Огонь, вода и бриллианты

Андрей Дышев, 2001

Море. Пляж. Вечер. Молодой человек не столько занимается подводной охотой, сколько разглядывает под водой стройную фигурку девушки. Эта симпатюля заинтересовалась его ружьем, попросила разок стрельнуть в рыбку. Жалко, что ли? Он отдал красотке ружье, сам пошел к машине, а через некоторое время потерял девушку из виду. Пропала. И ружье пропало. Нагнал он ее в километре от берега. На девушке не было лица. Она была похожа на покойницу. Особенно, когда призналась, что нечаянно убила гарпуном человека… Но это еще было только начало…

Глава вторая

Чувствуя себя идиотом, посетившим академию наук, я некоторое время крутил головой, оглядывая сумеречный берег. Объект моих радужных фантазий быстрым шагом удалялся от моря по пыльной дороге, и расстояние между нами уже было непреодолимым для крика. Тем не менее, я сначала свистнул, а потом издал какой-то нечленораздельный вопросительный звук, похожий на"Эй".

Передумала, понял я и с ненавистью посмотрел на машину. Врезал ногой по колесу, прыгнул за руль и завел двигатель. Пока я выезжал с пляжа на грунтовку, моя голова излучала поток сумбурных мыслей. Большая часть из них содержала уничижительные эпитеты в собственный адрес, кое-какие характеризовали девушку, причем ее внешним, моральным и умственным данным была дана весьма низкая оценка. Попадались и волнительные сомнения в том, правильно ли я понял ее, и не обидел ли какой-нибудь глупой репликой.

Но стоило мне приблизиться к девушке на расстояние отчетливого зрительного контакта и увидеть ее руки, не отягощенные никакой ношей, как весь этот сумбурный мусор был одномоментно выметен из моей головы одной страшной догадкой. Она утопила ружье!

Я придавил педаль газа. Прыгая на колдобинах, словно большая ржавая жаба,"жигуль"настиг девушку и обдал ее жаром радиатора.

— Эй! — крикнул я, высунувшись из окна. — А ружье где?

Она не отреагировала, продолжая целеустремленно идти по обочине. Я обогнал ее, вывернул руль влево, преграждая девушке дорогу, и вышел из машины.

— Постой! — миролюбиво сказал я. — Отдай мне ружье, и мне больше от тебя ничего не надо!

Что случилось с ее лицом! Глаза безумные, взгляд направлен сквозь меня, на щеках нездоровый румянец.

— Я ничего не понимаю, — признался я. — Что с тобой? Где ружье?

— Уйди, — произнесла она.

— Да уйду, уйду я! — крикнул я. — Ты мне только ружье верни! Это дорогая вещица, понимаешь? Я ей зарабатываю себе на жизнь!

Она оттолкнула меня и упрямо зашагала дальше.

— Какого черта я с тобой связался! — мысленно взмолился я, глядя девушке в спину.

Я снова сел в машину и проделал трюк с обгоном и разворотом.

— Послушай меня! — взмолился я. — Пожалуйста, признайся, ты утопила его? Нечаянно выронила, да?

Она стояла напротив меня и тяжело дышала. Мелко завитые, собранные в крупные пряди волосы водопадом закрывали ее лицо и щеки. Светлая майка с большой красной розой на груди оттеняла плотный ровный загар.

— Нет, не выронила!! — вдруг крикнула она. — Пошел вон!

Говорила же мне интуиция: не отдавай ружье в чужие руки, береги, как жену!

Не дожидаясь, когда подруга снова покажет мне свою спину, я схватил ее за руку и подтолкнул к капоту машины.

— Давай по-хорошему, — предложил я, — не то… не то тебе мало не покажется…

Чего я не умею и никогда не умел, так это угрожать. Что бы я ни делал — я всегда остаюсь безвредным, как уж. Мне кажется, вставь мне зубы вампира, выкраси губы в крови, дай в каждую руку по ножу — даже дети смеяться будут.

— Да отцепишься ты от меня или нет?! — крикнула девушка мне в лицо.

Если бы я не перехватил ее руку, полыхать моей щеке, как пионерскому костру.

— Отдай ружье, и я отцеплюсь! — пообещал я.

— Нет у меня никакого ружья!

— Утопила? Выронила? Я же предупреждал!..

Наверное, мое лицо в этот момент очень точно отражало всю глубину моего горя и его безутешность. Справедливо полагая, что я морально убит, девушка оттолкнула меня и буркнула:

— Ничего я не утопила… Я его бросила… там…

Что я слышу? У меня появилась надежда вернуть назад своего любимца, мое гладкоствольное, калибра семь сантиметров, пневматическое чудо, которое помогало мне зарабатывать головную боль.

— Где бросила? — Я снова схватил ее за руку. — Иди показывай!

— Не пойду! — наотрез оказалась она.

— Почему?

— Потому что не хочу!

Она снова замахнулась, но не уварила.

— Ты хоть помнишь, где его бросила?

— Да! Недалеко от берега!

— От какого берега?

— Не от турецкого же, олух!

— Что ж ты меня пугаешь? — пробормотал я, а в душе уже расцветали розы. — Сразу бы сказала, что оставила в воде! Я бы за тобой не гнался, как больной.

Она смотрела в сторону моря, покусывала губы, и ее глаза снова наполнялись ужасом.

— Ты что, тиранозавра там увидела? — спросил я.

Она отрицательно покачала головой и едва слышно ответила:

— Хуже…

Меня стало разбирать любопытство.

— Вот что! Садись в машину, я тебя тихонечко отвезу на берег, и ты мне покажешь, где оставила ружье… Ладненько? Не надо ничего бояться. В воду полезу я, а ты можешь оставаться в машине.

— Давай потом… Позже! — произнесла она.

— Позже не получится, — сказал я. — Сейчас совсем стемнеет, и мы с тобой не то что ружье — море не найдем. Да и шторм может начаться, вода станет мутной.

— Ну и хорошо, что станет мутной, — прошептала девушка. Я заметил, что ее агрессия быстро улетучивается, а ей на смену приходит апатия. Она позволила мне взять себя под руку и посадить в машину.

Чокнутая какая-то, подумал я, садясь за руль. Но какое счастье, что она запомнила место, где оставила ружье. На пляже никого нет, унести его некому. Значит, оно, милое, лежит там, меня дожидается.

Я взглянул на девушку потеплевшими глазами. Рано хоронить мечту, может, еще и заедем на пельмени.

Но едва я взялся за рычаг передач, она накрыла мою руку ладонью.

— Постой, — сказала она, глядя в окно. — Я не сказала тебе…

— Что? Что не сказала?

Тут я заметил, что девушка часто и глубоко дышит. Ее волнение передалось мне, хотя я даже предположить не мог, что так сильно встревожило ее. И чем дольше длилась пауза, тем более неуютно я себя чувствовал.

— Я… Это ужасно… Не знаю, как так получилось…

— Говори же! — не выдержал я.

Она повернула ко мне лицо. Глаза ее были огромны.

— Я убила человека!