Из развитого в дикий нелепые ШАГИ. Книга вторая

Анатолий Зарецкий

Вот уже несколько часов я лежал без сна. Да и какой сон у приговоренного к смерти… Я не испытывал ужаса, который охватил меня в кошмарном сне, где меня тоже приговорили… Но то было во сне, а теперь это вдруг стало жуткой реальностью. И ведь ни у одного из заговорщиков не дрогнет сердце: для бывшего «кагэбэшника» это привычная работа, а для новоиспеченного капиталиста – первый опыт неприятного, но зато экономически выгодного способа решения запутанных проблем.

Глава 26. Банковская гарантия

— Как вам это нравится, Анатолий Афанасьевич? — вызвал Коробкин через час после скандального известия Пискунова.

— Мне это совсем не нравится, Сергей Львович… Более того, мне кажется, это не последняя его выходка, — мрачным тоном высказал свои соображения.

— Как вы думайте, Анатолий Афанасьевич, можно на него как-то воздействовать, или он совсем неуправляемый?

— Мне кажется, только через Гарбера. Хотя, как знать, похоже, этот тип и его «обувает».

— Тогда после праздников давайте встретимся с Гарбером без Пискунова.

— Нет проблем.

— И еще, Анатолий Афанасьевич, подготовьте смету на январь. Мы ее утвердим, а деньги получите после праздников у моих ребят. Я вернусь где-то во второй половине января. Тогда и решим, как наказать Пискунова. Кстати, вы видели, что он там сделал?

— Видел… На мой взгляд, там работы не больше, чем тысяч на тридцать… Наш цех теперь полностью свободен. Все стапели перенесены в цех меньшей площади. В нем и в смежном цеху сделан косметический ремонт. Только нам от этого, какой прок. Те площади мы не арендуем.

— Интересно, а где же остальные деньги? Семьдесят тысяч все-таки.

— Насколько понял, он хочет купить какое-то итальянское оборудование именно такой стоимости. Сказал, Гарбер профинансировал. Думаю, это не так, — сделал я вполне правдоподобное предположение. Коробкин с ним согласился…

Начало года запомнилось очередным демаршем Пискунова. Он приехал за январской получкой без всякого предупреждения, думая, очевидно, что Коробкин выдал мне деньги еще в старом году.

— Денег нет, — ответил на его вопрос по этому поводу.

— Я что, зря сюда ехал? — возмутился кум, — Почему это денег нет?

— Не выдали.

— А как же тогда работать? Когда этот Коробкин приедет? Вот акула капитализма, хапнул денежки и отдыхает. А тут работай на него задаром.

— Схожу на третий этаж, узнаю, — решил я прозондировать почву.

— Пойдем вместе, — увязался за мной Пискунов.

Едва вошли в офис Коробкина, кто-то из его брокеров тут же открыл сейф, достал оттуда пачку долларов и отдал мне:

— Здесь двадцать тысяч, Анатолий Афанасьевич.

— А где еще двадцать? — спросил его.

— Больше нет. Будут в следующем месяце, — ответил брокер.

— Как это в следующем месяце?! — взвился Пискунов, — Немедленно свяжите меня с Коробкиным! Ну, я его сейчас взгрею! — бушевал директор.

— Он спит. В Америке ночь, — попробовал сгладить ситуацию брокер.

— Какая разница! Я круглосуточно работаю… Будите. Не барин, — настаивал Пискунов.

Брокер набрал номер и передал трубку Пискунову.

— Сергей Львович, почему деньги выданы не в полном объеме? — сходу налетел тот на поднятого с постели инвестора, — Это Пискунов… Здравствуйте, Сергей Львович… Я не знал, что вы днем спите… В Америке ночь?! Надо же! Кто бы мог подумать… Ну, извините-извините, Сергей Львович. Виноват… Да я же говорил вам, что мне нечем отдавать. Нет у меня денег… У вас должны быть. Вы капиталист… А как нам работать без денег?.. Понял… Он здесь… Передам, Сергей Львович. До свиданьица вам, — вернул он трубку брокеру.

Мы вышли из офиса.

— Вот сволочь! — выругался Пискунов, — Верни, говорит, мои деньги, тогда будет что давать… Что у него, Толик, денег нет?.. Не поверю… В общем, передал, чтобы влезли в смету за счет сокращения зарплаты… Ты как хочешь, а меня это не устраивает… Мне, Олегу и Татьяне выдай все в полном объеме, — приказным тоном заявил он.

Кум говорил что-то еще, но я его уже не слушал. Я прикидывал, как уложиться в смету. Если вместо месячного оклада выдать тридцатипроцентный аванс, вполне можно обойтись двадцатью тысячами, решил я. Мы добрались до нашего офиса. Положил перед Пискуновым утвержденный нами документ:

— Посмотри, что тут можно сократить? — попросил его.

— Да тут действительно ничего не выбросишь, — убедился Пискунов, — Но меня это не волнует, Толик. Давай наши денежки полностью, — решительно протянул он руку.

Я отсчитал ему две тысячи семьсот:

— Вот твоя зарплата за январь.

— А Олега и Татьяны?

— Олег пусть приедет и получит аванс сам, а Татьяне передай, что мы примем ее не раньше февраля, потому что в январе ей платить нечем.

— Да ты что?! — возмутился кум.

— Другого выхода у меня нет, Вова. Ты же отказался пойти навстречу.

— Ну, Толик, я тебе этого никогда не забуду, — подскочил Пискунов и стремительно ринулся к выходу.

— Не забывай! — крикнул ему вслед…

После новогодних каникул активизировался «Уникомбанк», и вскоре стал ездить туда, как на работу. Папка нашего дела пухла и пухла, а от меня требовали все новых и новых документов.

— Игорь Григорьевич, как я могу предоставить контракты на поставки нашей продукции, если завода по ее производству еще нет? — спросил Волошина.

— Заключите предварительные контракты, — пояснил он.

— Да со мной никто разговаривать не станет, пока ни предъявлю образец. По своему опыту знаю. Да и нет такого документа «Предварительный контракт».

— Договаривайтесь, как хотите, но документы должны быть, — настаивал он, — Вот, смотрите, — открыл он сейф, — Видите, какие толстые папки должны быть… Вот когда ваша такой же будет, тогда можно и на комитет, — заключил он.

Очень помог Сычев, выдав справку на бланке отраслевого института, которая полностью подтверждала данные бизнес-плана. Откликнулся и Серджо, прислав проекты контрактов с итальянскими фирмами.

— Анатолий, фирма покупать твой камень не надо… Это нонсенс… Италья сам делать камень… Твой контракт не есть твердый контракт, — пояснил он в телефонном разговоре.

— Я знаю, Серджо… Спасибо, — поблагодарил его…

И вот настал день, когда Волошин зачитал свое заключение о проекте.

— Все, Анатолий Афанасьевич, на следующей неделе комитет, — обрадовал он.

— Ура! — закричала секретарь Любовь Николаевна, которая изначально сочувствовала мне и всегда помогала, чем могла. Сколько времени сэкономила, печатая бесчисленные справки и делая ксерокопии документов. Ее ругали за это, а она все равно печатала и перепечатывала. Я тут же подписывал те бумажки, ставил печать, и они мгновенно занимали свое место в необъятной папке Волошина…

А ларчик просто открывался — Любовь Николаевна была родом из Харьковской области, а ее родители до сих пор жили в пригороде нашего родного города. И в ожидании начальства, мы нередко вспоминали памятные места детства и юности, где когда-то кипела наша жизнь…

О дате и времени заседания комитета Пискунов узнал раньше меня.

— Узнал, кто звонит?.. То-то… Почему сам не звонишь? — раздался в трубке его голос, который уже не переносил.

— Нет новостей, потому и не звоню, — ответил ему.

— Как так нет? — возмутился кум, — А комитет?

— Какой комитет?

— Что ты придуриваешься, Толик? Скажи, что не хочешь меня там видеть.

— Что ты выдумываешь, Вова? Честное слово, ничего не знаю.

— Да?.. Заседание завтра в пятнадцать ноль-ноль. И ты не знаешь?

— Не знаю.

— Завтра в двенадцать будь в банке. Надо встретиться с одним человечком… Коробкин прилетел?

— Нет еще… А что за человечек?

— Не по телефону, — как обычно «засекретился» Пискунов…

С утра позвонил Волошину и спросил, почему он не предупредил о предстоящем заседании.

— А зачем, Анатолий Афанасьевич?.. Ваше присутствие не требуется, а лишние волнения вам ни к чему. Результаты узнали бы завтра, — пояснил Игорь Григорьевич…

Что ж, придется поволноваться. И я отправился в банк на встречу с «человечком» Пискунова.

Этим «человечком» оказался некто Егиазарян, заместитель председателя правления банка. Мы вошли в роскошную приемную, и Пискунов тут же прошептал что-то молоденькой секретарше. Та сразу поднялась и прошла в кабинет.

— Ашот Геворкович вас сейчас примет, — объявила она, вернувшись…

Как и на приеме у Власова, Пискунов, оттеснив меня, вошел в кабинет первым. Пусть идет, решил я. Мне не о чем было говорить с тем человеком — Пискунов не посвятил в свои планы, а иных у меня не было. Зато, войдя в тени «лидера», успел оглядеться. Столь роскошного кабинета еще не видел. Что ж, восток есть восток…

Пискунов, как обычно, произнес сумбурную речь о трудностях Пороховского завода и о той угрозе властям, которую несут нищие жители Порохова.

— А я здесь причем? — широко улыбаясь, спросил Егиазарян, — Я не власть и даже не знаю, где это ваше Порохово.

— Вы можете стать нашим благодетелем, если проголосуете в поддержку нашего проекта на кредитном комитете, — объяснил Пискунов.

— Я не буду на заседании, так что, ребята, ничем не могу вам помочь. Вы мне нравитесь, но извините, пожалуйста, — привстал хозяин кабинета, демонстрируя окончание беседы.

— Выйди, я сам поговорю, — шепнул кум, хотя я и так не произнес в том кабинете ни слова. Не простившись, вышел. В приемной увидел знакомое сооружение на колесиках и официантов сопровождения.

«Так вот куда все это великолепие возят», — обрадовался неожиданному открытию.

— Пойдем, — дернул за рукав выскочивший из кабинета Пискунов и потащил по коридору в какой-то закуток, — Давать надо, — шепнул он. Я молчал, — Привет ему передал от Пучковских армян… Сразу переменился… Обещал помочь… Но без подарка не обойтись… Надо срочно Коробкина трясти, — выдал он предложения в своем репертуаре.

— Да ты и так его неслабо тряхнул, — намекнул ему.

— Я не для себя, а для дела, — сердито огрызнулся кум.

— Ну-ну, — не поверил я.

— Что ты думаешь, Толик, мне много надо?.. Ну не съем же я один шесть бутербродов с икрой. И на двух «Мерседесах» не смогу ездить одновременно. А вы с Коробкиным мне не верите, — еще с полчаса уговаривал Пискунов поверить в его честные намерения.

Но, как ни старался, что-то не верилось.

«Сожрет и дюжину, не подавится. И на трех „Мерседесах“ исхитрится проехаться», — развеселила мысль…

Минут за пятнадцать до начала, заняли наблюдательный пост в вестибюле зала заседаний. Потянулись участники.

— А вы здесь зачем? — удивился, увидев нас, Волошин.

— Волнуемся, — ответили мы.

Прошли мимо, даже не заметив, Пашвыкин с Мерзликиным… Пошел, наконец, сам Власов.

— Здравствуйте, Виктор Васильевич, — вскочил и поклонился Пискунов.

— Здравствуйте, — с удивлением ответил Власов, повернувшись в нашу сторону.

Неожиданно наши взгляды встретились:

— Здравствуйте, Анатолий Афанасьевич, — узнал он меня и протянул руку, — Ваш проект будем обсуждать? — догадался он.

— Верно, — ответил ему.

— Болеть пришли?

— А как же.

— Думаю, все будет в порядке, — благожелательно сказал он и прошел в зал…

Через полчаса с нашей папкой вышел Волошин.

— Ну, как? — бросились к нему. Он безнадежно махнул рукой:

— Мерзликин провалил. Пойдемте, расскажу, — пригласил нас к себе…

В кабинете Волошин рассказал, что вначале все шло, как обычно. Он представил проект и зачитал заключение. Вывод был настолько очевидным, что председатель собрания Власов предложил голосовать сразу, без обсуждения. Все дружно проголосовали за выдачу банковской гарантии. И тут поднялся Мерзликин и заявил, что банк ведет неправильную политику — по рекомендациям областной администрации выдает «пустые» гарантии, а это непорядок.

— Что значит, пустые? — не понял Пискунов.

— Без залога, — пояснил Волошин, — У нас всегда гарантом выступала областная администрация. И не было проблем… А недавно Егиазарян, заместитель Власова, начал мутить воду. Потребовал, чтоб залоги были конкретными… Переписали все имущество области и оформили в залог. И тут начались какие-то махинации с областным имуществом. Пошли слухи, что за всем этим стоит Егиазарян… Когда они схватились с Власовым, тот даже на заседания перестал ходить… А сейчас его политику проводит Мерзликин. Так что, господа, наша битва только начинается… Завтра в двенадцать ноль-ноль нас ждет Галаничева.

— А это кто такая? — спросил Пискунов.

— Наш президент. Председатель правления банка, — ответил ему Волошин…

В двенадцать ноль-ноль мы с Пискуновым и Волошиным вошли в кабинет Галаничевой. Там уже находились оба вице-президента — Пашвыкин и Мерзликин.

Встреча прошла на редкость продуктивно. Галаничева полистала наше «дело». Внимательно прочла выводы заключения Волошина.

— У вас срочный договор? — спросила меня. Я кивнул.

— Срочный-срочный, очень даже срочный. Все надо делать быстро, — влез Пискунов. Я чувствительно, от души, наступил ему на ногу, а Галаничева с удивлением взглянула на странного клиента, внезапно подпрыгнувшего на стуле.

— Первый срок выдержали? — продолжила она. Я снова кивнул, — Мы дадим вам гарантию, Анатолий Афанасьевич.

— Как же так? — не согласился с ней Мерзликин.

— Банк даст гарантию в договорные сроки, — твердо повторила Галаничева, — Ответственный Пашвыкин… Параллельно должен быть оформлен имущественный залог. Ответственный Мерзликин… Желаю успехов, господа, — попрощалась с нами Галаничева.

— Анатолий Афанасьевич, подождите в приемной, — попросил Мерзликин…

— Ты что это мне чуть ногу не отдавил? — выразил свое недовольство Пискунов, едва вышли в приемную.

— Значит, заслужил, — ответил ему и пояснил, что наш договор срочный, не потому, что его надо срочно выполнять, а потому что там указаны конкретные даты платежей. Директор завода Пискунов слышал об этом впервые…

А через полчаса мы уже сидели в кабинете Мерзликина, и уже минут через десять нашего разговора предвзятое отношение к человеку, провалившему решение кредитного комитета, развеялось. Мы наметили четкий план действий и немедленно приступили к его исполнению…

— Говорил, что надо давать, — продолжил убеждать Пискунов по пути к Власову, куда мы отправились прямо от Мерзликина, — Уверен, Егиазарян ничего не сделает без подношения, да и этот Мерзликин тоже. Надо срочно доить Коробкина. А то зажал денежку… Тысяч сто точно потребуется, — ловко рассчитал он сумму взяток.

— Вова, как раз ровно столько ты должен Коробкину, — куснул я кума.

— Ничего я ему не должен, — взорвался он, — Деньги я истратил на подготовку цеха. Он мне еще должен за то, что цех не работал из-за переноса оборудования. Упущенная выгода называется.

— Какая такая выгода, Вова? Что ты там мог упустить, если завод вот уже год вообще не работает. Ты банкрот, Вова, а до сих пор жив, благодаря Гарберу и Коробкину. А выходит, они тебе еще и должны? Лихо.

— Любишь ты умничать, Толик, — обиделся кум и замолчал…

Власов принял сразу. Когда доложил о решении Галаничевой и разговоре с Мерзликиным, он тут же куда-то позвонил.

— Езжайте в имущественный комитет. Возьмите справку об активах области и отвезите в банк. Пусть выберут подходящий объект залога. Потом ко мне. Придется выносить на правительство и областную думу. Если дадут добро, будем оформлять залог. В общем, мороки месяца на два, — «обрадовал» нас Власов.

— Это невозможно, Виктор Васильевич. Все сроки лизингового договора летят, — расстроился я.

— У вас все может полететь, Анатолий Афанасьевич, а вы о каких-то сроках, — «успокоил» вице-губернатор…

И начались наши мытарства по чиновничьим кабинетам. Пискунов не отпускал ни на шаг. Но если я воспринимал каждый наш поход в очередную инстанцию как божье наказание, то кум, казалось, испытывал блаженство от общения со странной кабинетной публикой. Здесь он был как рыба в воде. И куда бы ни попадали, выйдя из очередного кабинета, заявлял одно и то же:

— Давать надо, иначе ничего не будет.

Но Коробкина не было, и давать было нечего, а ситуация рассасывалась сама собой без всяких подачек. Но это Пискунова почему-то не радовало. Мне даже показалось, что в тот момент он скорбел «об упущенной выгоде»…

В конце января объявился, наконец, Коробкин. Его физиономию украшал неестественный в это время года летний загар, а сам он, в отличие от нас, излучал энергию хорошо отдохнувшего человека.

Мой доклад о проделанной работе его вдохновил.

— Что ж, Анатолий Афанасьевич, пора и Пельмана дергать. Первый взнос ему отослали, решение банка и областного правительства отослали, а он даже с «Симеком» не связался.

— Дерну, Сергей Львович. Сегодня же позвоню Айдакову, а завтра направлю факс Пельману.

— Хорошо. И пригласите Пискунова. Надо решать с его долгом. Скандал мне удалось предотвратить. Теперь надо деньги возвращать.

— Нет у него этих денег, Сергей Львович. Он считает, что израсходовал их на нашу программу. Да еще толковал о какой-то упущенной выгоде.

— Ну, паразит, я ему завтра покажу упущенную выгоду, — вышел из себя Коробкин…

Связался с Айдаковым:

— Нет, Анатолий Афанасьевич. Пельман начнет работать, когда получит хотя бы копию банковской гарантии.

— Разве аванса ему недостаточно? Да еще две такие солидные бумаги ему направили.

— Нет. Я с ним не первый год работаю. Знаю его порядки. Пусть банк вышлет копию банковской гарантии и укажет срок отправки оригинала, — посоветовал он.

Советы советами, но факс Пельману все же отправил. Пусть он, а не Айдаков, скажет мне то же самое…

Айдаков не ошибся. В тот же день получил ответ Пельмана. Показал Коробкину:

— Хорошо, Анатолий Афанасьевич. Теперь долбите банк.

— Само собой. Только пока мы еще безуспешно долбим областную администрацию.

— А где Пискунов?

— Сидит в офисе. Пригласить?

— Не надо. Я сам… Мариночка, пригласи Пискунова, — попросил он…

Минут через пять вошел сияющий умильной улыбкой Пискунов:

— Как вам отдыхалось, Сергей Львович?.. Вижу-вижу… Загорели на югах, пока мы тут вламывали с Анатолием Афанасьевичем.

— Это хорошо, Владимир Александрович, что вы вламывали… Надеюсь, теперь могу получить с вас должок?

— Сергей Львович, какой должок?.. Бог с вами… Мы же договорились.

— Ни о чем мы не договорились, Владимир Александрович… Вы договор не выполнили. Мне пришлось в канун Нового года разбираться с неприятностями. А вы говорите, договорились… Где деньги, Владимир Александрович?

— Ну, нет денег, Сергей Львович. И взять их неоткуда…

— Возьмите у Гарбера. Он же ваш партнер.

— Сергей Львович… Я же вам лучше предложение сделал. У вас же будет тридцать пять процентов акций… Вы же станете самым крупным нашим акционером. Мы все будем на вас молиться.

Не знаю, что случилось с Коробкиным, но он неожиданно сменил гнев на милость:

— Ну, хорошо, господа. Закроем этот вопрос. Молитесь, Владимир Александрович… Что там у нас еще, Анатолий Афанасьевич?

— Сергей Львович! — вдруг просиял Пискунов. Казалось, мгновение, и он бросится на колени перед Коробкиным, — Век вам буду благодарен. Спасибо… И еще, Сергей Львович, мы тут с Зарецким мыкаемся по инстанциям. Не пройти их без подарков. У меня в этом деле большой опыт. Выделите тысчонку-другую на подарки.

— Что с вами делать? — встал Коробкин из-за стола. Он открыл сейф, вынул пачку денег, потом доложил к ней еще несколько бумажек и передал мне, — Здесь двадцать одна тысяча, Анатолий Афанасьевич. Тысячу доложил на подарки.

— Спасибо, Сергей Львович. Спасибо, наш благодетель, — запричитал Пискунов.

— Не юродствуйте, Владимир Александрович, — поморщился Коробкин…

— Не хочешь поделиться? — задал свой традиционный вопрос Пискунов в коридоре. Его наглость уже не удивляла, она стала чем-то обыденным в поведении этого типа.

— А ты? — задал ему встречный вопрос.

— Чем? Деньги у тебя.

— Это капля в море… А вот твоя добыча где, интересно, Вова? Не хочешь поделиться?

— Какая добыча? Что ты мелешь?.. За это и схлопотать можно, Толик.

— Даже так?.. Это что-то новенькое в наших отношениях… Что ж, попытай счастья, — остановился я в темном безлюдном коридоре, мгновенно изготовившись к бою.

— Дурак ты, Толик, — вдруг сменил гнев на милость кум, — Думаешь, тебе твое каратэ поможет?.. Да любого каратиста легко пулей снять, — высказался он.

«Вот оно что… Испугался, герой», — мысленно рассмеялся я. Вспомнил, очевидно, мои восторженные рассказы о наших «боях» на крыше, когда мы с ребятами осваивали запрещенные тогда восточные единоборства… Решил запугать своим пистолетиком, который с гордостью показал, когда я впервые приехал в его дачный домик… Но его оружие далеко, а мое всегда при мне…

— Ладно, герой, пошли, — двинул я в сторону нашего офиса. Шагов за собой не услышал. Оглянувшись, не увидел и Пискунова…

Вечером он позвонил:

— Ты что, на меня обиделся? — задал он странный вопрос.

— С чего ты взял? — спросил его, — На таких как ты обижаться невозможно.

— Это правильно, — не дослушав, перебил кум, — Приезжай завтра в Порохово.

— Зачем?

— Увидишь, — ответил кум и положил трубку.

«Неужели пистолетик покажет или своих бандюков?» — подумал я, но решил все же ехать. Вряд ли рискнет на что-то кроме запугивания. Не в его интересах…

Директор принял в своем кабинете:

— Один приехал?

— Как видишь.

— Электричкой?

— Чем же еще… Кстати, пригласи Олега и Татьяну. Я им зарплату выдам. Теперь деньги есть.

— Отлично, — обрадовался кум, — Давай сюда, я им сам передам. Нечего их отвлекать, пусть работают.

— Пусть, — согласился с ним и отдал деньги, — Зачем приглашал?

— Пойдем в цех, — вместо ответа пригласил он на прогулку.

А в цеху уже были люди. Сразу узнал Петросяна. Он меня тоже.

— Анатолий Афанасьевич, — обрадовался он, — Самый большой станок нельзя здесь размещать. Будем рыть котлован, эта стена обязательно рухнет. Да и эта может.

— Не вижу проблемы, — ответил ему, — Закрепите. Вы же знаете, как.

— Знаем, но это дорого, — разумно ответил он.

— Что предлагаете?

— А можно метров на шесть отступить вправо?

Я посмотрел генплан и дал добро на изменение. Поразмыслив, добавил:

— Что-то вы торопитесь, ребята… Договор не подписан, сметы нет… Да и начинать надо с геологических изысканий. А вдруг здесь грунтовые воды близко, или плывуны, — высказал свои опасения.

— Какие плывуны! — мгновенно вспыхнул Пискунов, — Цех уже сколько лет стоит.

— Вова, я не с тобой, а с Петросяном говорю. Он знает, какие… Взял бы, Вова, обыкновенную лопату, да хоть шурф прокопал. Ситуация сразу бы прояснилась.

— Что тут прояснять? Когда цех строили, все сделали как надо.

— Сделали, так сделали, — согласился я…

Через неделю Пискунов привез проект договора и смету:

— Подписывай, — сунул он последние листы, — Печать у тебя или у Коробкина?

— Вова, оставь документы. Изучу, тогда подпишу.

— Что их изучать?.. Их умные люди делали… Что ты в этом понимаешь? — засуетился кум, — Я их сегодня должен вернуть, — выдал он свой последний аргумент.

— Возвращай, — отдал ему неподписанные листочки.

— Смотри, — швырнул он на стол папку и пулей выскочил из кабинета.

Едва глянул на цифры, сразу стало ясно, что стоимость работ завышена минимум в два раза. Проверив ряд расчетов, обнаружил «ошибки». Они были настолько грубыми, что все сомнения в их случайности мгновенно отпали.

Особенно «порадовал» расчет налогов: их сосчитали для каждой работы в отдельности, а затем добавили повторно, рассчитав еще и для суммарной стоимости всех работ. В результате итоговая сумма налогов превысила реальную как минимум в два с половиной раза.

— Подписал? — спросил возникший через час Пискунов.

— Это подписывать нельзя, — сказал ему и показал выявленные «ошибки».

— Много ты понимаешь, Толик. У них методика расчетов такая, — неуверенно заявил кум.

— Знаю, — ответил ему, — У меня знакомый офицер стройбата утверждал, что яма, размером метр на метр и метр в глубину это три кубометра, а не один. И тоже ссылался на методику, размахивая при этом метром… А теперь посмотри, сколько у них стоит кубометр бетона?.. В два раза дороже, чем у москвичей.

— Откуда ты все знаешь? — с досадой спросил он.

— Позвонил, — ответил ему. Пискунов взял бумаги и вышел из офиса…

Через неделю молчания он позвонил снова:

— Срочно приезжай.

— Что за срочность?

— Не по телефону.

И вот я снова оказался в цеху в обществе Петросяна и его помощников. Но в этот раз меня ждал сюрприз: отрытый экскаватором котлован, на дне которого бурлила вода, и гулко работал мощный насос, откачивая ее куда-то по толстенным трубам.

— Это еще что такое? — поразился я.

— Что я лопатой должен был копать? — возмутился кум, — Вот, взяли экскаватор, — виновато развел он руками.

Я уже не знал, смеяться, или плакать. Два директора стояли передо мной с видом провинившихся школьников, хотевших сделать доброе дело, но не рассчитавших свои силы и вызвавших искусственное наводнение.

— Ну и сколько прокопали?

— Четыре метра, — ответил Петросян, — Еще два надо. А попали на ручей. Качаем уже третьи сутки, а вода не убывает.

— Она и не убудет, раз это ручей… И что делать? — спросил его.

— Кессон, — ответил он.

— Засыпьте, как было, и дело с концом, — посоветовал ему.

— Что ты болтаешь?! — врезался в разговор Пискунов, — Чем засыпать? Мы же всю землю вывезли на свалку. Знаешь, сколько это самосвалов?

— Знаю. Видел в смете… А это что такое? — обнаружил за экскаватором гигантское сооружение из арматуры.

— Арматура фундамента, — пояснил Петросян, — Мы ее связали прямо наверху, чтоб проверить. Если удастся, сразу опустим в котлован.

— Что за самодеятельность? Арматуру собирают по месту… Немедленно прекратите все работы, вплоть до подписания договора, — распорядился я, — Все понял? — обратился персонально к Пискунову.

— Понял, — мрачно ответил кум под журчание выпущенного им на волю подземного источника и мерный стук водяного насоса, бессмысленно поглощающего кубометры воды и неимоверное количество киловатт-часов электроэнергии…

Пискунов надолго исчез, утонув в рукотворном болоте бессмысленных хлопот, а я заметался от инстанции к инстанции чиновничьих барьеров. Время шло. Приближался срок предоставления банковской гарантии, и я обратился к Пашвыкину.

— Это не проблема. Мы подготовим банковскую гарантию, — бодро заявил он и дал поручение своей помощнице.

Уже через час текст документа был согласован со всеми.

— По договору текст должен быть на английском языке, — сказал я исполнителю.

— Не проблема, — ответила она, и уже через час показала документ на бланке.

— Красиво, — одобрил, вчитываясь в английский текст.

— Его еще надо подписать у руководства и взять регистрационный номер. Зайдите через час, — попросила она.

И я зашел… Я не верил своим глазам. Мне показали полностью оформленную банковскую гарантию на четыре миллиона долларов. Живой документ, гарантирующий наше безоблачное будущее, лежал передо мной…

— А что с ним делать? — спросила помощница.

— Отправьте факсом по этим номерам, — дал ей номер фирмы «Romatec» и номер «Симека».

— Готово, — отдала она факсовые квитанции, — А куда отправлять оригинал?

— Давайте, сам отправлю, — предложил ей.

— Тогда распишитесь, — подала она какой-то журнал. Я расписался. Мне вручили заветную бумажку, и я как во сне вышел на бесконечные лоджии «Уникомбанка».

Я пытался сообразить, что произошло. У меня в руках был бесценный документ и странное ощущение, что украл четыре миллиона долларов…

Неожиданно лоб в лоб столкнулся с Любовью Николаевной.

— Что с вами, Анатолий Афанасьевич? — с тревогой спросила она. Я показал документ, — Как вам это удалось? Ну, поздравляю, — протянула она руку.

— Не с чем, Любовь Николаевна, — ответил ей и поделился своими сомнениями.

— Да вы что, Анатолий Афанасьевич! Вам давно бы выдали этот документ, если бы ни козни Мерзликина… Радуйтесь. Наконец, он у вас.

— Не знаю, Любовь Николаевна… Радости что-то нет. Очень уж не хочется людей подводить.

— Да кого вы подводите? Вы же, надеюсь, собираетесь выполнять ваши обязательства?

— А как же!

— Тогда эта гарантия всего лишь бумажка… Если есть проблемы, оставьте ее пока у меня… Положу в сейф… Скажете, отдам или вынесу, — предложила она.

Не знаю, почему, но я тут же отдал ей ценную бумагу и отправился не выход…

— Анатолий Афанасьевич? — посмотрел в мой пропуск охранник на выходе из банка. Я кивнул, — Пройдите, пожалуйста, в ту комнату, — пригласил он.

Мы вошли в комнату без окон, где стоял маленький столик и пара стульев.

— Анатолий Афанасьевич, что у вас в папке? — спросил охранник.

— Документы, — ответил я.

— Можно посмотреть?

— Это обыск? — спросил его, — На каком основании?

— Что вы… Вы можете ничего не показывать… Но не советую.

— Пожалуйста, — открыл я папку и показал содержимое.

— Спасибо, — сказал охранник и вышел из комнаты. Раздался характерный щелчок замка. Я подошел к двери. Она, разумеется, была заперта.

«Попался… Типичная КПЗ», — мысленно рассмеялся я…

Меня продержали в банковской КПЗ часа три. Наконец щелкнул замок, и дверь открылась.

— Вы свободны, Анатолий Афанасьевич. Но выйти сможете, когда переговорите с господином Мерзликиным. Он вас ждет, — сообщил охранник.

За три часа «отсидки» решил, что бессмысленно испытывать судьбу, а главное ставить под удар ни в чем не повинных людей. Понимая, что за мной могут следить, вспомнил детские навыки отрыва от слежки. Помогло хорошее знание лабиринтов уникального здания «Уникомбанка». Сразу же вспомнил расположение непросматриваемых «карманов» его лоджий-переходов.

В одном из «карманов» обнаружил испуганную Любовь Николаевну. Она сунула мне документ и мгновенно исчезла. Тут же бросился к помощнице Пашвыкина.

— Знаете, пожалуй, этот документ мне ни к чему. Вычеркните меня из вашего журнала, — попросил, возвращая документ.

— Спасибо, — благодарно посмотрела она, не сказав больше ни слова.

Я же, уже не скрываясь, направился к Мерзликину.

— Вы хотели меня видеть? — спросил его.

— Где гарантия, Анатолий Афанасьевич?

— У исполнителя.

— Не может быть, — удивился он.

Я пожал плечами. Мерзликин тут же позвонил. Выслушав ответ, улыбнулся:

— Спасибо, Анатолий Афанасьевич. Вы все правильно сделали. До свидания, — протянул он руку.

Из банка вышел беспрепятственно.