Тараканы

Андрей Vilesik, 2014

Эта книга – реальный дневник шизофреника. Каково это – сходить с ума? Тонуть в голосах внутреннего демона и возрождаться на пепелище сожженных нервов? Каково это – жить в искажённой реальности? Поражает искренность, с которой автор рассказывает о своей болезни и своих проблемах. «В психушке, в один из приступов, исходя слезами и соплями, я мысленно пообещал своему Тори, что когда выйду из жёлтых стен, когда затихнут ломки и голоса, я напишу книгу. И будет она не только о дурдоме, но и об обычных людях, таких же, как все, это будет книга о них и обо мне. И ещё я пообещал, что ни одним словом не солгу в ней…» Читайте подлинную историю сложного пути из душевной тьмы к выздоровлению и свету.

Надя

Моя неспокойная жизнь становилась ещё более неспокойной из-за Нади! Вокруг неё постоянно вились парни, в их комнате тусили большие компании!.. Я поначалу заходил туда с Андрюхой, мы пили чай или что там ещё и болтали ни о чём! Со временем мне это надоело, и ходить я туда не стал, а в один прекрасный момент послал нахер Надю и Олю (ну, перегнул немного палку), когда они пришли к нам в комнату посмеяться и поглумиться! Короче, и они ходить к нам перестали! На Надю положил глаз Слава Немец, он непродолжительное время учился в нашей группе и был отчислен за неуспеваемость! Однажды я зашёл к ней в комнату! Она сидела на кровати! Слава сидел рядом и старался обнять её за плечо, потом попытался поцеловать в щёку. Надя увернулась и сбросила руку. Я зашел, сказал что-то не особенно важное и сел на табуретку напротив них. Мне было не по себе… внутри противно и хотелось разбить лицо Немцу, но я этого не сделал… Следом за мной вошёл Влад Крутой, такая фамилия была у парня, местный друг Миши и Артёма, кстати, сейчас он где-то в Питере живёт, ну да я его сто лет не видел, постоял немного и протянул мне откупоренный батл пива… я сделал несколько глотков и отдал бутылку.

Общага. Дверь.

Влад подошёл к Славе, сел напротив него. Тот улыбнулся.

— Что? — продолжая улыбаться, спросил Немец.

— Побью я тебя! — улыбаясь ему прямо в лицо, ответил Влад.

— Я же с серьёзными намерениями! — засмеялся тихо Слава.

— С серьёзными намерениями!? Это же тебе не девочки на одну ночь! — продолжил Влад Крутой.

… Я встал и вышел. Сделал несколько шагов до лестничной клетки, поднялся на свой пятый этаж, потом до двери… Когда дверь блока захлопнулась за мной… я ощутил себя слабым, слабым и беспомощным… я захотел сказать Наде, что люблю её… повернулся… открыл дверь блока, сделал рывок в коридор… и вдруг остановился, куле, парадокс, но моя слабость была сильнее меня! Она не давала мне двигаться… прежде чем нанести удар, врубалась в мозг и заставляла думать о последствиях! Этому есть название. Это трусость… И мне с этим жить… Я был не достоин этой девушки просто потому, что боялся поцеловать её, даже просто обнять… просто сказать… и в этом виноват я сам! Бояться жить нельзя! Тяжело сожалеть о несделанном!

…Я вошёл в свою комнату, сдёрнул матрас с кровати на пол и лёг на него. Мысли бежали быстро, сменяя одна другую, но была одна самая навязчивая мысль: сегодня не могу здесь оставаться! Посмотрел на наручные часы. Последняя электричка в мой родной город уходила через 30 минут. Я думал, что пешком дорога до вокзала займёт час. Бежать! Захлопнул дверь, оставив всё, как есть, на полу, и бросился вниз по лестницам, мимо вахты, пробежав метров пятьдесят, я вдруг остановился, развернулся и показал общаге отчаянный фак… Потом нёсся мимо ночного частного сектора, мимо заброшенного парка… Я убегал от себя, от своей слабости, от своих страхов, от своей говёной жизни, убегал, ещё не зная, что это невозможно, что от себя не убежишь… На электрон, правда, успел!

* * *

Мои соседи сменялись довольно быстро. Лёха и Женя вылетели за косяки и к нам подселили гопников с ФБЖ… Думаю, эти уроды посмеялись бы, узнав себя в этих строках, это единственное, на что они способны! И если у меня нет в жизни интересов, если мне на всё покуй, я всё равно не перестаю быть человеком… потому что во мне остаются жалость, способность сострадать… Эти ребята были быдлом во всех смыслах этого слова. Не знаю, как насчёт их родителей, но воспитать таких моральных уродов — это ж надо постараться. Красивые девахи, да точнее, случайные связи с ними, ещё точнее, перепихон по быстрому — единственное, что их интересовало, хотя нет, дерьмовая музыка Миши Круга и прочая херь типа «Я готов целовать песок, по которому ты ходила» или «Ах, какая женщина, какая женщина. Мне б такую»… бухло, дрянная работа, сотовые телефоны… полный набор ерунды, которая была у них в головах. Костя Тайсон и Компания… Они были из Невьянска. Гиблое место… Кто знает, тот поймёт… Именно такой городок и мог сформировать подобных мутантов… хотя мутантом они, наверное, считали меня!.. Если б был шанс решить их судьбу, я таких как они приговаривал бы к смертной казни из жалости к ним самим. А зачем им жить? Зачем они топчут эту землю?.. Что оставят после себя?.. О чём расскажут в старости?.. Им нечего рассказать, им нет смысла топтать нашу грешную планету. Троица ублюдков, воняющих одеколоном и понтами… Когда они работали охранниками в каком-то ночном казино, они закорешились с Дильшаном. Этот персонаж был наполовину татарином. Участвовал в военных действиях в Чечне, видел смерть, и ему было на всё действительно покуй. Тело его сохранило шрамы от пуль, по крайней мере, он так говорил, те пули что «входят через руку, а выходят через пятку»… Он щелкал своей челюстью, которая была повреждена, и демонстрировал нам с Андрюхой свои огромные сбитые, мозоленные костяшки… Он говорил, что ему покуй, жить или умереть. Если бы я воткнул в него нож, он, конечно бы, машинально сопротивлялся мне, но по большому счёту ему покуй… так говорил Дильшан, и, глядя в его глаза, я верил ему. Забавно, даже не знаю их фамилий… И имена некоторых позабылись. Это всегда со мной так: забываю имена, лица, фамилии, а поступки нет, поступки с точностью до слова, до доли секунды я могу воспроизвести в мозгу в любой момент. Дильшан считал меня плесенью, говорил, что я сумасшедший, что «близок к шизофрении». Сидел на андрюхиной кровати раз под пьяную лавочку, напротив меня, и вот так, прямо в лицо, вещал мне, что я псих. Он был прав, был прав, чудовище!..

Общага. Лампа

Этот гад частенько засылал меня за пивом… Андрюху он не трогал. Вошёл как-то в нашу комнату и посмотрел на бумажку, лежащую на столе, — это были мои стихи. Он прочёл их. Сделал свои замечания, что стихи детские и что это стихи пятнадцатилетнего. Я не обиделся, ей богу. Сказал мне, что сам пишет стихи. И прочёл наизусть одно стихотворение о любви. Стихотворение было о любви, точнее о сексе, о страсти… о траханье, — вот верное слово. Стихи холодные и злые, каким был он сам.

Несколькими годами позже я написал о нём пару строк:

За письменными знаками

Лишь ненависть и ложь.

Родился ты собакой —

Собакой и помрёшь!

…Это был вечер. Меня заслали за пивом. Заслал Дильшан. Я взял рюкзак и пошёл. По дороге к киоску пересёкся с тремя бухими, они окликнули меня, я продолжал идти, не оглядываясь, и услышал такой диалог за своей спиной:

— Эй ты?! (обращение ко мне) А… он гонимый.

— Давай ему пизды дадим?

— Да накуй он нужен, он же гонимый.

Они были правы. Я гонимый. И буду таким всю жизнь. От чего я бежал тогда? От чего бегу сейчас?.. Слишком много вопросов. Дохрена вопросов! И ни одного ответа! Правды нет. Нет Бога… но это я понял чуть позже… а пока я топал в киоск с поларовским рюкзаком и думал, что если меня сейчас тормознут на вахте, это было бы прикольно. Пусть повяжут меня с полной сумкой пивчаги. Я несу её не себе, я не стану молчать. Заложу всех этих отморозков, своих соседей и левых в том числе. Я искренне желал, чтоб их повязали. Если выгонят меня из инстика, то пусть выгонят и их всех, поимённо!!! Не повязали. Я прошёл, брякая бутылками, а вахтёрша только понимающе посмотрела на меня и ничего не сказала! Хотя у меня был полный рюкзак пойла за плечами! Эх, баба Тоня… баба Тоня. Я поднялся на пятый этаж, зашёл сразу в комнату соседей и выгрузил бутылки! Они предложили бухать. Я знал про себя, что буду бухать… Я буду бухать за их счёт, пока меня не вырвет, пока не вырублюсь… Пить их пивчагу, жрать их сухарики… и будь, что будет.

Когда пиво кончилось, ко мне подсел Дильшан.

— Кого в общаге можно развести на деньги? — спросил он.

Мысли в моей голове побежали быстрее, не пойду, достало… устал.

— Ты в 401-й был? — спросил я тихо, повернувшись к нему.

— Нет, — сказал ушлёпок.

— Сходи, — улыбнулся я.

Дильшан, как заправский армейский дедушка, одобрительно толкнул меня рукой в голову и ушёл. Я лёг на кровать, закрыл глаза. Так я стал шестёркой, падалью, которая подставила своих соседей снизу, с четвёртого этажа, тех, кто учился курсом ниже, и это стало началом конца…

* * *

Ты когда-то был совсем слепой, Боролся с пустотой!..

(«Пурген»)

Через несколько дней после этого я спустился на четвёртый этаж, в свою маленькую мастерскую… Выключил свет, встал на колени… и, глядя в чёрную стену, обратился к Богу… Я просил избавить меня от такой жизни… просил, чтобы Бог помог мне, просил изменить то, чего изменить, казалось, нельзя в принципе, просил изменить мою жизнь!.. Слышал голоса проходящих за дверями людей, слышал, что кто-то общался в комнатах за стеной… и был уверен, что в этот момент меня слышат враги и друзья, что меня слышит даже сам Бог, хотя на самом деле меня не слышал никто!..

…а после, это было в конце семестра, я рисовал в своей комнате в общаге задание — рисовал непроходимый лес с огромными деревьями, в котором были двое, парень и девушка… Их лиц не было видно, а были видны только ноги, и ноги по графике тоже напоминали деревья… Я закончил эскиз и взял формат, чтобы перенести на чистовую, сделал несколько штрихов, остановился, чтобы отдохнуть, облокотился на спинку стула и отчётливо услышал мужской голос, который позвал меня по имени. Я осмотрелся, — в комнате никого не было… Он шёл как будто сквозь пол, сквозь стены, сквозь потолок. То, что он звучит у меня в голове, в это поверить я не мог! Голос сказал: «Не надо, не надо… остановись!» Я положил карандаш на стол. Голосов стало несколько: «Спускайся к нам! Мы тебя будем опа-опа». Я встал, налил кофе! Закрыл дверь и включил Марчибу в мафоне. Потом лёг на кровать, взял книгу «Проводник» Ильи Чёрта, стал читать её страница за страницей. Голоса смеялись и общались друг с другом, как общаются старые друзья. Они ненавидели меня! Их веселил и мой страх и моя беспомощность. Все они считали меня лохом!..