Шатун

Андрей Дышев, 2001

Зима. Глухой лес. Занесенная снегом дорога. Охотничий приют… Здесь собрались бывшие одноклассники, чтобы отметить пятнадцатилетие со дня выпуска. Народ разношерстный: здесь и бизнес-леди, и оперуполномоченный, и бомж-алкоголик, и шулер-альфонс, и лузер-неудачник. Разумеется, имеется оружие. По законам жанра оно стреляет, и замершие от ужаса одноклассники смотрят на труп. Один из одноклассников – Кирилл Вацура – берется за расследование. Подозреваются все. И не только в убийстве. Но и в ненависти. В предательстве. В слабости. И в любви. Как бы то ни было, за все придется расплачиваться. Кровью…

Глава 18. Двое на кухне

Белкин вышел из жарко натопленного дома во двор покурить. Он подошел к беседке, сел на скамейку и принялся ковыряться в рваных карманах. Едва он поднес пламя зажигалки к сигарете, как хлопнула дверь дома, и на крыльце появился Земцов."Тоже запарился", — подумал Белкин.

Он хотел позвать его, чтобы потрепаться с ним о жизни, но тут Земцов сослепу налетел на Кургу, который шел навстречу с дымящимся самоваром в руках, и едва не сбил его с ног.

— Прошу прощения, такая темень, — буркнул Земцов.

— Ничего-ничего! — поспешил откреститься от своих претензий хозяин. — Я вас случайно не ошпарил?

— Нет, я даже не коснулся самовара…

"Что это они топчутся друг перед другом и озираются, как собутыльники на Красной площади?" — подумал Белкин. Он свистнул и махнул Земцову рукой, но тот сделал вид, что не заметил одноклассника в темноте.

"А гордый какой стал! Не подступишься!"

— Очень кстати я вас встретил, — сказал Земцов Курге. — Скажите пожалуйста, а туалет только на улице?

— Увы, — развел руками Курга.

— Ничего страшного, в этом есть свои плюсы! — с каким-то скрытым смыслом сказал Земцов. — И еще вопрос: на ночь дом запирается изнутри? То есть, я хочу спросить, кто его будет запирать — мы или вы?

— Я ночую в служебном помещении, — скомкано ответил Курга и добавил: — Так что, запирайтесь сами, когда сочтете нужным.

— Это очень важно, — серьезным голосом подытожил Земцов. — Наши женщины напуганы слухами о медведе-убийце, который шатается где-то в этих лесах.

— Слухи, как всегда, несколько преувеличены, — заметил Курга. — Я не замечал поблизости медвежьих следов.

Земцов развел руками и вздохнул.

— Увы, мы обязаны предпринять все меры предосторожности, потому как ни пистолетов, ни ножей у нас нет. Вся надежда только на крепкие двери и на вас.

"Ну, насчет ножей он, конечно, врет", — подумал Белкин.

Курга, по-видимому, не ожидал столь высокой ответственности, возложенной на него, и неуверенно кивнул головой, словно хотел сказать:"Благодарю вас". Переступая с ноги на ногу он произнес:

— Пойду… самовар остывает.

— Да-да! — охотно позволил Земцов. — А я с вашего позволения посмотрю на звезды.

Они разошлись. Белкин снова свистнул, но на этот раз тихо и не столь звонко. Земцов обернулся. Курга, прежде чем скрыться за углом дома, тоже обернулся. Оба, как два дурака, тотчас попытались сделать вид, что вовсе не оборачивались, а просто разминали шейные позвонки.

* * *

Земцову нужно было помещение со светом и надежной дверью. Одну руку он держал в кармане и ощупывал лежащий там бумажный сверток. Он обнаружил его недавно, минут двадцать назад. После третьего тоста"за школьную дружбу"Земцову захотелось курить, и он стал искать в карманах куртки зажигалку. Вытаскивать сверток при всех не стал, накинул куртку на плечи и незаметно вышел.

Перед тем, как зайти на кухню, он еще раз обернулся и посмотрел по сторонам. Полная луна поднималась над лесом, и частокол отбрасывал на фиолетовый снег черные тени. Над кронами деревьев возвышалась горная гряда с исполинскими цирками, кулуарами и ледниками; казалось, она сама источает холодный призрачный свет. Вдруг Земцов уловил едва различимый звук. Было похоже, что за частоколом, где-то рядом со снегоходом, кто-то ходит. Вот совершенно отчетливо скрипнул снег, затем едва заметно качнулись створки ворот… Земцов перестал дышать. Он медленно просунул руку под куртку и коснулся рукоятки пистолета.

Замерев, он стоял так минуту или две, не сводя взгляда с ворот. За домом скрипнула дверь, и этот звук показался Земцову пронзительным, отчего его нервы напряглись как тетива. Он бесшумно прыгнул к стене дома, в плотную тень, и там, ставший невидимым, опустился на корточки.

Он услышал торопливые шаги и частое дыхание. На тропе появился Курга. Хозяин поминутно оглядывался. Приблизившись к тому месту, где несколько секунд назад стоял Земцов, Курга остановился и прислушался, глядя на ворота. Земцов отчетливо видел его лицо, освещенное лунным светом и потому бледное до синевы. В этот момент створки ворот снова качнулись, кто-то снова попытался их открыть.

Заметив это, Курга вдруг кинулся к кухне. Он забежал внутрь и захлопнул за собой дверь. Вспыхнул свет. Едва Земцов подошел ближе и спрятался за кирпичной трубой, Курга пулей вылетел из кухни и, увязая в глубоком снегу, побежал к воротам. Приблизившись к ним, он растворился в тени. Земцов перестал его видеть. Несколько мгновений стояла полная тишина. Затем ворота тихо скрипнули, и до Земцова донесся слабый шепот. Курга с кем-то разговаривал. По интонации было похоже, что он убеждал, о чем-то просил и уговаривал.

Вскоре опять все стихло. Земцов увидел, что Курга возвращается. Он шел по своим следам, и уже не торопился. Нагибаясь, он зачерпывал снег и растирал его в ладонях. Снова нагибался, и снова растирал. Когда он скрылся за дверями кухни, Земцов мысленно сосчитал до тридцати и зашел за ним следом.

Это была профессиональная привычка — выждать недолгую паузу, чтобы человек расслабился и почувствовал себя в безопасности, а затем ворваться. Не войти, а именно ворваться, громко, шумно, решительно. Так Земцов десятки раз врывался"на плечах"наркокурьеров в притоны, в квартиры, где проходили сходки воров, в подпольные публичные дома, в кабинеты директоров универсамов, в подвалы и общежития. И он прекрасно знал магическую силу своего стремительного наступления, от которого расширялись зрачки преступников, и они начинали делать бессмысленные и суетливые движения, пытаясь спрятать вещественные доказательства; от которого истошно визжали голые девицы; торопливо начинали оправдываться мелкие воришки и сутенеры; привычно становились лицом к стене бывалые бандиты.

И сейчас он вошел на кухню так, как привык это делать на службе. Курга с безумными от страха глазами отшатнулся к разделочному столу и, парализованный, замер, лишь его руки продолжали лихорадочно комкать грязное полотенце.

— В чем дело? — рявкнул Земцов, ровным счетом ничего не понимая, но делая вид, что ему все хорошо известно, и теперь он требует от Курги объяснений.

— Как… — пролепетал Курга. — В каком смысле?

— Что ты делал у ворот?! Что ты со мной в прятки играешь?!

— Ничего, — подал плечами Курга и вымученно улыбнулся. — Мне показалось…

— Что тебе показалось? Только не надо врать! Не надо!

Земцов продолжал приближаться. Широкоплечий, высокий, весом в сто двадцать килограммов, он внушал хозяину ужас. Земцов знал — шок, вызванный его появлением, очень силен, но быстро проходит, и потому Курге нельзя было давать опомниться.

— Мне показалось…

— В чем у вас руки? Они выпачканы в крови!

— Нет-нет, вам показалось! — срывающимся голосом выкрикнул Курга.

Земцов вырвал из его рук полотенце, расправил его и поднес к свету. На нем отчетливо виднелись пятна крови.

— Что это значит?

— Я не понимаю, отчего вы так завелись! — начал все более осмысленно оправдываться Курга.

— Почему на твоих руках кровь?

— Какая кровь?.. Да нет же, руки чистые! — заверил Курга и показал Земцову розовые от снега ладони — с одной и с другой стороны, как это делают малыши в детских садах. — А полотенце могло быть выпачкано… Тут туристы часто разделывают мясо на шашлыки… и баранину на барбекю потрошат…

Земцов понял, что козырей у него нет, и ходить больше нечем. Это нередко случалось на задержании, когда не удавалось взять человека с поличным и найти улики. Но Земцов никогда не давал задний ход. Многозначительно улыбаясь, он пускал в лицо жертве сигаретный дым и обещал, что"все равно, ублюдок, расколешься."Затем отходил в сторону, уступая место подчиненным ему операм. Молодые крепкие ребята ударами в живот и по голове валили жертву на пол, надевали наручники и отправляли в ИВС^[2]. Не было случая, чтобы прогнозы Земцова не сбывались. Проходили сутки или двое, и задержанный подписывал"чистосердечное признание".

Но Земцов не мог ни ударить Кургу, ни надеть на него наручники. Он лишь скрипнул зубами и на всякий случай отошел к двери."Не перегнуть бы палку, — подумал он. — А то совсем запугаю его и, глядишь, он раньше времени в штаны наложит… Достаточно для профилактики, чтобы не забывался."

— Мне показалось, — забормотал Курга, — что кто-то бродит около снегохода. Хотя это маловероятно, снегоходы пока в угонах не числятся, и все же не хотелось бы спровоцировать первый случай…

Он пытался шутить. Земцов стоял к нему спиной и грел руки над раскаленной плитой."Все не так просто, как мне казалось. Этот замухрышка не так откровенен со мной, как бы мне этого хотелось. Что-то он от меня скрывает."

Он боялся ошибиться в главном, боялся, что Курга откажется от задуманного или же выкинет такой финт, какой Земцов не может даже предположить. Этот худой с изможденным лицом человечишка возраста от двадцати пяти до сорока пяти был нужен ему лишь как провокатор, как охотничий пес, гонящий волчицу на засаду. Земцов чувствовал близость развязки. Он верил в то, что волчица уже заглотила приманку, наследила, выдала себя…

— Сахар просили принести, — бормотал Курга, постепенно приходя в себя после шока, вызванного появлением Земцова. Он все больше смелел, все увереннее оправдывал свое появление на кухне, но Земцов его уже не слушал и не видел. Опустив руку в карман, он сжимал упругий конверт и ждал, когда Курга выйдет.

— Ладно, вали отсюда, — примирительно произнес он. — Но смотри у меня! Не вздумай шалить!

И погрозил хозяину пальцем.

Примечания

2

Изолятор временного содержания.