Муза

Евгений Натаров (2024)

Писатель Геннадий, потеряв вдохновение и музу, вынужден отправиться на их поиски, которые затянули его в водоворот неожиданных встреч, невероятных событий и настоящих приключений. Он, то находил свою музу, то терял её снова, но не останавливался, продолжая искать. Искать ту, которая способна зажечь в нём искру озарения, вдохновения и таланта. Всем творческим людям (и не только) посвящается.

Все персонажи придуманы автором, совпадения случайны.

Моему дорогому мужественному брату Владу.

«Я щас взорвусь, как триста тонн тротила, —

Во мне заряд не творческого зла:

Меня сегодня Муза посетила, —

Немного посидела и ушла!

..............................

Я в бешенстве мечусь, как зверь, по дому,

Но бог с ней, с Музой, — я ее простил.

Она ушла к кому-нибудь другому:

Я, видно, ее плохо угостил».

Владимир Высоцкий. «Посещение Музы, или Песенка плагиатора». 1970 г.

1. Вдохновение

Я захлопнул крышку ноутбука и решил — всё, хватит. Хватит пялиться на пустой чистый лист. Вот уже час или больше, сижу перед монитором, не написав ни строчки. Наверное, ушло вдохновение. А может, вообще не приходило? Знать бы, где оно ходит, тогда можно догнать и пойти, взявшись за руки вдаль светлую.

Опять открыл ноутбук, вбил в поисковую строчку «вдохновение». Пусть подскажет великий и могучий интернет. Он всё знает, всё может и всем всегда помогает. Нашёл: «Вдохновение — особое состояние человека, которое характеризуется высокой производительностью, огромным подъёмом и концентрацией сил. Как эмоциональный концепт это состояние является типичной чертой и составным элементом творческой деятельности. Нередко оно воспринимается как явление, существующее отдельно от своего носителя, которое приходит ему извне».

Как, с помощью чего оно должно «приходить извне»? Ответ не всегда помогает решению проблемы, а иногда порождает следующий вопрос. Где-то читал, что появлению вдохновения способствует муза. Ищу значение слова «муза». Нашёл: «Муза — лицо, пробуждающее творческое вдохновение у деятелей искусств или наук. Как правило, это женщины, находящиеся в окружении поэта».

Я не поэт. Не писатель. Я — сочинитель. Это я сам себе определил такой статус, потому что писатели и поэты — это великие люди: Пушкин, Толстой, Чехов, Достоевский, Довлатов… Продолжать можно бесконечно. Однако же сочинитель — это тоже творческая единица и ему тоже требуется вдохновение. В сухом остатке: мне нужна муза, то есть женщина, как там пишут: «находящаяся в окружении поэта». В моём окружении, в ближнем круге, женщин нет. Не то, чтобы совсем, но в качестве муз они вряд ли сгодятся. Значит — надо искать музу на стороне. Женщина с низкой социальной ответственностью не подойдёт — вдохновения за деньги не бывает. Хотя, было бы неплохо. Если помечтать: проплатил, как за аренду автомобиля, скажем, два часа; пописал от души и ушёл на честно заработанный отдых. Красота! Но в жизни это так не работает.

Есть ещё одна заповедь, оставленная нам великим Хемингуэем: «Писать надо пьяным, а редактировать трезвым». Отличные слова, проверенные опытом не одного поколения сочинителей. Иногда и правда помогает. Но, подобная практика сопряжена с рядом подстерегающих опасностей.

А если эти две заповеди, про «женщину в окружении» и пьянку, объединить в одну? Хорошая мысль. Надо обязательно попробовать. Именно сейчас. Моё жизненное кредо: «Лучше сожалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал». Ведь время идёт неумолимо, и вернуть назад его невозможно. Тогда — вперёд!

***

Вышел в ласковый белый летний вечер. Чудесная пора: тепло, светло, даже ночью, и хочется жить на полную катушку. Для «жизни на полную катушку», необходимо заправиться. Спустился в рюмочную. Люблю их ещё с советских времён. Рюмочные в Питере — это отдельная культура, целый исторический пласт. Никакие «вихри враждебные» не смогли их смести, заменить или упразднить. И хорошо, что рюмочные есть! Здесь тебе не дадут быть одиноким и унылым; сделают вид, что слушают и сочувствуют; расскажут свою правдивую историю, очень похожую на сказку.

Колоритная буфетчица в белом халате, смерила меня оценивающим взглядом и пропела: «Сто водочки и бутерброд?».

— Точно, — весело согласился я. — Водки — «Столичной», а бутерброд с селёдкой и лучком.

— Хороший выбор, — похвалила меня обладательница белого халата и с ловкостью фокусника исполнила заказ.

Я присел на скамейку за дубовый стол, мысленно провозгласив тост: «За Хемингуэя!». Водка теплом разлилась по внутренностям, медленно подбираясь к мозгу. Буфетчица на роль музы не подходила. Хотя, если выпить ещё, то, возможно, я пересмотрю своё мнение.

— Позволите? — бородатый взъерошенный мужичок в заляпанной разноцветными красками тельняшке присел напротив, не дожидаясь моего утвердительного ответа.

— Конечно, пожалуйста, — запоздало согласился я.

Витя, так звали моего нового собутыльника, представился художником, пришедшим в рюмочную за вдохновением. Через двести грамм мы уже общались, как старые знакомые. «Vodka Connecting People» («Водка объединяет людей») — вспомнил я надпись на своей старой футболке.

— Предлагаю переименовать рюмочную, — прорычал Витя, почёсывая бороду. — Нынешнее название «Стопарик» — это мещанско-замшелая идиома. Нужно что-нибудь актуальное и при этом, нежное и романтичное.

— Слушаю предложение, — я замер в ожидании, подняв следующую «соточку».

— «Муза», — наконец выдавил из себя Витя.

— Кстати, я совсем забыл, — произнёс я, закусывая очередную порцию алкоголя бутербродом с салом.

— Что забыл? — участливо спросил Витя, занюхав выпитую водку рукавом тельняшки.

— Забыл, что мне нужна муза для вдохновения.

— Здесь эта задача не найдёт правильного решения, — ответил Витя, обводя взглядом питейное заведение. — Даже не смотря на полный аншлаг. Надо на воздух. За новыми мыслями и идеями. Пора освежиться.

— Согласен, — кивнул я.

— Уже уходите? — вздохнула буфетчица.

— Уходим, — кивнул я.

— Меня, кстати, Любой зовут, — снова вздохнула она.

— Нам не нужна любовь, — ответил за меня Витя. — Нам нужно вдохновение. Муза!

На улице дышалось легко и свободно. Я оценил словосочетание «свежий воздух». Присели на скамейку. Витя достал две сигары. Одну из них предложил мне. Я не курю, но от чужой хорошей сигары решил не отказываться.

— Нам в «Мухе» архитектуру преподавали, — заговорил Витя, выпустив изо рта облако дыма. — Так я теперь по-иному смотрю на питерские здания. Вот видишь напротив дом?

— Вижу, — я сильно затянулся сигарой и слегка покашлял.

— Это классический ампир начала девятнадцатого века.

— Ну, ты даёшь. Вот так сходу определил? Я восхищён.

— Всего в Петербурге семнадцать архитектурных стилей. Для справки, — Витя поднял вверх указательный палец.

Напротив нашей скамейки остановился мужчина и двое подростков: девочка и мальчик.

— Смотрите, дети, — мужчина снял с головы сетчатую шляпу. — Только в Санкт-Петербурге можно встретить людей, курящих сигары на улице и беседующих об архитектуре.

— А у нас в Москве, что нельзя встретить? — спросил мальчик-подросток.

— У нас в Москве можно встретить жлобов и мажоров, — мужчина надел шляпу. — Идёмте, дети.

— Тебя оценили, Витя, — улыбнулся я.

— Всё, я домой, — Витя выбросил окурок в мусорную урну и посмотрел на меня мутным глазом.

— А как же вдохновение? — поинтересовался я.

— Пришло. И теперь главное начать творить, пока запал не кончился.

— А когда закончится?

— Я знаю дорогу на Геликон, — лаконично ответил Витя и удалился, пожав мне на прощание руку.

— А я так и не нашёл свою музу, — вздохнул я. — Но, как сказали в известном фильме: «Будем искать».

Я решительно встал со скамейки и зашагал к магазину с вывеской «Продукты 24".