Рассказы

Анастасия Уткина

Сборник рассказов самой разнообразной тематики, имеющих своей целью помочь читателю задуматься над наиболее важными вопросами человеческой жизни…

4. Первые хлопоты

В следующий понедельник Изабель вновь была у Мари в окружении своих новых знакомых. Она рассказала им о Софи и о беседе с кузиной, которая, побывав у неё накануне, согласилась на разумное сотрудничество.

— В детстве Клара воспитывалась в католическом пансионе. Она обещала мне сегодня быть там и откровенно поговорить с настоятельницей.

— Этой настоятельнице можно доверять?

— Вполне, она знает Клару много лет и любит как родную.

— Ну, в таком случае надеемся, что у нас появился новый союзник. Браво, мадемуазель де Лоранс! Огромная вам за то благодарность.

Себастьян пристально посмотрел Изабель в глаза, отчего та сильно смутилась.

— Я лишь выполняю своё дело, мсье Бешам, — пробормотала она. — Коль скоро я взялась за него — должна отдать ему всё своё время, а если понадобится, то и… жизнь.

— Когда Клара сможет сообщить вам о своём разговоре с настоятельницей?

— Завтра.

— Если всё выйдет удачно, думаю, мы могли бы отправить в этот пансион несколько девочек. Разузнайте у Клары все детали. Отныне у вас открывается собственная ветвь потайных коридоров, мадемуазель де Лоранс, и я надеюсь, что она будет расширяться. Только прошу вас: будьте осторожны. Неплохо жертвовать своей жизнью ради других, однако помните, что самопожертвование допускается в самых крайних случаях. В остальном ваша жизнь так же ценна для нашего общего дела, как и жизни всех его участников. Обещайте, что будете предельно осторожны.

— Обещаю, мсье Бешам. Да, кстати, я хотела узнать… У Софи нет документов…

— Разумеется. Пора вас с ним познакомить.

Себастьян вырвал из блокнота листок и, набросав на нём несколько слов, протянул Изабель:

— Это адрес человека, который делает новые документы нелегалам и французским евреям, а мы потом переправляем этих несчастных заграницу.

Изабель взяла бумагу и, посмотрев на размашистый почерк Себастьяна, задумалась ненадолго, изучая адрес. Человек, которому он принадлежал, жил неподалёку от центра, что, как отметила про себя Изабель, было весьма удобно для неё, если ей придётся часто к нему обращаться. Она немного удивилась этой мысли, и даже не самой мысли обращения за поддельными документами, а тому, с какой лёгкостью она пришла ей в голову.

— Скажите, — задумчиво произнесла Изабель, прервав оживлённую беседу собравшихся. — Я понимаю, что кажусь вам несколько наивной, но… Для документов ведь необходимы специальные бланки. Их надо где-то доставать…

— Это не наивный вопрос, мадемуазель де Лоранс, — быстро и чётко ответил другой доброволец из ОЗЕ — Арно.

Изабель плохо запомнила этого человека в свой первый визит к Мари и теперь, услышав его голос, подняла голову и посмотрела ему в лицо. Светловолосый Арно — уроженец Эльзаса — вместе с такой же светловолосой Изабель являл яркий контраст на фоне четырёх жгучих брюнетов и медно-рыжего Филиппа. Изабель не смогла сдержать лёгкой улыбки.

— На территории свободной зоны в разных местах работают несколько лабораторий по производству фальшивых бланков. От настоящих их может отличить разве что специалист высокого класса. Хотя бывает всякое. Безусловно, это риск. А нам, в Лионе, ещё и префект в помощь. Вы знали, что сам префект на нашей стороне и, с позволения сказать, активно прикрывает нашу деятельность?

— Но почему же тогда родственниц мсье Фавера?..

— Даже наш префект не всесилен. Время от времени в Лион наведываются овчарки из Виши. Хотя, если не судить слишком уж строго… Знаете, возможно, кому-то это покажется дикостью, но я всё равно скажу: демаркационная линия во многом спасла Францию…

— И то, что её сдали практически без боя? Это её спасло, Арно? Петен покрыл нас всех несмываемым позором.

— Перестань, Филипп!

— А кто, вы думаете, арестовывает евреев в оккупированной зоне, а здесь свозит в транзитные лагеря? Боши? Нет, французы! Французские полицейские!

— Я думаю, после войны будут говорить не только об этом, но и о том, сколько французов участвовало в деле Сопротивления и спасения.

— После войны…

Мари взглянула на Изабель. Ей неловко было, что в её присутствии вспыхнула эта кратковременная перепалка.

— Может, ты нам споёшь, Белла?

— О, да, мадемуазель де Лоранс, окажите милость! Я никак не попаду в вашу оперу. Просим, просим!

Изабель смутилась:

— Да, но я…

— Что-нибудь лёгкое из последней постановки.

Ей пришлось уступить. Мари села за рояль, и вскоре на разгорячённые сердца полились нежные звуки одной из любимых арий Изабель, так успешно открывшей весенний сезон старой лионской оперы.

На следующий день Клара прислала с Жеромом записку, в которой сообщалось, что настоятельница пансиона готова принимать девочек в возрасте от шести до шестнадцати лет, только не всех сразу, а по одной-две девочки и не чаще одного раза в неделю, чтобы не навлечь излишнего подозрения. Всё складывалось весьма удачно. Изабель передала эту добрую новость Мари и отправилась по данному Себастьяном адресу за новыми документами для Софи.

Дом, указанный на клочке бумаги, располагался в глубине длинного трабуля, связывающего собой улицу Св. Клемента с одним из старейших городских кварталов. Изабель редко приходилось путешествовать по городским лабиринтам, и поэтому на поиск нужной квартиры она потратила около часа, прежде чем, пройдя по безлюдному тёмному коридору, постучала в окрашенную синей краской дверь и услышала торопливую поступь хозяина и его шёпот:

— Кто там?

— Я от Себастьяна Бешама.

Дверь открылась, и Изабель впустили внутрь. Она увидела перед собой человека лет шестидесяти с добрым простым лицом.

— Вы новенькая? — спросил он, как только Изабель назвала своё имя. — Себястьян говорил мне о вас.

— Да, я недавно…

— Прошу вас, проходите.

Он провёл Изабель в небольшую комнату, больше походившую на адресное бюро, угол которой был отведён для фотографирования посетителей.

— Вот тут мы, так сказать, куём новые биографии, — сказал хозяин, следя за взглядом Изабель. — Прошу, садитесь. Себастьян прислал вас за готовыми документами?

— Право, я… я пришла немного не за тем…

— А зачем же?

— Мне нужны документы для девочки.

— Где эта девочка?

— У моей кузины в Эльене.

— Хорошо. Привозите её, я сделаю фотографию и изготовлю новые документы.

— Благодарю вас. Это будет… сколько-нибудь стоить?

— Что вы, мадемуазель! — мужчина развёл руками и рассмеялся. — Что вы! Мы все делаем одно дело. Это не услуга, это необходимость, наша обязанность! Если бы вы знали, сколько несчастных обрело здесь надежду… Вот здесь, в этой комнате. И я сам…

Изабель внимательно посмотрела на хозяина квартиры.

— Я приехал сюда из Бреста в сороковом. У меня ведь тоже новые документы.

— Вы… тоже еврей?

— Да. Но вам лучше не знать моего настоящего имени, вам вообще лучше многого не знать. Называйте меня так, как вам меня представили. Мишель Мартен, верно?

— Именно так.

— Ну вот. Раз уж вы пришли, возьмёте документы для Себастьяна?

— Да, конечно.

Мсье Мартен вынул из ящика письменного стола пачку карточек и, старательно завернув их в бумагу, передал Изабель.

— Скажите Себастьяну, что новые будут готовы не раньше чем через неделю.

— Хорошо.

— Вы можете привести вашу девочку завтра.

— Благодарю вас, я сообщу кузине.

Спустя два дня Изабель вновь сидела в уже знакомой ей комнате вместе с Кларой и Софи. Мсье Мартен сфотографировал малышку, и теперь они все вместе сочиняли ей новую биографию.

— Пусть у неё будет фамилия моего мужа, ведь мы всем говорим, что это его племянница, — тараторила Клара. — Софи де Морьяк, да, Софи де Морьяк. Пять лет, родилась в Тулузе, шатенка…

Мишель виртуозно переносил информацию на новенький бланк. «Вот уж никогда не думала, что мне суждено будет присутствовать при изготовлении фальшивых бумаг», — подумала Изабель.

— Скажите, мсье Мартен, — обратилась она к Мишелю, — как долго мы сможем беспрепятственно пользоваться покровительством префекта?

— Пока существует вишистский режим, мадемуазель.

— А вы полагаете?

— Всё может случиться. Наблюдательные люди склонны считать, что близится нечто страшное.

Изабель покосилась на Клару.

— Что именно?

— Пока я не могу сказать ничего определённого.

— Пожалуйста, расскажите, как там, в оккупированной зоне…

Мсье Мартен отложил документ в сторону и, помедлив мгновенье, ответил:

— Страшно и непонятно. Каждую минуту приходится ждать, что за тобой придут полицейские, арестуют и увезут неизвестно куда. Хотя известно, конечно. Для начала тебя везут, к примеру, в Дранси или Питивье… Один из этих кошмаров, о котором я знаю лишь понаслышке. Мне удалось уехать до начала всего этого ужаса, в то время, когда у евреев стали отбирать их имущество. Но одно дело — потерять имущество, а другое — жизнь.

Мишель подсел ближе к женщинам и добавил вполголоса, как если бы его мог услышать кто-то из посторонних:

— Сюда почти каждый день прибегают несчастные в поисках укрытия. Каждый раз они приносят с собой новые вести.

— А как же демаркационная линия?

— Всегда найдётся тот, кто рискнёт провести вас в обход всех постов. За разумную плату, конечно. А порой и за неразумную.

Мужчина тяжело вздохнул, но вскоре улыбнулся и, хлопнув себя по коленям, добавил почти весело:

— Ну, да ладно, дело в шляпе. Осталось прикрепить фотографию. Если мадемуазель сможет прийти за бумагой завтра, будет очень хорошо!

На следующий день Изабель забрала документ, а ещё через несколько дней привела к Мишелю четырёх испуганных худеньких девочек, вызволенных её соратниками из транзитного лагеря, чтобы потом с новыми бумагами отправить их в пансион под кров пожилой настоятельницы, не побоявшейся принять на свои плечи столь непростую обязанность.