Игра в любовь

Анна Анна, 2023

Дорогой мой Яак!Сидя сейчас на облаке и посмеиваясь над нашими земными проблемами, загляни в «Хроники Акаши». Просмотри «Лето-80» и ты увидишь снова те розы и гвоздики, которые ждали тебя каждую ночь в ручке твоей двери. И которые ты находил по утрам. Это я, пугаясь собственнaой тени, в слишком светлые июльские ночи, приносила их тебе. Просмотри «Хроники Акаши» и ты увидишь девушку, красивую, стройную, светловолосую… Она спешит к твоему дому, неся пять, три или одну, но шикарную розу, проскальзывает в подъезд, взлетает на второй этаж… И вот уже в ручке светло-зелёной двери сияют алые розы. Или красные гвоздики. Они были каждую ночь разные, мои цветы. Интересно, милый, что ты думал, забирая их? Надеюсь, не досадовал… А наоборот! Ты ведь был сентиментальным.Ты был романтиком. Я знаю…

Episode. «Погас свет…».

Однажды, ровно в час ночи, когда, наконец-то, чуть-чуть стемнело, я тихонько поднялась на второй этаж и засунула прекрасную розу в ручку светло-зелёной двери. В этот момент в подъезде погас свет. Я замерла в темноте на верхней ступеньке лестницы. И услышала шаги, кто-то поднимался наверх. Тёмный силуэт появился на фоне окна. И тут же я попала в ловушку — крепкие объятия, от которых у меня перехватило дыхание. Я не видела лица, но знала — это был он. Тот, которого я боялась, как огня и…ждала. Наверное, он тоже не видел меня, но всем телом прижал свою «добычу» к деревянной двери и стал целовать мои губы, шею, опять губы. Я почувствовала лёгкий запах алкоголя и подумала: «Мой дорогой пьян!». Но, слава хорошему коньяку… Его губы были так жадны, казалось, он хочет съесть меня. Не ослабив объятий, он открыл дверь (роза, при этом, упала на пол, но она не пострадала) и, буквально, втолкнул меня в коридор, не переставая целовать. Я упёрлась спиной во что-то мягкое, как оказалось потом, это была висевшая на стене кабанья шкура. Подняв обе мои руки кверху, он крепко держал их левой рукой, а правой расстегнул мою вязаную кофту и спустил бретельки шёлкового сарафана. Губы его скользнули по груди и сомкнулись на левом соске. «Боже!», — подумала я, — «Что он делает?». Сил не осталось. Я бы упала, если б не его рука, которая крепко держала меня. Но вот он отпустил мои руки и нежно обнял меня за талию, а я прижала кудрявую голову к груди, которую целовали сейчас его красивые губы. Голова моя не кружилась, нет! Я падала в бездну, ужасную, сладкую… Он увлёк меня в глубину комнаты, где было совсем темно, усадил на диван. Со спинкой. Поцелуи продолжились, спускаясь ниже и, вдруг он оставил меня, полулежащую на чём-то мягко-бархатистом. Через несколько мгновений я почувствовала его, уже обнажённое тело, совсем рядом и нечто нежное и упругое у своих губ. Я поцеловала это нежное и упругое раз, другой, потом, как по наитию, поняла, что надо делать и стала ласкать губами и языком этот заветный кусочек тела любимого. А руки мои гладили его спину и атласную кожу ниже спины. Он же ласкал обеими руками мои, и так уже затвердевшие, соски. Он был терпелив и упорен. Но я — изнемогала… Его мужское достоинство возросло от моих ласк настолько, что мне стало страшно, что же будет дальше? А дальше Яак обнял меня, прижал к груди, приподняв с дивана, и я оказалась на пушистом ковре и было одно только чувство жертвы, которую я могла и хотела принести ему. Боль, резкая, была сладчайшей, ведь её причинил мне он. Он, ради которого я приняла бы любые муки… Мне казалось, что, последовавшие за этим, ритмичные движения будут длиться вечно. Хотя, в своём неведении, я и не знала сколько может длиться эта сладкая, сладчайшая, пытка. А я, как вампирша, впилась губами в его лебединую шею, пахнувшую духами и тоже пыталась, изо всех сил, ласкать его — языком, губами, руками и, даже, коленями, которыми крепко обхватила его бёдра, в каком-то извечном, почти животном, экстазе. Наверное, так не бывает, но именно, в этот, первый раз, через какое-то умопомрачительно долгое-долгое наслаждение, мой мир взорвался, и вместе с огромной, ярчайшей радостью души, и тело моё достигло того райского ощущения, о котором, я знала, все мечтают, но которое бывает так редко… Потом мы какое-то время лежали молча, и было слышно, как за открытой форточкой, шелестит листьями старый тополь. Два тела, расслабленных, умиротворённых, в бледном свете, падающем из окна. Он лежал на спине, закинув руки за голову, и лёгкая улыбка блуждала по его губам. Я, лёжа на животе, гладила и перебирала нежно пальцами его чудесные длинные волосы, которые так любила. Он, нарушив тишину, спросил: «Ты когда уезжаешь?». Я ответила очень тихо: «Послезавтра.» А он ещё тише сказал: «Как скоро…». И добавил по-эстонски несколько слов, из которых я поняла только «Aitah!» («Спасибо!»).

… Милый, дорогой, любимый Яак! Сидя там, на облаке, загляни в «Хроники Акаши» и ты увидишь два обнажённых тела, распростёртых в маленькой квартирке на улице Асула…