Легенды нашего края. Настоящий полковник, или Что хочет женщина

Анатолий Агарков, 2023

Южный Урал… Граница Европы и Азии. Рубеж культур Востока и Запада. Заповедный край природных аномалий. Чтобы объяснить непонятное, чего только люди не выдумывают:– в пещере Титичных гор, где по слухам скрыт пугачевский клад, существует провал во времени;– на дне озера Круглое есть калитка на Тот Свет;– Живая Вода Оленичева способствует реинкарнации;– после купания в озере Горьком снятся фантастические сны;– над озером Чекарево однажды зависла летающая тарелка…Как вам такая версия преступления – домовой зарубил свою хозяйку из ревности?Читайте, скучно не будет…

Что хочет женщина порой?

Она не знает и сама

Вопрос, поверьте мне, такой,

Что не ответит Сатана…

/А. Оганесов/

1

Давайте знакомиться. Я — Михайлов Максим Сергеевич, тот самый полковник, о котором писал ваш местный пенсионер: он, де-мол, любимчик инопланетян и потому никогда не стареет. Я читал его записи и вот что скажу — наврал он только самую малость. Я действительно не стал сбивать НЛО, и за гуманизм свой удостоен вниманием гуманоидов.

И правда то, что заспорив по пьяне с Сергеем Петровым, мы поменялись транспортными средствами. Мне достался его джип навороченный, а ему молодильная тарелка, подаренная мне гуманоидами. И это оправдано. Впрочем, не буду повторяться — читайте повесть «Кубинский эксперимент».

Да, закрутил Серёга дела там…

Но речь не о нем. Хочу рассказать о своих мытарствах.

Когда проспался и не обнаружил на берегу ни НЛО, ни Петрова — из живых душ только я и собачонка приблудная по кличке Мао — отправился в село. На доске объявлений у подвернувшегося магазина записал несколько вариантов сдачи жилья. Сезон курортники еще не открыли — выбор был.

Первый же адрес мне понравился. Двухквартирный кирпичный коттедж колхозных времен в одних руках. И потому общий двор. Два крылечка из двух квартир, а между ними веранда крытая, но без окон. Напротив друг друга через широкий двор кирпичная мастерская и бревенчатая баня (она же прачка). Два гаража из пеноблоков с подъездными путями — ворота на улицу, двери во двор. Оба пустые, но вместительные — джипу в пору.

Коттедж двухквартирный — в одной живут симпатичная хозяйка с дочкой и внучкой, другая сдается. За домом сад, огород и берег озера с пресной водой.

В квартире три комнаты и кухня.

С хозяйкой мы быстро договорились — я снимаю половину коттеджа, она меня кормит, в квартире убирает, даже постель застилает. В неделю раз баня обязательно, и по желанию тоже возможна — с ней недолго: есть и вода, и газ, парилка — ну, в самый раз! У меня только три задачи — платить, не дерзить и баб не водить…

— Собачку где мне держать — дома или на улице?

— Где хотите. Но в квартиру пуская, мойте ей лапки.

С ценой проблем не было. Сколько сказала, столько я сразу и заплатил за месяц вперед. У меня и пенсия полковничья — дай Бог каждому! — и гуманоиды мне на счет положили приличную сумму. Живу на проценты — стало быть, я небедный рантье.

Хозяйка — миловидная женщина в возрасте «ягодка опять», вдова, к комплиментам не равнодушная. Маргаритой Степановной зовут.

В квартире моей чистота и порядок. По обоям веселая россыпь крошечных цветочков — маргариток, ромашек… Бра у кровати. Ни в платяном шкафу, ни в тумбочке ничего нет. В гостиной диван и кресла напротив навороченного телевизора на фоне ковра. На кухне все, как обычно. Евроокна смотрят во двор и сад. Туалет. Ванная.

И еще одна комната закрыта на ключ — да Бог с ней!

— Ну, прямо гостиница, — сказал я хозяйке после беглого осмотра. — А этой комнатой вы не пользуетесь?

— Открою, если к вам гости нагрянут. Там тоже убрано под спальню.

— Ничего страшного — обойдусь. Пусть будет закрыта — незачем лишний раз делать уборку.

— Вот и я думаю — ни к чему.

— Пойдемте во двор, покажите мне места — куда я имею доступ и куда не следует заглядывать.

— Вы можете ходить и заглядывать всюду, где вам понравится. Ну, разве только… в мою спальню… хотя, с моего разрешения и это возможно, — она лукавый кинула взгляд и усмехнулась.

Я прочувствовал ее интонацию и присел на край кровати.

— А вот, скажем, сексуальные услуги заложены в прейскурант? Если нет, я готов доплачивать.

— Ну что вы! — отрезала она, но лицом покраснела и голос ее задрожал. — За кого вы меня принимаете? Я хоть и вдова, но женщина честная! У меня тут много народу отдыхало, но чтобы сразу… как вы — прямо в лоб… никто еще не оскорблял меня так.

Я помедлил с ответом. Отзвуки ее срывающегося голоса еще звенели в комнате, хотя Маргарита Степановна уже умолкла.

— Простите. Я понимаю — человек может нравиться, может нет… А вы сразу сказали — баб не водить. А как же мне без женщины быть? Под кустом что ли кувыркаться с первой встречной? Будет все здорово, если я вам понравлюсь… Ну хотя до такой степени, чтобы вы могли со мной спать, увеличив квартирную плату, — говоря крамолу такую, старался смотреть ей в глаза с теплотой и заботой.

Нет а правда, бабенка в самом соку, всегда под боком — доплатил ей, сколько потребует, и нет сексуальных проблем, сплошные удобства.

— Если вы сейчас же не прекратите…! — резко ответила она. — Я, наверное, откажу вам от съема. Вы думаете, что говорите? Я вам не шалава какая-то! Я не понимаю, как вести себя с вами, что я должна делать — и чувствую себя идиоткой. У меня тоже есть мозги, черт побери! Давайте прекратим эти разговоры!

Кажется, назревает скандал. Но Маргарита Степановна была не такой. Я уже понял — хозяйка коттеджа по натуре своей была человеком не унывающим и добрым, но даже солнышко иногда прячется в тучи. Как сейчас, например. Когда же погода успела испортиться?

Я поднялся на ноги, не отводя глаз от хозяйки.

— У вас есть мужчина? Вы кому-то храните верность?

Маргарита приоткрыла рот, готовясь выпалить что-то еще, но тут же передумала и направилась к двери. На пороге она помедлила, прислушиваясь к своему возбужденному дыханию и поняла, что я тоже слышу его.

Усилием воли хозяйка постаралась сдержать шумные вдохи. Возможно она думала сейчас: «Какая же я дура! Человек предлагает любовь и деньги… И видно же, что неплохой человек… Я ведь сразу подумала, лишь только он спросил про жилье — а не закадрить ли его? Что ж теперь? Ой, дура-дура…»

Она яростно обернулась, губы презрительно скривились:

— Женщин сюда водить запрещаю.

И вышла, хлопнув дверью.

Я распахнул окно во двор. Смотрел, как хозяйка марширует к своему крыльцу и глубоко вдыхал свежий чистый сельский воздух. Приближался вечер.

Невеселая вдова, — думал я о Марго, — но симпатичная. Вот бы её на спину свалить. Или она думает, что новый квартирант для этих игр уже стар? А может, у нее кто-нибудь есть?

Марго приготовила на ужин жареного цыпленка.

М-дя, секс-секс — куда ж без него? Но ведь как посмотреть, а то можно считать его злой шуткой природы. Все стремятся к оргазму, не соображая, что это просто биологическая ловушка для размножения. Какая нелепость, прости меня, Господи! Люди нуждаются друг в друге — ищут не только интима, но и любви. Особенно глупцы.

У Марго дочь Наташа — молодая мама двадцати лет от роду. Если учесть, что дочке Юличке полных четыре года, сколько же было маме, когда она ее нагуляла? Выходит, пятнадцать. Господи, да ведь подросток еще! Если бы не молодая бабушка, трудно сказать, что стало с малышкой.

Знать бы заранее, попридержал язык по поводу интимных предложений. Видимо, эта тема здесь под запретом.

Сходил в магазин, купил себе разливного пива и цедил стакан за стакан, сидя в садовой беседке. Здесь так уютно. И думать не хочется ни о чем порочном.

Да, кстати, о Марго, Наташе, и маленькой Юличке мне поведала словоохотливая продавщица, спросив — кто я, откуда и где снял жилье? Напутствовала охальница: «Вы не теряйтесь — все свободны!» Даже малышку не пощадила. Ух, бабы сельские!

Вот теперь сижу, пью и думаю — может, съехать от греха-то подальше. Не за себя боялся — за доброе имя своих хозяек. С другой стороны — людям нужен заработок. Курортный сезон еще не начался — где взять клиентов? А сплетники — им разве рот заткнешь? Перееду, скажут — порядочный мужик в непорядочном доме жить не будет. Так что…

Пиво не мешало мне размышлять. Я пытался разобраться в своих чувствах и мыслях.

После четвертого или пятого стакана стал обращаться к себе, как постороннему.

Кто-то из нас полковник, не так ли? Кто-то блюдет честь офицера выше всего. Кто-то всегда готов протянуть руку помощи другому в его трудную минуту. Не ты ли хотел заняться добрыми делами, черт бы тебя побрал? Так займись ими… Хватит валять дурака!

После восьмого стакана я уже тихо поскуливал. Боже, еда и кров — вот и все, что мне было надо в этом селе. Ни с того, ни с сего появились проблемы — хочется всем помочь.

Пиво закончилось, но не кураж. Я залез в джип, который стоял у ворот гаража и поехал на Чокорево купаться — это то самое озеро, где прятал свой НЛО от посторонних глаз. Было уже темно. В конусе фар мелькали дома, столбы, потом деревья и, наконец, водная гладь. Высветился знак, указывающий поворот к озеру.

По лесной избитой дороге я вел джип достаточно агрессивно — машина стонала, прыгая с ухаба в яму.

На озере не было никаких огней, никаких людей, машин, палаток. Не освещалась местность ни луной, ни звездами. Никто и ничто не мешало мне окунуться в озере голышом, кроме воды — она была ледяной. Тысячи игл пронзили тотчас.

Выскочил из воды, побегал по берегу, потом залез в джип и включил отопление.

Кураж пропал — кажется, начинаю трезветь. Даже почувствовал, что устал — почти до обморока. Или спать так сильно хотелось?

Я влез в одежду и откинулся в кресле. Пришло понимание — все будет хорошо. Я помогу этим дамам по жизни, только не надо спешить. Терпение — это искусство, которым не каждый владеет. Помолодевший полковник овладел им давным–давно. Жизнь научила…

Теперь понятны стали мне для чего нужны были пиво, ночные езда и купание — я изгонял из себя демонов страсти, жалости и чего-то еще. Очистил душу. Можно начинать новую жизнь…

Утро после столь бурной ночи было необычайно великолепным — оно настолько чудесно, насколько дурной была прошедшая ночь. Ни ветерка, ни облачка. Под лучами солнца роса на траве и листьях переливалась хрустальным блеском. Сверкала вода в озере. Птицы с ума сходили. И уже летали пчелы и бабочки, садились в розетки первых цветов, пили нектар. Вон и Мао домой запросился — проголодался бедолага…

Просто прекрасное южноуральское утро! Хотя это не служило оправданием, почему я сейчас на берегу озера, а не в своей кровати. Оправдание мне потребуется, когда вернусь домой. Пожалуй, следует сочинить его прямо сейчас, по дороге…

Мне не хотелось причинять беспокойства моей хозяйке и ее домочадцам. Пусть небеса помогают ей. Она много страдала в своей жизни, хватит с нее. С такими благими мыслями я вернулся домой.

Может, кому не понятно, что у меня вызвало такой интерес к семье Марго и побуждало заботиться о ней? Но такова моя суть. Ведь я офицер, богат и ничем не обременен. А дамы мои…

Марго была замечательной женщиной в самом соку.

Юная Наташа выглядела героиней драматической трагедии. Ее большие глаза были полны печали и страдания.

Маленькая Юличка — ангелочек с голоском-звоночком и ясными, доверчивыми глазками.

Своей беззащитностью они согревали душу мою…

Столь раннее (позднее?) прибытие мое не вызвало суматохи. Никто не вышел меня встречать. На столе в кухне стоял завтрак, прикрытый салфеткой. Спустя полчаса я был сыт и доволен. Прилег отдохнуть и подумать — что я могу сделать для этих прекрасных дам?

Поскольку всякая женщина мечтает о великой любви, то бишь мужчине, то:

— Марго нужен любовник;

— Наташе — старший друг и защитник;

— Юличке — воспитатель (воспитательниц ей хватает).

Чтобы разом решить три задачи, мне надо жениться на Марго:

— у нее будет муж;

— у Наташи — богатый и любящий отец;

— у Юлички — заботливый, умный дед.

Никого не забыл? Ах да, себя! Я не против Марго в постели, готов в Наташиной жизни принять участие, Юличку воспитать веселой, доброй и умной. Но что же делать с моим бессмертием? Пройдет каких-нибудь тридцать лет, и мне надо будет менять место жительства, оставляя тех, к кому привязался.

Черт! Снова засада: только привыкнешь, прикипишь сердцем и сматывай удочки — финита ля комедия. Да помогут небеса каждой женщине, вызывающей высокие чувства мужчин! Я, конечно, уйду с их пути и погружусь в размышления на новые тридцать лет, чтобы потом вернуться на Землю к новым романам и похождениям.

Такова моя селява…

Сформировав решение, блаженно потянулся в предвкушении сна. Идите, детки, навстречу своей любви — к мужу, папе и дедушке. Валяйте — делайте со мной что хотите. А я знаю одно: женщины, когда они счастливы, должны смеяться и петь, наслаждаясь жизнью, украшая её. Если не сможете воспользоваться подвернувшейся возможностью стать счастливыми, значит, вы не заслуживаете счастья.

Я уже любил каждую из них — их голоса, характеры, капризы. Мне хотелось разбудить в них восторг бытия и любовь к жизни. Мне хотелось, чтобы все, что они делали, делали пылко и страстно.

Наверное, меня простили. Или это в порядке вещей — постояльцы (они же отдыхающие) изредка (а может, и каждый день) напиваются и ведут себя не совсем адекватно. Короче, никто мне слова не сказал в претензию за вчерашнее поведение. А проспав полдня и выйдя во двор, аккуратно мощеный керамической плиткой, увидел Наташу.

Нет, я видел ее и раньше — но мимоходом, в домашнем халате. Сейчас она собралась на работу в сельский Дом Культуры и была удивительно красива в нарядном платье. Увидев такой свою будущую падчерицу, остановился как вкопанный — прекрасное девичье лицо в обрамлении длинных прямых волос; яркие бирюзовые глаза, дерзкий носик, красиво очерченные скулы и мягкие губы; высокая грудь, тонкая талия и длинные стройные ноги.

Мать босая! Я увидел в ней потрясающей красоты женщину, которой хотелось бы добиться.

Я подумал о будущем для нас с Наташей — мы могли бы путешествовать хоть целую вечность, убегая от людских пересудов, зависти и обыденности жизни. Хотя еще не знал наверняка, сможет ли она ко мне испытывать нежные чувства. Но красота ее понуждала избавиться от пессимизма и видеть будущее исключительно в розовом свете.

Наташа делала встречные шаги — она улыбалась мне завлекающее, говорила словно бы невзначай оброненные слова… Мне, жаждущему общения и человеческой теплоты, которыми так долго был обделен, эти проявления чувств казались маленьким чудом, почти пьянили. Но, возможно, я придавал всему гораздо больше значения, чем оно того стоило.

— Вы на работу? — спросил я Наташу. — Позвольте вас отвезти.

Она согласилась, но за воротами позвала в машину с собою Юличку, которая играла в песочнице. Они сели на заднее сидение, и в салонное зеркало я с удовольствием разглядывал в вырезе платья ее прекрасной формы бюст, зрелище которого волновало. А потом испытал чувство сродни шоку, когда наши взгляды встретились — как будто меня схватили за руку на непристойном деле. Я понял, что она постигла, чем только что любовался. Возможно, из-за этого и случилось все остальное — она ожидала знака, и вот теперь его увидала.

Не отводя глаз, она провела кончиком языка по приоткрытым губам, как бы желая сказать — как вы себя чувствуете? не пришло ли время познакомиться ближе? почему вы ничего не говорите?

Возле клуба Наташа вышла, пересадив дочь на переднее пассажирское кресло.

— Мы приедем за вами после работы. Во сколько вы заканчиваете?

— В полночь, когда закончится дискотека. Юличка будет спать в это время.

— Тогда я приеду один.

И приехал. Дождался, отвез домой.

— Спасибо, — сказала она, покидая авто.

— И это все?

Она остановилась. Я подошел. Коснулся ее губ своими, обнял обеими руками и почувствовал, как упругие груди прижались ко мне. И это не было отвратительно.

Потом провел рукой по ее ноге, ощутив тепло бедра под платьем. Расстегнул пуговицы, высвободил грудь и прикоснулся к ней губами. Минута растянулась в час, и наслаждения в ней было заключено на сто лет. Наташа стояла передо мной — светлая стройная женщина в сиянии своей молодости. Мы целовались и ничего не говорили, потому что слова нам больше не требовались.

Но вот…

— Простите, мне пора. И вообще, на сегодня достаточно. Я расплатилась за вашу любезность.

Наташа ушла. Я надолго задержался возле машины, размышляя о произошедшем. В моих руках только что была женщина, и она казалась богиней. Натали, конечно, очень молода, но чувства ее были искренни — я не почувствовал, что меня используют, совращают или насмехаются надо мной. И был наверху блаженства.

Наконец очнулся от раздумий, сел в машину, захлопнул дверцу. И сидел минут пять, приходя в себя, прежде чем тронуться. На моем теле еще горели ее прикосновения. На губах пылали поцелуи. Я не хотел бы их смывать, но тело горело огнем неудовлетворенной страсти — его следовало охладить. Поехал купаться…

Плавал в холодной воде и радовался — я влюбился и, кажется, небезответно. Не хотел, форсируя естественный ход событий, немедленно тащить девушку в постель — это не в моих правилах. Было бы лучше, чтобы желание интимной близости исходило от нее самой, как результат моих ухаживаний.

Потом испугался мысли, что я-то влюбился, а Наташа не сможет меня полюбить. И как же глуп был, предлагая Маргарите секс за деньги. Согласись она на такое, не знал бы что сейчас делать. Хорошо что она меня отшила. Теперь у нас с Наташей есть шанс найти свою нишу в жизни и уединиться там.

Хорошо купаться под звездным небом — как будто вселенная вся на твоих плечах. Ах, если бы вода была не так холодна…

Плыл на спине, еле-еле перебирая конечностями и наблюдал, как звезды мигают и падают, чертя яркий след. Не будет у нас вечной любви — думал я о наших отношениях с Наташей — через тридцать лет мне придется уйти. Но эти годы мы можем быть бесконечно счастливы…

Потом пришли в голову мысли — как же Маргарита отнесется к нашей связи с дочерью? Как я буду выглядеть в ее глазах? Потаскуном-бабником, за которого ни одна любящая мать свою дочь не отдаст? При всем этом я ничего не имел против первоначального плана — стать мужем, отцом и дедом. Вы не поверите. Но это так.

А если Наташа станет падчерицей, то я не смогу уже, как только что было, целовать и тискать ее обнаженные груди. Ах, эта мне деревенская патриархальность — вопросы целомудрия и женской стыдливости. Вещи, по моему разумению, совершенно бесполезные и даже предрассудочные. Как было бы здорово стать любовником одновременно и Марго, и Наташи — я бы их подарками завалил, а Юличку любил как родную внучку-дочку. Что еще женщинам надо?

Вспоминая Наташины поцелуи, чувствовал, как по спине бегают мурашки удовольствия и давал себе юношеские зароки. Я обещал в душе заботиться о своих квартирных хозяйках, сделать их жизнь счастливой, помочь им добиться того, чего они сами хотят.

Мне за мои услуги от дам хотелось лишь одного — чтобы они приняли меня в свою семью на правах мужа, отца, зятя, папы-деда… — ненужное зачеркнуть.

Что же женщинам надо, чтобы совершенно оторваться от предрассудков и глупостей? Вопрос вопросов…

На следующее утро Наташа вошла ко мне, робея и смущаясь.

— Максим Сергеевич, вы не смогли бы нас свозить в город? Автобусы ходят не каждый день и перерыв между рейсами очень большой — Юличке будет тяжело. А нам надо…

— Да, конечно, обязательно съездим — всюду, куда прикажите. Только сначала, Наташа, нам надо с вами поговорить. Присядьте, пожалуйста…

Она села и мельком с любопытством на меня поглядела.

— По большому счету то, что вчера произошло между нами, большого значения не имеет, но на многое намекает. Вы мне нравитесь, Наташа, очень. Но как построить наши отношения, я не знаю. Может, вы подскажите?

Девушка с беспокойством на меня поглядела — ей что-то особенное послышалось в этой нетвердой и к чему-то издалека подходящей речи.

— Я уже предчувствовала, что вы что-нибудь такое спросите, — сказала она, пытливо глядя на меня.

— Хорошо, не будем сами загонять себя в угол — доверимся жизни: она как всегда мудро рассудит.

Я хотел было улыбнуться, но не сумел. Совсем не так предполагал с Наташей «разрулить» отношения, но язык не повернулся сказать ей прямо — давай сделаем так: ты даешь, я плачу.

— Вот и хорошо, — у нее улыбка получилась, нежная и грустная. — Так мы собираемся?

Она поднялась и пошла к двери.

— Наташа! — остановил ее возгласом. — Поверьте, я человек хороший и всей душой желаю вам добра.

Девушка чуть-чуть покраснела.

— Это заметно, — сказала она, выждав минуту.

— Я человек порядочный, честный, обеспеченный и способный сильно любить. Учтите это.

Наташа вся вспыхнула, потом вдруг встревожилась:

— Зачем вы все это мне говорите? Как будто прощаетесь… Мы расстаемся?

— Нет. Но я боюсь, что неправильно буду понят вашей мамой.

— Мама у меня замечательная, — она взглянула на меня беспокойно и вышла в тревоге.

Я переоделся для поездки в город и пошел к машине. Скоро подошли и дамы мои. Наташа с Юлечкой сели сзади, а Марго на переднее пассажирское кресло — все в какой-то клубок скрутилось. С Наташей, пожалуй, теперь ясно — пару-тройку дорогих подарков, и она моя. А вот с ее мамой предстоит борьба. Марго-Маргаритка — это загадка. Что ей надо? — хочется знать. Тут целая психология предполагается — с одного жеста не угадать. А какова!

Покосился на нее. Марго можно было назвать профессиональной обаяшкой — нравилась и любила нравиться всем. Ведь она работала в санатории «Урал» администратором — можно сказать, его лицо. Работала, но на сегодняшний день не у дел — промышляет на жизнь второй половиной дома, сдавая её квартирантам и отдыхающим.

Слишком я примитивен был с ней при первой встрече и знакомстве. Правда, с того дня прошло время, и кое-что уже изменилось. Посмотрим… посмотрим…

А пока вернусь к тому, с чего надо было начать. Село Хомутинино, бывшая казачья станица, располагалась в самом центре замечательного уральского уголка — в окружении пяти живописных озер. Но я невеликий мастак природу описывать. Вот любоваться — это да: хоть с утра до вечера. Да вы возьмите любую книгу классической русской литературы и читайте об уральской природе, сколько душе угодно — все так и есть…

Хотя надо сказать, что рассуждения городских людей о деревне имеют мало цены. Все, что помнится беглой, бывшей сельской братии про её малую родину — это стилизация прошлой жизни: дачное, пейзажное и наносное…

В этом я сейчас убеждаюсь каждый день.

А моя цель написать повесть на тему — настоящий полковник в дачном селе.

Их строгие нравы (о станичниках говорю), теперь круто размешенные современщиной, все ещё проглядывались в местных жителях — особенно в женщинах. И это тоже тонкая мысль, описать которую под силу лишь настоящему мастеру пера. Во всяком случае, Маргарита не раз говорила, что гордится свои корнями казачьими. А стало быть, казачки и Наташа с Юличкой.

И ещё одну мысль от Марго я услышал:

— При всяком режиме казаки жили по чести и совести.

О каких это режимах вдова говорит? Ах да, царизм и советская власть. При демократах мы теперь живем.

И ещё две мысли от неё запомнились:

— Это советская власть приучила колхозников красть. Мужиков, но не казаков.

— Это советская власть наплодила лентяев, любящих покомандовать…

А сейчас она обернулась к сзади сидящим и сказала:

— Надо Юличке пальтишко новое.

Наташа:

— Пальто летом? Зачем это?

— Летом они дешевле.

— Потому что остатки. К зиме завезут новые — будет выбор.

— Богачкой стала — фасон подавай?

Когда человек живет долго один, сам по себе, некоторые чувства в нем стушевываются, уходят в тень, а другие, наоборот, вылезают наружу. Я понимаю, что разговор в машине о пальтишке для Юлички неспроста затеян Марго — для меня. Хотел понравиться — докажи, что достоин, не скупись. Да мне и не жалко денег для такой крохи и такой цели. Только вот как их предложить? Как влезть в разговор и сказать — выбирайте, а я сделаю Юли подарок. Обязательно от предложения такого возникнет неловкость, которой мне не хотелось.

Даже более того, краской стыда покрылась душа моя и царапалась совесть изнутри за все мои прежние предложения:

— Марго — о доплате к квартплате за секс услуги;

— за несказанное Наташе — я плачу, ты даешь.

Теперь я хочу стать членом семьи высокой нравственности.

— Вот, — Маргарита достала из дамской сумочки несколько денежных купюр: наверняка моя квартплата. — Возьми и купи…

За окном начал сыпать мелкий дождь. Ветер кинул пару горстей на стекла. Заблестели плитки двора. Маленькая любопытная пичуга запрыгала и забилась у окна, стуча крылышками и клювом — будто весть принесла.

Я вышел на веранду и встал, недосягаемый для дождя, наблюдая плоские полосы небесной влаги, накрывшие окрестные леса, тихий зеленый мир села. Нигде не было никакого другого цвета. Бывшая станица словно плавала в озере с зеленой водой дождя, отгородясь от мира своими заборами.

Хотелось с кем-нибудь поговорить. Иначе просто сойду с ума. Как я удачно попал в квартиранты к этим прекрасным дамам. И как нелепо начал общение — предлагая деньги за секс; тиская и целуя девушку, о существовании которой совершенно не знал ещё день назад. Кому это было надо, чтобы я попал в такое дурацкое положение? И как начать отношения заново? С разговоров о литературе и театрах, в которых я уже не был — дай, Бог, памяти — столько лет?

Нестерпимо захотелось выпить. Но дождь идет, а у меня нет зонта. Впрочем, в магазин можно на машине смотаться.

Пока пиво цедилось в двухлитровую тару, продавщица болтала.

— Как устроились?

— Нормально.

— Надолго к нам?

— Как получится. Не знаю. Да мне некуда ехать.

— Повезло Степановне…

Эту мысль я не стал поддерживать, наблюдая через широкое окно витрины, как сильно небритый мужчина брел, спотыкаясь, через улицу под дождем. И когда до заветной двери оставались считанные шаги, обходя джип, он шмякнулся в лужу, подняв фонтан брызг.

— Думает, что вплавь быстрей, — съязвила продавщица, подавая мне сосуд с пивом.

Цепляясь за машину, страдалец принял вертикальное положение и пошел дальше. Вот он уже в дверях магазина проклинает злодейку-судьбу, дождь и дорогу, а ещё какого-то идиота, под ноги поставившего тачку свою. При виде меня, желание его поматерить «буржуя» мелькнуло в глазах, но не окрепло и быстро сошло на нет.

Практически не промокший вернулся домой. У открытого окна на веранду пристроился пиво пить, дождь наблюдая, и о судьбинушке своей горькой грустить…

А потом закружило голову. Мой оптимизм потирал лапки — спасибо судьбинушке за малые радости! Жить, как говорится, хорошо! А хорошо жить — ещё лучше!

Ну что сказать? И пиво хорошее, и копченая мойва кстати…

Между тем, дождь притих, и Марго вышла в огород нарвать зелени в парнике для стола. Она кивнула мне. Я помахал рукой. Может, с ней поговорить? Но о чем? Как начать? Что сказать?

От судьбы не уйдешь…

И так раскаяние за неудачный дебют стиснуло душу, что захотелось выпить водки и все забыть.

За окном уже чуть синели хомутининские сумерки. Я был не пьян, но меня почему-то знобило. А ведь думал опять скататься на озеро и искупаться.

В какой-то момент таки хмель догнал — во рту стало сладко, но горько в груди. Захотелось поплакать.

Пошел закрыть дверь на замок, чтобы кто не вошел ненароком и не застал меня плачущим, и понял, что развезло — будто ветром качало из стороны в сторону. И вместо того, чтобы закрыться, вышел во двор, потом в огород, направился к озеру. Ветер мягко толкает в спину: словно подгоняет — лишь ноги переставляй.

Сел на мостик, глянул на свое отражение. Увидев какую-то тупую рожу, захохотал и заплакал одновременно!

Слезами и хохотом идиотским очистив душу, умылся и побрел домой, обозревая сад. Он весь был усеян прошлогодними яблоками. А яблони-то были неплохие — антоновка, анисовка, штрифель, славянка…

Подумал, трезвея — вот чем надо заняться, а любовь сама собой придет. И даже громко сказал, обращаясь к деревьям:

— Ну, здравствуйте! Не ждали?

Потом курил на ступенях крылечка, поглаживая приблуду Мао. Было очень темно. Налетевшие с ветром облака прикрыли сумрачные звезды весеннего неба. Свет падал во двор из окон второй половины дома. Мои хозяйки ещё не спят. Интересно, о чем говорят? Может, в гости напроситься? Но не удобно в таком-то виде. И как к мелкой подойти с запахом перегара?

Так уж устроен я со своими болячками совести — это нельзя и то невозможно. И не так важно, что обо мне подумают — свои правила шорят.

Ночь в Хомутинино. Где-то лает брехливый пес.

В темноте исчезли многие очертания. Свет погас в одном окне хозяйской половины. Из другого стал ярче казаться. Не спит Марго, с чем-то возиться на кухне. Замечательная женщина и хлопотунья. А может быть, и Наташа там — только Юля уснула.

Я представил себе тихий разговор двух родных по крови и мыслям женщин — наверняка обо мне. Возможно, в скаредности обвиняют. Я ведь так и не сделал подарок ребенку в виде нового пальто — не нашел повода предложить деньги.

И тем не менее, эти женщины счастливы, счастливы совершенно по-своему, в своем кругу — без меня. Они сейчас, наверное, делали те легкие обязательные женские дела, мелкие, но важные, которые создают уют в доме, которые составляют суть и плоть отношений любящих друг друга людей, которые живут вместе и счастливы этим.

А я несчастлив, потому что не могу найти повода стать им своим. Потому что сразу повел себя неправильно, пытаясь из них сделать шлюх. Ах ты, господи Боже мой — вот незадача! А так бы сидел сейчас на кухне, пил чай и участвовал в семейной беседе со всеми на равных.

Здесь, в темноте, на крылечке постиг, наконец, что же такое счастье — это любить и любимым быть. Секс здесь ни при чем… Мне надо все начинать сначала — по иному строить отношения с Марго и Наташей.

Еще одну сигарету запалив, я вспомнил первый свой брак. Жена красивой была. Секс был. А вот любви ни на грош…

Помыв собачонку лапы, лег спать и перед сном мечтал о том, как все-таки женюсь на Марго и стану монархом во вновь приобретенной семье. Власть моя будет идеальной — в том смысле, что она призвана поддерживать в моих владениях равновесие сил: не давать никому тиранить другого. Даже мелкой дано будет право голоса и поведения. Если человек волен поступать как ему хочется — ему в делах ничто не мешает и все у него тогда получается.

Но решать все, всегда и за всех буду я…

На том и уснул.

Проснулся на удивление не от крика петуха, как положено быть в деревне, а от подозрительного шороха за открытым окном — ночь была душной: пришлось распахнуть. Минуты две пытался осознать, что уже не сплю, и неведомый звук мне не приснился.

Взглянул — мать босая! — на подоконнике оставлен кем-то букет свежих цветов.

Меня будто выбросило из кровати. Глянул в распахнутое окно — по веранде на свою половину дома удирает… Юличка.

— Стой! — кричу. — Подожди. Нам надо поговорить.

Девочка она послушная — остановилась, повернулась и побрела в мою сторону, низко опустив голову.

— Это ты мне цветы подарила? — спрашиваю, улыбаясь. — Зачем?

— Не хочу, чтобы вы уезжали.

— А я и не собирался. Или меня выселяют?

— Мама с бабушкой вчера говорили, что вам не нравится у нас.

— Почему это? Как раз наоборот. Мне здесь все очень нравится. Я вас всех очень люблю. Только скажи — цветы откуда?

— У соседей на клумбе нарвала.

— А они разрешили? — нахмурившись, делаю осуждающий взгляд.

— Вы не говорите, пожалуйста маме и бабушке. Они будут ругаться.

Становлюсь на колени, прижимаю к груди маленькое тельце и целую Юлечку в золотистую макушку.

— Не скажу никому, если ты мне пообещаешь больше не красть у соседей цветы.

— Обещаю, — заверяет девчушка и расплывается в счастливой улыбке.

Я отпускаю её.

— Приходи ко мне в гости, когда захочешь. Всегда буду рад тебе.

— Хорошего дня! — желает мелкая и убегает теперь насовсем.

Я смотрю ей вслед и не могу перестать улыбаться. Мне начинает нравиться моя новая роль квартиранта, но не угодника дамского. Вдыхаю полной грудью утреннюю прохладу и даже в дом возвращаться не хочется.

— Доброе утро, Максим Сергеевич. День сегодня выходной. Потревожил вас кто в такую рань? — с огорода, из парника, наверное, входит во двор Марго.

— Здравствуйте, Маргарита. Красивое у вас имя — цветочное.

— Спасибо, — благодарит хозяйка за комплимент: любит она их. — У вас для кого цветы?

Не мог я ей отдать Юлички подарок. Пришлось соврать.

— Ходил прогуляться, дорогой нарвал. Люблю, когда в спальне пахнет цветами.

Поджав губы, Марго уходит на свою половину, и я иду к себе, чтобы привести свою внешность в надлежащее состояние. За одно в воду поставил цветочки — красивые они очень.

Побрившись и зубы почистив, пошел искупаться на озеро. На пороге садовой беседки сидела Наташа и очень аппетитно хрустела морковкой. На её коленях лежал пушистый белый кот, который и ухом не повел, когда я подошел.

— Утро доброе, Максим Сергеевич, — сказала девушка, улыбнувшись.

— Доброе, — согласился я и добавил. — Морковка это хорошо — зубы очищает, зрение укрепляет, аппетит возбуждает…

— Хотите? — она достала из-за спины миску с мытыми морковками.

Взял предложенный корнеплод и высказал вслух свою мысль:

— Хороший у вас парник. Люди ещё не сажали, а у вам уже урожай.

— Не-ет, — помотала Наташа головой. — Это из подвала, прошлогодняя. Вы купаться?

— Хотите со мной?

= Вода холодная.

— А дно отличное?

— Нормальное.

Я шел огородом вниз, к берегу, растирая полотенцем голую спину до красноты, и думал — хорошее взято начало; только бы не сорваться. Да уж больно девки-то хороши…