Пять лепестков. Стихи и эмоции

Анатолий Корниенко

В книгу вошли избранные стихи из четырёх, ранее изданных сборников: «Живая вода», «Глас неба», «Солнце-бумеранг», «Ясные стихи» и стихи, написанные позже. Эта книга дополнена представлением автора о природе эмоций и их влиянием на здоровье человека. Впервые высказывается предположение о правильном и деструктивном движении эмоций. Такое движение согласуется с порядком изменения времён года.

ОСЕНЬ

«Мы должны уметь чувствовать печаль, как мы чувствуем её во всём многообразии и богатстве красок осени»

(из книги «Живая вода»

Девочка-капля

Черной Лисе

Так было, а может, казалось уставшему:

Сквозь зонтик (по осени дождь моросил)

Стучится, пищит, я подумал — в ушах шумит,

Прислушался — голос зовёт, что есть сил.

То девочка-капля летает без имени,

Так здорово спряталась в струи дождя.

Я руки и губы скорей пододвинул им,

Тем каплям, любовно пронзившим меня.

Она мне поведала истину тайную,

Что память воды — наша вечная жизнь.

Для тех, кто бессмертьем прошёл испытание,

В небесные звуки себя разложив.

Я тут же поверил, по каплям узнав её —

Ту, всё написавшую это стихах своих.

Синица-осень

Затронули луча осеннюю струну:

Летящий лист, и паутинка на ветру,

Синичка, сделавшая ритуальный круг,

К старушке с семечками на углу у школы.

И скерцо лета, променяв на менуэт,

Пропели утки, оставляя нотный след…

Им всем конечно, оправданья нет,

За то, что наполняют меня думой снова.

У винограда сморщился резной листок —

Так почку торопился напоить он в срок.

А осы высосали весь из ягод сок.

И эта грусти гроздь — старуха-осень

Отдаст всё, как лоза — бери, неси в свой дом.

Оскомину любви разбавила вином.

А я спрошу у осени: «Любовь почём?»

Я на зиму хочу в запас. Года бы сбросить.

А бабушка синичек любит привечать.

Печаль в её лице — ушедших лет печать

Разгладится в улыбку, и умчат назад,

Укрытые в глазах воспоминания.

— Почём бабуля, семечек продашь стакан?

— Давай милок ладошку, я бесплатно дам;

Синица — вестница зимы с ней рядом там —

Моей любви выпрашивает подаяние.

Почти как дождь

Ретуширует позднюю осень

дождь штрихами — неслышно совсем.

Он привычку нескромную бросил

объявлять громом с молнией всем

о приходе. Стал мелкий, прозрачный,

шелестит на деревьях плащом —

раздевает их. Сделал невзрачным

франта ясеня с дубом. А клён,

всё сорит золотыми листами —

тротуары засыпал, траву…

Мы с дождём их ногами листали,

Я ходил там, я рядом живу.

Мы сдружились с дождём в этом парке.

На асфальте — рекламы анфас

для меня, и фонарь светит ярко

даже с лужи. А облако страз

за машинами катится змейкой.

Только памятник в парке не рад,

что ни кто не сидит на скамейке

рядом и… не приходит с утра.

Он стоит одинокий, простужен

(что не страшно), но надо бы чтить —

он же памятник! Будет он нужен

как и дождь, как и я. Ну, почти.

Листопад

Прошептал листопад чуть слышно

языками оторванных листьев:

— Умираю, послушать нелишне

вам одну из извечных истин.

Вы пошейте скорей белый саван

из тех звезд, что падают с неба

из хрустального звездного сада,

чтобы жизни уход виден не был.

Торопиться с итогом не надо,

пропоет вам метелица песню

полушепотом снегопада —

ей волшебное слово известно.

А потом все застынет на время,

лишь покрякивать будут морозы,

и потрескивать в почках семя,

пока их не растопят слезы

И растают хрустальные звезды,

и напоят все мертвой водою,

и залечат земли коросты…

Жизнь глаза тогда снова откроет.

«Лакал уже сентябрь свой…»

Лакал уже сентябрь свой

последний день из лужицы.

А сад ещё горел листвой.

А я, устав от дел,

смотрю, листок на яблоне,

как вертолётик кружится,

чуть выше паучок над ним —

он листиком вертел.

На нитке, еле видимой

он сам висит на веточке,

и держит паутиночку,

и… крутит лапкой лист.

А ветер тоже, видимо,

в помощниках — так легче же!

Ну, паучок, ты умница,

ну, право, как артист!

И в тот момент почудилось —

остановилось времечко,

(не знал, что ощущения

такие могут быть!)

Казалось бог откуда-то

меня целует в темечко,

Я радуюсь букашечке

и значит — надо жить!

«Осеннее раздолье…»

Осеннее раздолье

завёрнуто в пейзаж:

соломенное поле,

по краю антураж —

кусты чертополоха,

на них богатыри,

улиткою дорога

ползёт на лист зари.

Блокнотик — мостик шаткий,

в нём щелки вместо строк,

бегут по ним лошадки —

слова без рук, без ног.

А у дороги олух

со спелой головой

поёт закату соло:

гори, гори, родной!

А солнце мимо хаты

скользнуло мышью в сад

и в тыквах полосатых,

что на плетне висят,

пропало. Нет их краше,

тех тыквенных голов:

там спеет мыслей каша

и семечки стихов…

«Засушенный цветок жасмина…»

Засушенный цветок жасмина

по стенам тени от камина

Дверь приоткрыта. Ветер мышкой

проник — листает вашу книжку.

В ней осени запрятан выдох

и мысли горькие, и… вы в них.

«Солнца медный шар тяжёл…»

Солнца медный шар тяжёл

Дышит жаром самоварным.

Лист напился чая — жёлт,

Как китаец миллиардный.

Тропка в золоте овса

Колет остями коленки,

А у леса волоса

Порыжели как у Генки.

Гена, хоть и мужичок

Неказистый, кажут люди,

Вышиваю рушничок

Петухами — Гена любит.

И не слушаю людей:

Чем рыжей — тем дорожей!