Болезни Белокамня

Андрей Смирнов

Что может быть хуже самой эпидемии чумы? Сопутствующая паника, хаос и мародёрства? А, может, чудовищные меры борьбы с заражёнными в зоне карантина в виде убийств и сожжений? Нет, хуже этого только прогрессивные методы утилизации мёртвого материала, который воскрешают, чтобы заразные трупы сами могли переместиться к месту своего последнего упокоения. Вот только что будет, если мертвецам отдадут не команду на самоуничтожение, а на убийство тех, кто ещё борется за свои жизни в зоне карантина?

Глава 2

— Это кто такая?! — нахмурился владелец постоялого двора и борделя «Смачные прелести», а также негласный лидер бабьей банды, известных в миру как Вдовы.

Мужчина этот в заведении был в единственном числе, ибо все остальные служащие внутри оказались прекрасного пола, совмещая по две, а то и по три профессии сразу. Большая часть обитавших внутри борделя дам работала по назначению, ублажая мужчин за деньги, в то время как особо одарённые ещё занимались стряпнёй, орудуя на кухне, булькались как прачки, либо меняли простыни на плащи, отправляясь в город чинить разбой и насилие, зарабатывая для себя и своего патрона монеты не вполне законными способами. Звали мужчину не по имени, а по прозвищу Мизинец, и причин на то было две. Первая, так это отсутствие данного пальца на одной кисти, который ему в своё время отрезали из-за долгов. Второй возможной причиной данного позывного стал возможный размер хозяйства владельца борделя, который был не больше того самого пресловутого мизинца, но спрашивать об этом у мужчины точно не следовало, если вам была дорога ваша жизнь, потому как плешивый Мизинец отлично управлялся с палицей и мог легко раскроить вам за подобное нахальство череп. Ну или свистнуть своим дамам, которые вмиг вас поставят на ножи. Поскольку каждую свою подопечную Мизинец муштровал часами, обучая владению различными видами оружия, то и вышибал в Смачных Прелестях отродясь не бывало — сами куртизанки легко могли унять любой бунт и кутёж внутри, потому как никогда не расставались со своими кинжалами, коими владели в совершенстве, обучаясь не только ими колоть и резать, но и метать их в цель.

Само заведение и до хаоса не блистало красотой, так как это было попросту излишне. Зачем устраивать внутри низкопробного борделя роскошную обстановку, если тут не только занимаются плотскими утехами, но ещё и ломают друг другу носы, выплёскивают из себя излишки не особо качественного алкоголя прямо на пол и столы, бузят и кутят? Кроме того, любую ценную вещь в Дыре нужно было прикручивать к полу, не забыв при этом про ловушки, ядовитых змей, вышибал и иже с ними, чтобы отбить у различных воришек любую охоту даже смотреть в сторону вожделенной добычи. Посему убранство общего зала было простым, грубоватым, и не особо функциональным (чтобы самые заядлые пропойцы не думали спать за столами и на лавках, ибо просто так занимать места в борделе, значит лишиться части возможной выручки). Высокая стойка бармена в одном из углов, за ней виднеется небольшой штабель бочек с выпивкой, вход в служебные помещения и странный деревянный манекен, на котором, как пояснила позже Санса, Вдовы отрабатывали удары кинжалами и прочие приёмы на заднем дворе в свободное от службы время. Все столы в заведении довольно грязные, часть из них качается, лавок тут нет как таковых, дабы на них никто не вздумал спать или ими драться. Только колченогие табуреты, дышащие на ладан, пол, покрытый опилками, да кособокие светильники с оплывшими огарками затушенных свечей, отчего сейчас в помещении царил интимный полумрак.

— Так кто это такая, Санса?! — повторил свой вопрос Мизинец, ткнув в сторону Белогривки своим грязным пальцем. — Твоя дочь?

— Да, — кивнула Вдова, не вдаваясь в подробности.

— Это значит, ещё один лишний рот, — скривился владелец борделя, стукая по раскрытой ладони шипованной частью своей палицы.

— Ничего подобного! — нахмурилась Санса. — Моя Белогривка очень сообразительная и толковая девочка, и из неё выйдет толк. Она сегодня прирезала Копыто из банды Кирпичников, между прочим!

— Копыто? — недоверчиво покосился на застывшую у стены девицу Мизинец. — Копыто же здоровый, как ёб твою мать! Как это возможно?

— Даром, что ли, я её учила владеть оружием в своё время! — усмехнулась Санса.

— А я тебя! — улыбнулся мужчина. — Ладно, возьмём мы твою девчонку на содержание, но учтите — халявы никакой не будет! Сейчас, почитай, военное положение в городе. И каждый из нас будет пахать как проклятый, чтобы пережить этот кризис.

С этими словами он кивнул в сторону небольшого женского отряда, который явно собирался на дело, ибо дамы облачались в кожаную броню, вооружались, запасались объёмными мешками, а также проверяли прочее снаряжение. Санса при виде подруг улыбнулась, помахав им рукой, в то время как Нэтали лишь качала головой, ибо ей все эти приготовления пришлись не по душе. Раз готовят оружие и броню, значит, намечается кровопролитие, а их и так уже сегодня было больше, чем предостаточно. Участвовать в бою Белогривке не хотелось, но и вылетать из заведения наружу также было боязно, ибо снаружи и правда творился сущий бардак — жители метались по району, как вшивые по бане или даже хуже. Каждый вопил, кричал, мчался куда-то сломя голову. Один раз рядом с борделем разгорелась скоротечная схватка, причина которой, как и исход, остались неизвестными, ибо тот участок, где проходил бой, из заколоченных наспех окон был не виден.

— Собирайся, Санса! — приказал женщине владелец заведения. — Выступишь вместе с прочими на охоту!

— Не самый подходящий момент ты выбрал для мести или грабежей, Мизинец!

— Мы не отправляемся выбивать долги или убивать кого-то под шумок, как ты думаешь! — вздохнул мужчина, потерев свой лоб. — Нет! Нам срочно нужны припасы. Если вам их продадут — отлично, заплатите за них деньгами. Если нет — отберёте силой. Время сейчас такое, что вода и еда быстро станут ценнее золота, ибо вряд ли наше правительство будет присылать в трущобы обозы с провиантом. А посему беги в арсенал, получай там свою броню, бери тяжёлое оружие и марш на выход!

— А куда мы хоть отправляемся-то? — поинтересовалась перед уходом Санса.

— Амбары у городской стены, бакалея Моисея, и на ферму Доджо, хотя я надеюсь, что нам улыбнётся удача с зернохранилищем или магазином. С первой точки нам нужно зерно, со второй любой провиант, а с фермы тащите всех гусей, поросей и курей, каких только сможете.

— Ты очумел?! — возмутилась тут же Санса.

— Типун тебе на язык! — окрысился Мизинец. — Не говори этого слова в моём заведении!

— Хорошо, — кивнула женщина, понимая, что слово на букву «ч» и правда лучше не произносить, дабы не приманивать этой хвори под кров этого дома. — Скажу иначе. Ты совсем ополоумел?! Ферма Доджо! Ты это серьёзно?!

— Более чем! — кивнул хмурый кабатчик. — Потому и поставил его в конец списка. Не переживай, всё что вы слышали об этом месте — пьяные бредни и досужие сплетни! Может статься так, что это вообще наш последний вариант!

— Может, лучше сунуться в Ремесленный район и ограбить тамошних мастеровых? Мастерскую взломать будет проще, нежели сражаться с Доджо и его сыновьями!

— Зато у фермы не будет конкурентов! — возразил ей Мизинец. — Или ты боишься?!

— Вот ещё! — фыркнула Санса. — Дашь нужного оружия — одолеем и Доджо!

— Вот и отлично! — улыбнулся её Мизинец. — С едой вопрос закрыт. С водой проблем нет, так как наш погреб забит пивом под завязку. Ну, не нужно морщиться! Да, не помешала бы вода, но что делать, если поблизости нет толковых источников? Сойдёт и пиво, тем более что его действительно много, и хватит не только на готовку, но даже и на помывку. Если же вам удастся по пути раздобыть лошадь и телегу — будет вообще шикарно! В таком случае могу вам вручить пару бочек, отправитесь с ними к колодцу! Бегать же туда без лошади на своих двоих с вёдрами и кувшинами считаю занятием глупым и опасным.

— А что, наша конюшня сейчас пуста?

— Увы и ах! — развёл руками Мизинец. — Да, я понимаю, что не вовремя, но я отправил нашу Розмари верхом на одно важное поручение, а посему вам предстоит как-то выкручиваться самим. Либо тащить всю добычу на своих горбах. А теперь дуй переодеваться, потому как время не стоит на месте! И если мы не придём за едой, то это сделает кто-то другой! Ну! Живо!

— Я возьму свою дочь с собой! — сразу же предупредила хозяина Санса.

— Как тебе будет угодно! — поднял руки тот.

— Мне нужна броня и на неё!

— А вот это уже наглость! — заметил Мизинец, но под пристальным взором женщины стушевался, начиная бубнить и мямлить, что было истолковано всеми как знак согласия.

— Пойдём, милая! — потянула в сторону служебных помещений свою дочь Вдова.

Естественно, что Нэтали и не думала сопротивляться, поскольку не хотела оставаться в борделе без матери, однако и выходить наружу обратно так же не желала. Однако если выбирать из двух зол, то она предпочитала не разделяться, чтобы не потерять единственного близкого ей человека, а посему собиралась с духом, готовясь отправляться обратно на улицы трущоб. Следующим помещением за кухней и кладовой оказалось нечто вроде склада, заполненного добротной бронёй и оружием. Тяжёлых доспехов тут отродясь не водилось, да и носить их дамам было не сподручно, поскольку ценой они разительно отличались от кожаных, да и носить их без должной сноровки и обучения было намного сложнее, как и облачаться в них, а в Дыре зачастую побеждает тот, кто мобильнее, а не кто сильнее. Кроме того, сложно кого-то соблазнять, когда ты весь упакован в сталь с головы до ног, в то время как большинство кожанок не так сильно скрадывают соблазнительные фигурки точёных воительниц.

— Поди-ка сюда, милая! — сказала Санса, бегло осмотрев оставшиеся на складе экземпляры доспехов. — Вот этот чёрная плотная куртка должна тебе подойти. Надеть сама сможешь?

Вместо ответа девушка только кивнула, на что Вдова улыбнулась, начиная сбрасывать с себя платье, чтобы вместо него надеть кожаную клёпаную броню и лёгкую рубаху-поддоспешник со штанами. Когда с переодеванием было окончено, Санса не преминула сменить свой кинжал, убрав его в поясные ножны, заменив его коротким мечом, а также убрав про запас кастет с шипами. Дочери же она вручила последний из оставшихся в арсенале арбалетов, бегло показав и проинструктировав ошарашенную девушку как им необходимо пользоваться. Перезаряжать его для Белогривки оказалось сущим мучением, ибо никакого рычага к оружию не прилагалось, а тетива оказалась такой тугой и непослушной, что зацепить её в нужное положение удалось лишь с пятого раза, при этом едва не порезав себе тонкие пальцы в кровь.

— Может, не стоит мне его брать?! — жалобно спросила Нэтали у матери, когда проклятущий арбалет оказался ею с большим трудом заряжен. — Я ведь даже ни разу из него не стреляла!

Словно в подтверждение её слов тяжёлая тетива звонко дзинькнула, когда девушка нечаянно нажала на спусковую скобу. Будь оружие заряжено, то сейчас бы снаряд перекочевал из своего паза в стену комнаты, но, к счастью, накладывать стрелу пока не стали.

— Вот видишь! — жалобно вздохнула Белогривка после того, как испуг (и вызванный им непроизвольный визг), поугас. — Я чуть себе руку не прострелила!

— Так ты им размахивай поменьше! — хмыкнула её боевая мать, привычная к подобным казусам. — А ну дай его сюда, и смотри!

Забрав у дочери арбалет, Вдова сноровисто упёрла его в пол, вдев носок своей туфли в скобу стремени, быстро и без видимых усилий вернув тетиву в настороженное состояние, после чего вернула его обратно.

— Вот так его нужно заряжать, а не упирать прикладом себе в живот! Будешь тыкать им в себя — набьёшь синяков или чего похуже. Пробуй ещё раз!

С опаской нажав на спуск, Нэтали вздрогнула, но визжать теперь не стала, после чего, понукаемая опытной матерью, стала заряжать оружие обратно. Проделав эту манипуляцию несколько раз, Белогривка всё же порезала себе один из пальцев грубой тетивой, однако научилась более или менее сносно и споро заряжать своенравное оружие. Однако этого было мало, ибо недостаточно знать и уметь взводить тетиву, ещё неплохо было бы научиться и стрелять по целям (желательно, движущимся), что также было довольно тяжёлой наукой. Но заниматься подобным образованием сейчас было попросту некогда, ибо до слуха дам уже донеслись призывные кличи от заждавшихся в общей зале Вдов, собиравшихся уходить на дело, и недовольных тем, что им пришлось порядком задержаться из-за замешкавшегося пополнения.

— Главное, держи арбалет всегда на виду у соперников, — наущала Санса свою подопечную. — Вид заряженного самострела обычно здорово охлаждает горячие головы и наводит страх. Надеюсь, что стрелять тебе вовсе не придётся, однако если что — будь готова пустить оружие в ход. Лучше бить наверняка, а посему на дальние дистанции даже не пытайся стрелять — всё равно не попадёшь. Тут без сноровки никак! Но если что, я всегда тебя подстрахую, моя прелесть!

С этими словами Вдова раскрыла в своей ладони небольшой веер из метательных кинжалов, которые после этой демонстрации спешно рассовала по специальным чехлам на поясе.

— Ну же, смелее, девочка моя! — ободряюще улыбнулась мать. — Ты же всегда только о том и говорила, что хочешь пойти по моим стопам и влиться в банду! Я же всегда тебя отговаривала, но теперь твоё присутствие среди Вдов продиктовано суровой необходимостью! Ладно, пошли! Негоже заставлять наших сестёр ждать, когда нам всем предстоят суровые испытания. Ты самое главное держись рядом со мной, в драку не лезь, и не забывай, что арбалетом также можно дать по морде в том случае, если он разряжен, а сменить оружия ты не успеваешь. И никому не говори, что у тебя нет никакого опыта в его использовании — быстро отберут!

С этими словами мать и дочь вышли в общую залу, где все прильнули к заколоченным окнам, вглядываясь в то, что творилось снаружи на улице. Мизинец нервно, совсем по-мальчишечьи, шмыгнул носом, поставив свою палицу на пол, прислоняя её к стене, после чего не глядя требовательным жестом протянул освободившуюся ладонь по направлению к Белогривке. Тем самым он просил вложить ему в руку замеченный им арбалет, однако Нэтали, не привыкшая к языку жестов, попятилась назад, испугавшись того, что её хотят потрогать. Заметив это, Санса быстро шепнула на ухо дочери необходимую команду, и прежде чем Мизинец успел рассердиться и обернуться назад, затребованное им оружие всё-таки легло ему в руку. Однако мужчине всё же пришлось выругаться, ибо стрелы в пазе не оказалось, и он гневно сверкнул глазами по направлению смущённой Нэтали, которая тотчас протянула ему колчан. Вытянув из него один снаряд, Мизинец спешно пристроил его на место, после чего вернулся к окну, продолжая наблюдать за происходящим снаружи. Как успела заметить мать и её дочь, лица у всех присутствующих были крайне напряжённые, а в глазах застыла смесь страха и решимости. Ладони лежали на рукоятях орудий, а ещё две девушки несли стол, желая им подпереть главную дверь в случае надобности.

— Что там? — тихим шёпотом спросила у подруг Санса, прильнув к одному из заколоченных окон, после чего так же тихо выругалась.

Нэтали не оставалось ничего иного, как пристроиться рядом с Мизинцем, ибо тому могли потребоваться новые стрелы в случае атаки, а колчан по-прежнему был у девушки. Кроме того, все остальные места у окон были заняты, а рядом с мужчиной можно было пристроиться и суметь выглянуть наружу в небольшую щель. Увиденное Белогривке тоже не понравилось, хотя она не понимала и не знала всей сути происходящего. А снаружи, тем временем, трое мужчин в чёрных балахонах и клювастых масках приступили к выбиванию двери противоположного дома, врываясь вовнутрь. Когда двое из них скрылись в помещении, третий остался дежурить снаружи, повернувшись кругом, осматривая пустынную улицу и окна борделя. При виде этого все Вдовы и их начальник подались назад от окон, поскольку в ладонях у неизвестного обнаружился небольшой стеклянный жезл, которым тот постукивал себя по ладони.

— Чумной доктор! — выдохнул Мизинец сквозь зубы, утирая со лба пот. — Чёрт бы их всех побрал!

Услышав это, Белогривка похолодела от страха, ибо страшилками об этих садюгах пугали всех детишек Дыры, угрожая, что подобный работник ланцета и факела может явиться посреди ночи, чтобы провести свой зловещий ритуал осмотра. Эти сотрудники аналога эпидемиологической службы обязаны были реагировать на все случаи неизвестных заболеваний, особенно инфекционной природы, чтобы остановить их распространение любой ценой, даже если ради этого всех заражённых придётся согнать в один амбар и сжечь там заживо. Большая часть чумных докторов кроме отличных знаний медицины могла похвастать также и владением магией, а часть из этих умников и вовсе была некромантами и демонологами, поскольку это помогало им работать во вспышках чумы, холеры, тифа и прочих мерзких заболеваний, поскольку им в этом случае могли ассистировать нечувствительные к болезням оживлённые мертвецы и одержимые. Редко, крайне редко эти пугающие фигуры в чёрных как смоль костюмах с плащами и лицевыми клювастыми масками ходили по улицам Белокамня, но когда это происходило, паника поднималась до небес. Долго разбираться с заболевшими было не в порядке вещей для чумных докторов, и всех, у кого на телах обнаруживались какие-либо язвы, нарывы, фурункулы и иные отклонения от нормы, всех, кого лихорадило или ломало иным образом, таких обычно быстро изолировали для последующего наблюдения или уничтожения — всё зависело от конкретной ситуации. Поговаривают, что во время последней эпидемии чумы, которая случилась чуть менее полувека назад, всех заболевших сжигали прямо в их домах, поскольку вылечить несчастных не было никакой возможности. Пострадавших баррикадировали в их же жилищах, после чего постройки предавали огню, магическому или обыкновенному, но суть была не в его природе и происхождении. Если времени было в обрез, чумным докторам было разрешено убивать возможных носителей и распространителей инфекции даже посреди улицы, что те охотно и выполняли, поскольку возиться с кострищами было очень накладно. Пока ты возишься с дверями и окнами, заваливая их баррикадами или запечатывая при помощи магии, обезумевшие от ужаса горожане могут покинуть здание через крышу или пробив пролом в стене — случаи уже бывали.

Поскольку надеяться на снисхождение было невозможно, а выявленная зараза горожанами упорно именовалась чумой, то и сейчас, стало полагать, церемониться с захворавшими доктора не станут, уничтожая всех страдальцев на месте, методично обходя район за районом, обследуя дом за домом. Таким образом власти старались ликвидировать очаги до того момента, когда огонь вспыхнувшей эпидемии не пересилит пожарищ погребальных кострищ. В том же случае, если ситуация переходила в разряд безнадёжных, можно было сразу заканчивать своё существование самостоятельно, ибо тогда насильственному уничтожению подлежали все жители подряд без разбирательств, и делалось это каждый раз новым способом и весьма изобретательно. Во время последней эпидемии чумы все трупы были подняты некромантами и сразу же отправлены на фронт, линия которого к тому моменту как раз проходила через столичный город, ибо Белокамень в тот год находился в осаде. Чумная нежить была брошена в атаку на войска неприятелей, изрядно подкосив их силы сначала физически (типа откусывания пальцев, голов, вырывания потрохов и тому подобное), а потом и при помощи болезни, когда выжившие начали заражаться чумой, отчего в осадных лагерях также вспыхнула эпидемия.

Судя по женским воплям, которые стали доноситься из противоположного дома, ничего хорошего в обыскиваемых помещениях не происходило, скорее — наоборот. Местных жителей начали подвергать принудительным досмотрам, и результаты, судя по всему, были не очень хорошими, ибо выбежавшей из дома девушке между лопаток прилетела арбалетная стрела, и бедняжка упала на пыльную разбитую дорогу лицом вниз, не подавая признаков жизни. Вышедший из дома отстрелявшийся арбалетчик в клювастой маске сейчас занимался тем, что спокойно перезаряжал свой самострел, готовя его к новому выстрелу. Следом за ним вышел и третий доктор, а потом наружу бросился какой-то парень, вооружённый ножом. Вероятно, молодой человек хотел отомстить обидчикам за смерть своей жены, сестры, дочери или иного близкого человека, чей труп сейчас лежал у порога дома, однако он явно переоценил свои силы, ибо умер раньше, чем успел добежать до врагов. Новая арбалетная стрела, и вот уже несостоявшийся мститель падает наземь, стекая по стене своего же дома, оставляя на ней кровавые разводы.

— Ты чего это удумал, подонок?! — глухим голосом из-под маски осведомился арбалетчик, начиная повторно заряжать своё оружие. — Тебе повезло, что на тебе нет признаков болезни, но ты упрямо лезешь на рожон!

— Вы убили мою жену и сына! — прохрипел тот с земли. — Что мне ещё оставалось делать?!

— Тебе повезло, что их уничтожили до того момента, когда они начали страдать по настоящему! — склонился над ним доктор, перед этим не забыв выбить из ослабшей ладони нож, и взяв мстителя на прицел своего арбалета, готовый в любой момент нажать на спусковую скобу. — Они умерли без лишней боли и страданий, как люди, а не как обезумевшие звери. Через несколько дней твои родные начали бы страдать по настоящему, когда у них образовались бы гноящиеся нарывы, а сами они стали кашлять кровью. Они бы заразили тебя, и, возможно, кого-то ещё. Мы, можно сказать, спасли тебя от этой участи, как и десятки или сотни ваших соседей по кварталу.

— Но моему первенцу же только исполнилось два годика! — завыл в отчаянии мужчина.

— Болезнь не выбирает, парень! — пожал плечами доктор. — Мне очень жаль!

— Паскуды! — рванул с места обезумевший от горя отец, мигом лишившийся своей семьи, намереваясь отомстить за своих близких, однако сразу же рухнул обратно, получив в грудь вторую стрелу.

Харкнув кровью, он повалился наземь, после чего начал на ней слабо барахтаться и извиваться, намереваясь подползти к докторам, одержимый жаждой мести. Понятное дело, что в этом начинании он не преуспел, быстро убитый присевшим к нему мужчиной, после чего чёрная троица переглянулась между собой. Ни слова ни говоря, труп главы семейства втащили обратно в дом, после чего закрыли дверь, начиная заколачивать её снаружи, намалевав у входа большой белый крест, обозначавший, вероятно, рассадник заразы, подлежащий сожжению. Когда с этим было покончено, доктора переместили свои взоры по направлению к борделю, где усиленно потели его криминальные обитатели.

— Может застрелим их, пока эти ублюдки ничего не подозревают? — тихо спросила у Мизинца одна из бандиток, которая также была вооружена арбалетом и выцеливала подозрительную троицу уже долгое время.

— Нет! — грозно распорядился мужчина. — Не сметь! Того, кто начнёт бой с нашей стороны и спровоцирует докторов на агрессию — ту я лично убью голыми руками! Ждём команды!

А снаружи, тем временем, последовало короткое совещание, после которого чёрные фигуры направились к Смачным прелестям, намереваясь попасть вовнутрь закрытого заведения.

— Ещё не поздно убраться отсюда чёрным ходом, Мизинец! — прошептала Санса. И по взглядам большинства Вдов стало понятно, что они поддерживают эту идею. — Убраться с тем, чтобы вернуться сюда позже!

— Нет! — мотнул головой тот. — Мы остаёмся!

— Да, но зачем?! Зачем рисковать и подвергать себя ненужному риску, когда можно просто…

Договорить бандитка не успела, ибо в дверь громогласно постучали так, как могут это делать только начальники или грозные проверяющие.

— Открывайте! — раздался зычный голос снаружи. — Именем короля Вигора и королевского Совета! Проводится поголовный медицинский осмотр всех горожан с целью выявления заражённых! В случае отказа мы имеем право сжечь ваш дом, как потенциально опасный! Считаю до десяти!

— Не нужно ничего считать и поджигать! — громко ответил им Мизинец, который уже пихнул арбалет обратно Нэтали в руки, не забыв его перед этим разрядить, и дать всем знак убрать оружие. — Сейчас я отворю вам вход!

И правда, слова и поступок мужчины не стали расходиться между собой, когда он приоткрыл дверь, приглашая чумных докторов войти вовнутрь. Правда перед этим он дал своим подчинённым знак быть настороже, и быть готовыми к сражению.

— Прошу вас, заходите! — Мизинец слегка приоткрыл дверь, впуская непрошенных гостей, которые только что убили троих невинных жителей прямо на глазах у всех присутствующих. — Только сначала покажите ваши жетоны!

— Зачем вам наши жетоны?! — удивился первый из докторов, поскольку не привык к тому, чтобы у него хоть кто-то когда-то запрашивал удостоверения, ибо уже был приучен, что лишь при одном виде его униформы все горожане разбегались кто куда, словно крысы и тараканы при виде человека.

— Как это — зачем?! — пришёл черёд бармена удивляться непонятливости служащего. — А если вы подставные какие, либо поддельные?!

— Гм… Гм! — замялся врач. — Справедливо! Вот, смотрите!

Блеснувший в полумраке входа значок и правда оказался самым что ни на есть настоящим, ибо на нём светилась чёрным цветом (оказывается, бывает и чёрное сияние, хотя представить его себе очень и очень сложно!) специфическая руна, подделать которую было практически невозможно. Именно таким знаком всегда отмечался король Вигор, а также наделял им своих особых агентов, действующих по его повелению, и перечить подобному человеку не просто запрещалось, а приравнивалось к особо тяжкому преступлению. Эта руна была самым лучшим пропуском во многие места, и обладать ею хотели многие прохиндеи, в том числе и сам Мизинец, ведь подобный предмет может помочь ему покинуть зону карантина. Именно так думала Санса, готовая в любой момент выхватить из ножен метательные кинжалы и пустить их во ход, однако она прогадала, ибо мужчина уже упустил удобный для нападения момент, позволив докторам беспрепятственно войти в зал. Их для себя Нэтали окрестила как Стрелок (вооружённый, соответственно, арбалетом), Чародей (державший в руках жезл) и Страж, который единственный из всех был вооружён оружием ближнего боя — большой секирой, которой он мог с одинаковым успехом прорубать запертые двери и окна, а также сносить головы с плеч. Пугало в его оружии не только размер лезвия, но также и то, что оно было покрыто запекшейся кровью, и, судя по всему, уже стало причиной чьей-то гибели.

— Нам нужно осмотреть всех присутствующих на предмет возможных признаков заразной болезни, — доложил глухим бесстрастным голосом Чародей, постукивающий по ладони своим жезлом. — Перед нами все присутствующие в этом доме граждане?

— Все! — кивнул Мизинец, который совершил беглый осмотр, отметив, что число его Вдов осталось прежним, однако упустив из виду, что он посчитал вместо одной из своих сотрудниц Белогривку, которая теперь была одета на разбойничий манер.

— Раздевайтесь! — безапелляционным тоном приказал Чародей. — Любого, кто уклонится от осмотра, имеем право уничтожать на месте!

— А вы не боитесь, что мы вас можем уничтожить в любой момент?! — хищно осведомилась одна из Вдов. — Нас всё-таки больше, да и вооружены мы не в пример лучше, нежели те трое несчастных из противоположного дома!

— Вы всегда можете попытаться напасть на нас, мисс, — ответствовала ей клювастая маска доктора, повернувшаяся в её направлении. — Однако я не гарантирую того, что в этом случае хоть кто-то останется жив, ибо магического взрыва ещё никто не отменял, и каждый из нас знает, на что идёт, когда направляется на это задание. А теперь, вы должны ответить себе на один вопрос — оно вам надо?

— Никаких взрывов в моём заведении! — нахмурился тут же Мизинец. — И никакого самоуправства, Сдоба! А ну живо скидывайте с себя одёжки!

После чего хозяин заведения подал пример своим сотрудницам, первый начиная разоблачаться, чтобы его могли осмотреть господа врачи. Бегло осмотрев мужчину при помощи фонаря и пощупав его в разных местах, доктор кивнул, после чего разрешил одеваться.

— Чисто! — сказал он коллегам, и стало слышно, как облегчённо вздохнул вспотевший от переживаний бармен. — Кто следующий?

В итоге разоблачаться пришлось и всем прочим, ибо Мизинец после осмотра открыто заявил своим дамам, что все, кто не желают проходить осмотра, могут убираться из его заведения прочь.

— Не хочу пережидать эпидемию под одной крышей с возможными больными! — пояснил он, и стало понятно, почему владелец борделя позволил докторам войти внутрь — чтобы дать тем возможность провести подобный осмотр для выявления заразы.

Делать оказалось нечего — выселяться наружу не захотелось никому, а посему барышням пришлось раздеваться, чтобы позволить докторам быстро себя осмотреть. Заминки последовало всего две. Первая случилась, когда осматривали Сдобу — довольно полненькую чернявую девчушку, которая первая выказала неудовольствие, заявив, что доктора рискуют, поскольку против них набирается намного больше людей.

— Ну чего уставился?! — хмыкнула девушка, прикрывая срам одеждой. — Думал, что это у меня сыпь возле интересного места, да?! А эта татуировка оказалась! Всё, я свободна?!

— Да, можете одеваться! — махнул рукой Чародей, который сначала было принял находку за симптомы болезни, отпрянув назад.

— Обычно за просмотр денег беру, — хмыкнула Сдоба. — А уж за лапание своего тела — и подавно! Но для тебя, так уж и быть, сделаю исключение. Забегай сюда как-нибудь после эпидемии, милок! Поговорим по душам, полежим в своё удовольствие, я тебе ещё кой чего покажу или сама тебе осмотр проведу…

Закашлявшийся чумной доктор сразу же дал понять, что его всё же удалось смутить, поскольку он поперхнулся, но быстро взял себя в руки, после чего вежливо поблагодарил девушку, продолжив дальнейший осмотр. Второй заминкой стала подозрительная находка у девицы под прозвищем Мятка, потому как девушка обычно пила все напитки вместе с листочками этого душистого растения. Чародей долго щупал паховую область пациентки, на что та начинала то глупо блаженно улыбаться, то хмурилась, пока доктор не выдал своего вердикта.

— Узлы увеличены! — встал, наконец, с колен мужчина. — Может быть первая стадия заболевания!

Эти слова прозвучали как гром посреди ясного неба, ибо находиться в одной компании с потенциальным носителем инфекции не хотелось никому.

— Но может и не быть, ведь так?! — сразу же побледнела Мятка.

— Может и не чума! — кивнул врач. — Такое случается при половых заболеваниях.

— Ну вот видите! — выдохнула обрадованная девушка, для которой сейчас подобный вариант казался самой настоящей манной небесной. — Я же продажная девка, а посему чего ещё от меня ожидать? Конечно, это какой-то из мужиков наградил меня чем-то срамным, и я…

— Мы не можем так рисковать! — глухо ответила маска Чародея. — Сегодня это простое увеличение узлов в паху, завтра это нарывы на их месте и истекающий гной, а через пару дней вы можете начать кашлять кровью и заразить всех своих подруг! Исключений быть не может!

— Вы девушку из дома напротив и ребёнка убили по таким же подозрениям?! — побледнела перепуганная Мятка, отступившая на пару шагов назад.

Насторожившийся Стрелок уже поднял свой арбалет, чтобы взять подозрительную девушку на прицел, Страж изготовил своё оружие к бою, а стеклянный жезл чародея начал потихоньку светиться. Казалось, ещё секунда, и врачи набросятся на девицу, что твои церберы, но тут вмешался сам Мизинец.

— Господа-господа! Подождите минутку! Я ни в коей мере не желаю продолжать находиться вместе в компании потенциальной больной, но нельзя же вот так просто уничтожить живого человека лишь только благодаря одним подозрениям! Может она страдает от срамного недуга, но никак не от чумы!

— Мы не можем рисковать, извините! — покачал головой Чародей, жезл в руках которого начал разгораться нехорошим красноватым сиянием.

В ответ на это в руках Мятки тотчас возникли из ниоткуда два ножа, хотя откуда она их достала было очень странным, ведь девушка стояла перед врачами нагая. Она было рванула в сторону ближайшего мужчины в противочумном костюме, занося орудия для удара, вероятно решив тем самым продать свою жизнь подороже, спровоцировав бойню, в которой должны были участвовать и прочие разбойницы, ибо среди неосмотренных остались ещё две девицы, которые до жути боялись разделить участь своей подруги.

— Погодите-погодите! — зачастил тут же Мизинец, успев-таки вклиниться между Чародеем, который уже был готов активировать свой жезл, и обезумевшей от страха Мяткой, и только это спасло заведение от неминуемой бойни или взрыва. — Подождите, вашу мать! Хватит резать и жечь всех налево и направо! Мятка, опусти своё оружие! Слушайте меня! Мы можем предложить альтернативу — я согласен запереть свою сотрудницу в подвале до тех пор, пока не выяснится, больна она или нет. Каков срок развития болезни?

— До седмицы, — хриплым голосом ответил чумной доктор. — За это время узлы увеличиваются, кожа над ними краснеет, становится горячей, а потом очаги вскрываются, и наружу течёт гной. Он очень заразен. Может развиться воспаление и других органов, и тогда её поразит горячка, судороги, начнётся кашель с кровью. И тогда она станет опасна для окружающих, потому как все патологические выделения больных крайне заразны.

— Хорошо, я понял! — кивнул головой Мизинец. — Но если никаких этих проявлений у девушки не будет, значит она не заразна?

— Некоторым людям и тем более нелюдям может требоваться гораздо больший срок для проявления болезни…

— Хорошо, — тут же согласился с доктором бармен. — Две седмицы. Я согласен держать её в подвале весь этот срок, потому как не желаю распространения болезни среди прочих дам, да и себя я люблю однозначно больше. Но и Мятку не хочу убивать ни за что, ни про что! Возможно, это обычный сифилис или чего там ещё бывает?

— Не исключено! — кивнул Чародей, не став отрицать подобной возможности.

— Так разрешите мне тогда самому устроить изолятор для моей сотрудницы, прошу вас! Я вас уверяю — в случае необходимости я самолично прикончу её, вытащу труп на улицу и сожгу. Договорились?!

— Мы не можем так рисковать…

— Договорились?! — более грозным голосом осведомился Мизинец, дав своим дамам знак поднимать оружие, что те не преминули сделать, изготовившись к бою.

Конечно, атаковать чародея и двух его спутников было крайне опасно даже с численным перевесом, но хотя бы одного или двоих Вдовы забрать успеют, прежде чем с ними со всеми станет покончено.

— Эти дамы не просто мои подчинённые! — продолжал вещать тем временем владелец борделя, который уже успел вооружиться своей шипастой палицей. — Они — моя семья! И за любую из них я оторву голову любому обидчику! А посему решать вам — либо вы соглашаетесь с нашими условиями, либо сейчас прольётся наша с вами кровь!

— Ладно, — вздохнула клювастая маска. — Показывайте ваш подвал, где вы собираетесь держать девушку…

В итоге через полчаса чумные доктора покинули бордель, удовлетворённые тем, что Мятку поместили в добровольный карантин, заперев девушку в погребе, однако уходить трое мужчин не торопились, начиная обсуждать свои дела прямо под окнами Смачных Прелестей тихими голосами, чем сильно нервировали оставшихся внутри Вдов и их начальника.

— Специально там торчат! — хмыкнула Санса. — Давят нас морально!

Словно в подтверждение её слов все трое докторов тотчас исподтишка посмотрели назад в сторону борделя, после чего продолжили свои перешёптывания.

— Почему ты не позволил им убить Мятку? — задала вопрос одна из Вдов, обращаясь к Мизинцу. — А ну как сейчас эти чародеи передумают и сожгут наше заведение дотла, когда им сейчас ничего не угрожает?

Все посмотрели на владельца борделя, потому как всем без исключения присутствующим был интересен ответ мужчины.

— Всё очень просто! — пояснил тот, зубами откупорив пробку с початой бутылки вина. — Я не хочу рисковать вами понапрасну. Это раз! Кроме того, лучше сотрудничать с властями, нежели им перечить, потому как им хватит сил спалить весь район, но они этого не делают, стараясь спасти хоть кого-то. Это два!

— А ещё ты хотел узнать, кто из присутствующих может быть заразен, верно? — спросила Сдоба.

— Это третья причина, — не стал отрицать Мизинец. — Согласитесь, что теперь, когда общий осмотр завершён, вы чувствуете себя увереннее, чем до него, верно?

Ответом ему послужило всеобщее молчание, но даже этого хватило, чтобы понять — трактирщик попал не в бровь, а в глаз. Естественно, что каждый из присутствующих вздохнул с облегчением, когда ему объявили о том, что он не несёт на себе печатей чумы, а посему не опасен для общества. Вот только сами доктора не упомянули о том, что это далеко не последний осмотр, ибо возможно скрытое течение болезни, либо кто-то из дам мог быть заражён, но ещё не успел начать чахнуть. Да и заразиться было проще простого, ведь Вдовы и их начальник всё же не отказались от затеи выбраться на вылазку за провизией, коей в заведении оставалось не так уж и много.

— Хватит прохлаждаться, дамы! — позвал всех от стойки Мизинец. — Вам были даны указания, так и выполняйте их!

— Как нам выходить наружу, когда там эти трое уродов в масках стоят? — осведомилась у начальника Санса.

— Дуйте через запасной выход! — ответствовал мужчина.

— А если мы уйдём, но эти трое решат вернуться? Кто тогда станет защищать бордель?!

— Что-нибудь придумаю! — буркнул Мизинец, после чего осушил бутылку одним махом. — Марш на улицы за провизией!

Что поделать — возникать и перечить ни у кого желания не появилось, а посему ударный отряд, состоявший из пяти дам и Белогривки, выдвинулся в служебные помещения здания, чтобы затем выбраться с тыла, где у двери дежурила ещё одна вооружённая коротким мечом и арбалетом куртизанка.

— Действуем так! — заговорила полноватая проститутка по прозвищу Сдоба. — Двигаемся боевой шестёркой…

— Это как?! — шёпотом спросила у матери Белогривка, на что та отмахнулась от дочери, велев ей молчать.

— Потом объясню! — коротко бросила ей в ответ Санса. — Слушай Матушку.

— Кого?! — удивилась Нэтали, поскольку Сдоба была немногим старше её самой, и годилась девушке в сёстры, но никак не в матери.

— Так у нас называют старшую на задании! — быстро пояснила женщина. — Помолчи немного, родная!

— А это тут у нас кто?! — нахмурилась Сдоба, только сейчас обратившая внимание на новое лицо в их отряде. — Откуда?

— Это моя дочь, Нэтали, — со вздохом ответила её мать. — Она пойдёт с нами, и это не обсуждается!

— Ладно! — кивнула Матушка, легко соглашаясь с подобным пополнением. — Лишние руки для переноски жратвы нам не помешают, в том случае, если не удастся разжиться подводой. Отвечаешь за девчонку сама, Санса! Работаешь с ней в паре, идёте сзади! Я буду с Нэн, мы впереди, Моана с Налией по центру. Все надевайте на лица платки, на руки перчатки, прямо сейчас!

Естественно, что делалось это не для того, чтобы скрыть свои личности, ведь банда сейчас собиралась идти на грабёж, но чтобы защитить себя от возможной заразы, которой, как уже успели узнать из коротких тревожных бесед, в трущобах было больше всего. Белогривку едва ли не колотил озноб, но она не чувствовала жара, а это была лишь тревога волнения, ибо сейчас ей предстояло выйти на полные хаоса улицы, где не исключались кровопролитные бои. Однако теперь Нэтали была не одинока, а принята в состав одной из самых свирепых банд Дыры. Одеваясь, девушка быстро осмотрела своих новых товарок, каждая из которых была весьма и весьма колоритной личностью.

Сдоба была молода, обладала приятной полнотой, и вооружена обычным плотницким топором, каких в любой кузнице навалом. Нэн или Нэнси оказалась полуэльфкой, о чём ясно говорили её слегка заострённые уши, бледноватый оттенок кожи и специфической формы разрез глаз. Девушка эта была одной из всех, кто вооружился двуручным предметом, коим оказалось самое настоящее копьё, которое она умело держала в руках. Помимо него за спиной полукровки обнаружился приличных размеров чехол, в котором покоились дротики, длиной чуть более метра, которые полагалось метать, и, судя по всему, управлялась с ними Вдова отлично, раз у неё была специально изготовленная торба для этих снарядов.

Следующая пара — Моана и Налия оказались самыми настоящими сёстрами от одной матери, но разных отцов, отчего оттенки кожи их значительно отличались друг от друга. Первая девушка была цвета молочного шоколада, в то время как вторая несколько отдавала краснотой, что было вполне необычно для здешних краёв. Возможно, что отцом её был кто-то из путешественников, приехавших сюда… Однако когда Налия высунула свой язык, чтобы облизнуть пересохшие губы, то стало видно, что он тонкий и раздвоен на конце, как у змеи, а зубы её странно заострены и часть из них удлинена. Перехватив изумлённый взор Белогривки, девушка усмехнулась.

— Моим папашей был могущественный демон по словам моей вечно пьяной матери, — охотно пояснила Налия. — И от него я унаследовала не только зубы и язык, но и яд! Не такой сильный, правда, как у змей или скорпионов, но его хватает, чтобы жертва моего укуса свалилась без чувств на довольно продолжительный срок. Пока я не раскрываю рта — легко могу сойти за обычную девушку. Хорошо хоть, что всё остальное мне от матери достались, а не от демона, иначе гореть мне давно на костре Инквизиции!

С этими словами она натянула на нижнюю половину лица свой платок, в то время как Белогривка заинтригованно посмотрела на её сестру.

— Я человек, если тебе интересно об этом узнать, — улыбнулась та, прежде чем скрыла и своё лицо. — Мой папанька ничем примечательным меня не одарил, как сестрёнку, но я всё равно люблю её, змеюку подколодную!

— Ты мне просто завидуешь!

— Вот ещё! — усмехнулась Моана. — Как же!

Вооружены сёстры были обычными короткими мечами, но при этом обе имели небольшой набор метательных ножей, которые… Тут Белогривка не поверила своим глазам, ибо Налия взяла каждый клинок в руки и тщательно вылизала лезвие с обеих сторон своим языком, чем изрядно смутила Нэтали.

— Сестрёнка наносит на клинки яд, дорогая! — пояснила новенькой спутнице привычная к подобному действу Моана.

— Вот поэтому я никогда не беру в рот у этих грязных мужланов! — усмехнулась полукровка, подмигнув Белогривке. — А ты?

— Э-э-э, — смутилась девушка, не желая принимать участия в подобной пошлой беседе, поскольку ещё не привыкла к тому, как себя расковано вели все здешние дамы.

— Хорош уже смущать новенькую! — кашлянула Сдоба. — Что, все готовы?! На выход! Отворяй калитку, Лана!

Девица-сторож кивнула, выпуская товарок наружу, и вот боевая шестёрка уже покинула кров борделя, который спешно был превращён в небольшую крепость. Свет больно резанул по глазам привыкшей к полумраку Белогривки, по ушам ударил людской гомон и неизвестные стуки, отчего девушка на время замерла, но мама тотчас потянула опешившую дочь в сторону, потащив её за собой.

— Не зевай! — прикрикнула Санса на Нэт, подталкивая её вперёд и предлагая занять своё место. — Иди вперёд, я буду замыкать шествие!

Мимо Вдов пробежало несколько орущих от ужаса человек, поскольку неподалёку в воздух поднимался большой столб дыма — это горело какое-то строение неподалёку, а посему причина паники была ясна, как божий день. Дыра состояла в большинстве своём из кособоких грубых деревянных домишек и лачуг, а посему огонь по району мог распространяться с ужасающей скоростью, однако это не пугало бандиток, ибо их база-бордель стояла от всех построек несколько особняком. Во-первых, никто не желал селиться рядом с весёлым домом, чтобы не выслушивать ежедневно громкие стоны совокуплявшихся пар, а также разухабистые песни надравшихся гостей. Во-вторых же, все справедливо опасались строить свои лачуги рядом с небольшим, но грозным кланом разбойниц, да и сами Вдовы резко возражали против подобного соседства, прекращая подобные самострои на корню самыми решительными и кровавыми методами, дабы не загораживать своего заведения бедняцкими хижинами. В том, что пламя бушевавшего неподалёку пожара может перекинуться на Смачные прелести можно было не переживать, а посему бандитки даже не стали задерживаться, чтобы посмотреть на горевшее строение, вокруг которого суетились обыватели.

— Кто это сделал, мама? — спросила Нэт, потянув Сансу за край плаща.

— Не знаю, милая! — пожала плечами та. — Возможно, это были чумные доктора, которые сожгли очаг заразы, или давние недруги, решившие воспользоваться общей паникой и суматохой, чтобы расквитаться со своими врагами. Как знать!

— Разговорчики! — прикрикнула спереди Сдоба. — Следите за тылами, а не языками чешите!

— Да, Матушка! — кивнула ей Санса, хотя начальница видеть её не могла.

Белогривке было бы смешно, что её мать называет подобным прозвищем девушку, которая годилась ей в дочери, однако ей было не до веселья, поскольку вокруг творилось чёрти что. Жизнь в Дыре и так была тяжела и полна опасностей в виде возможных грабежей, насилия, воровства, болезней и иных неприятностей, однако сейчас трущобы пылали не только от пожаров, но и от захлестнувшей всех с головой паники. Вот на дороге сидит рыдающий паренёк, который баюкает на своих коленях мёртвую женщину, голова которой разбита в кровь — вероятно, жертвы нападения или чрезмерной спешки. В ближайшей подворотне слышатся вопли, а когда Белогривка туда мельком заглядывает, то видит, что там грабят какую-то семью лица разбойной наружности. Бандиты, пользуясь своей безнаказанность, обеспеченной им их преимуществом в виде численности и оружия, вышвыривали наружу из дома не только его обывателей, но и все их пожитки, сразу же проводя осмотр вещей, с тем чтобы забрать себе все ценности.

При виде их Вдовы не проронили ни слова, хотя у Белогривки было множество вопросов и гневных речей, однако она сама понимала, что будет глупо выглядеть, если сейчас предложит своим товаркам остановиться и вмешаться в процесс грабежа. Во-первых, убеждать бандиток в том, что грабить — это плохо, было всё равно что волку рассказывать о пользе и плюсах вегетарианства. Во-вторых, останавливаться и сражаться ради каждой мелочи и правда было глупо, ведь тогда у отряда не только кончатся копья, ножи и стрелы, но и сами участницы похода. Да и в-третьих, чего уж там греха таить, Белогривка понимала, что и она сейчас отправляется на дело, чтобы грабить и отнимать провизию силой, а посему ей предстояло как можно скорее вжиться в роль мародёрки. Молодой и неопытной, однако обязательно наглой и напористой, иначе сожрут с потрохами.

До маячившей неподалёку городской стены добрались довольно быстро, поскольку на пути девушек оказалось довольно пусто — вероятно местные жители либо сейчас тряслись от страха по своим домам, либо уже разбежались кто куда. Оглянувшись, Белогривка нахмурилась — позади уже курились два столба чёрного дыма, хотя всего лишь пару минут назад он был один. Возможно, огню удалось перекинуться с горевшего здание на соседнее, либо кто-то устроил новый поджог.

— Как бы наш бордель не сожгли, пока мы тут гуляем! — буркнула обернувшаяся назад Санса, которая словно прочитала мысли своей дочери, озвучив её опасения.

— Не сожгут! — хмуро ответила Сдоба. — Мизинец в это дело всю свою душу и жизнь вложил — он не позволит! Будет зубами глотки рвать, но никого с факелами к зданию не подпустит!

— А если его магией подорвут? — спросила Моана, прокрутив в ладони меч.

— Тогда будем искать новое пристанище! — хмуро ответила Матушка. — Приготовились! Приближаемся к месту!

И правда, когда отряд вынырнул из очередного переулка, взору Вдов предстало печальное зрелище — амбар, на который возлагались большие надежды, уже был оккупирован. Возле него сновало множество крепких парней, чьи тела были покрыты не только кожаной бронёй, но и различными татуировками, среди которых превалировали топоры в различных ипостасях. Лица всех молодчиков были закрыты платками, и у каждого при себе обнаружилось солидное оружие. Пятёрка охранников, стоявших по краям от ворот, была вооружена самострелами, зорко наблюдая за подступами к амбару, в то время как их товарищи руководили грузчиками, спешно складывающими на телеги мешки, кули и корзины с зерном. А торопиться и правда следовало, ибо Топоры, кои грабили амбар, справедливо опасались того, что на них могут напасть. Кто? Пф-ф-ф, да в возникшем хаосе это могли оказаться кто угодно, даже простолюдины, вооружённые ножами, вилами и кайлом, поскольку паника могла толкнуть отчаявшихся людей и не на такое. В обычной жизни никто бы не посмел в открытую противостоять самой крупной преступной группировке, и даже Тени, коих было меньше, но сейчас правила менялись на ходу, поскольку эпидемия всё перевернула с ног на голову. Вокруг амбара собралась небольшая толпа из недовольных местных жителей, которые пока негромко роптали, глядя на откровенный грабёж и разбой, но открыто возмущаться не торопились, ибо бандитов было много, а вооружены они были не в пример лучше. Кроме того, пятёрка арбалетов серьёзно заставляла задуматься любых возможных конкурентов, как и вид метательных топориков, которыми были снабжены почти все бандиты.

— Почти два десятка! — с сожалением вздохнула Сдоба, закончив подсчёты. — Размажут по стенам, как пить дать!

— С ума сошла?! — ужаснулась Нэнси. — Грабить Топоров?! Да мы же и так под ними ходим и им подчиняемся, пусть и косвенно!

— И что с того?! — посмотрела на свою товарку Матушка. — Будь их не больше нашего, могли бы рискнуть, да угнали бы телегу-другую, прикончив всех из-за угла. Кто бы потом на нас донёс? Да всем наплевать, если бандиты друг друга резать будут, никто стучать не побежит! А начальство… Ну и что — начальство?! Мы что — хуже их? Мы тоже жрать хотим, и заботимся о себе, как нам…

В этот момент от амбара раздались гневные вопли, потому как там один из грузчиков, оступился и упал, выронив свою ношу, отчего большой мешок треснул, порвавшись, и из него на землю брызнули драгоценным водопадом желтоватые зёрна, отчего народ, наблюдавший за грабежом со стороны, заволновался. Вероятно, зрители решили, что Топоры не станут заморачиваться с браком, оставив его на земле, но они просчитались, потому как надсмотрщики пинками заставили беднягу собирать зерно, насыпая его ладонями в пустую корзину.

— Вы долго ещё там?! — спросил один из крепышей, стоявший у первой телеги, которая уже была заполнена и сдвинута в сторону, дабы не мешать второй с погрузкой.

— Да тут один лупиздень немного подгузнил! — гундосо объявил второй бандит, начиная смешно жестикулировать руками и сопеть перебитой свёрнутой набок сопаткой. — Ещё минута-другая, и можно трогаться!

— А что там внутри?! Все мешки выгребли?!

— Все! — кивнул от склада один из стрелков, не преминув перед этим заглянуть в помещение.

Эти слова вызвали заметное оживление и понятное недовольство среди наблюдавших за сим действом горожан, которым не хотелось оставаться в смутные времена без хлеба за столом, и людское море, толпившееся немного поодаль, начало заметно волноваться. На это обратили внимание не только Вдовы, но и сами Топоры, поскольку начальник велел бросать рассыпанное зерно и трогаться в путь, тем самым несколько поуспокоив зевак, которые уже поняли, что и им сейчас достанется немного крох с барского стола. Пусть и немного, всего одна или две горсти зерна, но это всё же лучше, чем ничего!

Таким образом бандитам удалось сбросить со счетов хотя бы одних соперников, однако Сдоба не думала сдаваться так быстро.

— Предлагаю напасть на бандитов в пути, и постараться отбить у них одну телегу и угнать её к нам! Как вам идея?!

— Бред! — выдала Нэнси.

— Невозможно! — шмыгнула носом Моана.

— Самоубийство чистой воды! — согласилась с ней Санса, в то время как её дочь ограничилась лишь одним кивком.

— Ладно, — вздохнула Сдоба. — Сама всё прекрасно и без вас понимаю! Уходим!

В итоге Вдовы отправились в одну сторону, Топоры в другую, в то время как обезумевшие горожане бросились к амбару, желая сгрести с земли побольше зерна про запас и наведаться в закрома, в которых, возможно, что-то и осталось по мелочи, на что бандиты попросту не обратили внимания. Сразу же завязалась драка, ибо каждый норовил урвать себе долю пообъёмнее, а посему в ход быстро пошли не только кулаки, камни и дубины, но даже и парочка ножей, отчего вскоре у пустого амбара образовалось несколько трупов и луж крови.

Всего этого потрясённая Белогривка уже не видела, ибо не собиралась оборачиваться назад на тревожные крики, а посему наблюдение за тылами осталось полностью на совести её матери. Куда идёт отряд теперь девушка знать не могла, но догадывалась, что они продвигаются к следующей точке, коей оказалась бакалея некого Моисея. Однако когда Вдовы приблизились к ней, то стало понятно, что и тут они опоздали — небольшой магазинчик был изначально заколочен владельцем, который, вероятно, уже сбежал отсюда или оборонялся внутри до последнего, ибо баррикады оказались разрушены, дверь выбита, а на земле обнаружилось несколько тел. Опасаясь приближаться к мертвецам, Сдоба всё же обогнула место схватки, не преминув заглянуть вовнутрь магазина.

— И тут неудача! — вздохнула она. — Пусто! Либо старый лис сбежал накануне со своими товарами, либо его лавку разграбили совсем недавно. Ты что делаешь?

Этот вопрос адресовался Нэнси, которая своим копьём поддела тело одного из мертвецов, желая перевернуть его с живота на спину.

— Хочу увидеть его лицо! — пояснила бандитка. — Узнать, Моисей это или нет.

Однако труп принадлежал неизвестному мужчине, а среди прочих погибших владельца лавки точно не было, так как прочие мертвецы лежали лицами кверху, и опознать их труда не составило.

— Ладно, уходим! — вздохнула Сдоба, переступая через труп неизвестного мужчины, в животе которого обнаружилось несколько колотых ран.

Однако не успела она убрать ногу, как покойник захрипел, отчего бандитка сразу же вскрикнула от испуга, не преминув наградить недобитка ударом каблука по лицу. Попадание оказалось отменным, сопровождалось хрустом сломанных костей носа, однако мужчину это не остановило, и он не потерял сознания. Хуже того, что и все прочие якобы жертвы открыли свои глаза, и Санса тотчас закричала.

— Тревога! Это ловушка!

С этими словами она ткнула одного из неизвестных мечом под рёбра, но тот даже и не подумал умирать. Другой псевдомертвец также словил наконечник копья в свою шею, но даже он не упал обратно на землю, продолжая подниматься с неё.

— Что за…

— Это зомби! — взвизгнула Моана, поскольку труп рядом с ней не мог жить по определению, потому как у него полностью отсутствовал скальп, часть черепа и мозга.

Однако нападать нежить на девушек не стала, хотя те уже готовились к самому худшему, ибо вместо этого у всех упырей одновременно открылись рты и они захрипели одинаково страшными голосами, говоря в унисон.

— Жители правобережного Белокамня! Не пугайтесь! С вами говорят маги, мертвецы безвредны, и всего лишь передают сообщение. Перестаньте метаться по районам, перестаньте убивать и калечить друг друга. Мы видим, что происходит повсюду, и сообщаем вам — для вас собирают обоз из провизии, воды и предметов первой необходимости! Уже сегодня вечером на закате солнца телеги и кареты с едой и припасами переправят к вам в ваши районы на главные площади, где будет производиться безвозмездная раздача. Еды и воды хватит на всех! Перестаньте убивать друг друга и драться за еду! Не препятствуйте работе докторов и стражи! Не укрывайте заражённых и подозрительных лиц у себя в домах. Опасайтесь всех лиц, которые выглядят больными и ведут себя соответствующе. Помните, что только работая вместе, мы сможем одолеть эпидемию!

Как только сообщение оказалось передано, все трупы замертво рухнули обратно на землю, и слышавшие их граждане лишь сглотнули от страха. Да, тут можно было не только вздохнуть, но и запросто обделаться, упасть в обморок или сойти с ума! Не каждый день покойники так непринуждённо садятся на свои задницы и вещают могильными голосами! Какую же силу некромантии нужно было к ним приложить, если воскресло не пятёрка покойных, а все многочисленные трупы в трёх огромных районах — Дыре, у Ремесленников и Нелюдей? Хотя, по правде сказать, Белогривка сильно сомневалась, что за пределами их трущоб стоит такая же паника, хаос и неразбериха. Оглянувшись назад, девушка со вздохом отметила, что теперь над районом уже клубятся три чёрных столба дыма от неизвестных пожарищ, и это было прискорбно. Как знать, может, услышав это сообщение, переданное магами с той стороны реки, люди остановятся и одумаются? И все эти грабежи и насилие прекратятся?!

— Так, дамы! — откинула чёлку с лица Сдоба. — Двигаем дальше!

— А как же помощь и провизия с того берега? — спросила у неё Нэтали. — Вы же слышали этих… этих существ!

— Не в этой жизни! — хмыкнула Матушка. — Не в этой жизни! Кроме того, не факт, что на делёжке дармовой провизии не случится какой-нибудь бойни, когда те же Топоры или кто-то ещё вздумают напасть на конвой, чтобы забрать все продукты себе. Да и провизии может мало соберут, что на всех не хватит. Или это первая и последняя подачка, а жить в условиях осады придётся месяц или два! Так что хватит витать в облаках, строить несбыточные иллюзии и мечтать о подарках — ноги в руки и бегом к ферме Доджо!

Возражать никто не решился, а посему вскоре Вдовы уже приближались к небольшому агрокомплексу, который был единственной фермой, расположенной в трущобах. Принадлежало всё это великолепие безумному старику Доджо, который жил со своей большой семьёй в огороженном частоколом комплексе зданий, которые служили деревенщине и амбаром, и хлевом, и домом, и много чем ещё. Разводили тут преимущественно неприхотливых курей и лоснящихся поросей, поскольку ухаживать за ними было проще всего, скармливая им различные помои, коих в трущобах хватало. Не раз и не два семейство Доджо пытались под себя подмять Тени и Топоры, но каждый раз попадали впросак, ибо старик был не настолько беспомощен, каким казался изначально — мало того, что с ним проживало несколько крепких сыновей (хотя поговаривали, что это на самом деле его правнуки, ибо долгожитель уже пережил большую часть городского населения), не боявшихся взяться за оружие, так ещё и сам старый проказник был по слухам самым настоящим ликантропом. За долгие годы жизни он якобы уже научился контролировать свою болезнь, а посему менял свой облик тогда, когда сам этого хотел, а не когда на него накатывали обычные приступы, связанные с лунным циклом. Доджо был оригинальным во всём, даже в своём проклятии, ибо превращался в огромного гуманоидного вепря, при этом не теряя своих ладоней, что позволяло оборотню брать в свои руки огромную двуручную секиру и вырезать врагов пачками, скармливая потом их требуху своим зверюшкам в загонах. Однако правдивость этих слухов была под большим вопросом, ибо видели этого огромного хряка крайне мало народу, да и тем нельзя было верить в силу их приверженности культу зелёного змия или чёрного лотоса. Многие же попросту считали, что в одном из загонов у Доджо обитает монстрообразный вепрь, которого старик выпускал на возможных нарушителей, ибо иногда всё же чудище видывали во дворе, но при этом сам старик был неподалёку отнюдь не в животном обличии.

Естественно, что Тени или Топоры давно уже могли уничтожить огромного человека-свина или его боевого порося, пустив в ход серебряное оружие или атакуя нахрапом, благо таковое для крупных преступных группировок проблемой не было, но боялись преступники иного. По заверениям самого старика Доджо, а также по россказням некоторых редких очевидцев, оборотней или боевых свинов на ферме было несколько. Сам старик на эти слухи и россказни загадочно ухмылялся, и всегда говорил, что в случае его смерти и гибели его семьи всегда будет кому отомстить, ибо он не единственный проклятый в своём роду, и о его смерти быстро узнают те, кому следует. Поскольку иногда оборотней видывали двух (и оба были могучими вепрями), то угроза была нешуточной, и познать на себе гнева ликантропа никому не хотелось, и Тени с Топорами отступились от семейства фермеров, потому как в ней вообще каждый мог оказаться перевёртышем, и что тогда прикажете делать?! Может, его товарищ и вовсе проживает вне общины, бывая у Доджо набегами, заглядывая в гости, и посему, если вырезать всех подряд, то второго оборотня уничтожить не удастся? А может, никаких оборотней и в помине не было, зато имелись гигнатские хряки-осеменители, коими и пугали всех обывателей?! Да и по заверениям Мизинца, большая часть семьи уже третий день подряд отсутствовала в городе, вероятно прознав об эпидемии раньше прочих или просто по благополучному стечению обстоятельств. Однако даже одного возможного оборотня хватало, чтобы нагнать жути на любого смельчака, решившего сунуться во двор семейства Доджо без приглашения. Поэтому страх Вдов перед фермой был вполне понятен и обоснован. Белогривка, ещё не знавшая о том, откуда берётся большая часть свинины и курятины в Дыре, до сих пор пребывала в блаженном неведении, а посему не понимала всей серьёзности и опасности предстоящей операции. Почему это вдруг смелые и грозные доселе бандитки так быстро побледнели лицами, когда приблизились к огороженному комплексу? Что её больше всего поразило, так это отсутствие всеобъемлющей паники и хаоса вокруг фермы, коих в прочих районах Дыры было вдосталь, как и различных трупов. Тут же стояла благоговейная тишина, которая сведущим Вдовам казалась могильной. Слышавшиеся вдали вопли страдавших горожан, близкое хрюканье поросей практически не нарушали идиллии, поскольку первые были приглушены расстоянием, а вторые настраивали на мирный лад, ибо довольный сытый свин будет хрюкать, а не визжать, как ополоумевшая баба. Сам старейшина Доджо обнаружился в загонах, занимаясь как раз тем, что кормил своих питомцев какой-то баландой, которую он выливал из ведра им в корыто, на что все питомцы отзывались жизнерадостным хрюканьем.

Белогривке подумалось, что прочие дамы волнуются зря, ибо что может быть страшного в ограблении седого старца, который уже был скрючен и побит жизнью, став похожим на небольшую горбатую запятую? Однако Вдовы не спешили врываться в казалось бы гостеприимно приоткрытые ворота, возле которых обнаружился всего лишь один простоватого вида парень, который при себе даже не имел оружия. Больше во дворе никого из людей не обнаружилось, как и поблизости, а посему момент для нападения в целом был идеален, но Вдовы продолжали топтаться на месте, не решаясь атаковать.

— Так что там Мизинец приготовил для Доджо? — спросила у своих подруг Санса. — Серебро? Мифрил?

— Это ещё зачем?! — удивилась Нэтали. — Мы что, собираемся драться с оборотнем?!

— А ты разве не знала, что Доджо именно таков?! — удивилась Сдоба.

Округлившиеся от страха глаза Белогривки и побледневшая кожа ответили всем бандиткам не хуже рта, нижняя челюсть которого неприлично отвисла вниз.

— Всё с тобой ясно! — вздохнула Матушка. — В бою нам не помощник, значит! Не переживайте, дамы — мы его одолеем! У меня есть кое-что, что нам поможет!

— Я думаю, что Мизинец не в своём уме, раз направил нас на эту ферму! — нахмурилась Санса. — Мало нам эпидемии в городе, так ещё и с оборотнем драться?! Не слишком ли этого чересчур?! Может, попробуем попытать счастья в ремесленном квартале или ограбим иной кабак у нас в Дыре?

— Погоди, я…

— Па, у нас гости! — крикнул дежуривший у ворот паренёк, который и не подумал закрывать прохода.

Когда Вдовы поняли, что их присутствие больше не является тайной для фермера, то Сдоба выступила вперёд, выходя из тени, велев прочим сидеть в укрытии. Старику Доджо понадобилась почти целая минута, чтобы прихромать к воротам и выглянуть наружу, глядя на подходящую к нему парламентёршу. По мере приближения девушки, старик начал меняться, принимая свой облик проклятого, с треском порвав на себе немногочисленную одежду, быстро увеличиваясь в размерах и обрастая белой седой щетиной, обернувшись огромным прямоходящим хряком-великаном с обломанным клыком и испещрённой шрамами мордой. О том, что перед ними всё тот же фермер говорила татуировка дракона на его груди, которая осталась практически неизменной, однако теперь практически полностью скрытая щетиной.

— Чего надобно, бандюга?! — хрюкающим сочным басом осведомился ликантроп у смелой разбойницы, правильно расценив её экипировку, нависая над Сдобой подобно неумолимой скале. — Я уже говорил всем и не один раз — своё хозяйство я никому и никогда не отдам, и дани платить не собираюсь!

Высотой гуманоидный вепрь был почти вдвое выше девушки, и при этом нетерпеливо стукал копытом задней лапы по земле, в то время как передние конечности у него были вполне себе похожи на человеческие ладони, кои он сжал в кулаки, размеры которых наводили на всех людей грусть и уныние с желанием поскорее развернуться и дать с фермы дёру.

— У меня есть то, что ты так давно искал, — загадочно ответила Сдоба, которая не подавала виду, что боится оборотня, хотя голос её заметно осип от волнения.

— И что же это?! — усмехнулся Доджо.

— Так сложилось, что это…

Тут девушка перешла на шёпот, отчего Нэтали не расслышала слов Сдобы, как и все прочие, которые так же пребывали в полнейшем неведении относительно того, чем же Мизинец вооружил своих подопечных, ибо знала об этом только одна Матушка, беседовавшая с оборотнем. На удивление, Доджо нахмурился — брови сошлись на морде вепря в некое подобие домика, и он коротко хрюкнул, обдумывая услышанное.

— И что же вы хотите за эту услугу? — осведомился полиморф. — Выходите, дамы, я вас чую! Хватит прятаться в подворотне, подобно ворам!

— Выходите! — крикнула товаркам и Сдоба, делая приглашающий жест рукой.

— Похоже, драка отменяется! — усмехнулась довольная Нэнси, которая стала убирать обратно в заплечную торбу свой метательный дротик.

— И хорошо! — вздохнула Моана. — Ты на этого кабана посмотри! Да он же больше всех нас!

Однако рано радовались девушки, ибо едва только оборотень отвлёкся от Матушки, как та выхватила из ножен один из своих кинжалов, тускло блеснувших на солнце серебром, а потом ткнула им твари прямо под его могучие рёбра, отчего Доджо издал громкий визг, полный боли. В следующее мгновение Сдоба, не успевшая отпрыгнуть прочь, уже получает копытом в бок, с воплем падая на землю, а к оборотню с криками бегут прочие Вдовы, которым не остаётся ничего иного, как принимать бой, ибо момент был сейчас как нельзя подходящий — раненый серебряным оружием полиморф оказался ошеломлён, и не сможет воспользоваться своей стремительной регенерацией, а посему у бандиток и правда появился шанс его одолеть. Вот только к чему был нужен весь этот цирк?! Почему нельзя сразу было сказать, что Доджо будут убивать? К чему все эти ложные надежды на мирные переговоры? Или это было сделано специально, чтобы волнующиеся Вдовы не выдали себя с головой? Либо Сдоба просто обманула полиморфа, выходя с ним на контакт, чтобы гарантировано нанести ему решающую рану? Так или иначе, но теперь уже раздумывать было поздно, нужно было спасать Матушку, которой, наверняка, могучим пинком переломали все рёбра.

Озверевший вепрь хотел было добить стонавшую на земле Вдову, однако в него тотчас полетели метательные ножи, дротик и даже арбалетная стрела, однако половина всех снарядов угодила мимо цели. Самое главное, что метательное копьё полуэльфки попало точно в грудь дежурившего у ворот паренька, отчего тот замертво свалился наземь, не успев закрыть створки. Если бы двери успели закрыть и заложить засов, то Вдовам пришлось бы туго, поскольку в этом случае обитатели фермы могли успеть подготовиться к отражению атаки. Однако прежде чем врываться и грабить комплекс, предстояло ещё разделаться с самим Доджо, который пусть и был ранен, но всё ещё представлял смертельную опасность. Оборотень взревел, когда в него попали два метательных ножа, отравленные ядовитой слюной Налии, а посему полиморфу пришлось быстро выдирать из тела и плеча эти лезвия, когда он ощутил, что и с этим оружием что-то не так. Оно не было серебряным, но тоже странно жгло и щипало его раны, а посему вепрь быстро вырвал их из себя и бросился прочь, уходя от новых снарядов, не горя желанием сражаться с бандитками на открытой местности, где у кровожадных баб было преимущество из-за метательного и стрелкового оружия.

С рёвом и хрюканьем Доджо влетел в ворота фермы, отчего Вдовы заволновались — если сейчас тварь запрётся внутри, то можно считать бой если не проигранным, то закончившийся ничьей. Посему девушки с боевыми кличами бросились вдогонку, намереваясь помешать твари закрыть проход, однако фермер хотел отнюдь не этого, ибо когда разбойницы влетели во двор, то обнаружили там Доджо, вооружённого двуручной секирой, у которой были обоюдоострые лезвия на каждом конце древка. Вепрь не дал нарушительницам опомниться и перегруппироваться, сразу же бросаясь в бой, намереваясь зарубить большую часть дам, пока те кучковались возле приоткрытых ворот. Оружие оборотня с ужасающим грохотом вонзилось в деревянную створку, которая тотчас не преминула распахнуться, едва не задавив собой опирающуюся на стену раненую Сдобу. Никто не пострадал лишь по счастливой случайности, поскольку Сдоба ещё не дохромала до места битвы, а сёстрам Моане и Налии, которым предназначался удар, успели увернуться от этой атаки прыжком и подныривающим кувырком, продемонстрировав незаурядную сноровку. Грохнуло копыто по земле, в запоздавшей попытке раздавить откатившуюся прочь полукровку-демона, но оборотень не преуспел, в отличие от прыткой девушки, которая успела полоснуть лезвием своего ножа по массивной лапище полиморфа.

Пока вепрь разворачивался и тянул своё тяжёлое оружие на себя, Белогривка нажала на спуск, выпустив во врага вторую стрелу (ибо первая до этого позорно промазала, впившись в стену), которая воткнулась чудищу промеж его лопаток, но оборотень уже вошёл в боевой раж, получив несколько ранений, а посему попросту проигнорировал новое. Следующим делом он обменялся ударами с Сансой, у которой выбил из руки её короткий меч, улетевший серебристой рыбкой аж за стену фермы, что означало его потерю. Женщина вскрикнула, ибо этот удар был такой силы, что она, скорее всего, только что заработала себе вывих в обезоруженной руке, которая теперь жутко болела и изогнулась. Пролети секира всего на ладонь-другую выше, и сейчас за забор улетел бы не только меч, но и сжимающая его кисть, а посему можно было сказать, что Санса ещё легко отделалась. Второй же рукой женщина всадила свой нож вепрю под рёбра, но этот удар также не нанёс должного критического эффекта, а посему Вдове пришлось отпрыгивать прочь, уходя от удара клыками, когда Доджо решил боднуть наглую бандитку, поддев её в воздух. Нэн кинула своё последнее метательное копьё, которое тварь успела поймать на лету, намереваясь швырнуть обратно, однако подскочившая сзади Моана почти по самую рукоятку воткнула короткий меч твари в круп, отчего Доджо заревел раненым кашалотом, но умирать до сих пор не думал. Не успела ещё Моана отпрыгнуть назад, как тварь рубанула назад своей огромной секирой, и вот уже девушка валится наземь, разрубленная на две части под яростные вопли своей сестры. Удар был такой силы, что бедную разбойницу перерубило в районе поясницы надвое, но она умерла не сразу, а ещё несколько мгновений лежала на земле, с ужасом глядя на свою вторую половину, которую уже раздавили копыта вепря. С яростными воплями Нэн и Налия бросились в атаку, в то время как Санса крутилась вокруг, растеряв всё своё оружие — все метательные кинжалы уже улетели, как и меч, выбитый огромной секирой из её руки, а бросаться на Доджо с кулаками или запасным кастетом было смерти подобно. От ворот раздался свист, и вошедшая туда хромавшая Сдоба бросает товарке свой топор, который та ловко ловит на лету. Однако радость разбойницы преждевременна — не успевает её ладонь сомкнутся вокруг рукояти, как слышится вопль, свист рассекаемого воздуха, и вот уже секира отрубает женщине руку, которая тотчас шлёпается на землю вместе с новообретённым топором.

— Мама! — визжит Белогривка, когда видит, что Сансе только что отхватили руку по локоть. — Нет!

С этими словами девушка разряжает свой арбалет, выпустив из него последнюю стрелу, после чего бросает бесполезное оружие в тушу монстра, однако с подобным успехом можно было кидать в гидру камнем. Не понимая, что она творит, Нэтали, горевшая жаждой мести, бросается в атаку, однако оборотень уже бежит вперёд, решив нагнать нахальную полуэльфку, которая уже заколебала его своим копьём, постоянно тыкая полиморфа его острием издалека. Естественно, что Нэнси не жаждет погибнуть под копытами могучей твари, а посему бросается наутёк, но вскоре оказывается в тупике, будучи зажатой между стеной и летевшим во весь опор обезумевшим оборотнем. Понимая, что так долго продолжаться не может, девушка упирает наконечник своего копья в точку, где граничит стена и земля, выставив оружие вперёд на манер пики. Если Доджо и заметил этот манёвр, то не стал разворачиваться или останавливаться, со всего маху налетев на него грудью, начиная отчаянно хрипеть и оседать на древко вниз под тяжестью собственного тела. Вскрикнувшая от страха девушка пригибается, поскольку секира делает последний взмах, а терять головы раньше времени Нэн не хочет. Однако это не спасает девушку, ибо она оказывается прямиком под оседающей тушей Доджо, который тотчас бьёт лапищей по древку, ломая копьё пополам, а потом грузно падая прямиком на Нэнси. Подбежавшие Нэтали, Налия и хромавшая Сдоба начинают рубить, резать и колоть чёртову тварь мечами и подобранным топором, кромсая оборотня на куски. Лезвия вздымаются вверх раз за разом, кровь разлетается крупными брызгами во все стороны, оборотень хрипит, визжит и ревёт, умирая от множества ран, но своё чёрное дело он всё же сделал. Когда туша поверженного вепря начинает меняться обратно на тело сморщенного старика, порубленного на части в кровавый фарш (такой уже точно не встанет, даже если постарается самый мощный некромант), ибо последний удар топора развалил череп Доджо пополам. Однако Нэнси это уже не поможет и не спасёт, ибо девушка насмерть разодрана клыками и лапами чёртового оборотня, залитая собственной и чужой кровью с ног до головы.

— Нэн?! — присаживается рядом с девушкой Сдоба. — Нэн, ты жива?! А, чёрт! Погибла!

В это время Налия присаживается рядом с мёртвой разрубленной сестрой, а Белогривка тем временем глазами ищет свою мать. Санса безвольно лежит возле ворот в большой луже крови, остекленевшим взором глядя в небо. Рядом с её культёй обнаруживается тряпка, которую женщина пыталась перетянуть своё плечо, чтобы уменьшить кровотечение, но, видимо, не успела этого сделать, умерев от болевого шока или кровопотери.

— Мама! — бросается к женщине девушка. — Мама! Нет!!!

Пока убитые горем Нэтали и Налия баюкают своих умерших в бою близких, Сдоба выдирает из трупа Доджо свой топор, начиная хромать с ним в сторону ворот, намереваясь закрыть их, ибо если местные жители прознают про завершение боя и смерть оборотня, то стоит ожидать армии мародёров на ферму, желавших растащить поросей и курятину. Пока Матушка затаскивает труп молодого привратника вовнутрь, чтобы тот не маячил на виду у всех, Белогривка заливается громким плачем, в то время как Налия уже поднимается с колен.

— Нужно убить всех тех, кто может прятаться в доме! — с мрачной решимостью сказала девушка, стирая с лезвия своего кинжала кровь оборотня. — Эта тварь отняла у нас подруг и родных, и нужно ей отплатить тем же!

С этими словами она пинает труп изуродованного растерзанного старика, направляясь в сторону дома, чтобы привести свою угрозу в исполнение. Кивнувшая Сдоба закрывает ворота на тяжёлый засов, после чего перехватывает свой топор.

— Пошли!

Вдвоём девушки отправляются в сторону дома, движимые жаждой мести и здравым смыслом, ибо оставлять в тылу возможных врагов — смертельная ошибка.

— Не теряй головы, девочка! — остановилась возле Нэтали Матушка. — Мы все знали, на что идём! Ты можешь оставаться во дворе, но не сходи с ума, и помни, что на ферме могут быть ещё враги, которые тебя захотят прикончить. А посему подбери себе пару ножей, чтобы быть наготове.

Видя, что плачущая девушка не спешит следовать полезному совету, Налия насильно вкладывает ей в ладонь один из своих ножей, чтобы не оставлять Белогривку без оружия.

— Мы быстро! — кивает напоследок полукровка. — Если что — кричи!

Вскоре обе разбойницы скрываются в доме, но Нэтали нет никакого дела до того, что там внутри происходит. Криков нет — и то ладно! Через несколько минут озадаченные Вдовы возвращаются во двор, после чего направляются в сторону птичника, загонов для свиней и прочим служебным постройкам, однако всюду одно и то же.

— Пусто! — выдаёт Сдоба, когда осмотр подошёл к концу. — Никого нет, кроме живности!

И правда, утруждать себя закрытием загона бандитки не стали, а посему во двор высунулись любопытные порося, которые уже перестали трястись от страха, ибо страшный рёв давным давно прекратился. Поскольку Доджо в своё время кормил хряков мясом, те не стали брезговать им теперь, собираясь полукругом вокруг свежих трупов, обнюхивая их своими пятаками, начиная грызть и лизать их раны.

— Куда все подевались?! — удивилась Сдоба. — У Доджо была огромная семья! Куда они все запропастились?

— Какая теперь разница? — всхлипнула Белогривка, отгоняя от тела своей матери нахальных поросей, желавших полизать кровь.

— Большая! — ощерилась Налия своими длинными клыками, и трепеща длинным раздвоенным языком подобно самой настоящей змее. — Я бы у каждого ублюдка в семье Доджо вырезала сердце или печень за свою сестрёнку! А ты разве нет?! Не хочешь отомстить за свою маму?!

— Ей это уже всё равно никак не поможет! — вздохнула Нэтали. — Пошла прочь!

С этими словами девушка отпихнула особо наглого борова в сторону, который вздумал оттеснить Белогривку от вкусного трупа прочь. Удар пришёлся свину прямо по уху, отчего тот гневно завизжал, а потом и всё стадо, окружившее Вдов и покойных, начало реветь и голосить на все лады, отчего девушкам даже пришлось заткнуть уши.

— Боги! — выдохнула Сдоба. — Как же тут много этих поросей!

— Надолго хватит! — усмехнулась Налия. — На полгода точно! Вот только чем кормить всю эту прорву?! Сразу забить всё стадо нельзя — мясо испортится, засолить или закоптить — никаких сил и припасов не хватит!

— Я тебе больше скажу, — вздохнула Сдоба, прислоняясь к стене и щупая свои рёбра. — Мы даже половины всей живности у нас в борделе не разместим. Да что там размещать — мы их даже по трущобам доставить не сможем. Нас всего трое на ногах осталось, а ворья вокруг — пруд пруди! Не успеем оглянуться, как нам глотки вскроют, а поросей отберут! Вот такая вот у нас возникла проблема!

— И что же нам делать?! — спросила у Матушки нахмурившаяся Налия, когда осознала весь размах трагедии. — Наружу с добычей нельзя — это верная смерть! Оставаться тут…

— Тоже верная смерть! — хрюкнул один из боровов, отчего девушки в панике шарахнулись от крупного свина прочь. — Ну чего уставились?!

После этих слов порось стал расти как на дрожжах, и всё лишь для того, чтобы вымахать практически в точную копию умершего оборотня-Доджо, которого убили с полчаса назад. Но хуже было не это, а то, что полиморф оказался не один, ибо ещё трое или четверо свиней также стали меняться, принимая ужасающее боевое обличие!

— Вы убили нашего отца! — прохрюкало одно из массивных чудовищ, расправляясь во весь свой немалый рост. — Собираетесь ограбить нашу ферму! А посему вам даже идти никуда не придётся — вы умрёте прямо здесь!

Стоит ли говорить, что как только девушки поняли, что оказались в западне, то кровь отхлынула от их лиц, мурашки пробежались по телу, которое мгновенно покрылось липким потом. Это был конец, причём лютый и жестокий, ибо теперь детки павшего фермера церемониться с нарушительницами точно не станут! Всё же права была народная молва, которая говорила о том, что Доджо был не единственным проклятым в своей семье! Похоже, что тут обосновался целый клан оборотней, про который было никому не ведомо, и останется неизвестным впредь!

Первой от шока очнулась Сдоба, которая на правах старшей решила оттянуть неизбежную резню, задав провокационный вопрос, желая дать шанс своим товаркам немного отступить назад, храбро прикрывая их собой.

— Мы убили Доджо, это так! — кивнула Матушка, перехватывая поудобнее свой боевой топор. — Но почему вы обнаружили себя только сейчас, когда он уже разрублен и порезан на части? Почему не помогли своему отцу, хотя он визжал и кричал от боли? Вы не могли его не услышать! Где жы вы отсиживались всё это время?!

— Такова была воля нашего отца! — хрюкнуло чудовище, ударив по земле копытом, подымая столб пыли в воздух. — Он был стар, и желал смерти, но не мог умереть из-за болезней или от возраста, как это свойственно обычным смертным из-за ликантропии. А посему оставался единственный выход — смерть в бою, коей он так жаждал, и завещал нам не вмешиваться в его драки. И вот теперь он умер, как того давно алкал, но не спешите радоваться, черви! Ибо он был нашим отцом, и за его смерть вы ответите своими жизнями!

— Бегите! — крикнула отступавшим назад девушкам Сдоба, решившая прикрыть отход товарок, пусть даже и ценой собственной жизни.

Естественно, что она понимала, что, будучи раненой, она далеко убежать от резвых оборотней попросту не в состоянии, зато сможет задержать хоть нескольких из них на пару драгоценных мгновений, выигрывая лишние секунды для своих подруг, которым ещё могло повезти убежать из этого страшного места. Однако куда следовало бежать, если у ворот уже обнаружился новый полиморф, запиравший створки и вставший затем на стражу, чтобы лишить воровок возможности улизнуть.

— Но…

— Бежим! — схватила Налия ошарашенную Белогривку за руку, не дав ей договорить и потащив её в сторону дома, ибо сбежать через ограду и ворота сейчас было невозможно. — Скорее! Ну же!

Радостно захрюкавшие оборотни бросились вдогонку, влекомые охотничьим азартом и жаждой мести, однако Сдоба выполнила свою задачу, рубанув одного из вепрей под копыто, отчего бросившийся на перехват свин с воем рухнул наземь. А потом другие враги туда же свалили и саму Матушку, начиная раздирать её на части своими клыками, копытами и прочими частями своих тел. Сразу трое полиморфов рвали в клочья бедную девушку, которая скончалась практически в мгновение ока, в то время как Налия и Белогривка смогли вбежать в дом фермеров-оборотней, сразу же закрывая и запирая за собой дверь на засов. В следующее мгновение в неё уже бьётся рослый вепрь, отчего преграда трещит, разлетаясь на части, обдавая ошарашенных девушек градом осколков и щепок, однако прикончить их монстру не суждено, ибо он сунулся в пролом вместе со своим товарищем, отчего обе туши застряли в проходе.

— Назад! — отдёрнула Налию от двери Белогривка, поскольку та хотела было броситься к чудищам, воспользовавшись моментом.

О чём думала полукровка, было непонятно, ибо своим коротким мечом она вряд ли могла серьёзно ранить оборотня, а вот пострадать самой от когтей твари — запросто. В итоге лезвие меча и когти оборотня встретились в воздухе рядом с порогом, звякнув друг о друга, а сама Налия едва не перекусила свой змеиный язык, когда её резко дёрнули за шкирку назад.

— Ты их всё равно не убьёшь! — образумила её криком Нэтали. — Бежим!

— Твари! — выругалась Вдова, плюнув небольшой струйкой яда в сторону барахтавшихся в дверном проёме оборотней.

Естественно, что оборотней подобная атака убить не могла, зато здорово замедлила, ибо едкая жидкость попала одному из вепрей на морду, отчего тот забился в проёме, мешая своему товарищу пробраться вовнутрь. В итоге преграда, в виде узкого дверного проёма, попросту не выдержала, и косяк двери оказался разломан в щепу вслед за выбитой дверью, и обе туши агрессивных монстров ввалились в дом, однако девушки уже мчались по лестнице наверх, намереваясь скрыться с глаз оборотней как можно скорее. Белогривка хотела было покинуть обитель чудищ через окно, однако быстро передумала, ибо все они выходили во внутренний дворик, где были видны останки их погибших товарищей и спешившие за Вдовами прочие полиморфы. Один из них как раз вломился в прихожую через окно, с шумом и грохотом разнося собой вдребезги стекло и раму, рубанув своей лапой вблизи ног Нэтали.

Вскоре обе девушки оказываются на площадке второго этажа, куда с грохотом летят и огромных размеров полувепри, своими копытами разбивающими ступени в щепу. Только это тормозит массивных оборотней, поскольку лестница начинает страдальчески скрипеть и прогибаться под тяжестью их тел, и вскоре рушится, отчего все полиморфы с визгами летят обратно вниз, сочным грохотом и отборной бранью отмечая своё падение. Радоваться кратковременной заминке попросту некогда, ибо девушки во весь опор летят по короткому коридорчику второго этажа, заглядывая в каждую комнатушку, желая найти… Да чёрт его знает, на что рассчитывали две обречённые души во владениях жутких оборотней, откуда уже не чаяли выбраться живыми. Однако и сдаваться оказалось рано, ибо в одной из крохотных спаленок обнаружилось окно, вид из которого обрадовал Налию — оно выходило не в сторону двора, как на первом этаже, но наружу, за частокол фермы, и при должной сноровке беглянкам могла улыбнуться удача, и тогда бы они перепорхнули через забор. Главное при этом — удачно приземлиться.

— Ты первая! — безапелляционным тоном заявила Налия, подталкивая напарницу к окну. — Ну, живо! Прыгай с подоконника в том направлении, тогда больше шансов упасть на мусор — он смягчит твоё падение.

— Я боюсь! — тут же запаниковала Белогривка, которой доселе ни разу не доводилось сигать из окон вторых этажей.

— Давай, дура! — зашипела полукровка. — Иначе — смерть!

— Где вы, дамочки?! — раздался из коридора елейный голосок кого-то из преследователей, и, судя по тому, что топота копыт слышно не было, оборотень переметнулся из своей животной формы в человеческую.

Мельком выглянувшая наружу Налия убедилась в правоте своей догадки, когда заметила, что там с тесаком в руке по коридору медленно шествует голый парень, заглядывающий во все спальни. За ним в отдалении маячили и остальные свинские родственнички, которые также были наги из-за своих трансформаций, но при этом вооружены разнообразными ножами, вилами и топорами. Не стоило обманываться простотой их оружия и отсутствием одежд с доспехами — твари в любой момент могли обратно принять обличия гуманоидных вепрей. Единственное, что их удерживало от подобного превращения в данный момент — воспоминание об обрушившейся лестнице, не выдержавшей массы нескольких хряков. Знаками показав напарнице, что дело худо, Налия состроила жуткую гримасу, сопроводив её пинком, которым выпроводила Белогривку в продолжительный полёт из окна наружу за стену фермы. Возможно, последнее было излишним, ибо получив сего ускорения Нэтали вскрикнула, зато смогла благополучно долететь до нужного места, сверзившись прямиком в мусорную кучу, разметая её на части. Встрепенувшиеся оборотни загалдели, когда поняли, в каком направлении следует искать свою добычу, и топот босых ступней, стремительно приближавшихся к спальне, заставил Налию сигануть следом за Белогривкой. Уже в полёте разбойница заметила, что между домом и стеной беснуется один оборотень, который тотчас подпрыгнул, намереваясь схватить разбойницу своими лапищами, однако не преуспел, получив по своему крупному пятаку каблуком. Завизжав от боли, чудище моментально превратилось в обыкновенного обиженного свина, рухнувшего обратно наземь, однако жалеть его не было никакого желания. Коротко хэкнув, Вдова грохнулась на остатки мусорной кучи, едва не сбив свою товарку с ног. Нэтали тотчас кинулась на помощь, поднимая Налию из грязи, в то время как в окно уже высунулись первые фермеры, размахивающие своим оружием.

— Стойте, сучки! — возвестил голый парень, сотрясая в воздухе своим тесаком, однако его быстро оттеснили в сторону, вероятно намереваясь освободить тем самым путь и прыгать следом.

Дожидаться этого явно не следовало, а посему девушки, не сговариваясь, бросаются от фермы прочь, удирая в сторону родных трущоб. Однако погоня на этом не прекращается, ибо из окна уже вылетает первый деревенщина, прямо в воздухе меняющий своё обличие на грозного вепря, грузно приземляясь на тяжёлые копыта. Кроме того, с грохотом распахиваются ворота комплекса, и из двора стрелой вылетают ещё несколько оборотней в своём боевом виде, с громким устрашающим хрюканьем устремляясь следом за беглянками. И та, и другая группы летят с ужасающей скоростью, ибо первых подгоняет страх, а вторых жажда мести, и странная погоня из трёх огромных вепрей и двух запыхавшихся девушек проносятся разрушительным ураганом по улочкам трущоб. Смотреть по сторонам попросту некогда, а посему следы разбоев, трупы, плачущие и кричащие люди смазываются в одно сплошное пятно, когда дамы на всех парах пролетают мимо них. Естественно, что оборотни не настолько тупы и одержимы жаждой крови, ибо им плевать на редких прохожих, шарахавшихся по сторонам, и они продолжают нестись следом за убийцами своего отца.

Однако долго эта погоня продолжаться не может, ибо вепри не выдыхаются так быстро, как это свойственно людям, а посему скорость запыхавшихся девушек постепенно снижается, и скоро уже им придётся либо принять бой, либо погибнуть под ударами копыт и клыков оборотней. Но на счастье беглянок, впереди маячит улица, именуемая в народе Иглой, ибо та пронизывает все трущобы насквозь одной прямой дорогой, по которой сейчас движутся какие-то телеги в сопровождении большого количества людей. Что это такое — обоз беженцев, стражи или разбойников — думать попросту некогда, а посему Налия и Белогривка вылетают из подворотни едва ли не под копыта впряжённым в телегу лошадям, которые тотчас начинают ржать, вставая на дыбы. Каким таким чудом девушкам не засветило копытом по голове или туловищу, они и сами не поняли, но останавливаться они и не собирались, рванув в следующую подворотню, пока за ними на улицу не выпрыгнули и оборотни. Разогнавшимся вепрям затормозить уже не удалось, а посему три тяжёлых туши также вылетели на дорогу, при этом сбив лошадей и перевернув одну из телег, которая, как оказалось, была нагружена под завязку хлебом, предназначавшимся для вручения голодавшим обывателям Дыры.

Появление чудищ обыватели и сопровождающая обоз стража встретила, как обычно. Первые завизжали и заметались из стороны в сторону, не зная, что им лучше делать — спасать свои шкуры или постараться схватить с грязной дороги раскатывающийся во все стороны хлеб, при этом умудрившись не столкнуться с оборотнями. Вторые же тотчас ощетинились оружиями, ибо восприняли сей налёт как спланированное нападение на обоз, ведь монстры не просто налетели на телегу, но стали разбрасывать по сторонам лошадей и стражников, которые решили атаковать монстров. Будь вепри не так разъярены своей неудачей и множеством уколов лезвий со стороны, то бросили бы обоз и продолжили свою погоню, но теперь они рассвирепели, позабыв про беглянок, которых уже и след простыл, включаясь в новое сражение. Вот бахнул волшебный снаряд, когда сопровождавший процессию военчар применил жезл, отчего один из свинов с жалобным визгом отправляется в полёт, при этом вспыхнув, пожираемый магическим огнём. Однако не долго пришлось радоваться страже первой победе, ибо второй оборотень уже напрыгнул на карету чародея, попросту раскатав её своей тушей в один огромный блин, размазав волшебника по земле, а потом поддев его останки клыками и запустив их в воздух.

Пока стража разбиралась с полиморфами, особо предприимчивые граждане приступили к грабежу обоза, хватая вожделенную еду прямиком с земли и даже с телег. Пользуясь суматохой и неразберихой, некие криминальные личности быстро прирезали возницу головной повозки, спихнув его труп с сиденья, угоняя впряжённую двойку вместе с телегой, к которой тут же пристало несколько оголодавших озлобленных граждан. Пришлось разбойникам с непрошенными воришками уже разбираться прямо на ходу, но всего этого Налия и Нэтали уже не видели — они без сил ухнули на землю в трёх кварталах от места побоища, тяжело дыша и прислушиваясь к звукам далёкой битвы, которая продолжала греметь позади. В этом звуковом хаосе явственно прослеживались визжаще-хрюкающие звуки вепрей, приглушённые воплями обывателей, звоном оружия, да парочкой новых взрывов. Одно радовало — путь назад оставался чист, и, следовательно, оборотни всё-таки оказались втянуты в побоище, отчего девушкам полагался либо небольшой перерыв, либо полная победа в погоне за собственными жизнями.

Единственное, чего Налия и Белогривка не знали, так это того, что подобное разбойное нападение на обоз с провизией для нуждающихся правительство расценит как акт агрессии, а посему больше никаких поставок продовольствия в осаждённые районы отправлено не будет. Хуже того, именно после этого случая произойдёт то, что лишь усугубит и без того плачевную ситуацию…