АнтиМетро

Андрей Бондаренко, 2010

Зачастую события, описанные в фантастических романах, сбываются – полностью или частично. А иногда не сбываются вовсе. В том смысле, что начинают – ни с того, ни с сего – развиваться по совершенно другому сценарию, написанному некими важными и мудрыми – до пошлой тошноты – личностями, облачёнными нешуточной властью. Или же и вовсе безо всякого сценария. То есть вопреки всем тщательно разработанным планам и подробным инструкциям. Недаром говорил великий Александр Македонский: «Иногда и единичный воин может решить судьбу всего сражения. Если, конечно, этот воин отважен и имеет на плечах голову, а не глиняный горшок…» Так сбудется предсказанное или же нет, в конце-то концов?! Непростой, ей-ей, вопрос… И, вообще, по мере прочтения данного текста вопросы будут множиться и накапливаться, наслаиваясь друг на друга. А ответы на них уважаемый читатель получит только в последних главах… Но вдруг вопросы останутся? Ничего страшного. Уже пишется вторая книга этого цикла, которая, возможно, будет называться «АнтиМетро, Буэнос-Айрес».

Глава вторая

Новый дом

«Ну-ну, уважаемый Виталий Павлович! К кому подкрался ласковый и пушистый песец — это ещё большой вопрос!», — ехидно хмыкнул про себя Артём и открыл глаза. — «Я-то, судя по ощущениям, ещё жив. А, вот, что стало с вами, господин генерал? Успели спуститься в подземное убежище? Не успели?».

Лампы внутри вагона светили, дай Бог, только в четверть обычного накала, двери были раскрыты.

— Ага, перрон освещён красноватым маревом-полумраком, — констатировал Артём, поднимаясь на ноги и осторожно выглядывая из вагона. — Скорее всего, состав прибыл на станцию «Лесная», — он достал из кармана пиджака мобильный телефон, набрал знакомый номер, поднёс трубку к уху и недовольно покачал головой: — Нет связи, мать её… Чёрт побери! А где же моя Таня?

Артём запихал бесполезный телефон обратно в карман и, слегка покачиваясь и аккуратно переступая через лежащие на полу неподвижные тела, пошёл по вагону, тихонько бормоча под нос непривычно сухими губами:

— Она была одета в куртку цвета хаки — с бурыми и тёмно-зелёными пятнами. А ещё — приметные тёмно-синие банты с чёрными горошинами… Ага, вижу камуфляжную спину…

Перевернув человека в камуфляже, он расстроено поморщился:

— Это, всего лишь, Хан. Впрочем, живой, что уже совсем неплохо… А, вот, и Хантер сидит на скамье, как ни в чём не бывало. Правда, пребывая без сознания…

— Тёма! — раздалось рядом. — Ты где? Помоги, пожалуйста…

— Здесь я, Танюша! — обрадовался Артём. — Уже иду!

«Надо же, уже — «Тёма»! Офигеть можно запросто!», — проснулся недоверчивый внутренний голос. — «Прямо какой-то слезливый южноамериканский сериал о безумной любви с первого взгляда. Правда, о любви — на фоне ядерной войны…».

Он помог девушке подняться на ноги, нежно провёл пальцами по бледной щеке, внимательно посмотрел в тёмно-зелёные глаза и выдохнул с беспокойством:

— Ты как? В порядке?

— В полном! — хриплым голосом заверила Татьяна и лукаво улыбнулась: — Мы уже перешли на «ты»?

— Вы же первая…

— Не обращай внимания, глупый! Я же просто пошутила… Конечно, на «ты»! Я — Таня. Ты — Тёма… А что подумают посторонние — наплевать и растереть! Договорились? У тебя, случайно, не найдётся чего-нибудь попить? В горле ужасно пересохло.

— Договорились. А попить — нет ничего…

— Где мы сейчас находимся? — девушка насторожённо завертела головой по сторонам. — Что это за красный свет? Что, вообще, произошло?

— Да, что произошло? — приподнялась над полом черноволосая растрёпанная голова Хана. — И к чему нам теперь готовиться? К концу Света?

— Можно, я отвечу — по мере поступления вопросов? — мягко улыбнулся Артём. — Спасибо, друзья! Во-первых, визуально мы сейчас находимся на станции метро «Лесная». По крайней мере, облицовка стен и общий декор соответствуют. На противоположной стороне перрона стоит ещё один подвижной состав с открытыми дверями… Во-вторых, на станции включено экстренное аварийное освещение, а мобильная связь, наоборот, отсутствует. В-третьих, судя по всему, на поверхности, всё же, рвануло…

— Как это — рвануло? — приоткрывая глаза, неуверенно уточнил Хантер. — Вы хотите сказать, что, что…

— Что наверху разорвался мощный ядерный заряд. Причём, с эпицентром в центре города. Звуковая волна добралась и под землю. Поэтому мы все на некоторое время и потеряли сознание. Вернее, это я так предполагаю, хотя могу и ошибаться…

— Как же так, мамочка моя?! — зазвенел на весь вагон истеричный женский голос. — Ужас-то какой, Господи…

— Отставить! Немедленно прекратить истерику! Расстреляю всех паникёров к такой-то нехорошей матери! — от души гаркнул Артём и продолжил уже самым обычным голосом: — Отвечаю на последний заданный вопрос. То бишь, о том, что нам делать дальше… Первым делом, поможем остальным пассажирам состава. Вдруг, кто-нибудь из них серьёзно пострадал во время последних событий? А потом будем ждать появления дежурных или, даже, спецкоманды.

— Какой спецкоманды? — удивилась Татьяна. — Откуда? Сверху? Так, ведь, там рвануло! Сам же говорил…

— Обычной специальной команды, мой храбрый Сталкер! — успокаивающе подмигнул Артём. — На каждой станции метрополитена — в мирное время — круглосуточно дежурят два-три специально обученных сотрудника из ФСБ. Если же, ожидается начало активных военных действий, то на смену «фээсбэшникам» приходят бойцы из легендарного ГРУ. В такой период (при объявлении максимального «тревожного уровня») на каждой станции предусмотрено присутствие военного коменданта — на случай внештатных ситуаций, оговорённых специальными инструкциями. Ну, а любому серьёзному коменданту — по его высокой должности — полагается и некоторое количество дисциплинированных подчинённых…

— Где же эта, так называемая спецкоманда располагается? — подключился к разговору дотошный Хан. — И почему она, то есть, команда, не появилась до сих пор?

— Все станции российского метрополитена оборудованы целой кучей вспомогательных и подсобных помещений. В том числе, и совершенно секретными, снабжёнными отдельными входами-выходами. То есть, всякими складами, кухнями, котельными и командными пунктами… Почему господин военный комендант (или же штатный «фээсбэшный» дежурный?) до сих пор не предстал пред нашими светлыми очами? Очевидно, из-за тех же строгих и подробных инструкций. Наверное, полагается выждать — после ядерного взрыва — определённое количество времени, и только после этого выходить на перрон…

Таня плавно опустилась на колени и горько зарыдала:

— У меня же там, наверху, мама осталась, — проговорила она сквозь слёзы. — И братишка маленький…, и подружки…

Со всех сторон послышались аналогичные звуки — придушённые всхлипы и жалостливые причитания.

«Видимо, народ окончательно въехал в тему», — понял Артём. — «Мне-то гораздо проще. Круглый сирота, как-никак. Ни жены, ни детей. Всегда думал, что это очень плохо… А теперь?».

Он присел на корточки рядом с Татьяной и, шепча успокаивающие слова, бережно обнял её за хрупкие плечи. Девушка доверчиво спрятала заплаканное лицо у него на груди…

Неожиданно с платформы долетела странная песенка на незнакомом языке, до краёв наполненная вселенской скорбью и, вместе с тем, бесконечной надеждой на светлое будущее.

— Что это такое? — забеспокоился Артём.

— Наши секстанты по самому центру перрона попадали на колени, бьются лбами об пол и творят молитвы, — пояснил вернувшийся с перрона Хан, и неожиданно предложил: — Надо бы им того, э-э-э, морды начистить наглые. Типа — пока не скрылись-испарились…

— За что — морды набить? — опешил Артём. — И куда это они должны скрыться? Зачем?

— Ну, как же… Ведь, сектанты — непременно — захотят нашу станцию метрополитена взять под свой полный контроль. Если не эту, так другую… И фашисты захотят, и коммунисты, и военные…

— А, это ты книжек Дмитрия Глуховского начитался! — понятливо усмехнулся Артём. — Не торопись, братец! Как оно будет на самом деле — никто не знает. Пока, по крайней мере… Кстати, а как там ведут себя бритоголовые отморозки? Не собираются ли, часом, нападать на зенитовских фанатов? Что, вообще, делается на перроне? Ну, в плане общей обстановки?

— Пока дракой не пахнет, — пожал плечами Хан. — Фашисты столпились возле металлического щита, который перегородил вход на эскалаторы. Руками его щупают, ногами пинают, задумчиво чешут в бритых затылках… Общая обстановка? Могу охарактеризовать кратко — всеобщая и всеобъемлющая растерянность. Похоже, что никто ещё толком не осознал, что же произошло на самом деле — в плане масштабности. А те немногие, кто всё понял, рыдают, естественно.

— Но и в истерике пока никто не бьётся, — заглянул в вагон белобрысый Хантер, который, очевидно, являлся оптимистом по жизни. — Знать, живёт в людях надежда на лучший исход. Ведь, официальных заявлений от властей пока не последовало. Так что, ещё можно уповать на чудо… А мои предки уехали в Новгородскую область, к дедушке с бабушкой, — пояснил причину своего спокойствия. — Хан же у нас, и вовсе, иногородний, родом из далёкой приволжской деревушки… А не угостите ли, соратники, какой-нибудь жидкостью? Пить ужасно хочется…

Тоненько завыла негромкая сирена, раздался дальний металлический скрип-скрежет.

— Ага! — оживился Артём. — Похоже, что господин военный комендант с подчинёнными вылезают на свет Божий. Пора бы уже…, — осторожно тронул девушку за плечо и спросил: — Таня, ты как? Оклемалась немного?

— Всё в порядке, — бесцветным голосом сообщила Татьяна, поднимаясь на ноги. — Не беспокойся, Тёма. Я сильная. Как-никак, Сталкер… И, кроме того, учусь на втором курсе Первого Меда. То бишь, будущий хирург. Может, пригожусь. В смысле, принесу пользу… Пойдём?

— Подожди пару секунд. Я только нашего нервного астматика освобожу от галстучных пут…

Из туннеля на перрон — со стороны металлического щита, перегородившего выход на земную поверхность — по короткой лесенке выбирались люди.

— Их там много! — сообщила Татьяна, которую Артём посадил себе на плечи, чтобы она могла наблюдать за происходящим через головы столпившихся на перроне пассажиров. — Человек шесть-семь в чёрно-сером камуфляже, с коротенькими автоматами в руках. Ещё трое — в светло-зелёных халатах, наверное, медперсонал. А где сам господин военный комендант? Он же, по идее, должен как-то выделяться из общей массы?

— Сейчас, скорее всего, последует первое официальное обращение к народу, — предположил Артём. — Будут взывать к пониманию, спокойствию и проявлению гражданской сознательности. Кстати, на перроне сейчас находится порядка двухсот пятидесяти человек. Управлять такой разномастной и перепуганной толпой — куда как непросто…

Он оказался прав, через полминуты мужественный голос, многократно усиленный громкоговорителем объявил:

— Уважаемые россияне, сограждане! С вами говорит военный комендант станции «Лесная», подполковник Мельников Борис Иванович! Прошу вас всех соблюдать спокойствие! Возможно, что к нам уже направляются спасатели! Возможно… Сейчас мои люди окажут необходимую медицинскую помощь всем, кто в ней нуждается. В том числе, предложат принять успокоительную настойку. Это дело сугубо добровольное, но попрошу всех проявить гражданскую сознательность (Татьяна ехидно хмыкнула), и не отказываться… Поймите меня правильно, сограждане! Это, в первую очередь, необходимо вам самим! Кому, спрашивается, нужна массовая истерия? Правильно, никому не нужна! Отказавшиеся же от целебной микстуры будут считаться провокаторами! Такие личности не подлежат постановке на продуктовое довольствие! Понимаете меня, россияне? Не под-ле-жат пос-та-нов-ке на про-дук-то-вое до-вольст-вие! Поэтому, будьте сознательными! Зачем кормить провокаторов и несознательных психов? Правильно, незачем! А после этого, примерно через сорок минут, я вам подробно доложу о сложившейся ситуации… Прошу вас отнестись к моей просьбе с пониманием! Заранее — всем — спасибо!

Артём присел на корточки, давая возможность Татьяне слезть с его плеч, после чего выпрямился и поделился с окружающими своими соображениями:

— Очень похоже, что они ожидали… То есть, вовсю готовились к серьёзной войне…

— Почему вы так думаете? — уточнил педантичный Хан.

— Слишком много народа входит в спецкоманду, — пояснил Артём. — Причём, подозреваю, что это далеко не все. Следовательно, наши уважаемые власти предполагали, что события будут развиваться «по пиковому» сценарию, включающему в себя разные гадости…

— Точно, вон ещё трое «чёрно-серых»! — сообщила Таня, указывая в противоположный — относительно металлического щита — торец зала. — Что это они там монтируют?

— Похоже на кафедру для служителей культа, — пошутил легкомысленный Хантер. — Наверное, нам сейчас сектанты будут читать нудные проповеди. О тщете земного бытия и о вреде греховных помыслов, не иначе…

— Это самая обычная трибуна, — невесело хмыкнул Артём. — Очевидно, господин военный комендант будет лично выступать перед недоверчивыми народными массами.

— Зачем — выступать? — преданно заглянула ему в глаза Татьяна.

— Так полагается, радость моя. Считается, что именно живое общение с подчинёнными способствует лучшему взаимопониманию. Глаза в глаза, образно выражаясь. Мол, надо быть ближе к народу, и люди — непременно — потянутся к тебе. Азбука современного и успешного бизнес-руководителя. А российское ГРУ всегда старается шагать в ногу со временем, этого у него не отнять…

Помявшись секунд десять-двенадцать, Хан, всё же, спросил, жадно облизывая сухие губы:

— Извините, Артём Петрович, но… Вы с Танюхой давно знакомы?

— Получается, что один час и пятнадцать минут, — ответил Артём, посмотрев на наручные часы, и тут же нахмурился: — Ерунда какая-то, ребятки, получается.

— Что такое?

— Выходит, что мы все находились в бессознательном состоянии примерно пятьдесят пять минут… Может такое быть, товарищ будущий эскулап? В смысле, от удара звуковой волны?

— Вполне, — утвердительно кивнула головой Таня. — Влияние звуковых волн на человеческий мозг изучено ещё достаточно поверхностно…

— А, всё же, — не сдавался упрямый Хан. — Не верится мне, что вы, Артём Петрович, познакомились с нашим Сталкером только сегодня. То есть, уже вчера… Общаетесь, ну, прямо как…

— Как — кто? — заинтересованно промурлыкала Татьяна.

— Ну, как жених и невеста…

— Обычная любовь с первого взгляда, — объявила девушка с бесконечно важным и довольным видом. — Правда, ведь, Тёма?

— Правда, — совершенно серьёзно подтвердил Артём, и после короткой паузы добавил: — И поженимся — при первой же возможности. Военный комендант, надо думать, полномочен регистрировать браки.

Через некоторое время к ним приблизился пожилой дяденька в светло-зелёном халате, нёсший в руке тёмно-коричневый кожаный саквояж. Вслед за доктором шествовали два бойца в серой форме без каких-либо знаков различия, поверх которой было надето по чёрному бронежилету. На головах солдат красовались чёрные шлемы-маски (скрывающие лица до ртов) с узкими прорезями для глаз, на ногах — массивные чёрные ботинки с высокой шнуровкой.

«Скорее всего, родимые «грушники^[2]», не иначе», — мысленно предположил Артём и старательно прислушался: — «Учитывая относительную тишину в зале, приём успокаивающей микстуры проходит без серьёзных эксцессов. Хотелось бы воздержаться, понятное дело, от употребления данного снадобья. Чисто на всякий случай…».

Первый боец крепко сжимал в ладонях короткий автомат неизвестной Артёму модели — с толстым чёрным цилиндриком глушителя на стволе. Второй же, небрежно закинув автомат за спину, нёс в одной руке большую стеклянную бутыль со светло-жёлтой жидкостью, а в другой — стопку пластиковых стаканчиков.

Неожиданно «чёрно-серый», тот, который был с бутылкой, обрадовано произнёс:

— Артём Петрович, товарищ майор! Сколько лет, сколько зим! Вот, так встреча! Не узнаёшь меня?

— Как же я тебя узнаю — в этой страхолюдной маске? — удивился Артём. — Впрочем, погоди, погоди! Голос, действительно, знакомый… Лёха Никоненко, что ли?

— Лёха! — восторженно подтвердил боец, со стуком ставя бутыль на пол. — Помнишь, как мы с тобой славно кувыркались в…, э-э-э, в одной южной и очень беспокойной стране? Давай лапу, бродяга!

Обмениваясь с Никоненко крепким рукопожатием, Артём чуть слышно прошептал:

— Избавь от этого пойла. Меня и девушку с бантиками…

— Понял, сделаю, — пообещал бывший подчинённый.

— Здравствуйте, товарищи! — вежливо поздоровался старенький доктор. — Будете принимать успокаивающее лекарство? Не придётся тратить время на долгие уговоры? Молодцы, товарищи! Сейчас мои, э-э-э, ассистенты предложат вам по дозе, извините, по порции… Если понравится, то всегда можете обращаться ко мне, буду рад посодействовать…

Лёха извернулся ужом, прикрывая широкой спиной Артёма и Таню, в результате чего у них в руках оказались пустые стаканчики. Артём, браво подмигнув нежданной невесте, поднёс край пластмассовой ёмкости к губам, запрокинул голову вверх и жадно задёргал кадыком. Девушка, удивлённо похлопав длинными ресницами, последовала его примеру.

— Вкусная штуковина! — одобрил Хантер. — В меру сладкая, с лёгкой приятной кислинкой. И, главное, отлично утоляет жажду.

— Просто замечательная вещь! — тяжело вздохнув, подтвердила Татьяна и посмотрела на врача «честными» глазами. — А можно добавки, коллега? Так сказать, по корпоративному блату. Я, видите ли, учусь на втором курсе Первого Меда…

— Василий Васильевич Фёдоров! — представился доктор, широко улыбаясь в густые седые усы. — Это очень хорошо, что вы, милая девушка, имеете прямое отношение к медицине. Значит, будем работать вместе! А, что касается добавки… Надо сделать небольшой перерыв. Ну, скажем, часов на пять-шесть. Кроме того, существуют определённые ограничения. Например, заболевания сердечнососудистой системы, опорно-двигательного аппарата, беременность… Потом поговорим более подробно. Что до обычной воды, то скоро все получат по литровой бутылке. Ну, всех благ, дорогие товарищи! Держитесь! Всё будет хорошо…

Врач и два его «ассистента» проследовали дальше.

— Ещё увидимся, командир! — тёпло попрощался Лёха. — И Борис Иванович будет рад! Ты же знаком с ним?

— Вместе когда-то получали майорские погоны. Значит, будет, что вспомнить…

Таня посмотрела на него с удивлением.

— Так ты — военный? — спросила, задумчиво склонив голову на бок. — Следовательно, мне придётся последовать за тобой в какой-нибудь дальний, Богом забытый гарнизон? Нет-нет! Ты, пожалуйста, не думай всякого… Я согласна! Поеду, хоть на край земли! Муж — офицер, жена — доктор… Это нормально! Только у меня незаконченное высшее образование. Ничего, фельдшером, наверное, возьмут… Ведь, возьмут?

— Я уже несколько лет, как вышел в запас, — успокоил девушку Артём. — Живу в Питере, в обычной купчинской двушке. На хлеб с маслом зарабатываю писательским трудом. Конечно же, я не такой известный писатель, как ваш любимый Дмитрий Глуховский, но, всё же… В том смысле, что денег на скромную жизнь хватает. Не жалуюсь. Правда, и разносолов не обещаю. Как и регулярных поездок на навороченные зарубежные курорты…

— Писатель?! — восхитилась девушка. — Как здорово, Тёма! А что ты написал? И какая у тебя фамилия?

— Белов! — озвучил фамилию Артём, а также сообщил названия своих книжек, вышедших в нескольких крупных издательствах.

— Читала, знаю! — обрадовалась Таня. — И фамилия у тебя хорошая. В том смысле, что и мне подойдёт…

— Книжки-то… Как они тебе? Понравились?

— Знаешь, в общем и целом, ничего. Но есть и мелкие недоработки. Динамики, на мой скромный взгляд, маловато. И главные герои — во всех твоих романах — какие-то избыточно-правильные… Ты только, ради Бога, не обижайся! А можно, мы будем вместе писать? Возьмёшь меня в полноправные соавторы?

— Возьму! — твёрдо пообещал Артём. — Более того, предлагаю написать совместный роман в жанре авантюрного детектива с элементами крутого боевика.

— Про что?

— Да, про всё это! — он сделал рукой широкое круговое движение. — Про нашу неожиданную встречу. Про это метро, освещённое красными лампочками… Согласна?

— Он ещё спрашивает! — Таня привстала на цыпочки и, крепко обхватив ладонями его шею, поцеловала в губы…

Девушка ещё щебетала о чём-то важном, но Артём почти не слушал, заинтересованно оглядываясь по сторонам.

«Как-то подозрительно тихо и спокойно вокруг», — шустрой мышкой пробежала в голове тревожная мысль. — «И Хан с Хантером странно себя ведут. Тут такой, понимаешь, интересный разговор, а они не вмешиваются, спинами развернулись и застыли каменными изваяниями. Нетипичное поведение для этих любопытных шустриков…».

Он обошёл Таниных приятелей и взглянул на их лица.

«На губах застыла радостная и глупая улыбка, взгляды у обоих неожиданно-благостные и какие-то заторможенные», — отметил внутренний голос. — «Это, скорее всего, начала действовать хитрая успокаивающая микстура старенького доктора…».

— Может, это солнышко взошло? — негромко спросил Хан.

— Не, скорее всего, Луна, — так же непонятно ответил Хантер, тыкая пальцем в конец зала, где «серо-чёрные» заканчивали возведение трибуны.

Артём посмотрел в указанном направлении. На дальней стене — между полом и потолком — горела круглая, бледно-жёлтая лампа, светящая очень мягким и приятным светом.

— Надо же, никогда не думал, что лампы дневного света бывают круглыми, — пробормотал он себе под нос. — Наверное, новая разработка. Причём, не иначе, тоже хитрая. Может, даже, с успокаивающим эффектом…

Подошла Татьяна, громко пощёлкала — перед глазами своих приятелей — пальцами, обеспокоенно спросила:

— Да, что с вами такое, пацаны? Умом тронулись?

— Всё хорошо и просто замечательно, — вяло откликнулся Хан. — Никаких проблем и претензий. Ждём, что будет дальше. В том числе, приказов станционного начальства и обещанной воды.

— И ни капли не волнуемся, — поддержал его Хантер. — Скоро появится военный комендант Мельников. Разъяснит ситуацию. Скажет, что делать дальше. Завалы там разбирать, или ещё что…

Таня отвела Артёма в сторону и жарко зашептала в ухо:

— Ты знал, что эта микстура такая сильная? Что она так действует на человеческую психику? То есть, многократно затормаживает поток сознания и полностью гасит волю?

— Нет, конечно же, — передёрнул он плечами. — Но догадывался, что присутствует некий коварный подвох… Впрочем, существует золотое неписаное правило спецназа, которое гласит: — «На ключевые операции всегда надо выходить с абсолютно «чистой» головой…». То есть, без всякого допинга — наркотического там, или алкогольного… В пиковых раскладах всегда надо держать ухо востро и бдить неустанно. А, вот, расслабляться — категорически запрещается! Как и думать о разных посторонних вещах, напрямую не связанных с выполнением задания. Иначе, шансы — вернуться живым — катастрофически уменьшаются…

— Значит, «ключевая операция» и «пиковый расклад»?

— Очень похоже на то, — признался Артём и обеспокоенно спросил: — А ты как себя чувствуешь? Может, стоит, всё же, глотнуть местного лекарства?

— Не надо, — нахмурилась Татьяна. — Я помню, что у меня погибли мама и братишка. Но… Сам же только что говорил, мол: — «Надо иметь абсолютно «чистую» голову и не думать о посторонних вещах, не имеющих прямого отношения к пиковой ситуации…». Мол: — «Если хочешь остаться в живых…»… А я очень хочу! Замуж хочу выйти за тебя, детишек родить… Тёма, а мы долго здесь будем…находиться?

— Думаю, что долго. Теперь эта станция — наш с тобой новый дом.

Вскоре вновь ожил громкоговоритель, и мужественный голос жизнерадостно оповестил:

— Уважаемые россияне! С вами говорит военный комендант станции «Лесная», подполковник Мельников Борис Иванович! Во-первых, большое всем спасибо за понимание, проявленное при приёме лекарственного препарата! Во-вторых, как я и обещал, скоро состоится общее собрание нашего коллектива. Попрошу всех — минут через семь-восемь — подойти к трибуне. Не толкайтесь, пожалуйста! Пропускайте в первые ряды женщин, детей и стариков…

Примечания

2

«Грушники» — имеется в виду — сотрудники ГРУ (Главного Разведывательного Управления).