Комбат. Олимпийский характер

Андрей Воронин, 2011

Бывший командир десантно-штурмового батальона Борис Рублев принимает активное участие в расследовании преступления, связанного со случаями отравления москвичей паленой водкой. Кто производит эту водку? Как она появилась в фирменном московском магазине? Следы этого преступления ведут в Сочи, куда и направляется Комбат и молодая московская журналистка, которая ведет свое журналистское расследование. Предолимпийский Сочи… Здесь строятся олимпийские объекты. Сюда ринулись многие бизнесмены из столицы. Здесь крутятся огромные деньги. И здесь совершаются страшные преступления. Эти преступления связаны не только с местной мафией – за многими из них стоят чиновники самого высокого ранга.

Глава 2

О том, что зачат он был под переборы гитарных струн в студенческом стройотряде где-то в Молдавии, Сергей Стычкин узнал, уже когда родители развелись. Мама, отлетая к своему новому бойфренду в США, прослезилась и призналась:

— Сереженька, самые счастливые дни и ночи были у меня в стройотряде, в Молдавии. Ты был зачат по большой любви. Ты бы слышал, как твой отец играл на гитаре!

И первое, что сделал шестнадцатилетний Сергей, как только мама улетела, отыскал в маминых записных книжках телефон отца, с которым мама и бабушка не разрешали ему видеться уже лет десять, созвонился с ним и встретился в парке у детских каруселей. Отец пришел на встречу с двумя бутылками чешского пива и, пожаловавшись на свою вторую жену-стерву, двоих или троих детей, которые у него все соки высосали, когда пиво кончилось, хлопнул вмиг осоловевшего Сережу по плечу и уверенно сказал:

— Помни, сынок, ты должен стать, как и я, химиком! Теперь химики в большом почете! И у нас, и за бугром. А за океаном хорошие химики вообще на вес золота, которое они же, кстати и химичат! А у нас… о, у нас теперь такое нахимичить можно! Если бы я не пил, я уже бы и своей стерве, и вам с мамой и коттеджи, и машины нахимичил… Иди, сын, на химфак. Но не пей! То есть нет, пей. Но только то, что сам, своими руками нахимичишь!

После того с отцом они больше не встречались.

И хотя бабушка, как и мама, которая время от времени позванивала и присылала к Рождеству и дню рождения подарки, хотели видеть его дипломатом, Сергей решил стать химиком. И даже не предполагал, что слова отца сбудутся так скоро. После второго курса он по конкурсу, как лучший студент и спортсмен, записался в стройотряд, который отправлялся на строительство олимпийских объектов в Сочи. Но назад в Москву вместе со всеми не вернулся. Позвонил бабушке и сказал, что устроился в Сочи на очень перспективную работу по специальности. Настолько перспективную, что уже имеет свою машину.

— А как же учеба? — поинтересовалась бабушка.

На что Сергей только неопределенно проговорил:

— Как-нибудь доучусь. Не в Москве, так в Сочи.

Больше никаких вестей от внука бабушка не получала. Но, поскольку он просил ее не волноваться, бить тревогу не стала и в передачу «Жди меня» не обращалась.

А произошло с Сергеем вот что. Сначала их отправили расчищать мусор на одну из строительных площадок. Во время перекура, когда большинство ребят действительно пошли покурить, Сергей по давней своей школьной привычке решил посмотреть, что находится за забором, откуда явно тянуло дрожжами. Кто-то даже пошутил, что там явно ликеро-водочный завод. Сергей отыскал в кирпичной ограде несколько выбоин, вскарабкался наверх и спрыгнул с другой стороны. Прямо перед ним стояли два длинных, похожих на склады здания. Когда-то белая штукатурка потрескалась и кое-где осыпалась, обнажив старую кирпичную кладку. Окон было немного, и располагались они высоко. Из нескольких торчали изогнутые жестяные трубы. Сергей не смог сдержать любопытства и, поставив один на один пару пластмассовых ящиков из-под бутылок, вскарабкался наверх и заглянул внутрь. Все, что он успел заметить, — это огромный чан, из которого выходила труба. Возле чана колдовало несколько человек в респираторах и белых халатах.

Однако больше разглядеть Сергей ничего не успел. Кто-то с силой стянул его с ящиков и, закрутив руку, потащил ко второму зданию. Скосив глаза, Сергей понял, что попал в руки высокого мощного мужчины, который тоже был в белом халате и респираторе.

— Эй, отпустите! Меня ждут! Люди! Помогите! — закричал Сергей.

Но мужчина только больнее сжал ему руку и хрипло гаркнул прямо в ухо:

— Заткнись, урод! А то счас на месте прикончу!

Дверь была не заперта, и оттуда тоже тянуло дрожжами или, точнее, самогоном.

Прямо при входе стоял стол, где за компьютером сидел довольно молодой подтянутый мужчина в белом халате, в очках и без респиратора. Он не спускал глаз с монитора. Вся остальная часть здания, очевидно цех, была отгорожена стеной и железной дверью.

— Вот еще один любопытный! — прохрипел схвативший его мужчина, не выпуская руки. — Сразу в чан его или разговаривать будете? Слышите, Степан Иллиодорович! Лазутчик у нас!

Сидящий за столом мужчина оторвал взгляд от монитора и с удивлением спросил:

— Это ты, Сергей?

Сергей узнал его еще по имени. Согласитесь, Степан Иллиодорович — довольно редкое сочетание. Именно так звали одного из их преподавателей. Степан Иллиодорович Крышкин вел у них практические на первом курсе. Потом говорили, что он уехал за границу. Встретить Крышкина здесь, в Сочи, в каком-то бараке, где пахло самогоном, Сергей никак не ожидал.

— Отпусти его, Краб, — приказал Крышкин и добавил: — А сам выйди!

Краб отпустил Сергея и, не скрывая раздражения и обиды, хлопнул дверью.

— Не знаю почему, но я действительно рад тебя видеть, — сказал Крышкин, окидывая Сергея каким-то приторно-сладким взглядом и пожимая руку, ту самую, которую только что скрутил ему Краб.

— Я вас тоже, — покачал головой Сергей и почувствовал, что краснеет.

— Каким ветром тебя сюда занесло? Это же режимный объект. Тут секретная лаборатория раньше была, — проговорил Крышкин, поглаживая Сергею ладонь.

— А теперь? — спросил Сергей, вырвав руку.

— А теперь здесь еще более режимный и еще более секретный объект, — обтекаемо сказал Крышкин.

— Самогон, что ли, гоните?

— Не совсем… Но ты не сказал: как ты сюда попал?

— Как-как, через забор перелез, — пожал плечами Сергей.

— Нет, я спрашиваю, как ты в Сочи оказался?

— Да стройотряд у нас. Олимпийские объекты строим.

— Понятно, — кивнул Крышкин и вдруг предложил: — А может, подзаработать хочешь?

— То есть?

— Ну, вместо стройотряда ко мне, в лабораторию?

— А что за лаборатория?

— Если согласишься сотрудничать, все расскажу и покажу. А если нет, то тебе придется все забыть. Таковы правила игры.

С этими словами Крышкин достал из ящика стола одноразовый шприц и ампулу с лекарством.

— Что это? — не понял Сергей.

— Так, одно безобидное американское лекарство. Стирает ближний слой памяти.

— Э не, подождите, — покачал головой побледневший Сергей, который жутко боялся просто любых уколов.

— Я жду, — холодно и жестко сказал Крышкин.

— А как мне своим сообщить, что я здесь остался?

— Домой позже позвонишь. А стройотрядовским, чтобы кипеж не поднимали, скажешь, работу нашел денежную. И остаешься в Сочи.

— То есть? А учеба?

— Если я скажу, какие тебе здесь будут платить бабки, ты забьешь на учебу. Лет через пять вернешься в Москву на белом коне. А захочешь — здесь, в Сочи, останешься. Поверь мне, нам, если все пойдет так, как планируется, любые бабки по карману будут. Мне сейчас по горло нужен помощник. А случайных людей я брать не хочу.

— Ну, не знаю, — пожал плечами Сергей.

— Ладно, в виде исключения, как своему бывшему студенту, я поверю, — сказал Крышкин, опуская шприц. — Сейчас Краб отвезет тебя в гостиницу или там общежитие, где вы живете, ты заберешь вещи. И уже отсюда позвонишь своим товарищам и скажешь, что остаешься работать на фирме. Только без глупостей, делать все так, как я сказал. Шаг влево, шаг вправо — и ты не жилец.

— Но чем вы хоть занимаетесь? — поинтересовался Сергей.

— Все расскажу, когда привезешь вещи, — отрезал Крышкин.

Они вместе вышли во двор, где прохаживался и нервно курил все еще разъяренный Краб.

— Краб, заводи машину! — командным голосом сказал Крышкин. — Этот студент будет у нас теперь работать.

— Кем? — не понял Краб, окинув парня оценивающим взглядом. — У него же мышца, как у младенца.

— Зато мозги хорошо варят, — хмыкнул Крышкин. — Он мне помогать будет. Так что береги его.

— А куда его везти нужно? — уточнил Краб.

— Там, где он теперь живет. Он покажет. Вещи забрать. Только следи, чтобы никаких звонков и случайных встреч. Зайдешь с ним в комнату, поможешь собрать вещи и сюда. Чем скорее, тем лучше.

Краб, как только ему сказали, что Сергей — ценный работник, перестал ершиться и, подогнав свой черный джип, вполне миролюбиво позвал:

— Садись, спец.

В общежитии, где жили стройотрядовцы, из ребят никого не было. Только уборщица, из местных, сосредоточенно мыла шваброй пол в коридоре. Краб, все время зорко поглядывая по сторонам, поднялся в комнату вместе с Сергеем. Сергей собрал в дорожную сумку все свои вещи и, вздохнув, покачал головой:

— Кажись, все, пошли.

Они спустились к машине. Но тут прямо им навстречу выбежал один из стройотрядовцев, Мишка по кличке Метеор.

— О, Серега! Ты куда? А я нашим так и сказал, что ты наверняка в общагу рванул. А они кипеж подняли. Девчонки вообще выдали, что тебя похитили. И выкуп требовать будут, — скороговоркой проговорил Метеор.

Ситуация, как говорится, была нештатная. И Сергей вопросительно взглянул на Краба. Но тот уже набирал эсэмэску на мобильнике. Как только пришел ответ, Краб с серьезным видом заявил:

— Сергея срочно вызвали в Москву. У него там проблемы. Он перезвонит.

— Серега, правда, что ль? — удивился Метеор.

Сергей, вздохнув, кивнул:

— Правда. Правда. Вишь, правительственный джип прислали.

— Ну, если так, то счастливого пути! — растерянно проговорил Метеор и, опомнившись, уточнил: — Так ты возвращаться не будешь?

Сергей снова вопросительно взглянул на Краба.

— Он вам еще перезвонит! — сказал Краб.

— Ну ладно… — растерянно промямлил Метеор.

Сергей сел в машину. И через несколько минут они, притормозив у ворот, въехали на территорию, как выразился Крышкин, режимного объекта.

Кроме двух похожих на склады зданий, в дальнем углу, среди деревьев, было еще одно, вполне современное двухэтажное строение, у которого они и остановились.

— Это наша типа общага, — сказал Краб, — спецы на втором этаже живут, а охрана на первом.

— А мне куда? — уточнил Сергей.

— Ты же, как я понял, спец, значит, на второй. Там один блок пустой, наверняка тебя туда. Сейчас шефу перезвоню. Уточню.

Краб набрал номер Крышкина, но тот почему-то не ответил.

— Ладно, — махнул рукой Краб, — можешь якорь тут бросать. А шеф потом, если что, скорректирует.

Сергей толкнул дверь, она была не заперта. В комнате стоял компьютер, две кровати, шкаф, журнальный столик и два кресла. На окнах висели жалюзи.

Поставив свою дорожную сумку на пол, Сергей повернулся к Крабу, который стоял у него за спиной, и спросил:

— А ключи здесь есть?

— Не-а! — покрутил головой Краб и добавил: — Здесь ни одни двери не запираются. И видеонаблюдение повсюду. Даже в туалете.

— Это еще зачем?! — возмущенно спросил Сергей.

— Тебе ж сказали, режимный объект. Все должны быть под наблюдением! Ну ты не парься, все пленки только охранник фильтрует. А потом, если ничего подозрительного нет, их уничтожают. Так что сколько у тебя в штанах сантиметров, мы не рассекретим! — сказал Краб и хохотнул.

— При чем тут это! — смутился Сергей.

Но тут у Краба зазвонил телефон. Крышкин говорил так громко, что Сергей все слышал.

— Ты, Краб, звонил?

— Да, привез я вашего спеца. Вот заселяю.

— Куда?

— Да здесь у спецов всего один блок свободный. Я его туда и привел.

— Ты его ко мне в номер сели.

— К вам? — удивился Краб.

— Возьми на вахте запасной ключ и отдай Сергею, — распорядился Крышкин.

— Ладно, — пожал Краб плечами и, отключившись, сказал Сергею: — Будет тебе и ключ, и люкс с джакузи. С шефом жить будешь.

— С шефом? Со Степаном Иллиодоровичем? — удивился Сергей.

— Да, у него кровать широкая! С голубым покрывалом! — сказал Краб и нехорошо хохотнул.

Вся правда этого нехорошего хохотка открылась Сергею в первую же ночь.

Когда он оставил вещи в номере, Краб отвел его к Крышкину, и тот провел для Сергея экскурсию.

Сначала они, надев белые халаты и респираторы, зашли в тот цех или, скорее, лабораторию, что располагалась за железной дверью в здании, где сидел Крышкин. Довольно просторное помещение было залито голубоватым светом. На вытянувшихся у стен столах со стеклянными перегородками стояли пробирки, колбы, большие стеклянные сосуды с трубочками и несколько компьютеров.

Несколько мужчин и женщин в белых халатах и респираторах ходили между столами и что-то записывали. В колбочках и сосудах все булькало, в трубочки выходил пар. Говорить в респираторе было неудобно. И Крышкин, время от времени поглаживая Сергею руку, кивал то в одну, то в другую сторону.

Когда они вернулись к его столу, Крышкин снял респиратор и гордо спросил:

— Ну, как? Как ты думаешь, чем мы занимаемся?

— Судя по запаху, — посапывая, проговорил Сергей, — чем-то спиртным.

— Спиртным занимаются спиртзаводы. А мы занимаемся элитным спиртным! Мы готовим новые, элитные сорта водки для будущей Сочинской олимпиады. И спонсирует это все теперь один из ведущих российских банков.

— Ого! — присвистнул Сергей.

— А что ж ты думал?.. — проговорил Крышкин, ласково поглаживая Сергею руку.

— А в другом здании у вас мини-заводик, что ли? — спросил Сергей, вспоминая то, что успел разглядеть в окошко.

— Что-то вроде того… — кивнул Крышкин.

— И что, может, даже уже продаете свою водочку?

— Да так, иногда… Бывает… — замялся Крышкин.

— Но сами-то хоть дегустировали? — спросил Сергей.

— Сегодня и ты продегустируешь… — сказал Крышкин и, опять ухватив и жарко пожав Сергею руку, добавил: — Мы вместе продегустируем.

Знал бы Сергей, что это означало…

Он помнил, что они вернулись в номер. Помнил, что принял душ и, накинув один из висевших в ванной комнате махровых халатов, сел в кресло у журнального столика, на котором стояла красивая, похожая на древнерусский терем запотевшая бутылка, правда, без подписи, был нарезан соленый огурчик, колбаска, сыр, стояли две рюмки. Бра заливало комнату зеленоватым светом. Играла приятная, мягкая, обволакивающая музыка. Крышкин тоже был в махровом халате и тапочках. Сергей почему-то очень хорошо запомнил его густо поросшую волосами грудь и ноги, тоже волосатые и жилистые. Крышкин молча разлил по рюмкам прозрачную жидкость. Они чокнулись и выпили. Но Сергей даже не помнил за что.

Проснулся он на той самой широкой кровати под голубым покрывалом. И с брезгливостью снял со своей руки ногу Крышкина, который почему-то спал вместе с ним.

Весь ужас того, что произошло ночью, Сергей понял, когда, чисто механически щелкнув пультом, включил телевизор. На экране разворачивалась непонятная, противная до безобразия любовная сцена между двумя мужчинами. Сергей не сразу даже понял, что это тайно снятые на камеру Крышкин и он сам, Сергей.

— Как это понимать?! — возмутился он.

— А как хочешь, так и понимай! — хмыкнул Крышкин, который, оказывается, нежась в постели, тоже смотрел на экран.

— Да за это под суд можно отдать!

— Можно. Но не нужно. Потому что теперь, если ты рыпнешься, диск с этой записью появится и у твоих родителей, и у твоих товарищей.

— Вы подлец! — закричал Сергей. — Вы преступник!

— Да, но умный подлец и умный преступник, — сказал Крышкин.

И только тут Сергей понял, что вся сцена была снята таким образом, что Крышкин в кадре демонстрировал лишь свое тело, а Сергей — узнаваемо до безобразия и свое лицо.

К осени Сергей свыкся и со своей работой, и со своим положением. Крышкин каждый месяц демонстрировал ему его банковский счет, куда аккуратно перечислялись немалые суммы денег.

Как понял Сергей, его функция заключалась в создании новых химических добавок к фирменному алкогольному напитку. Каждая из этих добавок активно влияла на одну из сфер головного мозга. И в результате после употребления алкоголя у человека активизировались или, наоборот, притуплялись те или иные функции.

В конце лета на территории их режимного объекта появилось еще одно наскоро построенное одноэтажное здание с решетками на окнах. И, как видел Сергей, туда завезли с десяток мужчин и женщин.

Крышкин называл их испытателями. И, как понял Сергей, именно эти люди, которые никогда не выходили из здания, и были главными дегустаторами.

А однажды ночью, выглянув в окно, Сергей увидел, как из барака испытателей двое охранников вынесли носилки с явно неживыми людьми.

Сергей понял, что эксперименты, за которые ему платят немалые деньги, более чем опасны.

Но ни Крышкину, ни Крабу, ни кому-либо из сотрудников ничего говорить не стал.

Самое поразительное было в том, что ему самому все меньше и меньше хотелось возвращаться в Москву. Еду им с Крышкиным приносили в номер. Одежду стирали в прачечной. За них убирали. К их услугам были любые фильмы и книги. Но иногда, проснувшись среди ночи, Сергей ясно чувствовал, что эта его апатия связана с употреблением помимо его воли каких-то психотропных препаратов, обостряющих ум, но притупляющих волю. И это приводило его в ужас.