Пальцами-по-стеклу

Анатолий Квашин, 2009

Всегда ли мы можем определить, где явь, а где сон? Всегда ли правильно? И что делать, если самый, казалось бы, простой вопрос "Кто ты?" ставит тебя в тупик?

бездействию и страхам моего 2009, всем, кто проводит жизнь в бесконечной рефлексии, боясь посмотреть в глаза самому себе.

— Где он? — испуганно спросила она.

— Кто?

— Скорпион, — объяснила Амаранта.

Урсула ткнула пальцем в сердце.

— Здесь, — сказала она.

Габриель ГАРСИА МАРКЕС,"СТО ЛЕТ ОДИНОЧЕСТВА

I.

В прозрачном взоре отражая

Всю безграничность бледных вод,

Моя душа, для всех чужая,

Непостижимостью живет.

Константин БАЛЬМОНТ

Момент, когда тело уже поднялось, а сам еще не проснулся, — один из самых ужасных. Именно это и называется"утро"."С добрым утром!" — говорю себе, не обращая внимания на недавно закатившееся солнце. Утро — не время суток. Утро — состояние сознания.

Сегодняшнее утро — аккорд, повторяющийся множество раз под бит, пульсирующий в висках. Аккорд — неясно заданный вопрос — мир, потерявший четкость. И дело даже не в контактных линзах — в такие моменты смотрю на мир через стекло, запотевшее с той стороны. Сколько ни три — все бесполезно — ни яркости, ни ясности не прибавляется. Солнечные лучи, проходя через него, мутнеют, притворяясь лунными бликами, при которых исчезают ложные истины со свойственной их ясности и очевидности агрессивностью. Вещи предстают в истинном свете…

Щелчок зажигалки. Вдох. Шаг. Шаг. Шаг. Здесь много не походишь — стены. Затяжка. Шаг. Снова стена. Дымные кольца сплетаются в змею–не змею–черте что — и только где-то глубоко, на глазном дне, еще тлеет уголек. Кольца дыма нанизываются друг на друга — змея? пирамида? другой горячечный узор? — тонкие прозрачные линии пульсируют, вторя жилкам на висках, в сыром воздухе, ограниченном стеклами…

***

Итак, я сплю. Сплю на полу, не раздевшись. Сплю, кажется, окончательно потеряв, а для верности — еще и забыв себя. Просто сплю. Но кто-то — может быть, ангел–хранитель? — укрыл меня старым прожженным одеялом…

…какой-то странный бар. Высокий женский голос. Музыка, медленная, электронная. Ритм, то постоянный и неотвратимый, то неожиданно меняющийся. С каждым тактом — будто все громче и глубже, громче и глубже, громче и глубже — и давит уже не только на барабанные перепонки, но и на клетки головного мозга, меняя сердечный ритм. Слишком много дыма? — людей вокруг не вижу — мимо проплывают лишь антропоморфные сгустки тумана. Лица и одежда еле очерчены, будто легкими штрихами твердографитного карандаша. Щелчок зажигалки: я еще один сгусток тумана — и как сигарета не проходит сквозь пальцы?

Здесь нет цвета. Замечаю — краем сознания — что и это не удивляет. Замечаю, потому что слышу собственные мысли. Оглядываюсь — слышал ли кто–нибудь еще? Кажется, нет. Все постоянно что–то бормочут, но музыка спасает их тайны, не давая другим расслышать это бормотанье.

Странно — будто осязание аурой."Что такое?" — привыкаю думать вслух. Слева. Поворот головы. Рядом — за стойкой — женщина — тень в призрачном свете задымленного бара. Волосы растрепаны, лицо почти не различить, но ясно, что оно обращено ко мне.

— Кажется, ты отвлекся… — голос мучительно знаком.

— Где мы? — фраза проносится в голове быстрее, чем последний звук будет произнесен.

— Об этом — потом, — недовольно. Чуть наклонив голову. — Кто ты?

— Не знаю, — вырывается у меня. Фразу в голове разобрать не успеваю.

— Кто ты?! — уже громче, даже с небольшим надрывом.

Тишина. В голове — вновь что-то невразумительное.

Конец ознакомительного фрагмента.