Марсиане. Марс – наш!

Андрей Абинский

Воплощая в жизнь национальную идею, космонавты совершили беспримерное путешествие на загадочную планету. Этому предшествовали драматические события, как на Земле, так и в холодной пустоте космического пространства. В то время отважные парни еще не знали, насколько долгой будет дорога домой…

Глава 1

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить…

Ф. Тютчев

В Багетном зале удобно разместились тридцать солидных мужчин и восемь ухоженных женщин. Они окружили П-образный стол и нетерпеливо поглядывали на высокое кресло президента. Невидимый кондиционер гонял струи прохладного воздуха. В высоких окнах торчали зубья кремлевских стен. На них топтались и чистили перья весенние голуби. Солнце бросало искры на зелёную скатерть и отражалось в хрустальных графинах. Утро обещало хороший день.

— Огласите повестку, Виктор Сергеевич, — спросил пресс-секретаря журналист Неверов.

Виктор Жеков, советник президента, и сам не ведал о причине аврала, поэтому ответил уклончиво:

— Всему своё время…

Публика заметно нервничала. Внезапные форумы чреваты неожиданными последствиями и кадровыми рокировками. Не угадаешь, кому достанется по шапке, а кому — по шее.

Экономист Дерюгин налил себе из графина и с удовольствием выпил.

— В употреблении не замечен, — сказал ему желчный Медлинский. — Но по утрам часто пил холодную воду…

Медлинский отвечал за культурную жизнь страны и всерьёз утверждал, что Иосиф Кобзон поёт гораздо лучше, чем Эдит Пиаф.

Дерюгин презрительно фыркнул и налил второй стакан.

Валентина Сагдеева придирчиво рассматривала собственный маникюр. Один ноготок отслоился и это её сильно огорчило.

Тяжеловес Натан Кожин страдал в тесном кресле, положив длинные руки на крышку стола. Его кулаки годились для забивания свай.

— Этот-то зачем здесь? — спросила Сагдеева депутата Рапсодина.

— Он в Думе, советником по ударным проектам, — ответил Рапсодин.

— Да ну… он же боксёр… человека били по мозгам всю жизнь…

— Это, у кого они есть. Кожину боятся возражать. Полтора центнера живого мяса. Главная опора «Единой России».

В дверях появился Дмитрий Погодин:

— Hello camaradas! — поздоровался он и отвесил мимолётный поклон.

Дипломат и философ знал шесть языков и, бывало, говорил сразу на всех. Как-то с чехами он общался на китайском.

— Нихау! — ответила за всех Сагдеева.

Раньше она была гимнасткой, потом тренером в Поднебесной и умела здороваться на китайском.

Следом за Погодиным вошел президент. Все встали, пытаясь угадать настроение лидера.

— Здравствуйте, господа, — президент обвёл взглядом собрание. Кивнул насупленному коммунисту Забродину. — И товарищи! Прошу садиться.

Президент взобрался на своё кресло и стал немного выше. Справа от него, над столом едва возвышался премьер Хромов. В этом положении его голова казалась пропорциональной.

— Сегодня обойдемся без формальностей, — сказал президент. — И без обычного протокола. Прения, высказывания, реплики — в свободном формате. Разумеется, без лишнего базара. Представители правящей здесь? Оппозиция? Системная оппозиция, не системная? Журналисты?

— Пятая колонна отсутствует, — ухмыльнулся фсбэшник Жбанков.

— Надо было доставить. И непременно с конвоем, — задиристо сказал либеральный демократ Колганович. — И замочить в сортире, не отходя от кассы!

— С божьей помощью, — согласился патриарх отец Онуфрий.

— Не грешите плагиатом, коллега, — заметил Жбанков. — Это знаменитый афоризм президента.

— Из лексикона питерской подворотни, — не смолчал журналист Неверов.

Холодный циник Неверов любил лошадей и не любил попов. Патриарх опасался наглого борзописца и охотно перекрестил бы его своей палкой.

— Об чём базар будет? — тихонько спросил депутат госдумы Тимохин у своего соседа, депутата Учаева.

Оба в прошлом были спортсменами и вышли из лихих девяностых. Штангист Учаев был в Солнцевской группировке, а борец Тимохин возглавлял Тамбовскую. Теперь они подружились, отрастили животы и носили красные галстуки.

— Про бабки стрелка, — ответил Учаев коллеге. — Об чём ещё с утра можно перетирать?

Однако бывший громила не угадал.

Президент вынул из папки лист бумаги и, глядя в него, сказал:

— Господа, я пригласил вас сегодня, чтобы решить архиважную государственную задачу! Необходимо выработать концептуальную версию русской национальной идеи. Прямо здесь и прямо сейчас!

Президент сделал паузу и оглядел притихший зал. Вопросов не было.

«Идеи есть, а денег нет», — сказал про себя премьер министр.

— Здесь присутствуют делегаты всех мастей, пардон, всех слоёв общества, — продолжал президент, — партийные и беспартийные лидеры, представители духовенства и средств массовой информации, бизнеса и силовых структур.

«Сталина на вас нет», — подумал коммунист Забродин.

— Затянувшийся кризис и международные санкции подрывают экономику страны, — говорил президент, — а, главное, доверие электората. Доверие к легитимно избранной власти. А впереди, как вы знаете, выборы.

«Знаем мы ваши выборы. Карусели, вбросы и мертвые души», — подумал либеральный демократ Колганович, но вслух промолчал.

— Госдеп не дремлет, — продолжал президент. — Недруги спят… спят и видят Россию, стоящую на коленях и с протянутой рукой. В этой обстановке нужно сплотить народ вокруг «Единой России» и воодушевить его общей национальной идеей. Прошу высказываться по существу.

Как и положено, самая быстрая реакция была у военных:

— Лучше всего народ объединяет война, — сказал генерал из «ястребов». — Рано мы расслабились в Сирии. Из Украины тоже рано ушли.

— В Украине не было наших регулярных войск, — уточнил президент. — Там сражались бывшие военные. Соответственно патриотически настроенные. По велению горячих сердец.

— Ну да… бурятские танкисты, псковские десантники, — ехидно заметил правдолюб Федянин.

Президент поднял брови и перевёл взгляд с Федянина на гэбиста Жбанкова. Тот кивнул.

— Его не поймешь — то ли он белая ворона, то ли тёмная лошадка, — сказала Сапрыкина. — И нашим, и вашим…

— Кто, Федянин или Жбанков? — спросила Сагдеева.

— Федянин, разумеется. Впрочем, и Жбанков не лучше. Я бы за него замуж не пошла.

— За кого?

— За обоих!

— Хорошо бы, устранить природный коллапс — ну, там… наводнение, потоп, цунами. Пожар, на худой конец, — высказал свою мысль генерал из МЧС, — и общими усилиями преодолеть стихию.

— На погибель всем буржуям мировой пожар раздуем! — саркастически произнёс Неверов.

— Ага, в едином порыве, — съехидничал депутат Федянин.

— Тупиковая ситуация, — рассеянно заметил Дерюгин. — Большой войны нет, цунами не предвидится, деньги заканчиваются.

— Деньги — это к Левайсу. Деньги у Левайса есть, — сказал министр Улыбаев и лукаво прищурился. — Он сам за деньги хвалился.

Министр экономразвития Улыбаев еще не знал, что завтра попадется на взятке в полтора миллиона долларов.

Анатолий Борисович Левайс раскрыл толстый фолиант и заглянул в него поверх очков:

— Сами очень нуждаемся, господа. В «Роснано» нужно вложить еще семнадцать миллиардов, сто пятьдесят шесть миллионов, двести тридцать три рубля. После этого вливания предприятия выйдут на плюс и начнут выдавать чистую прибыль.

— Нано-прибыль и через сто лет, — ехидно заметил экономист Дерюгин.

— Сталина вам недостаёт, — пробурчал Забродин.

— Нужен прогноз по ценам на нефть, газ и воду — сказал кто-то из зала.

— На водку? — переспросил Учаев.

В девяносто третьем ему ударили битой по голове. С тех пор Учаев стал туговат на оба уха.

— На воду! — громко продублировал ему коллега Тимохин.

— При чём здесь вода? — спросил эколог Гуров.

— При том! — неожиданно резко ответил строительный магнат Шлифман. — Есть готовый проект трубопровода из Байкала в Китайские пустыни. За живые деньги, разумеется — китайские юани.

— Золотое дно! — поддержал коллегу газовый олигарх Клюкман.

Клюкман недавно повысил себе зарплату. Теперь он стал получать пять миллионов в день.

«Хана Байкалу, до дна вычерпают», — загрустил эколог Гуров. Подумал, поёжился, но вслух не сказал.

— Не лишним будет выслушать мнение астрономов и астрологов, — предложила Сагдеева. Если уж всесторонне…

В здоровом теле гимнастки Сагдеевой обитал здоровый дух, лояльный к мистическим явлениям.

В разговор вступил придворный экстрасенс Нэргы Патыркын, бывший якутский шаман:

— В ближайший четверг Юпитер и Сатурн войдут в созвездие Водолея, — тонким голосом произнес шаман. — Настанут смутные времена… Ванга, Нострадамус, Джой Айад предупреждали об этом…

— С Вангой понятно, с Нострадамусом тоже, — сказал Бакланов, представитель «Роскосмоса, — а кто такой Джой Айад?

— Кто такая, — поправил его Патыркын. — Джой Айад — каирская царица предсказаний. Челябинский метеорит — это её рук дело. Будут ещё космические катаклизмы. Нибиру, например…

— Не приведи Господь! — произнёс патриарх Онуфрий и уронил посох на пол.

Его преосвященство не доверял экстрасенсам и презирал их в соответствии с канонами православной церкви.

— Выбор у вас не большой, — поморщился Погодин. — Война, стихия и внешние недоброжелатели. Придумайте что-нибудь новенькое.

— Чем славится Русь-матушка? — с вызовом спросила патриотка Ярцева.

— Пушкин — Онегин, Толстой — Каренина, Тургенев — Муму, а Достоевский — Идиот, — уныло произнёс филолог Рапсодин.

— За что вы так, Фёдора-то Михалыча?! — укоризненно спросила Ярцева.

— За старушку, которую за тридцать копеек…

Учаев:

— Грохнули что ли?

— Пришили по беспределу, — ответил Тимохин. — Не поделилась с кем надо.

— А-а-а…

— Юрий Гагарин, Герман Титов, Валентина Терешкова! — сказал «Роскосмос» Бакланов.

— Ленин и Сталин! — отчеканил Забродин. — Иосиф Виссарионович Сталин сегодня особенно актуален. Народ хочет Сталина!

— Понесло кота на басни! — сварливо ответила Ярцева. — Ещё Железного Феликса мобилизуйте с того света.

— Неплохо бы! — мстительно заметил Жбанков. — Вместе с его маузером.

— Господа, сделаем перерыв, — объявил пресс-секретарь, уловив неуловимый знак президента. — Затем продолжим прения. Ждём от вас новых, свежих идей.

В буфете висел бодрящий запах бразильского кофе и теплых ванильных пышек. Улыбаев хрустел поджареной гренкой с чёрной икрой на желтом голландском масле. Коммунист Забродин и «яблочник» Федянин ограничились русскими блинами с красной икоркой. Либеральный демократ Колганович позволил себе рюмочку Hennessy под пластик Cheddar с белыми трюфелями. Пережёвывая санкционные деликатесы, слуги народа переживали за судьбу России.