Король и воробей

Андрей Геннадьевич Загузин, 2020

Долгие годы рыскал ненасытный Тигрус со своими полчищами по свету, покоряя одно королевство за другим. Вся северная половина мира уже под его властью. Почти вся. Остался один только клочок земли – крохотное королевство Пацетера. У Пацетера выбор не богат: либо воевать с Тигрусом, либо подчиниться и встать под его стяг, чтоб порабощать других. То есть, на самом деле, выбора нет. Но как противостоять тому, чье войско не имеет равных, а у тебя и армии-то нет? Вместе с друзьями Пацетер отчаянно ищет ответ на этот вопрос. Им нужно спешить, чтобы подготовиться к вторжению Тигруса. Сдаться без боя – это не про них! Помочь делу стараются даже дети. А еще на стороне Пацетера есть необычные воины – воробей Чир и ворон Керлок. Каждый их поступок судьбоносен, каждое решение и слово. Наши герои стараются изо всех сил, думают на несколько шагов вперед, рискуют. Но не все получается, они совершают ошибки, оказываясь на грани, на волоске, лицом к лицу со смертью…

Глава 16. Поединок вместо казни

Лететь вдвоём с Керлоком было намного веселей. В компании молодого сильного ворона, готового дать отпор любому коршуну и даже крупному соколу, Чиру незачем было опасаться за свою жизнь. На ночлег расположились в лесу в ветвях пихты. Перед тем как уснуть, они долго болтали и смеялись. Им казалось, что они знакомы уже тысячу лет. Но вот где-то по соседству сердито защёлкала белка, недовольная, что не дают спать. Ворон и воробей поспешили пошутить и посмеяться и над ней тоже, но необидно. И тут же уснули.

До владений Тигруса они добрались только на следующий день поздно вечером. Чир предложил переночевать в конюшне. Керлок ещё никогда в жизни не ночевал под крышей и, будучи любопытным, согласился. Но ласточки, облепившие своими гнёздами каждую балку, подняли такой переполох, увидев ворона, и налетели на него с таким напором, что уставшему за длинный дневной перелёт Керлоку только и оставалось, что уносить крылья от этих тоненьких, но бойких птичек. Чир попробовал было объяснить хозяевам, что они с Керлоком только хотели переночевать, но его никто и слушать не стал.

Керлок, уже не раз имевший честь общения с ласточками на небесных просторах, решил просто с ними не связываться и полетел на крышу замка. Чир — за ним. Они устроились в углу башни, где меньше всего дуло, и сразу провалились в глубокий сон. Ночью Чир проснулся от холода, подобрался поближе к своему спокойно спящему другу и, отогревшись у него под боком, снова уснул.

Утром друзья с интересом наблюдали за приготовлениями, которые шли внизу на площади. Там спешно устанавливали помост, к которому потом прикатили большущую, тяжеленную чурку и водрузили её там наверху. Затем принесли трон из замка и выставили караульных. Чир и Керлок понимали, что сегодня должно было случиться что-то важное, но пока не догадывались, что именно.

Тигрус каждый раз, захватывая новое королевство, поступал с местными жителями по одному и тому же правилу, которое он ввёл давным-давно по совету начальника его личной охраны и первого советника — Тырка. После зачистки всех явно несогласных с новой властью с остальным населением поступали так: те мужчины, кто хотел и мог служить в армии, давали присягу, и их сразу распределяли по отрядам войска Тигруса. Остальные мужчины, а также женщины и дети с четырнадцатилетнего возраста, отправлялись на работу, их задача была содержать армию — кормить и одевать. Матерям с малыми детьми до седьмого года позволялось жить и заботиться самим о своём пропитании. Потом мальчиков отдавали в «казармы» — на воспитание к старым воякам, которые готовили из них новую смену воинов. Девочки оставались при матерях до четырнадцати лет, а потом вместе с ними шли в работу. Если надзиратели видели, что кто-то не может или не хочет трудиться изо всех сил, их переводили в отдельную группу. Там им урезали дневную пайку вполовину в пользу тех, кто работал хорошо. Если человек «исправлялся», что чаще всего и случалось, его возвращали к общим работам и восстанавливали обычное питание. Тех же, кто так и не смог начать работать как вол, казнили на глазах у всех.

В это утро должна была случиться первая экзекуция в новых владениях. На площадь привели «ненужных». Тигрус сидел на принесённом по случаю троне и разглядывал несчастных. Их было четырнадцать. В основном «рвань» — старые да немощные. Но среди них были трое, которые привлекли к себе особое внимание Тигруса. Один был средних лет, крупный, некогда явно бывший очень упитанным, но резко похудевший. Одежда его повисла на нём как парус на мачте в безветрие. Ещё недавно бывшие упругими щёки — тоже. Тигрус заметил, что верхняя губа уже совсем стала тоненькой, а нижняя ещё была пухлой. Другой, весьма молодой человек, очень худой, в расшитом золотыми нитками, но теперь изодранном платье, как-то уж очень быстро крутил головой, будто пытаясь найти кого-то взглядом. И ещё, как казалось Тигрусу, несмотря на суету головы, он старался как-то особенно «предстать» перед ним, всем своим видом выражая почтение. Ещё был подросток лет пятнадцати. Высок, широк в плечах, строен. Лицо светлое, в веснушках и радостное. «Дурачок», — заключил Тигрус.

По традиции, возникшей много лет назад, Великий обязательно присутствовал на первой казни. Тырк утверждал, что именно так порабощённый народ воспримет его правильно — жёстким и неумолимым. А это облегчит правление на многие годы вперёд и убережёт новых подданных от соблазна ослушаться или, ещё хуже, взбунтоваться.

По правую руку от Тигруса стоял Тырк, по левую Вырк — командующий армией. Впереди, у поставленной у самого края эшафота огромной чурки, торжественно возвышался над толпой палач с топором. Чурка была свежеспиленная. Она сверкала на солнце огромными каплями чистейшей смолы и источала такой аромат, что он доносился даже до Тигруса. Все ждали команды Великого. Он знал это, но медлил. Он смотрел на осуждённых и их конвоиров, смотрел на синее небо с аккуратными, будто постриженными небесным садовником кустиками пронзительно белых облаков, на палача Гирейдука, его топор и смолу на чурке.

— Я помилую того из вас, — начал он, обращаясь к осуждённым, и остановился, чтоб у его подданных было время осознать, что им не послышалось, — кто сможет стать помощником палача.

Это было настолько неожиданно для всех, а особенно для Гирейдука, что Тигрус сделал ещё одну продолжительную паузу. На лице палача, похожем больше всего на неровный булыжник, скользнула-таки тень удивления. Чтоб Тигрус решил кого-то помиловать, да ещё в первую экзекуцию… Кроме того, условие, которое он выдвинул, потрясло не только Гирейдука, но и Тырка и Вырка. Нет, он, Гирейдук, всегда выполнял свою работу чётко. Не может быть, чтоб Великий усомнился в его способностях.

Тигрус изучал лица осуждённых — одного за другим. Бывший «большой» человек, дождавшись взгляда Тигруса на себе, медленно, украдкой озираясь по сторонам, поднял руку. Это тут же заметил худой — недаром он так старательно вертел головой, и его рука стрелой взметнулась вверх. Сейчас он смотрел с ещё большей тревогой по сторонам. «Надеется, что больше никто не захочет в палачи», — раскусил его Тигрус. Но желающих больше не было. Тигрус высказал свою волю ещё раз. Бывший толстый и бывший богатый отчаянно замахали руками и даже заподпрыгивали на месте, то посылая друг другу злобные взгляды, то обращая полный надежд взор Тигрусу, расплываясь в медовой улыбке.

— Почему эти двое здесь? — спросил Тигрус.

— Тот, что побольше, — лентяй и хитрец, — ответил Тырк. — Ни в поле от него никакого проку, ни в кузне, нигде. А второй — криворукий и тоже лентяй.

— А вы знаете, что ремесло палача — непростое дело? — обратился Тигрус к желающим попытать счастья на новом поприще.

— Знаю, научусь, буду стараться, — наперебой кричали они.

— Но вас двое. А нам нужен один помощник. Решим ваш спор в бою! Дайте каждому по мечу, — скомандовал Великий.

Конвоиры вывели их из строя, вложили каждому в руку меч.

— Начинайте! — скомандовал Тигрус.

Противники отчаянно ринулись друг на друга в стремлении первым пронзить врага. Это удалось обоим. Хрипя, они повалились на землю. В этот момент одно из облачков чуть прикрыло солнце, и пошёл слепой дождик. Тот, кого Тигрус определил «дурачком», задрал лицо веснушками вверх, высунул язык и с удовольствием подставил его под капли.

— Всем дать пить! — скомандовал Тигрус. — Накормить и на работу!

Чир и Керлок видели всё случившееся прямо с крыши замка. Когда всё закончилось, ворон пристально посмотрел на воробья и спросил:

— Ты уверен, что ты и я имеем к этому какое-то отношение?

— Нам нужно поспешить за Тигрусом и этими двумя! — ответил Чир. — Вероятно, я смогу услышать много интересного, если удастся подслушать, о чём они будут сейчас разговаривать. За мной! — И с этими словами воробей полетел вниз к уходящему с площади Тигрусу.

Во внутреннем дворе замка Чиру пришлось немало потрудиться, чтобы найти окна того зала, куда прошли Тигрус и его сопровождающие. Они все были закрыты. Чир зацепился коготками за ставню одного из них и постучал клювом. Его, видимо, никто не услышал. Он постучал ещё и ещё — безрезультатно. Керлок, наблюдавший за его стараниями с крыши, подлетел на помощь и постучал в окно своим мощным клювом. Все трое сразу посмотрели в сторону окна и, увидев ворона, замахали на него руками и зашикали. Ворон не улетал, а стучал и стучал в окно. Все трое встали и пошли к нему. В последний момент Керлок слетел с карниза. Ставни распахнули, и голова Тигруса высунулась наружу. Он в недоумении посмотрел вниз во двор, по сторонам, но нигде не видел ворона. Тёплый ласковый ветерок, наполненный ароматами цветущих яблонь и вишен, был приятен. И окно не стали закрывать, а, наоборот, распахнули и все остальные. Троица отправилась обратно к столу, где они сидели до этого. Чир воспользовался моментом, когда все трое увлеклись беседой, и влетел внутрь залы. Сейчас он отчётливо слышал каждое слово.

— Великий, — обратился Тырк к Тигрусу, — в этой части света осталось одно-единственное королевство, неподвластное тебе. Волен ли ты покорить и его, прежде чем мы отправимся в большой поход на юг?

— А почему я должен оставлять за кем-то право жить не под моей властью? — ответил вопросом Тигрус. В голосе его слышалось раздражение.

— Это королевство ничтожно мало, Великий, и я не был уверен, достойно ли оно твоего внимания. Прости мне мою глупость, — извинялся Тырк. — Нам, разумеется, нужно занять все территории и сделать каждого человека твоим слугой или рабом!

— На север пойдём осенью, — заявил Тигрус. — Я понимаю, что вы и, скорее всего, большинство из наших военачальников хотели бы поскорее покончить с этим королевством-карликом и выступить в поход на юг. Но мы подождём, пока люди Пацетера соберут урожай. А потом отправим туда две-три тысячи солдат. Возьмём у них, что будет, и ещё до наступления холодов двинем на юг.

Вырк, с пониманием дела и одобрением, молча выслушал повелителя. Тырк почтенно склонил голову и сказал:

— Ты — Великий! Тебе решать!

— Я так решил, — обрезал Тигрус.

Тырк и Вырк, прекрасно знавшие повелителя, поняли, что совет закончен. Они встали, поклонились и вышли вон.

Чир тоже покинул своё укромное местечко и вылетел на улицу. Керлока он нашёл на крыше.

— Всё, дружище, дело сделано! Теперь нам домой!