Забытая жизнь

Андрей Окунь

Жестокий мир прошлого. Вокруг поля и горы, и единственное спасение приходит от незнакомого человека. Парень очнулся на окраине леса и понял, что ничего не помнит. Перед вами психологический эксперимент, литературное рассуждение, как попытка ответить на вопрос: «насколько воспоминания влияют на нашу личность». Драматический роман-приключение, в котором главный герой шаг за шагом возвращает отобранное у него – собственную память. И когда ему кажется, что ответы найдены, все рушится снова. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 5

Бродяга сидел на пне, а рядом дотлевал костер. Парень с отсутствующим видом толкал палкой угли. За два дня пока Мак пропадал в поселении охотников, Бродяга практически восстановился. Он мог самостоятельно выйти из избы, а сегодня у него появились силы немного размяться.

С самого утра небо было затянуто сплошной серой тучей. Изредка накрапывала холодная морось. Бродягу больше не шатало при каждом шаге, живот не скручивало от боли. Стол рядом с кроватью больше не превращался в размытое пятно. Раньше он начинал растекаться, изгибаться, его ножки вытягивались и изгибались в разные стороны. Стол как бы олицетворял болезнь, ассоциировался с ней. Боль, тошнота, головокружение, а над всем этим возвышается стол. Бродяга ненавидел его. Когда парень метался в постели от жара, вся комната начинала плыть, ему становилось трудно различать объекты, но внимание привлекал именно стол. Он будто орал на парня: «ты болен! Смотри, как я могу!» — пропускал по спине волну и вертел ножками как сумасшедший. «Был бы ты здоров, ты бы этого не увидел!» — добавлял стол, ехидно улыбаясь. И каждый раз, когда от последствий травмы мозг, сжигаемый высокой температурой, погружался в агонию, свистопляска начиналась заново.

Сегодня же утром Бродяга открыл глаза и впервые почувствовал себя отдохнувшим. Тошнота и слабость пропали. Бродяга аккуратно приподнялся на кровати, ожидая, что сейчас появится боль, но ничего не произошло. Тогда он вытянулся и положил ладонь на тот самый стол. Совершенно обычный деревянный стол. Бродяга высокомерно посмотрел на него и тихо сказал:

— Так-то лучше.

Бродяга спустил ноги на пол, нацепил кожаные грязные башмаки, которые подарил ему Мак, слез в холодный погреб за кроличьей тушкой. Парень принес из сарайчика несколько поленьев и прутьев для огня. Двигаться было легко и приятно. Пока готовилось мясо, парень даже немного размялся: сделал наклоны, несколько раз отжался.

Сейчас Бродяга сидел на пне рядом с дотлевающим костром и со скучающим видом скреб палкой золу.

— Ты что-нибудь вспомнил? — сухо спросил Мак, неожиданно появившись за спиной парня.

Бродяга вздрогнул и развернулся на голос охотника. Глаза Мака блестели, буквально впивались в растерявшегося парня, требуя ответа.

— Ничего за все это время. Как ты так тихо подкрался ко мне? — Бродяга оглянулся и только сейчас понял, что от испуга отбросил палку, которой копался в костре.

— За все это время ты не смог ничего вспомнить? — с легким удивлением переспросил Мак и искоса посмотрел на Бродягу.

— Нет, а должен был?

Мак некоторое время молчал. Он о чем-то думал, хмурился и, казалось, борется с самим собой. Наконец охотник проговорил:

— Тебя отравили.

Повисла тишина. Бродяга замер. Потом сжал челюсть так, что проступили желваки. Мак видел, как забегали его глаза, сдвинулись брови.

— Откуда ты это знаешь? — сдавленно спросил парень.

— Мне сказал Курт, он лекарь, сделавший противоядие для тебя. Для сотрясения мозга симптомы были слишком странными.

— Так может у меня тяжелое сотрясение? Сколько дней я валялся без сознания? Да откуда тебе это знать! — Бродяга зло нахмурился и подскочил с пня.

— Ты очнулся на пятый день. Оклемался только сегодня, то есть на восьмой. С тяжелым сотрясением даже самые крепкие деревенские охотники валялись в кровати месяцами.

Бродяга взмахнул руками и зашагал из стороны в сторону.

— Твой организм боролся с ядом в крови. Пересиливал его воздействие.

— Ты не можешь знать это наверняка! — крикнул Бродяга и тут же схватился рукой за голову. Боль вспышкой настигла мозг.

— Могу. Когда я рассказал Курту, что тебя уже третий день тебя рвет от любой еды, что у тебя не прекращается жар, хотя все раны были промыты и обработаны, он принес какую-то склянку. Я думал в ней обычные травы, обезболивающее, но тебе резко стало легчать. Прошли все симптомы: жар, рвота…

— В том горшочке было противоядие, — прошептал Бродяга и зашагал вокруг костра.

Парень остановился, дрожащую руку опустил на бедро, но она соскользнула.

— Это же все портит. Это все, все портит. Кому нужно было меня травить… Это бессмысленно. Мак, — голос парня дрожал, — ведь это все меняет.

Мак тяжелым взглядом следил за парнем.

— Давай, садись. И перестань метаться.

— Я, я… Я просто не понимаю.

— Хватит уже, возьми себя в руки, — раздраженно бросил Мак, — сколько можно, прими ситуацию и придумай, что можно сделать, чтобы ее исправить. А вот эту чувственность засунь себе куда поглубже. Только холодно рассуждая, ты сможешь найти решение. Ты меня понял?

Бродяга, притихший под действием властного голоса Мака, коротко кивнул.

— Оставь это трепыхание чувств бабам. Давай думать, Бродяга, а не расплескивать сопли, — сказал Мак и ушел в избу, на ходу стаскивая с себя лук.

Бродяга обхватил голову руками. Мак разжег из новых поленьев огонь, поставил жариться мясо.

Мак лежал на кровати, когда на пороге появился Бродяга со словами:

— Я не знаю, что мне делать.

Мак скрестил руки на груди. Бродяга вздохнул и прошел внутрь избы. Горький запах шерсти и мускуса, исходивший от шкур животных, так и не выветрился, а парень не мог привыкнуть к нему. Охотник внимательно следил за тем, как парень нерешительно переступил порог. Что-то в его фигуре изменилось. Казалось, Бродяга еще больше осунулся и ссутулился. Парень обвел комнату потухшим взглядом и опустился на пол прямо посередине. Он медленно, по-старчески вздыхая, поджал под себя ноги. И снова произнёс:

— Я не знаю, что мне делать, Мак.

Охотник не шелохнулся, а только продолжал, не отрываясь, смотреть в лицо парню. Бродяга начал перебирать пальцами штанину.

— Какое мне дело до твоих проблем? — донеслось от Мака.

Молчание. Губы Бродяги едва заметно задрожали.

— Ты спас мне жизнь, и я не в праве просить тебя о большем…

— Ты прав. Я достаточно для тебя сделал, — холодно согласился Мак, расправил руки и облокотился ими о колени, — даже больше чем требовалось. Ухаживал за тобой, кормил. Я тратил на тебя время и силы.

Бродяга не мог заставить себя посмотреть в его холодные, безучастные глаза. Он практически боялся встретиться с Маком взглядом, потому что понимал, что не найдет в нем поддержки.

— Хотя бы послушай, что я думаю, — сказал парень.

— Начинай.

На лес понемногу наползала темнота. На небе выделялись только верхушки елей, подсвеченные огнем заката. Тень наполовину закрыла лицо Мака.

— Мне кажется… — голос предательски упал куда-то вниз, до хрипа, Бродяга сглотнул. — Нет, я уверен, что та часть жизни, которая пропала из памяти, связана с городом у моря, — он начал делать акценты ладонью, подкрепляя этими движениями слова, — глупо будет отрицать и то, что меня отравили, раз об этом сказал твой друг, лекарь.

Парень вздохнул и взглянул в лицо Маку. Оно не пугало, а по обыкновению было сдержано и сурово.

— Когда я думал, что же все-таки произошло, когда пытался воссоздать ситуацию целиком, постоянно натыкался на один вопрос: если меня отравили, то зачем тащили через горы? Сколько занимает времени переход через них?

— В среднем полдня. Если знать дорогу.

— Какой смысл в этом действии? Если они хотели меня убить, то почему просто не бросили где-нибудь в канаве? Или не скинули с утеса? В крайнем случае они могли утопить меня, пока я был без сознания. Зачем было тащить мое тело целый день через горы? Чтобы выкинуть его под деревом? — и Бродяга с этими словами развел руками, — если они хотели меня убить, зачем все так усложнили?

— Ритуал?

— Я не понимаю, что значит это слово. В памяти нет ничего связанного с ним…

— Не важно, мысли вслух, — сказал Мак и жестом показал, чтобы Бродяга продолжал.

— В общем, я думаю, если кто-то просто хотел свести счеты — обыкновенное убийство, было бы лучшим решением. Зачем травить меня и при этом жестоко избивать?

— Те, кто сделал это с тобой, либо отводили таким образом душу и пытали тебя, — лицо Бродяги скривилось от злости при этих словах Мака, — либо перед тем как потерять сознание, ты усиленно сопротивлялся.

Бродяга сухо кивнул.

— Избивать ведь можно и без яда, — добавил парень.

— Они хотели видеть, как ты мучаешься? — спросил Мак, и его единственный глаз, не скрытый тенью, зловеще блеснул.

— Но это не дает ответа на вопрос: зачем они перетащили меня через горы?

Охотник откинулся на спинку стула и провел большой мозолистой ладонью по щеке. Если бы не тень, то Бродяга увидел бы, что та часть губ, которая была скрыта от его глаз, дрогнула от легкой улыбки. Казалось, именно этот вопрос и хотел услышать охотник от Бродяги.

— Это и меня поставило в тупик, — Мак подвинулся на кровати, садясь удобнее.

Бродяга грустно кивнул и распрямил затекшие ноги. Мак словно статуя, скрытый наполовину надвигающейся темнотой, смотрел в чернеющее окно.

— Меня явно не ждут обратно, — с горькой усмешкой произнес Бродяга.

— Это точно, — охотник слегка отклонил голову назад и тихо рассмеялся.

— Давай еще раз проговорим все, до чего мы додумались, — предложил Бродяга, — после травмы, у меня все будто выпрыгивает из головы. Я боюсь, что могу что-то упустить.

— Мы поняли, что ты из города у моря, и что кто-то из жителей имел вескую причину не просто прирезать тебя в подворотне, а избить и отравить.

— И еще перетащить через горы, — произнес Бродяга из темноты комнаты.

— Вместо того, чтобы бросить в канаве…

— Сбросить с утеса и утопить. Я это понял, — быстро добавил парень.

— Получается, что у нас больше вопросов, чем ответов. А самое плохое… — Мак сделал паузу, ожидая, что за него договорит Бродяга.

— Что я ничего не помню. Ничего из своего прошлого. Ни одного имени, ни одного конкретного события. Ничего.

Снаружи окончательно стих ветер. Лес замолчал, и всю округу окутала непроницаемая тишина.

— Ты начал разговор со слов: «я не знаю, что мне делать», — сказал Мак.

— Я имел в виду, что не уверен, правильное ли я принял решение.

Мак ждал.

— Я хочу найти тех людей, — и он посмотрел в сторону Мака глазами, полными уверенности и злости, — мне нужно попасть в город. Возможно, когда я увижу родные места, память быстрее ко мне вернется. И я хочу спросить, не передумал ли ты перевести меня через горы, — добавил после некоторой паузы Бродяга.

Кровать уныло скрипнула под охотником. Мак мягко ступая по дощатому полу, подошел к двери.

— Я же отчетливо сказал тебе, готовиться к переходу. Что непонятного?

Мак захлопнул за собой дверь в избу, вдохнул холодный свежий ночной воздух. «Зачем ты это делаешь?» — в голове прозвучал вопрос, на который охотник все еще не мог себе ответить.