Дотянуться до тебя

Анастасия Малькова (2024)

Матвей — начинающий музыкант и поэт, который боится явить свой талант миру. На паре по философии он знакомится ближе с Леной — девушкой из смежной группы. Она восхищается его стихами и помогает Матвею чувствовать себя увереннее. Лена становится его музой и вдохновением, и простая заинтересованность творчеством перерастает в дружбу. Матвей влюбляется в Лену и, кажется, чувствует взаимность, но Лена, как и подобает музе, ускользает из рук в самый волнующий момент. С каждым днём она становится все дальше, и Матвей не знает, было ли это все наваждением и сможет ли он дотянуться до нее.

Глава 9. Бенгальские огни

Я не знаю, что такое счастье

Может быть, когда у нас нет дел, и ты в моей власти?

Для тебя буду любой, хоть все четыре масти

И часами напролёт разговоров страсти

Прости, я не знаю, навсегда ли это

Но боюсь конца, как завершения лета

© GreenApelsin — Слаще мёда

Май летел со скоростью света. Матвей оглянуться не успел, как уже наступал его конец. День становился все длиннее, столбик термометра поднимался выше, а желание учиться опускалось ниже обратно пропорционально ему.

Лена нарисовала обложку к первой песне Матвея, и ей чуть не пришлось дизайнить надгробие для него с датой, когда скинула свой рисунок. Матвей не хотел умирать молодым, но от вида такой красоты был очень даже не против.

Это был полноценный арт, проработанный до мелочей. На нем был изображен главный герой истории Алфий, который стоял спиной к зрителям с мечом в руках. Его фигура была маленькой и хрупкой по сравнению с высящимися над ним горами и темными грозовыми тучами, которые вспарывали всполохи молнии. Небо и острые горы олицетворяли гнев божественного пантеона, а Алфий был крошечным на их фоне, чтобы показать, что для богов он всего лишь ничтожество, посмевшее тявкнуть в их сторону.

«Вызывай мне скорую, иначе я сейчас откинусь», — написал Матвей, а потом перешел на повышенные буквы: — «ЛЕНА, ЭТО БЕСПОДОБНО!!!»

«Я лужа от арта. Это так красиво, ёлки-палки. Столько деталей, его можно разглядывать часами…»

Матвей даже представить не мог, сколько труда и времени было вложено в эту красоту. Он задыхался от мысли, что это было посвящено его творчеству и сделано исключительно на добровольных началах. Лена сама захотела сотворить это искусство.

«Матвей, ты не лужа, ты море», — написала она.

«А в море не только вода»

Матвей уткнулся в подушку и запищал ультразвуком. Выкрикнув все эмоции в бедную подушку, которой еще долго предстоит терпеть его бедовую голову, он перевернулся на спину. Матвея разрывало от избытка чувств, которые ему дарила Лена. Одно сообщение, и все, он пропал.

Лена тем временем написала:

«Не такая уж это и красота. Как художник я вижу слишком много недостатков в работе. Надо будет заняться их исправлением на выходных, пока есть время»

Матвей закатил глаза. Ну какая же Лена скромница. Или все-таки перфекционистка? Или она не готова принимать комплименты в свою сторону? Скорее, последнее. Сколько бы хороших слов Матвей ни говорил Лене, она всегда отнекивалась и говорила, что все не так уж и хорошо.

«Ты меня убиваешь, Лен. И вот этим, — Матвей переслал сообщение про море, — и тем, что говоришь, что в рисунке куча недочетов. Как поэт, я у себя тоже вижу много недочетов, но не стоит относиться к ним так серьезно»

Матвей если и не умер, то точно несколько раз вознесся на небеса от слов Лены.

Она добила его сообщением:

«Я влюблена в твой стиль, и это не лечится. Ты прекрасно пишешь даже со всеми своими недочетами»

Если Лена говорила такое Матвею, то почему не могла поверить в то же самое в отношении себя?

Чем больше они общались, тем больше флирта между ними замечал Матвей. Когда он прислал кружочек с пары по матеше, где нудно объясняли тему, а Матвей был ни жив ни мертв, Лена сказала, что он красавчик. Матвей прислал фотку со стаканчиком кофе из автомата на лекции, куда Лена не соизволила прийти, и она написала, что он и стаканчик кофе симпатяжки. Когда Матвей позвал Лену гулять, она ответила:

«С тобой хоть на край земли, мой друг»

От каждой такой фразы перехватывало дыхание. В груди нещадно ёкало, и Матвей старался удержать себя на земле, но иногда это выходило плохо.

«Лена, это похоже на неприкрытый флирт»

«Да, а ты против?»

Не то чтобы Матвей был против. Он тоже часто делал Лене комплименты, потому что ему нравилось, как она одевается. Лена очень гармонично сочетала цвета в своих образа, и это выглядело так женственно и роскошно. Матвей же надевал на себя то, что первым вывалится из шкафа.

Конечно, флирт между друзьями существует, и Матвей нередко становился его свидетелем. Он и сам часто флиртовал с подружками забавы ради, так что не видел в этом ничего плохого. Но Лена… Он не знал, насколько это уместно.

А что если… Между ними может быть нечто большее, чем просто дружба? И поэтому Лена так воркует с ним.

Боже, о чем он только думал? Какой еще флирт? Но ведь… Если так подумать, он начался еще давно. Около месяца назад Лена сделала его первую попытку, когда разрешила трогать волосы.

Матвей этой привилегией воспользовался только один раз. Он опасался спугнуть Лену, но после того, как они поговорили о своих опасениях по поводу общения, Матвей стал чувствовать себя увереннее.

«Нет, я не против»

Будь, что будет, тем более, Матвею это нравится.

***

Матвей предложил Лене погулять по роще, в которой он ранее никогда не бывал. За время своих прогулок они прочесали весь город. По проторенным дорожкам уже было скучно идти, нужно было искать новые.

— О-о-о, вот это ты предложил. Значит, придется подкрепиться антигистаминными, — сказала Лена и проверила карман рюкзака. — К счастью, они у меня есть.

— Ты аллергик? — спросил Матвей. Лена никогда не делилась этим фактом, хотя, наверное, дело в том, что раньше он не был так актуален…

— Ага. Аллергия на цветение.

Матвей протянул Лене руку для рукопожатия. Она сразу же поняла, что от нее требовалась, и подала свою ладонь.

— Бро. У меня тоже аллергия, только на пыль.

— О Господи, наверное, с этим тяжело жить. Это ж, получается, аллергия преследует везде.

Матвей пожал плечами.

— Да нет, нормально живется.

Честно говоря, Матвей в последние годы очень редко вспоминал о существовании аллергии. Он мог выпить таблетку раз в несколько месяцев, когда совсем было плохо. Жальче ему сейчас было Лену, которая, несмотря на выпитое лекарство, все равно держала платок при себе.

Когда они практически дошли до рощи, у Матвея по закону подлости начало сильно зудеть в носу. Он чихнул раз семь за один присест, чем немало удивил Лену. Она устала желать ему здоровья после каждого чиха. Матвей сказал, что ей лучше не утруждать себя, а просто дождаться, когда он прочихается, потому что обычно это длилось долго.

Зуд в носу все никак не проходил и поселился в горле. Когда добавилась заложенность и Матвей начал шмыгать носом, он попросил таблетку. К счастью, Лена принимала те же лекарства, что и он.

Возможно, дело в том, что они шли вдоль дороги, пыль с которой то и дело поднимали машины, а может, Матвею просто не надо было хвастаться своим относительно хорошим состоянием.

Матвей рассказывал об испытаниях богов стихий. Раз он придумал их первыми, то и решил придумать сначала их битвы с Алфием, несмотря на то что они будут самыми последними. В задании от бога воды Хафа Алфий должен был погрузиться на морское дно и отыскать там жемчужину самого древнего моллюска, обитающего на дне. Где обитает этот моллюск и как погрузиться на дно, Алфий должен был придумать сам. Задание толком не объяснялось, и фактически Алфий шел туда не знаю куда за тем, не знаю чем. Это было сделано специально, чтобы он проиграл.

С испытанием от богини огня Шохре у Матвея возникли трудности. Он хотел, чтобы Алфий тоже что-то искал, но как это преподнести…

— Может, его отправят в вулкан? — предложила Лена, и Матвей засиял. Это была превосходная идея. — А что он все время должен искать?

— Ему никто этого не скажет, но он собирает части диадемы его матери, в которой сосредоточена большая мощь. Она предчувствовала, что грядет что-то неладное, и разделила диадему на тринадцать частей и скрыла их в каждом из владений богов. Она сделала это для того, чтобы у Алфия была защита. Боги создали испытания еще и для того, чтобы собрать диадему и получить мощь матери Алфия. Они хотели убить сразу двух зайцев: уничтожить мятежника и получить дополнительные силы.

Лицо Лены все больше вытягивалось при раскрытии новых подробностей. Она с задумчивым выражением слушала Матвея, ловя каждое слово.

— Ого, Матвей… Твоя история обрастает все новыми деталями и… Она такая глубокая, что иногда мне кажется, что песни не смогут её уместить.

Матвей вопросительно выгнул бровь, не зная, как реагировать на слова Лены. Это был комплимент или намек на то, что он не очень хорошо передает суть в песнях?

— Что ты имеешь в виду?

Лена неопределенно покачала головой и обратила взгляд к ясному и чистому небу, на котором не было и облачка.

— Ты не думал о том, чтобы написать свою историю в прозе? Мне кажется, получилась бы отличная книга.

Матвей хмыкнул. Эта мысль и правда никогда не посещала его. Он никогда не писал прозу и обращался только к поэзии. Матвей считал, что он не создан для того, чтобы составлять длинные предложения, а их — в абзацы и тексты. Книги — это очень долго и энергозатратно. Матвею, наверное, не хватит терпения и сил закончить хотя бы одну. Он может их читать, но вот писать… Казалось, это удел особенного пласта общества, к которому он не относится.

— Даже не знаю. Я даже коротенькие рассказы никогда не писал. Мне кажется, я не создан для написания книг.

Лена пожала плечами. Кажется, она была иного мнения, но ничего не ответила. Матвей был уверен, что ей есть что сказать, и этих слов было очень много. Однако и он, и она знали, чем это закончится: Матвей будет отнекиваться и говорить, что не очень крут, а если вдруг переведет стрелки на творчество Лены, она скажет то же самое.

Они шли по асфальтированной тропинке буквально вдоль леса. По обе стороны от них росли высокие деревья с пышной зеленой кроной.

— Слушай, Матвей, — сказала Лена, и Матвей повернулся в её сторону. — А если ты допишешь все свои песни, мы перестанем общаться?

Для Матвея эти слова стали сродни удару обухом по голове. Он втянул носом воздух, чтобы что-то сказать, но слов от шока не нашлось.

— Почему?

Лена пожала плечами.

— Ну… По сути мы же начали общаться из-за этого…

Матвей не понимал логику Лены.

— Разве у нас нет других тем для разговора? Мы обсуждаем не только мои песни. Мы же сейчас гуляем, почти не говорим о них, и вообще… — Матвей оборвался на полуслове, а Лена не стала продолжать разговор, который оставил неприятный осадок. Вроде бы ничего такого, но её предположение задело за живое. — Мне теперь грустно…

— Почему?

— Из-за твоих слов.

— Но я же не говорю, что такое обязательно произойдет. Я просто выразила свои опасения. Я не хочу, чтобы это произошло.

Матвей кивнул. Он понимал, что Лена просто поделилась своим беспокойством, но стало печально от того, что она даже допустила такую мысль. Ему казалось, что их нынешние взаимодействия являются отличным показателем того, что общение не крутится вокруг одного лишь творчества Матвея.

— Это не произойдет. Мы будем общаться, даже когда я закончу писать все песни.

Лично он сам не хотел даже думать о том, что они когда-то расстанутся. Слова Лены почему-то въелись в разум и отпечатались на подкорке.

— А ты с кем-нибудь еще тесно общаешься? — спросил Матвей. Ему было интересно, откуда у Лены вообще появились подобные мысли. Может, прошлые или нынешние дружеские отношения заставили прийти к такому умозаключению.

Лена поджала губы в задумчивости, формулируя ответ.

— Ну… Как сказать. Я хорошо общаюсь с одногруппниками, но при этом… Я как будто со всеми, но в то же время ни с кем. Как будто нет настолько сильной глубины ни в одном из общений. У меня со многими хорошие отношения, но они поверхностны.

Брови Матвея от таких слов невольно поползли вверх.

— Оу… — Откровение Лены его очень поразило. — На самом деле… У меня то же самое. Так что я понимаю, каково это.

Матвей не думал, что кто-то еще разделяет его чувства. Ему казалось, что во многих отношениях он находится на определенной дистанции от людей. Нет, у него, конечно, был Лёха, была Арина, и это успокаивало. Но большую часть жизни у него плохо получалось строить контакты с людьми. Из-за этого он очень много дров наломал в подростковом периоде. Иногда Матвей ловил себя на мысли, что вообще не понимает, как общаться. Как люди так легко заводят знакомства? Матвею казалось это дремучим лесом, в который ему путь закрыт.

— Встретились два одиночества, — усмехнулась Лена, и Матвей невесело вздохнул. Какие-то печальные темы для разговора пошли. — Но на самом деле меня это не угнетает.

А вот это отличало Матвея от Лены. Если для Лены это не было проблемой, то от этого Матвей много страдал.

— Да уж… — подтвердил Матвей. Как четко Лена подметила!

— А у тебя много близких друзей?

— Ты уже знаешь Лёху, моего соседа, и Арину. Она была моей соседкой по этажу. Зашла к нам за молоком, так мы и познакомились.

Классно, что у него были Лёха и Арина. А теперь есть и Лена… Общением с ней, возникшим не на первом курсе и не из-за обстоятельств, которые к этому вынуждали, Матвей будто доказывал сам себе, что не бракованный.

— Ну а мне достаточно общения с тобой и группой, — произнесла Лена с таким теплом, что сердце Матвея снова ёкнуло, а по всему телу пробежали мурашки. Кажется, только что произошел очень личный момент между ними. — Знаешь… Меня в детстве учили держаться ото всех на расстоянии. Мне говорили, что люди могут обмануть, предать, что все друг друга ненавидят, что никому нельзя доверять. Может быть, поэтому я и дистанцируюсь?..

Матвей почесал затылок в раздумьях. Он знал, что детство очень влияет на дальнейшую судьбу человека, и ощущал это на собственном примере. Возможно, слова Лены были верны.

— Кто тебе это говорил?

— Бабушка.

Матвей понимал Лену и в этом, потому что ему это говорила мама. Наверное, она была такого мнения из-за отца, от которого она ушла с маленьким ребенком на руках, потому что попойки для него были главнее семьи. Конечно, слова мамы оказали на Матвея эффект, но от них он все равно не перестал жаждать теплоты в отношениях. Ему не было плохо в компании самого себя, но после продолжительного одиночества он, как правило, начинал чувствовать нехватку общения. Лена, кажется, это ощущала менее остро.

— Почему ты, кстати, живешь с бабушкой и дедушкой по материнской линии? Ты общаешься с предками по отцу? — Матвей посчитал, что, раз они так разоткровенничались, сейчас самый подходящий момент для вопросов.

Лена поджала губы. Кажется, тема для неё была достаточно щепетильной, и Матвей уже начал опасаться, не слишком ли бестактно звучали его вопросы. Он добавил, что, если Лена не хочет, она может не рассказывать об этом, но Лена заверила, что все в порядке.

— На самом деле все довольно прозаично. Бабушка и дедушка по отцу не желали общаться с родственниками матери и со мной, потому что считали, что мать была виновата в том, что отец спился. На самом деле это отец поспособствовал зависимости матери. И это он предлагал матери спихивать меня на предков, потому что я мешала им пить. Но когда он умер в драке после попойки, его родители решили, что это моя мать виновата, потому что она там тоже была. Она жива, но ни я, ни бабушка с дедушкой по матери не знаем, где она сейчас. Это случилось тринадцать лет назад.

— О боже…

Глаза Матвея округлились от шока. Он не верил собственным ушам. Казалось, это случается где-то далеко, а не прямо перед носом. Казалось, это бывает лишь как часть «Мужского и Женского», а так же в сериалах по «России 1», которые вечерами смотрела бабушка. Но не с человеком рядом…

Он не знал, как реагировать на слова о смерти отца, так что снова решил промолчать, как и в прошлый раз на слова о том, что Лена считается оставшейся без попечения родителей. Это снова оказалось правильным решением, потому что Лена сказала, что не любит, когда ей выражают соболезнования по поводу гибели такого человека, как отец.

Теперь становилось понятно, почему Лена боялась навязываться. Её доверие к миру подрывали самые близкие люди.

Матвей ответно поделился историей о своем отце, и Лена снова сказала:

— Вот уж и правда: встретились два одиночества.

Во второй раз Матвею уже не так сильно понравилась эта фраза, но он промолчал, чтобы не рушить атмосферу между ними. Ему было приятно, что они делились личным и что Лена, которой бабушка говорила никому не доверять, открыла для него душу.

***

Из рощи они поехали на набережную встречать закат. Лена предложила дойти пешком, но Матвей и его ноги были против: во-первых, пришлось бы идти через весь город часа полтора, и они бы не успели к закату. Во-вторых, ноги Матвея не выдержали бы, потому что уже прошли больше двадцати тысяч шагов.

Они сидели на бетонных ступеньках у самой кромки воды, и хрустели снеками, которые купили перед тем, как прийти на набережную. Было так тихо и спокойно. От воды веяло приятной прохладой, вода едва колыхалась, прибиваясь к ступенькам. Это умиротворение, которого порой очень не хватало.

Они ушли от воды с наступлением темноты. Уже стало заметно холодать, да и, в общем-то, пора было домой. Уже доходило одиннадцать вечера, а они люди подневольные — студенты как-никак.

Лена вдруг отвернулась спиной к воде и сказала потерпеть минутку, потому что у неё для Матвея сюрприз. Матвей был заинтригован, но держал себя в руках и терпеливо ждал, пока Лена, снявшая рюкзак с плеч, что-то долго в нем искала.

Она достала из рюкзака какую-то коробку. При свете фонаря Матвей прочитал надпись и удивился.

— Бенгальские огни?

Это было необычно. Бенгальские огни у него ассоциировались исключительно с Новым годом, а сейчас был уже конец мая.

— Ага! — вслед за коробкой Лена достала из рюкзака зажигалку. Она надела рюкзак на плечи, вытащила несколько палочек и начала их поджигать. Легкий ветерок замедлял этот процесс.

Матвей предложил помощь, но Лена сказала, что сделает это сама. Тогда Матвей подошёл ближе, чтобы закрыть бенгальские огни от ветра. Где-то с четвертого раза наконец удалось зажечь. Огни засверкали яркими желтыми огнями, и восторженная Лена передала одну палочку Матвею.

Матвей улыбался, как дурак, глядя на бенгальский огонь в руке. Он ощущал себя пятилетним ребенком, которому впервые вручили эту искрящуюся палочку. Происходящее казалось каким-то чудом.

Лена сказала, что это была пробная версия, и позвала Матвея на сцену. На набережной часто проводили мероприятия, потому на ней и располагалась небольшая сцена. Быстро взобравшись по деревянным ступеням, они снова встали рядом друг с другом, чтобы зажечь новую партию. Старые огни уже догорели, и Матвей их выбросил в урну.

Лена подожгла еще две палочки и снова отдала одну Матвею.

— А теперь загадывай желание.

— Какое? — не понял Матвей.

— Любое! Мы с семьей всегда загадываем желания под бенгальские огни. Пусть это будет еще и на удачную сессию.

Матвей засмеялся. Что ж, удача им понадобится, потому что четыре экзамена вселяли если не страх, то как минимум тревогу.

Матвей достал телефон, попросил поднести огонек Лены поближе к своему и сфотографировал их, а затем загадал желание:

«Я хочу, чтобы эта дружба никогда не заканчивалась»

***

Лена на этот раз не смогла отделаться от компании Матвея по пути домой. В столь поздний час он просто не мог отпустить её одну.

Они петляли по дворам, в которых Лена ориентировалась, как рыба в воде. Матвей, на правах приезжего человека ходил всегда только по самым популярным дорогам, а Лена считала, что они слишком длинны и многолюдны. Если бы не Лена, Матвей бы заблудился уже во втором дворе, как в трех соснах.

Они дошли до какой-то многоэтажки из нового жилого комплекса. Матвей не очень хорошо запомнил двор, как и вторую половину пути до него. Идти в горку, потом по лестнице между какими-то двумя домами… Короче, ему понадобится открыть карты.

— Ну, вот и мой дом, — Матвей пытался выцепить взглядом на доме табличку с названием улицы, но, видимо, она была на другой стороне. — Тогда пока?

— Пока. Спасибо тебе за этот день, — эти слова были меньшим из того, как Матвей мог выразить Лене свою благодарность. Ему было так хорошо сегодня, что он плевал на усталость.

— И тебе спасибо!

Они как обычно обнялись, но Лена вдруг поднялась на носочки и… коснулась губами его щеки.

Это на несколько секунд выбило почву из-под ног. Теплое прикосновение мягких губ быстро улетучилось с щеки, но Матвей по-прежнему стоял, как скопанный. Это было очень неожиданно и так… Приятно. От поцелуя Матвей, кажется, будет отходить долго. Он поймал себя на мысли, что хочет это повторить.

— Вау, — протянул Матвей и Лена хитренько захихикала. Матвей не заставил себя долго ждать и чмокнул Лену в щеку, когда та отвлеклась.

— Эй, это был нечестный маневр!

— То же самое могу сказать и тебе, — улыбнулся Матвей. — Ладно, пока! Спокойной ночи.

— Хах, спокойной ночи!

Матвей, конечно же, заблудился, ища нужную лестницу и горку, с которой должен был спуститься. На пути до дома он, пожалуй, раз десять прикоснулся к щеке, в которую его поцеловала Лена. Боже, как же это классно! Мир Матвея перевернулся в этот миг. Один легкий поцелуй, а столько эмоций. Матвей чувствовал себя восковой свечой, плавящейся под огнем по имени Лена.

Чёрт возьми, кажется, он всерьез начал влюбляться.

***

Курс микробиологии в этом семестре близился к концу. Преподавательница была очень милой женщиной, которая привила Матвею любовь к микре. С ней было очень интересно обсуждать темы. На её парах было комфортно, не возникало чувство напряжения, сковывающее тело, отчего иной раз шелохнуться было страшно.

В благодарность за знания и теплоту, которые преподавательница дарила каждую среду в течение всего семестра, группа Матвея решила подарить ей букет.

На перерыве между парами они сходили в цветочный магазин и купили красивый букет кустовых розовых роз, обернутых в белую упаковочную бумагу. Она была матовой и очень приятной наощупь.

Девочки вдруг начали фотографироваться с букетом. Матвей не понимал сути этой фотосессии, но стал её непосредственным участником. Он находился за кадром, так как ему поручили фотографировать одногруппниц. Они наперебой шутили, что букет им подарил парень. Когда последняя из желающих сфотографировалась с букетом, Матвей решил: раз пошла такая пьянка, режь последний огурец!

— Я тоже хочу сфоткаться с цветами, — сказал Матвей, чем вызвал взрыв хохота одногруппниц. Они не стали препятствовать и отдали Матвею цветы.

Он вытянул их в левой руке, а правой уперся в бок. Матвей вздернул подбородок и встал с выражением невероятной гордости, будто это он собрал такой красивый букет для преподавательницы.

Девочки фотографировались в роли тех, кто принял букет, а Матвей — в роли того, кто этот букет вручает. Ему скинули в Телеграме фотки и, выбрав самую лучшую, забавы ради Матвей выложил её в свой тг-канал с подписью: «Девушке подарил».

Одногруппницы, увидев пост Матвея, захохотали пуще прежнего. Матвей был доволен собой.

До корпуса, в котором проходила микробиология, они шли пешком. На улице стояла солнечная теплая погода. Лето уже наступало маю на пятки. Одногруппницы шли в легких платьях и юбках. Если бы можно было, Матвей пошел бы в шортах, но он не абы куда направляется, а в университет, так что увы.

Всю дорогу Матвей болтал с одногруппниками, но в какой-то момент потянулся за телефоном, посчитав, что сейчас это нужно. Он был прав: минуту назад прислала сообщение Лены:

«Матвей, у тебя что, есть девушка?!»

Это настолько позабавило Матвея, что он не удержался от громкого смеха, которым напугал Сашу-блондинку. Та чертыхнулась и подпрыгнула на месте, приложив руку к груди:

— Матвей, в тебя что, бес вселился?

Матвей втянул ртом воздух, стараясь восстановить дыхание. Он вытер в уголке левого глаза слезу, сделал скриншот сообщения Лены, висящего в уведомлениях, и скинул в тг-канал с подписью: «Шалость удалась»

Затем он ответил Лене:

«Нет, это мы дарим букет Смирновой»

Через минуту написал Лёха:

«Это букет для Смирновой?»

Лёха был наслышан о преподавательнице, потому что Матвей вечером каждой среды рассказывал, какая она классная.

«Да»

Лёха отправил смайлик с большим пальцем вверх, после чего Матвей заскриншотил часть их переписки и отправил в канал со словами: «Вот кого не обманешь». Лена что-то долго печатала в их чате.

«Капец, Матвей, — гласило начало сообщения, — меня чуть инфаркт не хватил. Ну и умеешь же ты шутить, конечно»

Матвей улыбнулся, хоть и не понял, что не так в его забаве. У него нет ни перед кем обязательств, чтобы так не делать.

У Лены тоже сегодня была микробиология и, судя по тому, что она отправила, она уже находилась в корпусе. Матвей увидел новые комментарии в тг-канале. Их было два, и они были от Лены с загадочным словом «Фотография». Когда Матвей открыл их, то снова чуть не помер от смеха.

На фотографии Лена сидела рядом с папоротником нефролеписом возвышенным, который рос в горшке на кафедре морфологии этажом выше. К этому снимку прилагалась подпись: «Парень подарил»

На втором снимке была уже только её рука на фоне папоротника. Большим и указательным пальцем она сделала сердечко, написав: «Я та-а-а-к счастлива»

Матвей хихикал, как придурочный, весь остаток перерыва. Они пришли в корпус за несколько минут до начала пары, так что встреча с Леной на кафедре микробиологии не представлялась возможной. Пока они надели халаты, пока поднялись, пока разложили вещи, уже пришла преподавательница. Матвей лишь написал:

«Лен, я пипец как угораю с фоток. Ты меня тоже до инфаркта сейчас доведешь»

Лена отправила многозначительный стикер с котом, который с ошалевшей мордой поворачивался в камеру.

Цветы для преподавательницы были спрятаны на стуле одной из парт, придвинутом очень близко к ней. Смирнова Валентина Павловна уже хотела начать пару, но староста группы Марго прервала её.

— Подождите, пожалуйста, у нас для вас кое-что есть, — по тому, как Валентина Павловна смущенно засмеялась, было понятно, что она догадывается о происходящем. Марго взяла со стула букет и под удивленный возглас Валентина Николаевны направилась к ней.

— О-ой, какая красота! — восхищенно произнесла Валентина Павловна, приложив руки к груди.

Марго произнесла благодарность за полученные знания, сказала, как здорово было в течение семестра учиться у Валентины Павловны, а в конце сказала то, что сразило всех присутствующих наповал:

— От сердца микрофлоры дарим вам флору!

Эту фразу запечатлела камеры Саши-брюнетки, как и смех, раздавшийся после нее. Группа похлопала Валентине Николаевне, которая стояла чуть не плача. Она рассыпалась в благодарностях за подарок. Только спустя пятнадцать минут после официального начала они приступили к занятию.

Ожидая автобус на остановке после пары, Матвей еще раз просмотрел фотографии Лены и папоротника. Он не смог сдержать широкой улыбки. Это было так забавно и мило, что снова пробирал смех. Какая же Лена забавная!

Только вот интересовал вопрос: почему она так бурно отреагировала на пост? Ответные фото были просто шуткой или это её задело? Но если задело, то почему? Как Матвей мог довести её до инфаркта?