Мой друг Жабыч

Анатолий Валевский

Жабыч уверен: людей, которых любишь, нельзя расстраивать. Выше всего он ценит дружбу – дар, когда человек может быть самим собой с тем, кого считает своим другом. Жабыч утверждает, что вся его работа в том, чтобы, когда ты упадешь и больно ударишься о жизнь, ты не решил, что она не стоит того, чтобы подняться и продолжить жить. Еще он советует никогда не бояться любить. И запомните: если Жабыч в вашем сердце, ничего страшного с вами не может произойти, потому что детство с ним – полнейшее счастливое сумасшествие.

3

Папа считает, что в шесть лет надо не только отвечать за свои поступки, но и понимать, что необдуманными действиями я навожу в семье хаос. Мама как — то в сердцах воскликнула:

— У Тобиаса нет таланта к покою, — она беспомощно развела руками. — Бабушка права: он ветер!

Ветер — это когда ты все делаешь не по правилам. Взрослым, как и Жабычу, лишь читать мораль. Толком объяснить ничего не могут. Для начала бы понять, что такое хаос, если он провоцирует семейное землетрясение. Я прочитал в занимательной энциклопедии «Всё обо всём». Оказывается, внутри Земли накапливается раскаленная магма. Она может там собираться столетиями, пока не найдет щели, через которые вырывается наружу и взрывается.

Жабыч утверждает: «Человеческая жизнь — сплошное землетрясение». У папы иное мнение: «Семейная разборка — нервный выброс плохих эмоций».

Маму послушать — наша семья вечно в проблемах. Квартира в ипотеке, не знаю этого слова, но осознал, прочувствовал — оно нехорошее. Его боятся, особенно если вдруг не будет хватать денег. Бабушка утверждает, что они обычно заканчиваются в самый неподходящий момент.

С каким бы я вопросом ни обратился, слышу одинаковое:

— Тобиас, не приставай. Не видишь, у нас трудности?

— Какие?

Я обязан знать, какие дома сложности. Я же часть семьи. Вдруг смогу чем — то помочь.

— Тебе еще рано знать взрослые проблемы, — голос мамы сухой и неприветливый.

Его можно заменить одной фразой, которую она при бабушке не произносит: «Не приставай!» или «Отстань!» Мне не нравится, что мама все время пытается меня «отфутболить» от решения домашних проблем.

Я встал в позу. Так папа маме говорит, когда у него не получается куда — то с ней сходить, особенно в ее любимые магазины. «Милая, ну не надо сразу вставать в позу». Папа вообще считает, что все проблемы у нас придуманные. Какие могут быть трудности, если есть я — Тобичелли. Вот если бы меня не было… но мама папу перебивает и утверждает, что мое появление — это исключительно ее заслуга.

— Я — божий дар! — заявил я однажды родителям.

Мамины серые глаза впились в меня как крючки. Она очумела от моего утверждения и растерялась, не зная, как ей реагировать

— Что ты сказал?

Мама напряглась, наморщив лоб, будто боялась, что я признаюсь, что разбил ее любимую кружку, что папа подарил ей на Восьмое марта, или что взял и распшикал ее духи. Один раз я пшикнул их на себя, маме почему — то это сильно не понравилось. Она отчитала меня, я не понимал за что и обиделся.

— Я — божий дар! — более твердым голосом повторил. — Не ругайтесь!

— При чем здесь божий дар? — мама недоуменно смотрела на меня.

— Разве не я ваш спаситель от проблем? — с пафосом поинтересовался я.

Мама, когда теряется, лихорадочно ищет поддержки у папы, но он, улыбаясь, молчал.

— Нежданчик, — бабушка даже очки надела, чтобы лучше меня разглядеть. — У мамы не проблемы, а неправильно организованные хлопоты по домашнему быту. Мама научится с ними справляться, а ты — наше спасение.

Папа, чтобы успокоить маму и не дать ей преждевременно взорваться, зажигает свечи, покупает красное вино, называет маму «лучиком».

— Тобичелли, женщины, они те же маленькие капризные девочки, любят, чтобы о них красиво говорили.

Я запоминаю все, что говорят взрослые. По бабушкиному рецепту, чтобы обезопасить семью от Везувия (это такой большой вулкан, засыпавший красивый римский город Помпеи), надо всегда всем собираться за семейным ужином.

Но я о хаосе. Почему взрослые так его боятся? Удивительное дело, но его может спровоцировать даже такая мелочь, как раскиданные игрушки или недомытая тарелка. Все потому, что мама вернулась домой чем — то недовольная, чаще зарплатой отца. Я приучен к порядку, потому что «порядок дома — гарантия спокойствия и семейной стабильности», поэтому посуду моет папа.

МИР — самый важный пункт семейного благополучия. Папа — юрист, и он за то, чтобы в доме царили традиции и правила. Домашние обнимашки и целовашки — они для семейной гармонии и лекарство от семейной грусти.

Я отвлекся, объясняя приятности.

Хаос дома наступил, когда воспитательница детского сада пожаловалась маме на мое поведение.

«Оно очень деструктивное!»

В энциклопедии «Всё обо всём» я не нашел этого странного слова, от которого у мамы начались приступы волнения.

— Матео, с тех пор как Тобиас связался с этим Матиасом, начались проблемы.

Если бы меня спросили, что именно провоцирует хаосы, — не задумываясь, ответил бы: «Запреты!» Все они построены по одному принципу: не сделаешь — не получишь. Это вызывает недовольство у той половины, которая «не получит».

Жабыч уверен, что постоянно заставлять ребенка неверно, можно добиться эффекта домино. Он еще что — то мудреное сказал, что вызвало у меня уважение. Когда я достал любимую энциклопедию из книжного шкафа, Жабыч возвышенным голосом заявил, что передо мной хранилище старинных свитков о человеческих радостях и страхах.

«Жабыч, это же книжный шкаф!»

«Придет время, ты поймешь, что это именно хранилище».

Спорить не стал: запомнил. Когда папа увидел меня с книгой и задал странный вопрос, что я делаю, с гордостью ответил: — Читаю старинный свиток о человеческих страхах!

Кажется, даже папины очки удивились.

Вернемся к хаосу. Он, оказывается, возник из — за Матиаса, потому что из — за него мое поведение детскому садику показалось «деструктивным».

Бабушка как — то постаралась маме растолковать причину моей «деструктивности».

— Элия, чего ты хочешь от Нежданчика, если он у нас «пеликанчик» (так называется наша группа в детском саду).

Матиас также «пеликашка». Он большой задира. Девочек называет дурами, дерется с мальчишками. Его боятся. Он пристал ко мне во время прогулки. Бросил снежок, потом другой, обозвал. Я не отреагировал. Матиаса это разозлило. Он накинулся на меня сзади и повалил на снег. Принялся мутузить кулаками по спине.

— Почему не защищаешься?

— Зачем, — удивился я. — Чтобы ты еще больше меня обижал?

Жабыч заскулил: «Плохой мальчик, плохой мальчик».

— Значит, ты меня боишься? — удивился Матиас.

— Нет!

— Так не может быть, — Матиас с удивлением уставился на меня. С его темной головы слетела шапка. Волосы от мокрого снега слиплись.

— Все боятся, а ты нет! Тебе же больно!

— Немножко, — признался я.

Лицо Матиаса набралось недетской серьезности. Позже я приметил, оно всегда таким становилось, когда Матиас чего — то не мог понять. Воспитательница кликнула всех возвращаться в детский сад на полдник. Матиас протянул руку, помог подняться и поразил тем, что начал стряхивать с моей куртки снег.

— У тебя чудное имя.

Я не знал, что ответить, только пожал плечами.

— Я «подарок Бога», — задиристо произнес Матиас. — Меня очень долго ждали!

Я не удержался и засмеялся.

— Чего смеешься?

Матиас готов был снова на меня наброситься, но у меня никакого страха не было, только Жабыч не переставал шептать, как заклинание:

«Очень плохой мальчик, не надо с ним разговаривать».

— Мы с тобой долгожданчики, — заявил я Матиасу. — Меня также долго ждали.

«Нехороший мальчик, задира. Не надо с такими водиться», — не переставал гундеть Жабыч.

Матиас впервые улыбнулся. Наверное, ему понравилось, что я назвал нас «долгожданчиками».

В тот день я сделал для себя еще одно открытие: если встречаются вместе те, которых очень ждали — это не случайности, потому что и папа, и Жабыч верят: случайности не случаются случайно.

В Космосе, когда сталкиваются две звезды, происходит большой взрыв, когда же оседает их звездная пыль, из нее образуется планета. У бабушки, как всегда, все проще и доступнее:

— Как дитя вы назовете, так оно и будет жить. Тобиас — это необычно, но красиво, Нежданчик было бы лучше, но такого имени нет.

— Значит, ты, правда, меня не боишься? — миролюбиво переспросил Матиас, когда мы почти подошли к садику.

— Папа говорит, что бояться никого не надо. — Я даже остановился. — Это никому не помогает.

Матиас сделал вид, что усиленно думает, — молчал, потом произнес слова, которые невозможно было не запомнить.

— Если кто — то тебя будет обижать — я всех побью!

Жабыч заистерил: «Нам не нужен такой защитник!»

Я ему первый раз очень резко возразил: «Не тебе решать!»

Когда искали Матиаса, находили и меня, когда искали меня, находили и Матиаса.

Главная воспитательница пожаловалась маме: — Тобиас и Матиас — взрывная смесь.

К чему она это сказала, мы не поняли, нам всего — то было по шесть лет.

* * *

Когда Жабыч узнал от меня, что Матиас теперь мой друг, горестно взвыл: «Только его нам не хватало».

«Не надо так о моем друге, — рассердился я. — Матиас говорит, что друг — это человек с фонариком в руках, освещающий дорогу для двоих. Правда, папа утверждает, что дружба — это встреча разных миров. Он часто рассказывает о своем друге детства Янисе».

«Разве я тебе плохо освещаю дорогу?» — обиженно пробурчал Жабыч.

«Когда дорогу освещают двое — она светлее!»

Жабыч промолчал, не возразил.