Злые игры

Андрей Васильев, 2022

Для кого-то самым важным в жизни является власть, для кого-то – деньги, а для кого-то – дело, которому он служит. Александр Смолин, как это ни странно, так до сих пор и не определил для себя, что для него из этого списка наиболее приоритетно, но, правды ради, не сильно его это и печалит. Тем более что его жизнь такова, что иногда все три перечисленных понятия сплетаются в ней воедино, словно клубок змей перед тем, как впасть в осеннюю спячку. И вот тогда спокойной жизни ждать не стоит, ни ему самому, ни тем, кто рядом с ним.

Глава пятая

— Ольга Михайловна, вся штука в том, что я не вхожу в ваш круг. Где вы, где я? Давайте будем реалистами.

— Все на этом свете относительно, мой хороший, — с ноткой назидательности в голосе произнесла Ряжская. — Каждый может добиться всего, было бы желание.

— Эти сказки хорошо рассказывать детям младшего и среднего школьного возраста, они доверчивы и морально невинны. Мне — не надо, я знаю, как устроен этот мир. Потому предлагаю лирическую часть беседы считать завершенной и перейти к делу. У меня не так много времени, как хотелось бы.

— Так ее, — одобрила мои слова Жанна. — И клешню свою она пусть с твоей шеи снимет, зараза такая!

В этот момент Ряжская, словно нарочно, меня ладонью второй руки еще и по щеке погладила, заставив мою призрачную спутницу сурово нахмуриться.

— Дела как снег, Саша, — сообщила мне Ольга Михайловна. — Они сыплются сверху, сыплются, и неизвестно, когда закончатся. А жизнь проходит мимо. Разве не так?

Еле слышно скрипнула дверь, и в кабинет заглянула Алена, робко спросив:

— Может быть, чай или кофе? Ой!

Ее можно было понять, она никак не ожидала увидеть то, что собственница банка, обычно строгая и непреклонная, обнимает какого-то мутного человека, который даже делового костюма, похоже, не имел.

— Что «ой»? — спросил я у нее. — Стучаться надо. А если бы мы от предварительных ласк уже к делу перешли?

— Не неси чушь. — Убрала от меня руки Ряжская. — К делу… От тебя дождешься.

Я не выдержал и расхохотался. Секундой позже ко мне присоединилась и сама Ольга Михайловна, поняв комизм ситуации.

— Нет, Алена, нам ничего не надо, — сообщил я девушке, которая, похоже, не знала, как ей реагировать на все увиденное и услышанное. Она сейчас, несомненно, ощущала себя сапером на минном поле: одно лишнее движение, и все, взлетишь на воздух.

— Минут десять никого в кабинет не пускай, — не поворачиваясь распорядилась Ряжская. — А если будешь молоть языком лишнее, то я об этом быстро узнаю. Мысль понятна?

— Предельно, — звонко ответила Алена и скрылась за дверью.

— Ну, любезная моя Ольга Михайловна, теперь-то сплетня точно гарантирована. Она все равно проболтается, на первой же пьянке. Ну невозможно такую информацию девушке-секретаренышу, какой бы она ни была карьероориентированной, за зубами удержать. И еще, вы меня зачем позорите?

— Чем это?

— Десять минут, — сдвинул брови я. — Всего? Вы серьезно? Это унизительно. Нет бы сказать — полчаса. Или лучше час. Это достойно. Это…

— Саш, прошу тебя, заканчивай балаган. — Ряжская закинула ногу на ногу. — Пожалуйста.

— Ладно. — Я повторил ее жест. — Что до денежки — все же спасибо. Неожиданно, но приятно. Да и лишней она не будет, чего скрывать. Но мне все же более интересен другой гонорар, тот, с которым вы меня кинули.

— Некрасиво сказал, — погрозила мне пальцем женщина. — Я объясняла — произошла ошибка. Вернее, накладка. Виновные уже наказаны, будь уверен.

— Ну, последнее чистая правда, — под смех Жанны произнес я. — Вот только воз и ныне там. Кстати, а почему у вас новый начальник безопасности? Прежний рыцарь плаща и шпаги куда девался? Толковый же парень был, насколько я помню. Хваткий и резкий.

— Люди смертны, как писал классик, — вздохнула Ряжская. — Причем иногда внезапно. Авария, представь себе. Банальная авария на МКАД. Машина всмятку, шансов выжить у находившихся в ней не было совершенно. И Алеша погиб, и Роман Самуилович, наш семейный… э-э-э… казначей. Увы, но так иногда случается.

Ну да, наверное. Вот только когда в аварию попадают люди вроде бывшего начальника охраны Ряжских, никогда нельзя сказать наверняка — случайность это или нет. Очень много такие люди знают, очень много видели, да и рассказать немало разного могут, случись пиковая ситуация. Потому не такой уж и обычной могла оказаться та авария, а, напротив, очень хорошо спланированной. Так сказать, обнулился Ряжский, сменив ближний круг.

Впрочем, это не моя печаль. Хотя Алешу, конечно, жалко, мужик он и в самом деле был неплохо. Правильный.

— Было следствие, даже два, — продолжала тем временем вещать Ольга Михайловна. — И компетентные органы землю носом рыли, и наши сотрудники. Авария как она есть, вина водителя фуры, которая нашу легковушку с дорожным покрытием сровняла, ни малейшего сомнения не вызывает.

— Печально, печально, — вздохнул я. — Уходят лучшие. А новый главный охранник откуда взялся? Если не секрет.

— Его Паша на работу брал, так что мне подробные детали не очень известны. Но рекомендации у него отменные, опыт работы изрядный. Да и показал он себя уже неплохо. Случай с тобой — это его первый прокол за все время. Даже не прокол, а оплошность. Антон просто не очень верно понял мое распоряжение.

А, так товарища зовут Антон. И похоже, он тот еще… Кхм… Безопасник.

— Главное, чтобы он сейчас сделал все так, как нужно.

— Ну сказала же, — то ли притворно, то ли искренне обиделась моя собеседница. — Завтра, крайний срок послезавтра ты получишь все сведения в полном объеме. Вернее, тот максимум их, который возможен.

— Хорошо, если так, — потянулся я. — Ладно. Теперь излагайте свою просьбу. Не обещаю, что ее выполню, но выслушать — выслушаю.

— Вообще-то, у меня две просьбы и одно предложение, — уточнила Ряжская. — С чего начинать?

— С просьб, — выдержав небольшую паузу, решил я. — Да вы не мнитесь, говорите как есть. Вы же знаете, если мне придет в голову сказать вам «нет», то я именно так и поступлю.

— В чем в чем, а в этом не сомневаюсь. И все же мне очень хотелось бы услышать «да». Это правда очень важно.

— Для кого именно важно?

— На колу мочало, начинай сначала. Знаешь, два года назад с тобой положительно проще было иметь дело. Ты и тогда был колючкой, но все же не такой, как сейчас.

— Хорошо. Пусть будет просто «важно» — и все, — кивнул я. — Итак? Кого надо спасать от неминуемой смерти? Какого хорошего человека?

— Зря иронизируешь, — укоризненно заметила Ряжская. — Речь в самом деле идет об очень и очень достойном человеке. Он давний деловой партнер Павла, и я сама хорошо его знаю. И да, он болен. Почки. Две пересадки, увы, результатов не дали, прогноз врачей крайне неутешительный. Помоги этому человеку, Саша, и, поверь, в его лице ты обретешь очень, очень влиятельного друга. Мы можем многое, но его возможности с нашими несравнимы.

— Мне стоит спрашивать, что именно вы обретете в том случае, если я соглашусь, или лучше мы оставим этот момент за скобками?

— Лучше оставим, — крайне серьезно произнесла женщина. — Зачем тебе лишняя информация? И потом, твоя собственная награда будет более чем весома, тем более что она сложится из двух частей: той, что тебе вручит счастливый и здоровый пациент, и той, которая достанется от нас.

Ну, что я получу от вас, мне уже известно. Например, пулю в затылок. Или нож в спину. Или на МКАД в машину со мной врежется фура с уснувшим водителем. Вариантов масса. Так сказать, в ассортименте.

А самое забавное, что почки, в отличие от хвори Бэллы, это не самый сложный вариант для лечения. Нет, если все совсем запущено и человек уже стоит на пороге небытия, то, скорее всего, смогу лишь купировать боли, как в случае с Бэллой. Но если хотя бы одна из почек еще работает, то варианты имеются. Есть зелья, есть настойки, есть даже интересный ритуал, которым со мной поделилась славная знахарка из Вены, с которой я познакомился года два назад на традиционном июльском базаре. Ну а если это не сработает, то можно пойти на экстренные меры и призвать одну из Лихоманок, а именно Пухею. Она, как и остальные ее сестрицы, дама на редкость вредная и сквалыжная, если в какого бедолагу вцепится, так ввек не отпустит, пока тот дух не испустит, но с ней, представьте себе, можно договориться. Это непросто, но возможно. С Невеей или Трясуницей такой номер ни за какие коврижки не пройдет, а вот с Пухеей, которая как раз отвечает за почки и еще пару органов, расположенных в человеческом организме, такое провернуть реально. Особенно если призвать себе в качестве дополнительной поддержки Мару, имеющую на двенадцать сестриц-хворобиц большое влияние. Они ее здорово боятся, это факт. Отчего так — не знаю, но про это написал в ведьмачьей книге один из моих предшественников, причем основываясь на личном опыте. Между прочим, сии записки перемежаются с очень трогательной историей. Сдается мне, что у этого самого предшественника, которого Никитой звали, книга выступала не только в качестве свода знаний, но и как личный психотерапевт. Он, похоже, был натурой тонкой душевной организации, не то что я. Хотя, что любопытно, общего между нами оказалось неожиданно много. Никита ведьмаком случайно стал, не сразу этот факт умом принял, потому пытался какое-то время жить как раньше, но только у него, как и у меня, тоже не вышло из этого ничего путного. Скажу больше: ему было еще хуже, поскольку на дворе стояла вторая половина противоречивого пятнадцатого века, христианские священники аккурат добивали по лесам последних волхвов и бодро жгли в банях ведуний, которые как раз в те годы получили новое имя, раз и навсегда став ведьмами. Уходила Старая Русь, неохотно, болезненно, но уходила навсегда. Хорошо это, плохо — не мне судить, я тогда не жил, потому воздержусь от комментариев, чего и остальным могу пожелать. Мы ведь не знаем доподлинно, как оно было на самом деле, потому изначально необъективны.

Но не суть. Так вот, не получилось у Никиты жить по-старому, как прежде, что вполне объяснимо, а через какое-то время его невеста смекнула, что он стал другим, не от мира сего, и от чистого сердца заложила суженого местному священнику. Тот же, особо не мудрствуя, в компании с несколькими молодцами из посадских парня чуть не сжег, действуя в рамках четко обозначенной государственной программы, взявшей курс на тотальное укрепление православной веры. Тем более что в Москве как раз недопонимание с латинянами вышло, связанное с приездом в стольный град красавицы Зои из славной фамилии Палеологов, ставшей сначала невестой, а после и супругой государя Ивана Третьего Васильевича и вошедшей в нашу историю под именем София, потому на местах, понятное дело, региональные власти сразу же начали проявлять здоровую инициативу.

Чудом Никита успел унести ноги, при этом окончательно поняв, что все, старая жизнь совсем кончилась. Но, что примечательно, мстить изменщице-невесте не стал. Напротив — он ее понял, простил и напоследок с риском для собственной жизни даже вылечил, поскольку та то ли от волнений, то ли еще почему крепко захворала, как раз по части почек. Вот тогда-то Никита к помощи Пухеи и прибег. Штука в том, что эта Лихоманка может как угробить больного, полностью блокировав жизнедеятельность почек, так может и подлечить их, по крайней мере на какое-то время точно. Ну а если приплюсовать сюда еще кое-какие зелья из ведьмачьего арсенала, которых и у Никиты, и у меня, и у любого из предшественников, кроме разве что шалого Митрия, который только по бабам силен был бегать, хватает, то больной сможет совсем скоро ощутить значительное улучшение самочувствия.

Другой вопрос, насколько мне оно нужно? И нужно ли вообще? Что я смогу выиграть в этой ситуации? Деньги? Я давно понял, что они не так всесильны, как мне когда-то казалось. Просто, когда приходит настоящая беда, они ни разу тебя не спасут, как бы это банально ни звучало. Предать — могут. Спасти — почти никогда нет. Да вот, у приятеля Ряжских их, скорее всего, куры не клюют. И чего? Сильно они его выручили? По ходу, нет.

Что там еще? Связи? Они мне тоже ни к чему. В том мире, где я живу, связи почти ничего не значат, по крайней мере те, которые имеют в виду Ряжские и иже с ними. Благодарность сильных мира сего? Ну, на этот счет я, как было сказано выше, тоже особо не обольщаюсь, и то, что мне подслушала и подглядела недавно Жанна в доме Ряжских, прекрасно иллюстрирует правильность данной точки зрения.

А я со всей этой суетой, между прочим, в долг перед Пухеей влезу, который она раньше или позже непременно с меня стребовать захочет. И еще неизвестно, что именно Лихоманка в откуп запросит. Возьмет, к примеру, и размен в пропорции три к одному потребует. То есть я за одного этого красавца ей трех других бедолаг должен буду подогнать на съедение. А оно мне зачем? И потом, что, жизни трех обычных людей стоят дешевле, чем бытие друга или даже благодетеля семейства Ряжских?

Как по мне — нет. Мы все равны при рождении и на пороге смерти. Бедные, богатые, сильные, слабые — любые. Мы все радостно кричим, выбравшись из материнского чрева, и мы все по прошествии какого-то времени одинаково не желаем покидать этот странный, непонятный, непредсказуемый, но все же прекрасный мир.

Кстати, одна из последних записей Никиты, имеющаяся в книге, на этот счет и была. Помотало его после ухода из родных мест по свету неслабо, в результате он аж до далеких песков Аравии добрался, где постигал разные науки, в том числе иностранные языки, астрономию и лекарские премудрости. Умный был мужик, прямо скажем. Я бы с ним с удовольствием пообщался, выдайся такая возможность. А как и где он сгинул — не знаю. Никто ничего про это не написал. Но с учетом стремления к подвижничеству, думаю, ничего хорошего его не ждало. Последние записи относятся уже к XVI веку, а там тебе и татары, которые то и дело на Русь таскались, и усиление вертикали государственной власти с последующим закручиванием гаек в части свобод простого люда, и еще невесть что.

— Саш, ты здесь? — помахала ладошкой перед моими глазами Ряжская. — Ты со мной?

— Формально — да, — ответил я. — По жизни — нет.

— То есть? — опешила женщина. — Ты сейчас о чем?

— Я ни с кем. Я сам по себе. Всегда сам по себе. Запомните эту простую истину и никогда ее не забывайте. Даже когда мы станем любовниками, все равно я не буду с вами, Ольга Михайловна. Это аксиома.

— Иногда поражаюсь, насколько ты самонадеян! — непритворно возмутилась женщина.

— Не люблю говорить очевидные вещи, но это нужно не мне, а вам. — Я встал и цапнул со стола стоявшую там бутылку воды. — Тьфу, теплая.

— Знаешь ли…

— Знаю. — Я свернул пробку и одним махом выпил половину содержимого. — Все я знаю. А если о чем и не в курсе, так только до поры до времени.

Жанна глянула на меня, а после скорчила противную рожицу, перед тем поднеся два пальца ко рту.

— Ладно, оставим пока в стороне вопросы нашей с тобой совместной будущности, — глубоко вздохнув, произнесла Ряжская. — Что с моей просьбой?

— Поживем — увидим. — Я вытер со лба выступивший на нем пот. — «Нет» не скажу, согласия тоже пока не дам.

— Увидим — возможно. Поживем — не факт. Вернее, поживет. Там все скверно, Саша. Не так, как у Бэллочки, но очень, очень скверно.

— А где сейчас этот господин обретается? У Вагнеров, поди, как обычно?

— Нет, — всплеснула руками Ряжская. — Работает. Большей частью из дома, но работает. Такие люди, как Илья Николаевич, до последнего вздоха расходуют жизнь на дело, которому служат.

Даже интересно стало, что это за дело такое. Поехать, что ли, глянуть? Опять же, появилась у меня в голове одна забавная идейка о том, как попробовать и бублик съесть, и на елку влезть. Вернее, краеугольная основа идеи, которую еще нужно до ума довести.

— Молодец Илья Николаевич. — Я допил воду из бутылки. — Честь ему и хвала. Но все равно у меня на него в ближайшие дни времени нет. Так уж получилось. Не поверите — все расписано по минутам.

— Я — поверю, — усмехнулась Ряжская. — Это история последних двадцати пяти лет моей жизни. Но поверь, ты поступаешь неразумно.

— Потому что вы уже пообещали, что дело в шляпе и чудо-лекарь примчится по первому свистку ему на помощь? Это ваши проблемы, дражайшая Ольга Михайловна, а не мои. И репутация на кону тоже не моя.

— Не только репутация.

— Возможно. Но мне что с того? Сами обещали — сами выкручивайтесь. А мне никому ничего доказывать не надо. Кстати, это охрененное ощущение, радость от которого не пропадает совершенно. Так что, если выдастся свободная минутка, съезжу с вами. Нет значит нет.

— Слушай, твой список еще не готов, поэтому…

— Поэтому поспешите. Чем больше у меня будет поводов ощущать к вам признательность, тем выше шансы на наше возможное сотрудничество. Это вашим подчиненным плохо, у них выбора нет. А я в их число не вхожу.

— Кстати! — подняла вверх указательный палец Ряжская. — О признательности и сотрудничестве. Саш, вот какое у меня есть предложение: а не завести ли тебе свой офис?

— Прямо удивили, — признался я. — Как-то не думал. Да и на кой он мне? Частная практика в моих планах не значится, ИП я тоже открывать не собираюсь, поскольку лениво бухгалтерию вести и тому подобной возней заниматься, вот и выходит, что нужды в нем ноль.

— Это сейчас, — резонно заметила Ряжская. — А потом? Кто знает? Опять же, вот понадобилось нам с тобой встретиться, так что, опять сюда, в банк, обоим ехать?

— Чем плохо? — я обвел взглядом кабинет. — Кондей есть, водичка на столе стоит, Алена за дверью уши греет. Мне нравится! И потом, вот эта штука, Ольга Михайловна, называется смартфон, при ее посредстве…

— Саш, заканчивай дурака валять! — рассердилась Ряжская. — Ну сколько можно?

— Перебор?

— Если честно — да. Меру знать надо. Как клоун прямо!

— Принимается, — кивнул я. — И правда занесло. Если вам станет приятно, то мне стыдно.

— Относительно офиса — никто не говорит о том, что тебе надо будет где-то на окраине Москвы что-то там арендовать, вносить плату и так далее. У нас в Москва-Сити в одной из башен, конкретно в «Меркурии», есть два этажа.

— Красиво живете.

— Можем себе позволить, — веско ответила Ряжская. — Один из кабинетов можешь взять себе, какой именно и на каком из этажей — сам выберешь. Поверь, это снимет часть твоих проблем. В будущем, к примеру, захочешь ИП открыть — пожалуйста, наши юристы и бухгалтеры к твоим услугам. Плюс охрана, разъездные машины и так далее, и тому подобное.

— Звучит красиво, — признался я. — Многообещающе. Но с ответом все же повременю, хорошо?

— Думай столько, сколько заблагорассудится, — отмахнулась моя собеседница. — Колхоз — дело добровольное, это надо не нам, а тебе.

Ну да, конечно. Нет, милая, это нужно как раз тебе. Там мимо твоих ушей ни один мой разговор не пройдет, ни одна встреча, ведь кругом глаза и уши на жалованье, включая разъездные машины. И прищучить меня там тоже куда проще.

— Вроде еще одна просьба имелась? — уточнил я. — Небольшая. Готов выслушать.

— Саш, я правда сегодня ночью не выспалась, — жалобно протянула Ольга Михайловна. — Еще одну такую просто не перенесу.

— Так ведь вроде этот момент мы уже обсудили? Спите спокойно, родная женщина моя, и пусть вам снятся только хорошие сны. Ну что, это все?

— Саш, может…

— Нет, — резко оборвал я ее вопрос. — Нет. У меня на сегодня запланированы очень важные встречи, причем пока непонятно, сколько времени они займут. И давайте не возвращаться больше к этой теме, хорошо? Мы славно побеседовали, не стоит под конец разговора портить пусть даже и иллюзорное, но все же взаимопонимание.

— Хорошо. — Ряжская глянула на часы. — Тогда разбегаемся в разные стороны. Не ты один сильно занятой человек, знаешь ли.

— Так тому и быть. — Я поднялся с кресла. — Тем более что меня наверняка ждут в операционном зале.

Так оно и оказалось. Писк замка еще не стих, а Федотова повисла у меня на шее, при этом перепугав бабушку-клиентку, как раз садившуюся напротив Марии, и вызвав гримаску недовольства у Алены, которая решила нас проводить до выхода.

— Смолин! — облобызала меня в обе щеки Федотова. — Как же хорошо, что ты, оказывается, не помер!

— Однако! — усмехнулась Ольга Михайловна. — А твои приятельницы, Саша, девушки на позитиве. Душа радуется!

— Они такие, — подтвердил я, ощутив, как в кармане джинсов задергался смартфон. — Наташка, да расцепи ты руки, зараза такая! Мне звонит кто-то, ответить надо.

Это оказался Николай.

— Саш, привет! — бодро проорал он мне прямо в ухо. — Ну чего, я свободен, можем прокатиться по нашему делу. Ты сейчас где?

— На Сивцевом, — ответил я. — В банке.

— А, прогулка по местам боевой молодости? Святое дело. Но это хорошо, я как раз неподалеку. Давай я тебя минут через сорок у «Художественного» подхвачу. Нормально?

— Вполне. — Я глянул на Федотову, которая смотрела на меня так же, как ребенок на новогоднюю елку тридцать первого декабря, то есть с предвкушением и надеждой. — Договорились.

— Саш, подвезти? — осведомилась у меня Ряжская. — Нет? Ну, как знаешь. Все, на связи. И, Алена, непременно напомните Дмитрию Борисовичу, что в районе пяти часов я к нему наведаюсь с одним потенциальным клиентом. Очень важным для банка клиентом!

— Обязательно, — прощебетала референтка.

Через минуту она, проводив гостью, прошла мимо нас, не забыв попутно добавить:

— Попрошу соблюдать порядок в операционном зале. Это банк!

— А то мы не знали, — негромко сообщила в спину ей Юрченкова. — Королева недоделанная! Работает без году неделя, а гонору-то, гонору!

— Да и хрен с ней! — отмахнулась Федотова. — Сашк, ты где? Как? А про Ленку тебе рассказали? Я ее сыночка видела, он такая лапа!

Казалось бы — много ли можно рассказать за те двадцать минут, что у меня были? Представьте себе — много! Невероятно много! У меня аж в ушах зазвенело от переизбытка информации. Видать, долго моя бывшая коллега в себе ее копила, вот и выплеснула сразу все запасы.

Погода на улице тем временем начала портиться. Вроде в банке-то пробыл всего ничего, а на солнышко уже какая-то дымка наползла и теплый до того ветерок ощутимо похолодел.

Конец ознакомительного фрагмента.