Забытая жизнь

Андрей Окунь

Жестокий мир прошлого. Вокруг поля и горы, и единственное спасение приходит от незнакомого человека. Парень очнулся на окраине леса и понял, что ничего не помнит. Перед вами психологический эксперимент, литературное рассуждение, как попытка ответить на вопрос: «насколько воспоминания влияют на нашу личность». Драматический роман-приключение, в котором главный герой шаг за шагом возвращает отобранное у него – собственную память. И когда ему кажется, что ответы найдены, все рушится снова. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 6

— Просыпайся! — крикнул Мак, распахивая с улицы дверь, — уже рассвело, пора начинать работать.

Бродяга простонал и перевернулся на другой бок, чтобы утренний свет не попадал в глаза.

— Я сказал: вставай.

Мак прошел в комнату, взял с пола башмак и на ходу бросил его в Бродягу.

— Да поднимаюсь, — пробурчал парень

Он сел в кровати: лицо помято ото сна, волосы торчат в разные стороны.

— Ты девятый день спишь на моей кровати, сегодня это было в последний раз — будешь спать либо на полу, либо в спальнике на улице.

Бродяга протяжно застонал и рухнул обратно спиной на твердую подушку.

— Хоть не буду видеть этот проклятый стол, — пробубнил он, и скинул ноги с кровати.

— О чем ты?

— Да так, без разницы.

Пока парень одевался, охотник рывком поднял массивную крышку погреба. Мак сделал глубокий вдох, втягивая в себя запах сырости и мокрой земли, прикрыл глаза от удовольствия и спрыгнул вниз. Бродяга слышал, как охотник прошел по узкому тоннелю длинной несколько метров под полом избы. Парень натянул башмаки, надел через голову порванную и мешковатую рубаху с засохшими пятнами крови на правом плече и груди. Из открытой двери тянуло утренней прохладой. Бродяга стоял в проходе и вспоминал, сколько времени он прожил у охотника в избе. «Девятый день новой жизни, и до сих пор ни черта не помню», — сказал он про себя и шагнул наружу.

Мак вылез из погреба, держа в руке два меча, спрятанные в ножны. Он аккуратно сдул с них пыль.

— Зачем тебе это? — спросил Бродяга охотника, когда тот вышел на улицу.

— Расскажи мне, что будет, когда ты появишься в городе? — Мак положил ножны на траву.

— Я не думал об этом.

Охотник молча кивнул, словно не ожидал другого ответа, и двинулся к сложенному костру. Рядом с ним лежали двое освежеванных кролика, подвязанные за лапки к ветке.

— Тебе еще крольчатина не надоела? — спросил Мак безразличным голосом, говорившим: «даже если надоел, у тебя нет выбора».

— Моя удача, что ты меня вообще кормишь.

Парень присел на еще мокрую от росы траву и облокотился грудью на колени. Редкий ветер, вырывающийся из леса, залетал под мешковатую рубашку и морозил живот. Мак в это время, опустив лицо к самой земле и вытянув губы, дул на разгорающийся костер.

— По поводу города. Очевидно, что мне там будут не рады, — возобновил разговор Бродяга.

— Именно, — сказал Мак и громко вдохнув, изо всей силы дунул на тлеющую бересту.

— Значит мне нужно оружие… А зачем мне два меча? — Бродяга подождал и продолжил, — или ты будешь меня защищать?

Мак поднял лицо от земли и, нахмурившись, сказал:

— Ты сам за себя в ответе. Я только хочу немного потренировать тебя, чтобы понять, насколько хорошо ты управляешься с оружием.

— Справедливо, — сказал Бродяга и качнул головой в знак согласия.

Трут вспыхнул, и охотник быстро накрыл взвившиеся на секунду язычки пламени сухими ветками. Мак легко встал с колен и заговорил:

— Я не собираюсь учить тебя всему с нуля, если будет понятно, что ты впервые держишь оружие в руках, то сразу прекратим. На полноценные тренировки у нас нет времени.

Бродяга слушал и сильнее прижимался к согнутым коленям, чтобы хоть немного согреться в утреннем холоде. Мак заметил это и сказал:

— Пока готовиться мясо разомнись немного. А лучше всего пробегись вокруг поляны.

Бродяга поднялся с мокрой земли, встряхнулся и, держа медленный темп, побежал вдоль кромки леса. В небе поднималось солнце. Лес задышал, зашуршал листвой, а парень, чувствуя, непривычную легкость в теле заворачивал на второй круг.

Поели быстро, в тишине. Мак вытер о траву скользкие от мясного жира пальцы и взял с травы два меча.

— Только самое основное, помнишь? — спросил он и протянул один клинок Бродяге.

Парень взял протянутый меч. Бродяга поднял лезвие на уровень глаз, чтобы лучше его рассмотреть. Клинок был чуть короче руки, по краям на нем было множество сколов и зазубрин. Железо помутнело, в некоторых местах в него въелось что-то похожее на сажу. Бродяге сразу не понравился этот меч. Рукоятка с намотанной поверх нее колючей бечевкой царапала кожу, и само оружие было тяжелым, плюс запах ржавчины, успевший въесться в нос.

— Можешь защищаться руками, если тебе не нравится меч, — холодно произнес охотник, заметив как парень то и дело встряхивал руку с оружием.

Мак покрутил головой, разминая шею. Он завел за спину вытянутую правую руку, поворачивая при этом корпус. Тело охотника чуть вздрогнуло как от толчка, и Бродяга услышал, как с глухим хрустом провернулся его плечевой сустав. Мак встряхнулся и посмотрел своим леденящим взглядом на парня.

— Приступим. Начальная позиция, — скомандовал Мак, отодвигая назад правую ногу и приподнимая кончик меча до уровня своей груди.

— Начальная позиция… Хорошо, — неуверенно проговорил парень и попытался повторить позу охотника.

— Что ты делаешь?

— Слушай, я прошлую неделю не могу вспомнить, а ты просишь в какую-то позицию встать, — сказал Бродяга, беспомощно разводя руками.

Под бородой было видно как сжались губы охотника. Он сделал три шага к Бродяге, повернул его за плечи, приподнял руку за локоть, и убедившись, что тот занимает более менее правильную стойку, вернулся на свое место.

— Я буду наносить удары, а ты старайся отбивать их, — отчеканил Мак и уже занес руку.

Бродяга поспешил шагнуть назад.

— Ты издеваешься? Это же настоящие мечи, а я не представляю, что мне делать.

— Послушай. Любой солдат, охотник или лучник скажет тебе, что существует мышечная память, которая не зависит от головы, — Мак говорил и одновременно тряс кончиком меча, как указкой, — я видел парней, проводивших опасный и сложный спарринг, а потом говорили, что в это время совершенно ни о чем не думали. Они просто давали телу делать то, чему его долго обучали.

— Мышечная память? — с каким-то недоверием повторил Бродяга.

— Да. Если ты в «прошлой»… — Мак голосом выделил это слово, — жизни тренировался, то сейчас твои мышцы должны все помнить.

А потом добавил:

— Даже если голова пустая.

Парень хотел еще что-то сказать, но охотник его перебил.

— Не думай, а просто позволь телу двигаться самостоятельно. Я буду бить, а ты парировать.

Мак медленно занес руку и ударил сбоку. Бродяга неуклюже отпрянул назад и, глупо выбросив меч вперед, стукнул им по мечу Мака.

— Попробуй не отпрыгивать, а только отступать на коротком шаге… И не выкидывай клинок чёрт-те куда. Следи за тем, что ты делаешь.

И охотник повторил удар еще раз. И еще раз. Он бил то слева, то справа, иногда сверху, то коротким выпадом пытался достать живот парня. Бродяга же вел себя так, будто и вправду впервые держал оружие в руках. Наконец Мак опустил клинок и вздохнул:

— Видимо придется закончить тренировки, — охотник встал в обычную позу и опустил острие меча к земле.

Мак толкнулся правой ногой и ударил так сильно, как только мог. Он метил чуть выше бедра, повернув лезвие в воздухе. Оглушительно лязгнули мечи.

— Черт! — прокричал от испуга Бродяга. — Что это было? Ты же мог перерубить меня к хренам! Какого…

Он инстинктивно прикоснулся свободной рукой к левому боку и, выпучив глаза, посмотрел на охотника. Мак не изменился в лице, а только сказал:

— Мышечная память, — но видя, что Бродяга зло на него смотрит, добавил. — Я бы повернул лезвие плашмя в самом конце, остался бы только синяк.

Охотник поднял меч и начал заходить с правой стороны. Парень двинулся в противоположном направлении. Они ходили по короткому кругу, пока Мак не сделал первый выпад. Мечи с ужасающе громким звоном столкнулись у самого уха. Парень в последнюю секунду успел отразить удар.

— Не думай, пускай твой тело работает самостоятельно. Доверься инстинктам.

— Легко сказать…

Не успел он договорить, как на него со всех сторон посыпались быстрые и хлесткие удары. Рука Бродяги часто отлетала вместе с мечом в сторону, когда их с Маком клинки сходились. Тогда приходилось уклоняться, отпрыгивать, чуть ли не падать на землю животом, спасая голову. Но один раз, когда парень и охотник находились близко друг к другу произошло странное.

Бродяга оказывается слева от Мака. Охотник слегка пригибается, готовя удар. И в это секунду в голове у Бродяги молнией проносится мысль. Он не успевает полностью ее осознать, а тело уже начинает движение. Парень отбрасывает правую ногу вверх и в сторону, тут же поворачиваясь на месте. Охотник бьет на развороте снизу вверх. Меч со свистом проносится там, где до этого была нога Бродяги. Парень довернул корпус и на легких шагах оказался в трех метрах от охотника.

— Неплохо, — сказал тот, выпрямляясь.

— Это было… Я настолько точно видел, куда ты ударишь, буквально заранее знал. Даже подумать не успел, — широко улыбаясь, проговорил Бродяга.

— Ладно, с мечами пока все. Теперь давай на кулаках.

Мак стянул через голову мокрую от пота рубаху. Бродяга невольно задержал взгляд. Тело охотника было изрезано шрамами. На левом плече несколько мелких неглубоких порезов. От левого ребра до живота спускались три косые полосы. Справа, на груди размером с кулак находилось серое пятно, вмятина. Казалось, что с этого места кто-то невероятной силы очень давно вырвал кусок мяса. А изо спины на правое плечо выползали четыре длинные полосы: следы когтей какого-то животного.

— Хватит пялиться. Я тебе не девка, чтобы любоваться моим телом, — строго прозвучал голос Мака.

Бродяга спохватился и перевел взгляд в сторону.

— Попробуем комбинации, — Мак поставил перед лицом ладони, — простейшие три прямых удара. Левой, правой, левой. Давай.

Бродяга выбросил первый быстрый хлесткий удар. Только благодаря хорошей реакции Мак успел убрать голову. Он не ожидал, что парень ударит настолько резко. Их удивленные взгляды пересеклись. Глаза Бродяги выражали полное непонимание происходящего. Мак быстро произнес:

— Третий удар боковой, — выкрикнул Мак.

Бродяга не думая повиновался.

— Добавляй снизу левой.

Глаза охотника загорелись. Он быстро растер покрасневшие от ударов ладони:

— Еще быстрее.

Бродяга понял, что сейчас ему не надо думать, а лучше довериться телу. Было ощущение, что оно само знает, что нужно делать. Корпус сам разворачивался чуть в бок, плечи начинали покачиваться, как бы подбирая нужное положение для следующего удара, а голова двигаться как маятник из стороны в стороны.

— Теперь работаю только я. Ты уклоняешься, — произнес охотник.

Мак выбросил легкий удар левой. Бродяга отреагировал молниеносно, отклонив голову точно на такое расстояние, чтобы кулак охотника слегка чиркнул по носу. Парень двигался плавно, Мак видел это и понимал, что перед ним далеко не новичок.

Нырок, и Бродяга оказывается за спиной охотника. Удары пытаются достать подбородок парня, но он легко и быстро уклоняется, поворачивает корпус, иногда только голову, и короткими шагами тут же разрывает дистанцию.

Охотник медленно кивнул, поджимая губы.

— Хорошо, очень хорошо. А теперь подойди.

Бродяга, не опуская от глаз кулаки, резво подбежал. Мак рывком бросился ему в ноги. Парень, отреагировав, навалился сверху на охотника, при этом прихватив ему шею правой рукой, а левой контролируя его локоть. Ноги Бродяги проскользнули немного назад, и охотник не смог зацепиться за колени. «Хорошая защита», — подумал про себя Мак и рванул в сторону, сбрасывая с себя парня и освобождая спину.

— Ты понимаешь, что делаешь? — он смотрел на тяжело задышавшего Бродягу.

— Оно само как-то получается, — Бродяга сделал глубокий вдох, — я даже не успеваю следить за твоими движениями.

Мак кивнул и поправил волосы, упавшие на лоб.

— Ты устал? — спросил он.

— Нет, но голова начинает болеть.

— Тогда еще несколько упражнений и закончим, — охотник подошел ближе, — я буду делать захваты, а ты попытайся освободиться.

Они отрабатывали захваты за руки и плечи, за шею, захваты корпуса спереди и сзади. Бродяга иногда терялся, но порой его движения были настолько быстрыми и резкими, что Мак просто не успевал за ним.

— Пока хватит, вечером продолжим, а сейчас отдохни.

…

Наступил вечер. На небе появились первые звезды, и лес затих, в спокойствии опустив ветви деревьев. Мак взял из огорода доску, валявшуюся между грядками огурцов, бросил ее на холодную землю и предложил Бродяге сесть.

— Слушай, я хочу спросить. Зачем тебе все это? Я имею в виду, зачем ты помогаешь мне? Тренируешь.

— Не думай, что это из-за большой любви к тебе. Я просто откупаюсь от грехов, — Мак повернул лицо к парню и посмотрел на него долгим, тяжелым взглядом, — их у меня накопилось достаточно.

— Думаешь, кого-то интересуют твои грехи? — спросил Бродяга спокойно.

— Ты о боге?

— Наверное. Ты же знаешь, у меня многое перепуталось в голове, иногда я не могу выразить одним конкретным словом то, что крутится на языке. Только общее ощущение, — задумчиво произнес парень, вглядываясь в мрачную темноту леса.

Они сидели на доске, оба устремив глаза куда-то далеко вперед.

— Неужели и вправду есть что-то, что следит за каждым из нас, запоминает, кто кого отравил, что украл или обманул. Кажется, именно эти действия считаются за грех?

— Да, это лишь малая часть, — голос Мака прозвучал мягче, чем обычно.

— Как же интересно Ему удается следить за всеми разом, или Он делает это выборочно, и пока следит за одним, другой волен делать то, что вздумается. Например Он решил сегодня смотреть за женщиной, чтобы та чего ради в свободное время не согрешила, а в эту же секунду какой-нибудь мужик во время пьянки убивает хозяина таверны, — рассуждал Бродяга.

— И это не заносится в особый список грехов. Он лично не видел, поэтому и наказывать мужика не за что, — Мак слегка улыбнулся. Охотник пошевелил в тонких башмаках замерзшими пальцами и, вздохнув, продолжил, — в последнее время только так мне и казалось. Первых наказывают постоянно, а на вторых не обращают внимания, давая полную свободу предавать, убивать и воровать.

— А ты из каких? — вдруг спросил парень.

— Из вторых. Он на меня слишком давно забил. Может, поэтому я решил, что могу делать все, что захочу.

В глубине леса треснула ветка, звук разнесся мгновенно по всей округе. Бродяга облокотился на локоть и поднял лицо к небу. После некоторой паузы Мак заговорил.

— На самом деле всем плевать, нет никаких грехов, нет никакого небесного возмездия, воздающего всем по содеянному. Один раз столкнувшись с настоящей несправедливостью, перестаешь верить в то, что кому-то там действительно есть дело до того, что происходит тут.

Мак повернул голову к парню и тихо сказал:

— Миру плевать, насколько плохо с тобой поступили, Бродяга. Никто не придет к тебе на помощь и не накажет злодея. Никто не воздаст тебе за страдания и перенесенные мучения. Ты сам за себя. Тебе самому расплачиваться с теми, кто отравил тебя и избил, — охотник поднялся с доски, — всем все равно. В том числе и богу, если такой имеется.

Бродяга остался один. Он сидел и смотрел на звезды, запрокинув голову. Они мерцали серебристой пылью на небе. Безучастные и холодные. От избы, прорывая мертвую тишину ночи, донесся голос Мака:

— Помнишь, что с сегодняшнего дня ты спишь на полу?

Бродяга поморщился и крикнул:

— Надеюсь бог это слышал, и ты вскоре будешь наказан.

В ответ раздался хрипловатый смех охотника. Парень поднял с земли доску, чтобы потом бросить ее обратно в огород, и медленно пошел к дому.