Человек с картинки (сборник)

Анастасия Черкасова, 2013

Вторая книга серии «Человек с картинки» посвящена той части жизни, без которой люди ни в одну эпоху своего существования не могли помыслить истинного смысла своей жизни. Той части жизни, без которой сущность человеческая пуста, а душа – одинока. Эта книга посвящена теме любви. Любви возвышенной – единственной на протяжении жизненного пути человека, любви всепоглощающей, порождающей желание отдать для другого человека все. Любви самопожертвующей, не дающей возможности жить без единственно любимого человека, окрыляющей, позволяющей сотворить истинное волшебство силою своего чувства. А так же о любви приземленной – более реалистичной, более возможной, чаще встречаемой, более простой и понятной, но не в меньшей степени имеющей право на существование.

Билет в один конец

Мороз щипал мои щеки. Я тихонько шел по улице, было уже совсем темно, тонкий лед похрустывал у меня под ногами. Противный ледяной ветер дул мне в глаза. Зима без снега — противно. Когда нет снега, то всегда кажется, что на улице лютый холод, даже если температура воздуха ушла не далеко за минус. И кажется, что вечер темнее обычного, жутко, гадко, и такое ощущение, будто это не закончится никогда. Зима без снега… Застывшая грязь. Холод. Но я не ощущал этого холода, или не обращал на него внимания, хотя щурился от ветра, не замечал, как и то, что он нещадно трепал мои заиндевевшие волосы. Ведь рядом со мной шла Карина.

Каринка! Любовь моей жизни, первая и единственная. В свои девятнадцать лет я знал, что больше никогда никого не полюблю, и даже думать не смогу ни о ком с такой трепетной нежностью, с какой я всегда вспоминал о ней.

От мороза у нее раскраснелось лицо, а волосы трепетали на ветру. Я глядел на нее и не мог наглядеться, глядел и осознавал, что сегодня вижу ее в последний раз, что никогда, какую бы длинную жизнь я не прожил, я не увижу такого близкого и родного лица, единственного в природе.

Карина. Я смотрел и со вздохом опускал взгляд на окоченевшую землю, не выдерживал и снова смотрел. Ее же глаза постоянно смотрели прямо, такие светлые, с чуть заметной искрой легкой грустинки, но абсолютно спокойные и бесконечно верившие своему счастью.

Мы шли рядом, мы просто гуляли, и ветер остервенело носил по дороге помятые бумажки.

— Значит, все? — задумчиво произнес я, — Так просто… Странно.

— Выходит, так, — Карина вздохнула, — сейчас бы в школу, да? В десятый класс. И почему тогда ничего не получилось?

Я не знал на это ответа.

— Миша, Миша, — глаза Карины погрустнели больше, припомнив былое-старое, давно забытое, — И почему ты тогда отказался от меня?

— Не знаю, — мое сердце разрывалось, — Я был дураком. Просто дураком, с еще, оказывается, детским умом, вообразившим себя взрослым. А что бы тогда сейчас было? Как думаешь?

— Все было бы совсем по-другому, — Карина горестно опустила глаза, — Мы были бы уже четыре года вместе. Представляешь? Четыре года! Я это точно знаю. Ведь я тогда так любила тебя, так любила! Моя первая любовь… Любила, еще полудетским сердцем, но это не имеет значения, ибо и дети любить умеют. И еще неизвестно — может быть, даже больше взрослых.

— Любила? — я снова грустно посмотрел на Карину, — А сейчас? — я отвел глаза, — Ладно, глупый вопрос, не отвечай.

Помолчав, я вздохнул:

— Да, любила. Как жаль, что нельзя вернуть время назад. Я бы все тогда сделал иначе. Жаль.

— Да, жаль, — согласилась Карина. Ее взгляд стал совсем грустным, — Если бы ты тогда пришел, если бы был со мной, я бы только тебя всю жизнь любила. Так странно, да? Я бы не встретила Гришу. Четыре года — большой срок, а прошли, словно один миг.

Мы немного помолчали. Я первый подал голос:

— Знаешь, я словно вчера вот так вот с тобой шел. Из школы. Словно и не было этих четырех лет. Но они были, я знаю! За это время многое изменилось. Я понимаю. Теперь у тебя есть Гриша. И ты любишь его… А я люблю тебя.

Мы снова замолчали.

— Знаешь, я только в одно поверить не могу, — опять заговорил я, — Неужели ты и вправду выходишь замуж? Завтра… Уже завтра. Это — как черта. Потом другая жизнь. Черта для всего.

— Я бы очень хотела видеть тебя на своей свадьбе, — заговорила Карина, — Ведь ты очень близок мне. Но я не стала тебя приглашать, — Карина потупила взгляд, — Я подумала, что это ни к чему.

— Понимаю, — мы остановились, дойдя до ее подъезда. В последний раз.

— Ну, все? — мы встали друг напротив друга и встретились глазами. Я никогда не забуду, как она смотрела в этот момент — в ее ясных зеленых глазах стояла грусть, но на дне их плескалось счастье.

— Пойдешь? Тебе, наверное, пора. У тебя, должно быть, много дел, ведь завтра такой день!

Я грустно улыбнулся, Карина ответила мне чистой и искренней улыбкой:

— Да, пожалуй. Пойду. Приятно было повидать тебя. Как-нибудь еще обязательно встретимся.

Я глядел на нее и знал — нет, не встретимся, никогда не встретимся, глядел и старался запомнить, чтобы потом вспоминать всю жизнь, как выглядели тогда ее сияющие глаза, раскрасневшиеся щеки и чуть растрепанные волосы — тогда, в нашу последнюю встречу.

— Иди. Удачи, Карина. Желаю тебе большого-большого счастья. Тебе и Грише.

— Спасибо, — как часто потом на протяжении всей жизни я видел в своих снах эти приподнятые уголки губ! — И тебе счастливо. Пока.

— Пока.

Карина ушла домой, а я отправился к себе. Дома я лег спать, а наутро взял уже собранные заранее вещи и давно припасенный билет и уехал к родственникам в Новосибирск. Там я остался навсегда. Я знал, что больше никогда — ни через год, ни через пять, ни через десять лет я не увижу Карину, девушку, чье лицо я никогда не забуду и не разлюблю, и в чью судьбу я больше не вмешаюсь. Я даже не взял с собой ее фотографии, но образ ее не раз преследовал меня во снах. Я не знал, что сталось с нею, но Карина постоянно мне снилась, на поверхности ее зеленых глаз застыл вопрос, но на дне их плескалось счастье.

2005