Тараканы

Андрей Vilesik, 2014

Эта книга – реальный дневник шизофреника. Каково это – сходить с ума? Тонуть в голосах внутреннего демона и возрождаться на пепелище сожженных нервов? Каково это – жить в искажённой реальности? Поражает искренность, с которой автор рассказывает о своей болезни и своих проблемах. «В психушке, в один из приступов, исходя слезами и соплями, я мысленно пообещал своему Тори, что когда выйду из жёлтых стен, когда затихнут ломки и голоса, я напишу книгу. И будет она не только о дурдоме, но и об обычных людях, таких же, как все, это будет книга о них и обо мне. И ещё я пообещал, что ни одним словом не солгу в ней…» Читайте подлинную историю сложного пути из душевной тьмы к выздоровлению и свету.

PunksNotDead!!!

Где-то через месяц нашей учёбы приехал из города Н. ещё один наш сосед по блоку, Женя. Крутой чел. К тому времени учился, если это можно назвать учёбой, курсе на четвёртом и вёл себя как армейский дедушка, в хорошем смысле этого слова, как старший. Женя зашёл к нам в комнату и предложил пить пиво. За пивом мы сходили. Остаток вечера сидели вчетвером — Лёха, Женя, Андрюха, я и пили пиво. Надо заметить, что именно этот человек внёс разнообразие в наши тёмные деревенские головы, стал для нас кем-то вроде гуру, только без всякой наносной мистической фигни. Он сделал это вполне мирным путём. Пиво с ним (Лёха в основном отсутствовал впоследствии в общаге) мы пили регулярно. Так вот, во время очередного бухича Жека спросил, что мы слушаем. Крутили мы с Д. мои кассеты, из которых в основном преобладал Modern Talking и Eminem. Модеру я любил всегда, а «Эминем» был на пике популярности как раз, «мода для этих, мода для тех», как у Кача. Включили… Женя задумался… потом на минуту вышел в свою комнату и принёс самописные кассеты, которые цифровал с дисков у себя в городе.

Гопники

— Вот, послушайте! — сказал он.

— Что за музыка? — спросил я.

— «Король и Шут», «Кукрыниксы»… «Пилот»! Это было совершенно новое, я слышал раньше о КиШе, но считал, что это не моё. Я знал, что есть такая группа, как «Пурген», но был уверен, что это говно, даже по названию. И уж тем более не имел понятия ни о «Кукрыниксах», ни о «Пилоте»… С первого раза не зацепило. Но мы вслушивались в тексты песен несколько раз… и это было откровение, которого мы не знали раньше, которое могло прийти только здесь и сейчас, в общаге… которое не было доступно в детстве и к чему мы были готовы… Со временем тексты запоминались на слух, так же на слух я подбирал аккорды к ним, ни о каких песенниках речь тогда, конечно, не шла, и играл… В этих текстах я слышал отголоски нашей общаговской жизни… особенно цеплял Пилот…

«Не давай им хлеба из рук, не учи их быть сильнее тебя… или «По снегу белому за пивом, когда я шёл и песню пел… и было страшно…»

* * *

В общаге № 1, как и в любой другой, было не скучно. Поколение NEXT выбирало б…ядство и алкоголь, но в тот период мне это не сильно мешало. Мешало только быдло из комнаты № 502 в лице Миши и Артёма… они обжились быстро и сразу навестили нас с Андрюхой. Короче, после непродолжительной беседы отправились мы за пивом…

Гонять за пивчагой до двенадцати — до закрытия общаги — было не сложно. Проблемы обычно возникали после полуночи, когда пиво заканчивалось. До «зелёнки», киоска с бухлом, окрашенного в вечно зелёный цвет, было минут пять ходьбы!.. Не помню, когда точно, но вроде во втором семестре первого курса… дверь наша распахнулась во втором часу ночи, за нею стоял бухой Миша.

— Парни, пошли пиво пить! — улыбнулся гопник.

Мы пытались отпереться, что уже поздно и общага закрыта, но не проканало! Через две минуты в нашей комнате уже сидел Артём и своими до дури огромными руками, а он крепкий малый, связывал наши пододеяльники… Возможно, кто-то в данный момент улыбнётся… Да, пожалуй, и тогда это казалось весело! В общаге мы ко всему относились с юмором, особенно Андрюха Дробышев.

Нас было пятеро… Женя, Миша, Артём, Андрюха и я! Без палева и шума спустились на третий этаж. Вышли на балкон… Первым номером по решёткам балкона второго этажа слез бухой Миша, показывая нам пример мастерства и героизма. Когда оказался на уровне второго этажа, он просто тупо спрыгнул вниз и вывихнул ногу… короче, почти удачно. Нас, как более лёгких, с той же высоты Артём спустил поочерёдно на верёвке из пододеяльников. Когда спускали меня, ткань предательски захрустела и начала рваться… пододеяльнику пришел конец! Артём показал с балкона, что всё в порядке. Шёл дождь. Погода была нам на руку… в дождь около «зелёнки» не должно быть местных с частного сектора — это нам, улыбаясь, сообщил Миша. Местных действительно не было. Мы затарились по уши. Сумки с пивчагой подняли на простынях. Дальше дело за малым — забраться в общагу самим… Мы обошли корпус… на уровне второго этажа рядом с вахтой был балкон с широкими решётками, через них и слон пролезет. Первым пошёл и запалил всех остальных Миша. Он запрыгнул на сточную трубу, торчащую из стены, потом на решётку. Решётка загромыхала, а Квартников пролез в неё и упал с той стороны балкона… Потом побежал Андрюха, когда он миновал решётку, на вахте загорелся свет… Артём с балкона дал мне отмашку не бежать. Я метнулся и спрятался за углом корпуса. Одна настойчивая мысль посетила мою голову в тот момент, что ночевать мне предстоит на улице. Дождь колотил по лужам, усиливаясь с каждой минутой. Ожидание, которое показалось мне вечностью. Через полчаса с пятого этажа раздался голос Артёма, чтоб я заходил. Кавабунга, ёпти! Разбежался, запрыгнул на водосток, труба мокрая, но я удержался, второй прыжок на решётку балкона второго этажа, подтянулся на прутьях и пролез внутрь. Стараясь не хлопать балконной дверью, вошёл в рекреацию. Передо мной стояла вахтёрша, погоняло Дрозд (за удивительное сходство с этой птицей)… сказала что-то типа того, мол, по балконам ползаем… Я положительно кивнул. Она развернулась и ушла, дав ясно понять, что ей на это пофиг! Я поднялся на пятый этаж. Соседи бухали… Сел за стол, выпил пива. Артём сказал: «Не грузись! Я вот не гружусь!»

Женя повернулся на подоконнике, потом выкинул бутылку в окно, улыбнулся и сказал, обращаясь к нам с Андрюхой: «Значит, вы не ниндзи!»

Начиная с первых дней моей учёбы на ХГФ, я вел дневник… хотя трудно назвать это дневником! Правильнее сказать, что я вёл записки в блокнотах, делал зарисовки… Когда меня закрыли в дурку, эти почеркушки показывали моей врачихе… видел краем глаза и, конечно, запомнил, наверно, потому что мне это не понравилось… При всей своей убогости они интересны и важны для меня… ведь в них я по свежим следам записывал те мелочи, которые теперь вспоминаю с трудом… мелочи, из которых складывалась моя тогдашняя жизнь…

* * *

…Наша учёба на факультете занимала меня куда больше, чем синяя яма нашего третьего общежития… Будучи старостой группы, состоящей из одних метёлок, я ощущал себя козлом отпущения… поскольку к руководящей работе был не готов вовсе!.. Проще говоря, учиться любил, а должность свою со всеми её обязанностями слал куда подальше. Вникал в то, что говорили преподы… стремясь почерпнуть как можно больше! Моих знаний, приобретенных в детской художественной школе, оказалось маловато. Чем больше я пребывал на факультете, тем больше меня бесила моя беспомощность… ведь при своём упорстве, а упирался я больше учаговских, я всё равно отставал… Наверстать был единственный вариант для меня чего-то добиться, а для этого я должен был прыгнуть выше головы, т. е. работать больше остальных… И я увеличивал нагрузку постоянно… Помимо постановок рисовал в общаге… и то, что я делал там, зачастую было лучше постановочного, но в общем и целом рисовать я всё равно не умел. Отсюда нестабильность… Хотелось найти такую область знаний в творчестве, где я мог бы чувствовать себя более-менее свободно, где смог бы развить свой художественный язык!..