Ремарк и оригами

Андрей Бондаренко, 2013

Существует расхожее мнение, что раскрывать преступления, совершённые маньяками, не так, уж, и сложно, ибо разгадка, как правило, всегда лежит на поверхности. В этом утверждении, безусловно, есть здравое зерно. Но что делать, если таких «поверхностей» много? Как не запутаться в них? Как определить ту – единственно-верную и нужную? А ещё на этом Свете, говорят, существует Любовь. Впрочем, не стоит о ней много говорить. Любовь, она или есть. Или же её нет…

Глава третья

Собачья смерть и спецслужбы

«Исполнение обязанностей» затянулось. А ещё — в паузах — они пару-тройку раз перекусили, да и коллекционному рому (с золотистыми медальками), воздали должное. Поэтому и уснули уже ближе к двум часам ночи. Или же к двум часам утра? Сложный — с точки зрения науки философии — вопрос. Практически неразрешимый. То бишь, как кому больше нравится…

Заверещал мобильник — громко и назойливо. Замолчал. Вновь запиликал и затренькал как сумасшедший.

— Что же это такое, а? Неужели я опять проспал? — не открывая глаз и бестолково шаря ладонью правой руки по прикроватной тумбочке, пробормотал Роберт. — Где же он, сволочь голосистая? Ага, нашёл…. Да, я слушаю. Говорите.

— Привет, Ремарк, — известил бесконечно-мрачный баритон.

«Что-то случилось. Причём, серьёзное», — пробежали в голове шустрые мысли. — «Питер Модильяни, Прокурор штата Новый Южный Уэльс, переходит с «Моргенштерна» на «Ремарка» лишь в самых крайних случаях. Только когда злится, нешуточно расстроен, или же пребывает в полном смятении. Не к добру это…».

— Доброе утро, босс, — нейтрально отозвался Роберт.

— Доброе? Сомневаюсь…

— Я, наверное, проспал? Извините. Случайно. Больше такого не повторится. Обещаю.

— А на какое время был заведён ваш будильник?

— На семь пятьдесят пять, как и всегда по рабочим дням.

— Тогда можете забрать свои извинения обратно, — в баритоне обозначились ворчливые саркастические нотки. — Сейчас только сорок семь минут восьмого…. Что с вашим самочувствием, старший инспектор? Голос какой-то хриплый и бесконечно-усталый…. Ах, да, мне же докладывали. Вчера ваша любимая девушка вернулась из театральных гастролей. Всё понимаю. Дело насквозь житейское. Сам когда-то был молодым и влюблённым. Только очень и очень давно. В прошлом веке…. Всё, шутки закончились. Встать. Умыться. Привести себя в порядок. Позавтракать. И одеться…. Офисный костюм отменяется. Как и всяческие глупые вопросы. Форма одежды — сугубо рабочая. Служебное удостоверение и оружие прихватить с собой в обязательном порядке. На всё про всё — двадцать минут. Конец связи…

— Постойте, босс! — буквально-таки взмолился Роберт. — А куда мне выезжать-то? По какому адресу?

— Никуда. Через двадцать две минуты я сам подъеду к вашему подъезду. О международной конференции забудьте. Там сегодня справятся и без нас. Слава Богу, есть кому…. Попрошу не опаздывать. Мисс Сервантес передавайте от меня привет. Являюсь горячим и искренним поклонником её театрального творчества. Отбой.

— Почему, Робби, ты так шумишь? — сонно проворчала Инни. — Разбудил, противный мальчишка…

— Это, любимая, просто будильник сработал. Спи.

— Хорошо, попробую…. А ты куда?

— На международную конференцию. Куда же ещё? — чтобы не тратить время на пространные объяснения, соврал Роберт. — Не забудь потом, когда окончательно проснёшься, погулять с Роем.

— Не забуду, не беспокойся. Потом, уже после прогулки, позавтракаю и немного поболтаю по телефону с подружками. Ну, а после этого продолжу — с помощью всезнающего Интернета — расследование, начатое вчера. Ещё и с соседями обсужу ситуацию.

— Расследуй и обсуждай. Не возражаю.

— Вау-у-у! Как же спать хочется…. Ты меня любишь?

— Люблю.

— А как — любишь?

— Как белоснежные и мечтательные гуанако — заснеженные и суровые Кордильеры.

— Всё, «маньячный» инспектор, чмокай меня в щёку и выметайся из спальни…

Собираясь в дорогу, Роберт без устали ломал голову: — «Господин Прокурор штата (мужчина самовлюблённый, заносчивый и бесконечно-вальяжный), лично выезжает на место преступления? Причём, прихватывая по дороге рядового (пусть и старшего), инспектора? Неслыханное дело…. Кого же, интересно, убили? Даже и не знаю — что подумать. Чудеса в решете…».

Уже перед самым уходом он выдрал из блокнота лист бумаги и написал записку следующего содержания: — «Любимая! Ты же у меня девушка коммуникабельная, разговорчивая и сообразительная? Узнай, пожалуйста, в каком году семья Смит-Осборнов приобрела квартиру в нашем доме. Ещё одно. В соседнем доме проживает некто — «Майкл Поспишил», близкий друг покойного мистера Толстяка. Наведи и о нём аналогичные справки — относительно заселения. Опроси консьержей. Побеспокой управляющего коммунальной компании. Только, пожалуйста, ненавязчиво так. Без излишнего напора. Заранее спасибо. Твой Робби…».

Написал, положил записку на кухонный стол и, попрощавшись с Роем, покинул квартиру.

К подъезду уверенно подкатил чёрный и вальяжный (как и его хозяин), «Мерседес», оснащённый приметными номерами Прокуратуры штата и затемнёнными стёклами.

Машина остановилась. На правой задней дверке плавно приоткрылось окошко, и сердитый начальственный баритон велел:

— Садитесь, старший инспектор, рядом с водителем. Быстрее. Мы спешим…

Роберт, послушно заняв указанное место, захлопнул дверку. «Мерседес» тронулся с места, выехал — через проём с поднятым полосатым шлагбаумом — со двора и достаточно быстро, но скрупулёзно соблюдая при этом правила дорожного движения, покатил по утренним улицам Сиднея.

Ненавязчиво повертев головой, Роберт отметил: — «Непростой, однако, автомобиль у господина Модильяни, просторный. Прямоугольный столик перед задним сиденьем имеется. А на столике расположился навороченный ноутбук. Эге…. Не удивлюсь, если здесь и встроенный мини-бар обнаружится. Интересно, а какие алкогольные напитки размещены в нём? Наверняка, что-нибудь жутко-жутко экзотичное…».

— Я догадываюсь, старший инспектор, о чём вы сейчас подумали, — неожиданно сообщил голос Прокурора штата.

— Э-э-э…

— Хотите — угадаю?

— Попробуйте, конечно…. Почему бы, собственно, и нет?

— Скорее всего, о том, что должность Прокурора штата — тяжкая и неблагодарная ноша. Вот, вы сейчас спокойно и беззаботно поедете. Будете в автомобильные стёкла-окошки легкомысленно пялиться и ворон считать. Мне же предстоит сложная, кропотливая и ответственная работа. Надо целую кучу серьёзных документов просмотреть. На несколько заковыристых электронных писем аргументированно ответить. А ещё, ко всему прочему, хотелось бы разрешить одну очень важную и весьма скользкую дилемму, неверное решение которой — чревато. Причём, самыми разнообразными неприятностями и неожиданными подвохами. Эх, жизнь моя — жестянка жестяная и неприкаянная…

— Вы, босс, угадали, — понимающе вздохнул Роберт. — Действительно, я вам не завидую. Ни капли…. Можно задать несколько наипростейших и ненавязчивых вопросов?

— Задавайте. Только три, не больше.

— Нашли труп, рядом с которым были разбросаны разноцветные бумажные журавлики?

— Да, обнаружилась такая покойница, — подтвердил Модильяни. — Только эти чёртовы журавлики были не разбросаны, а, наоборот, тщательно приклеены. Что, впрочем, сути дела не меняет.

— Понятно…. А кто она — эта покойница? То есть, кем была при жизни?

— Заслуженная сотрудница американского ЦРУ, вышедшая на пенсию и осевшая в нашей Австралии. Выдавайте, старший инспектор, свой последний вопрос.

«Ничего себе!», — огорчился Роберт. — «Только американских рыцарей плаща и кинжала (помимо японских мафиози), мне и не хватало. Типа — для полного комплекта…», и, подумав секунд десять-двенадцать, спросил:

— Куда мы сейчас едем?

— В загородное поместье покойной, где она — на протяжении последних лет — проживала со своим пожилым супругом. Это где-то на севере. Недалеко от места впадения реки Хоксбери в залив Брокен…. Всё, инспектор Ремарк, не отвлекайте меня. Скоро всё сами увидите. Я велел, чтобы на месте преступления до нашего приезда ничего не трогали. Будем надеяться, что так оно и будет. Если, конечно, подлые конкуренты, опередив, не нагадят…

«Сидней, всё же, очень красивый и своеобразный город», — глядя в автомобильное окошко, решил — в очередной раз — Роберт. — «Только здесь можно встретить такие необычные и изысканные архитектурные переплетения. Современные небоскрёбы — сплошные бетон и стекло, а между ними — древние каменные дома. Да, что там — дома. Каменные приземистые домищи с островерхими шпилями, построенные ещё в девятнадцатом веке. А некоторые, судя по всему, и в восемнадцатом…. Опять — высоченные небоскрёбы. Снова — массивные каменные домищи и симпатичные церквушки…. И ничего, очень даже органично и целостно смотрится. Удивительное дело, короче говоря…».

Через некоторое время «Мерседес» въехал на знаменитый мост Харбор-Бридж («Вешалка» — в просторечии), соединяющий южный и северный берега величественного залива Порт Джексон. По заливу проплывали — в ту и в другую стороны — симпатичные разноцветные «ферри» с пассажирами на бортах. Параллельно с автомобилем, постепенно отставая от него, двигался длиннющий железнодорожный состав.

— Один из самых больших стальных арочных мостов в мире, — зачем-то сообщил неприметный прокурорский шофёр. — Был открыт девятнадцатого марта 1932-го года, весит порядка шестидесяти тысяч тонн.

— Спасибо за своевременную и актуальную информацию, — вежливо поблагодарил Роберт.

Постепенно равнинный рельеф местности преобразовался в относительно-гористый, а город, доверчиво прижимаясь к берегу океана, начал дробиться на своеобразный пунктир: дома — ярко-зелёные склоны, дома — блёкло-жёлтые пляжи.

«Пригороды», — мысленно прокомментировал Роберт. — «Достаточно симпатичные и компактные застройки.… А теперь им на смену приходят частные земельные владения с загородными домами, виллами и даже с небольшими замками…. Ага, впереди мелькает ярко-синяя лента реки, покрытая тёмно-зелёными пятнами островов. Искомая речка Хоксбери, надо полагать. С правой же стороны простираются серо-голубоватые воды залива Брокен и речного эстуария…. Эстуарий? Ну, это такое воронкообразное речное устье, расширяющееся в сторону моря и регулярно затопляемое морскими приливами. А поэтому и достаточно глубокое, так как вышеупомянутые приливы, превращаясь с течением времени в отливы, регулярно уносят в океан все речные наносы и отложения…».

Сзади раздался резкий щелчок, произведённый захлопнувшимся ноутбуком, и Питер Модильяни объявил:

— Примерно через триста пятьдесят метров поворачиваем направо. После этого минут через пять-шесть будем на месте. Поместье — «Голубая лагуна». Совершенно дурацкое, на мой прокурорский взгляд, название. Нет здесь поблизости никаких лагун: ни голубых, ни серо-буро-малиновых, ни каких-либо других…. Почему же поместье назвали именно так? Скорее всего, по укоренившейся привычке. «Цэрушники». Что с них взять? Вечно осторожничают, маскируются и наводят тень на плетень…

Вскоре в поле зрения появился солидный кирпичный забор: тёмно-бежевый, высоченный, с густыми рядами колючей проволоки по верхнему торцу.

Машина — через широко распахнутые двухстворчатые ворота — въехал на территорию «Голубой лагуны».

«Совершенно ничего особенного», — подумал Роберт. — «Стадо грязно-белых коз пасётся на лугу. Там же присутствуют немногочисленные овечки, телята и коровы. Старый и, скорее всего, запущенный сад: яблони, сливы, груши, абрикосы. Кусты красной смородины и крыжовника. Маленький виноградник. Всякие хозяйственные постройки…. Над верхним торцом забора натянута колючая проволока? Для чего? Зачем? Откровенный и бестолковый перебор. Для сытой, мирной и законопослушной Австралии — перебор, я имею в виду…. Вот, и дом. Нет, на виллу откровенно не тянет. Большой двухэтажный коттедж, и не более того. Причём, требующий комплексного косметического ремонта. А рядом с домом расположились три машины: тёмно-красная японская легковушка, пятнистый полицейский джип и бело-синий медицинский фургончик…».

Автомобиль остановился, Роберт выбрался наружу.

Двое полицейских демонстративно скучали возле своего джипа, не обращая на вновь-прибывших ни малейшего внимания. А к «Мерседесу» — от японской малолитражки — быстрым шагом направился молодой краснощёкий блондин. Подошёл, остановился и нерешительно затоптался на одном месте.

Роберт, насмешливо подмигнув, указал взглядом на правую заднюю дверь автомобиля.

Блондин оказался необидчивым и смышлёным: торопливо обежал машину и, взявшись за никелированную ручку, предупредительно распахнул дверку.

— Спасибо, — величественно покидая «Мерседес», поблагодарил Питер Модильяни, мужчина грузный и очень-очень представительный, с пышными седыми усами и массивной чёрной тростью, зажатой в ладони правой руки. — Представьтесь, юноша.

— Криминальный инспектор Оуэн, округ города Виндзора. Это поместье, господин Прокурор штата, входит в зону нашей ответственности.

— Вежливость — залог быстрого карьерного роста. Учитесь, Ремарк…. Кха-кха-кха!

«Похоже, что босс так и не определился со своей скользкой дилеммой, грозящей серьёзными неприятностями», — понял Роберт. — «Ладно, подождём. Посмотрим, что будет дальше…».

Откашлявшись, Питер Модильяни, который, не смотря на свою начальственную вальяжность, был достаточно разговорчивым человеком, продолжил разглагольствовать:

— Виндзор? Славный курортный городишко. Очень милый и уютный. Да и красивых старинных зданий, оставшихся с былых славных Времён, в нём хватает…. Значит, зону вашей ответственности, инспектор, расширили непосредственно до тихоокеанского побережья? Ну-ну. Оптимизация расходной части бюджета, это понимать надо…. Что это, Оуэн, вы так нервно морщитесь? Не терпится доложить о произошедшем? Не стоит утруждаться, право. Я и так всё знаю. Уже больше тридцати пяти лет, как-никак, тружусь в нашей Системе…. Рассказываю. Ранним утром в ваш офис позвонил почтенный мистер Трапп и сообщил о безвременной гибели своей супруги. Мол, вышел на улицу и случайно обнаружил её бездыханное и окровавленное тело. Вы, естественно, приехали. Но и ребятки из конкурирующей Конторы, увы, не дремали, — неодобрительно покосился в сторону скучающих полицейских. — Встретились. Повздорили. Немного поиграли в «перетяни одеяло на себя». После этого принялись — синхронно и настойчиво — названивать непосредственному начальству. А то — своему. И так далее. До упора…. Я прав?

— Полностью, господин Прокурор штата. В точку попали. Вы очень прозорливы.

— Это точно. Очень-очень. Временами даже с некоторым избытком…. Ладно, Оуэн, ведите нас к месту преступления. Что называется, взглянем и оценим. Ремарк, не отставайте…

За светло-зелёным двухэтажным коттеджем под терракотовой черепицей размещалось странное сооружение: просторная беседка с пирамидальной крышей, только забранная — со всех четырёх сторон — в решётки из толстых металлических прутьев, а в одну «из решётчатых стен» была вмонтирована крепкая прямоугольная дверь, оббитая тёмными железными листами.

— Что это за шедевр архитектуры? — удивился Модильяни. — И для каких целей он выстроен?

— Для проживания сторожевого пса, — преданно поедая начальство глазами «дисциплинированного служаки», доложил Оуэн. — Порода — ирландский волкодав. Очень крупные, сильные и выносливые собаки. Отличные сторожа и охранники…. Поздним вечером пса выпускали из этой большой клетки — для охраны «Голубой лагуны». А ранним утром, естественно, кормили и запирали обратно.

— Где же труп отставной «цэрушницы»?

— В клетке…. Понимаете, там, внутри, находится ещё и деревянный утеплённый «собачий дом». То есть, очень большая собачья будка. Поздней осенью и зимой на здешнем побережье частенько случаются прохладные ночи, сопровождаемые густыми и промозглыми туманами…. Так вот. Как раз из этой будки и торчат ноги мёртвой женщины. Сейчас покажу. Одну секундочку…

Дверь — со зловещим скрипом — отворилась.

«Однако, картина маслом», — внутренне передёрнулся Роберт. — «Сплошной и навороченный импрессионизм. Причём, с яркими нотками психического извращения…. Из полукруглого проёма в огромной деревянной будке, действительно, торчат ноги — явно старческие, в сине-багровых венах, обутые в старенькие летние башмаки. Из-под серой льняной юбки, сбившейся на сторону, выглядывает край длинных голубых панталон…. А вот и знакомые разноцветные бумажные журавлики: на голых худых ногах, на толстых досках собачьей будки, на железных прутьях клетки-беседки…. Приклеены? Скорей всего. Ветерок-то сегодня резкий и порывистый. Предусмотрительно отработано, надо признать. Чтобы невесомые бумажные птички не разлетелись в разные стороны…. Кровавые пятна и полосы. Полосы? Странно…».

Стараясь выглядеть — на сто процентов — хладнокровным и невозмутимым, он спросил — брезгливым и недовольным голосом:

— Вы, что же, молодой человек, вытаскивали мёртвое тело из будки?

— Вытаскивали, — засмущавшись и погрустнев, признался Оуэн. — Ещё до того, как поступил приказ, мол: — «Ничего руками не трогать. Пусть всё остаётся в первоначальном виде…». Было так. Мы с помощником приехали. Полиция прибыла. Врачи подтянулись. А тут — такое…. Отзвонились и доложились. Поспорили. Вновь задействовали мобильную связь. Стали ждать…. Потом посовещались и решили, что надо слегка разобраться в ситуации. То есть, уточниться. Доктора взяли миссис Трапп за ноги и осторожно вытащили её тело из «собачьего домика». Посмотрели. Всё стало понятно. Вернее, совсем непонятно…. Через некоторое время по телефону поступила строгая команда, мол, ничего не трогать. Причём, и нам поступила, и полицейским. Вновь посовещались и решили, что мёртвую старушку надо срочно вернуть на прежнее место. Вернули…

— Значит, вернули на место, — задумчивым баритоном протянул Модильяни. — Ну-ну, деятели исполнительные…. Так что там, внутри? — нетерпеливо ткнул толстым указательным пальцем в сторону собачьей будки. — Хотелось бы, всё же, узнать, чёрт вас всех побери…. Что — там?

— Огромный медвежий капкан с острыми стальными зубьями. Рука, отрубленная (или же перекушенная?), этим капканом. Мобильный телефон, крепко зажатый в ладони отрубленной руки. Мёртвая старуха — без правой руки. Очень много крови. И целая куча бумажных журавликов. Пожалуй, всё. Кажется, ничего не забыл.

— Бред законченный…. Ремарк, а вы что думаете по этому поводу?

— Много чего, — криво усмехнулся Роберт. — Но одно могу сказать с железобетонной уверенностью: это происшествие — однозначно — проходит по моей епархии.

— Согласен. Без маньяка здесь, скорее всего, не обошлось, — важно пошевелив густыми седыми усами, пропыхтел Прокурор штата. — Подчёркиваю, без матёрого и законченного маньяка…. Но есть ли у вас, старший инспектор, конкретные предположения…э-э-э, относительно обстоятельств этой необычной «собачьей смерти»?

— Естественно. Предполагаю, что произошло следующее…. На нежном розовом рассвете миссис Трапп вышла из коттеджа — чтобы отвести собаку в клетку и, предварительно накормив, запереть её там. Звала, звала, нет ответа…. Тогда она встревожилась и забеспокоилась, мол: — «Неужели, верный пёсик приболел и, не дожидаясь завтрака, отправился спать?». Подошла к клетке, заглянула внутрь…. И вдруг, из собачьей будки раздалась трель мобильного телефона. Может, её собственного мобильника. Может, просто очень знакомая и приметная мелодия. Трудно сказать…. Итак, бывшая сотрудница ЦРУ, утратив бдительность, вошла в клетку и опустилась на четвереньки. Залезла — наполовину — в конуру, вытянула вперёд правую руку, нашарила ладонью не умолкающий мобильник…. Дальше вы знаете. В конечном итоге, миссис Трапп умерла — либо от сильнейшего болевого шока, либо от критической потери крови…. Возникает закономерный и разумный вопрос, мол: — «А где же отважный сторожевой пёс? То бишь, породистый ирландский волкодав?». Отвечаю…. Оуэн, когда вы прибыли к «Голубой лагуне», двухстворчатые ворота были заперты? А металлическая калитка, встроенная в них? Открыта? Ну-ну. Я так и думал. Убежал сторожевой пёс, без сомнений. А может, его маньяк увёл с собой. Существует авторитетное мнение, что животные (причём, как домашние, так и дикие), относятся к человекообразным психам с искренним пиететом и трогательной жалостью. Очередная загадка природы…. Как вам, уважаемые господа, такая печальная история?

— Правдоподобная и яркая картинка, — одобрил Модильяни. — Можете, Ремарк, когда захотите. Не отнять и не прибавить…. Ну, Оуэн, а где сейчас находится супруг пострадавшей?

— С противоположной стороны дома установлена садовая скамейка. Вот, он на ней и сидит. Смотрит на устье реки Хоксбери и плачет. На вопросы не отвечает. Общаться ни с кем не желает…. Вас проводить к нему, господин Прокурор штата?

— Зачем же мешать — своим присутствием — профессионалам? Идите, Ремарк, общайтесь с фигурантом. Говорят, что вы большой и непревзойдённый мастер — разговоры душевные разговаривать. Вот, вам и карты в руки. Только не забудьте потом — доложить о полученных результатах…

И он пошёл. Обогнул — со стороны залива Брокен — коттедж Траппов. Уселся на краюшек длинной светло-синей садовой скамьи, на втором краю которой расположился совершенно седой сгорбленный старик, повздыхал, помолчал, закурил, вновь повздыхал…

Со скамьи отрывался просто замечательный и изумительный вид на обширный эстуарий реки Хоксбери. Загадочные серо-голубоватые воды, украшенные парусами (в основном, идеально-белоснежными), легкомысленных яхт. Неясные и призрачные силуэты солидных морских судов. Многочисленные чёрно-белые пятна крикливых птичьих стай, парящих над океанским побережьем.

— Очень красиво здесь. Словно бы какая-то выставка — мудрых и целительных картинок, — поделился своими ощущениями Роберт, после чего достал из внутреннего кармана джинсовой куртки фляжку из нержавейки и неторопливо — с характерными звуками — отвинтил крышечку.

— Ром? — заинтересованно задёргал длинным носом старикан.

— Ага. Ямайский и коллекционный. Хлебнёте?

— Пожалуй. Давайте…. Эх, Эстель, Эстель. Как же так? Грехи наши тяжкие…. Ох, хорош напиток. Духовит. Молодость мне напомнил. Спасибо вам, юноша…

— Роберт Ремарк. Криминальный инспектор. Специализируюсь на серийных убийцах. Сиречь, на маньяках.

— На маньяках? Даже так?

— Да, речь, безусловно, идёт о серии, — подтвердил Роберт. — Этот конкретный маньяк на месте каждого из своих преступлений оставляет приметный знак — японских бумажных журавликов. Ну, как подпись. Или же, как отпечатки пальцев…. Расскажите мне, пожалуйста, про миссис Трапп. И, вообще, про вашу совместную жизнь.

— Про жизнь? — задумчиво шмыгнул носом старик. — Расскажу, конечно. Только боюсь, молодой человек, что не смогу быть вам сколь-нибудь полезным…. Ничего, если я ещё разок отхлебну из вашей фляги? Благодарствуйте…. Кха-кха. Итак…. Мы с Эстель очень любили друг друга, но были при этом совершенно разными людьми — по убеждениям, мировоззренческим менталитетам и интересам. Поэтому договорились сразу, ещё задолго до свадьбы, что в профессиональную деятельность друг друга никогда вмешиваться не будем. Даже вопросов по этой тематике постараемся избегать…. Я всю жизнь занимался палеонтологией и геологией. Эстель — делами шпионскими. Вроде бы…. Мы много путешествовали. Страны и континенты мелькали — как в цветном изысканном калейдоскопе. А, вот, с рождением детишек ничего не получилось. Видимо, всемогущий Господь Бог так распорядился…. В самом конце 1998-го года Эстель уволилась из ЦРУ. Как и почему? Сама уволилась? Или же её уволили? Извините, но не знаю. Честное слово, даже не интересовался…. Купив «Голубую лагуну», мы поселились здесь. Так жена захотела. А я и не возражал. Австралия — с точки зрения палеонтологии и геологии — весьма интересная и перспективная страна…. Я все эти «австралийские» годы занимался фундаментальной наукой, а ещё в Университетах Сиднея читал лекции студентам. Эстель же с искренним удовольствием посвятила себя домашнему хозяйству: сад, огород, виноградник, домашние животные. А ещё она очень полюбила рыбную ловлю — и на море, и на реке. Всё так хорошо было…. Примерно три года тому назад что-то случилось. Такое впечатление, что моя супруга чего-то всерьёз испугалась. Или же кого-то. Даже наняла рабочих, которые поменяли хлипкую (на её взгляд), деревянную изгородь на высокий кирпичный забор с колючей проволокой. Породистого сторожевого пса завела. А на мои вопросы не отвечала. Впрочем, оно и правильно, ведь уговор, как известно, дороже денег…. Потом всё постепенно улеглось. Даже подумалось, что тревога оказалась ложной. Напрасно, как теперь выяснилось, подумалось…. Что ещё? Пару месяцев назад у Эстель появилась странная подружка — пожилая католическая монахиня. Кто такая и откуда — не знаю. Вот, собственно, и вся наша жизнь…. Вы же не обидитесь, если я допью ром? Спасибо вам большое, господин Ремарк…

Попрощавшись со стариком, Роберт покинул садовую скамью и, пройдя порядка шестидесяти метров, выглянул из-за угла коттеджа.

За время его разговора с мистером Траппом произошло важное и знаковое изменение: рядом с чёрным «Мерседесом» Прокурора штата появился ещё один — точно такой же. А сам Модильяни и ещё два солидных господина, отойдя в сторону от машин, о чём-то оживлённо беседовали между собой.

«Очередной странный и неприятный сюрприз образовался», — мысленно усмехнулся Роберт. — «Действительно, прибыли ребята из «параллельных» Контор. Тот, что повыше — господин Министр Полиции и Чрезвычайных ситуаций штата Новый Южный Уэльс. А низенький крепыш, и вовсе, даже страшно сказать — кто. Один из руководителей Australian Security Intelligence Organisation. То бишь, Агентства национальной безопасности Австралии. Маразм, что называется, матерел и крепчал…. Кем же миссис Эстель Трапп была при жизни? Чем конкретно занималась? И за что её — в самом конце 1998-го года — уволили из ЦРУ?