Волшебницы тоже плачут

Анастасия Игоревна Малинская

«Волшебницы тоже плачут» – добрая сказочная история о приключениях юной волшебницы Лили. Студентка устраивается на практику в Ассоциацию волшебниц некоего Эндрю Адамса, загадочного мага с темным прошлым. За это лето ей предстоит раскрыть его тайны, спасти одну жизнь, судиться с самой Судьбой и, конечно же, влюбиться…

2. Законы физики

Науки дают нам ответы на вопрос

«как»? Но ни одна из них не ответит

«зачем?», а потому все они — сущая

чепуха.

Из лекции мистера Страбэрса

Я сидела на диване с миской клубники и смотрела своих любимых «Иствикских ведьм». По сюжету фильма в жизни трех подруг-ведьм появлялся сам Дьявол и влюблял в себя втайне каждую из них. Узнав правду, ведьмы объединили силы и успешно отомстили злосчастному казанове. Я подумала вдруг, что если бы мне в жизни встретился такой дьявол, я бы непременно в него влюбилась. Свою тягу к подлецам я всегда объясняла законом физики — одним из тех трех, которые запомнила из школьного курса: РАЗНОИМЕННЫЕ ЗАРЯДЫ ПРИТЯГИВАЮТСЯ. (Два других были о том, что сила действия всегда равна силе противодействия, а в каждом источнике есть свое, внутреннее сопротивление.) Сама-то я — белая и пушистая:)

На самом интересном моменте фильма перед экраном замаячила моя милая сожительница-эльфийка. Ее однажды подарил мне студент факультета магической селекции. Поначалу, правда, он сделал для меня живого кентавренка, от которого я попыталась отказаться как можно вежливее. А потом вырастил этот самый Ромашковый Куст, что сейчас нежится на моем подоконнике в лучах солнца. Как сюрприз из цветочка вылезла тогда эта крохотная девочка с зелеными крылышками: «Питер сказал, они под цвет твоих глаз! Ты ведь Лили, так? А я — Лавуня, страстная фанатка Любви».

Лавуня действительно была на Любви помешана, даже еще больше, чем моя Анджи на своем Билане.

Я уже хотела Лавуню от экрана отогнать, но тут зазвонил телефон. А вот и Анджи.

— Ну как, в Ассоциацию ходила сегодня?

— Ага.

— И? Первое впечатление всегда правильное!

— Будем надеяться, что на этот раз ты не права.

— Что, все так плохо?

— Замечательно! Секретарша — дура, кадровик — извращенец, а президент мало того, что целуется среди бела дня на столе со своей ассистенткой и спаивает работников, так еще и врубает на всю громкость ужасную готическую музыку.

— О да!… Готическая музыка — это действительно ужасно. Слушай, а заходи ко мне в «Челю», я сегодня до ночи работаю.

«Челя» — это «Челентано», такая уютная пиццерия, в которой Анджи подрабатывает официанткой в симпатичном галстучке и берете. Раньше я тоже работала здесь, и у меня были и галстук, и берет. Болтовня с Анджи, запах вкуснейших блинчиков, улыбки посетителей. Иногда мне казалось, что Анджи сделала правильный выбор, когда променяла на это тесное кафе Академию художеств. Причем не какую-нибудь, а самого Господа. Отец Анджи выучился там, и теперь работал на восточной стороне неба: рисовал по утрам рассвет. Он писал дочке письма о том, что оттуда, сверху, видно все: и Японию, и «Челю», и даже Билана. А Анджи просыпалась всегда рано-рано и наблюдала за работой папы, но магия с детства была ей не по душе. Дочка небесного Художника мечтала о простoй земной жизни, пицце и мультфильмах и встречалась уже давно с самым обыкновенным парнем — моим приятелем детства Дэвидом Коснером.

— Добрый вечер! Что будете заказывать? Мне отчего-то так знакомо ваше лицо… О, вы случайно не звезда знаменитой Ассоциации волшебниц мистера Адамса? — восхищенно пролепетала Анджи, встречая меня за барной стойкой.

— Ну, если вы так хорошо знаете меня, может ответите сами, что я собираюсь заказывать? — подыграла подруге я.

— Порцию блинчиков с майонезом и курицей и стакан яблочного сока.

— Точно! Вы читаете мои мысли! О, ваше место не здесь! Думаю, вам стоит бросить все и стать вторым Нострадамусом.

Мы расхохотались, но тут я услышала за своей спиной Голос и притихла.

— Анджи, посмотри, пожалуйста, не вошел ли только что высокий широкоплечий молодой человек?

Подруга непонимающе утвердительно кивнула, а я продолжала, не оборачиваясь:

— Он высокомерно осмотрелся, театрально поднес руку к глазам и взглянул на часы…

— Кому еще надо стать Нострадамусом! — воскликнула Анджи. Она преувеличила мои возможности. Просто голос Адамса нельзя не узнать, и манера держаться у него чересчур специфична.

— Тс-с-с-с!

Я нырнула под барную стойку, потянув подружку за собой.

— Не кричи так, ради Бога. Только что твою пиццерию удостоил высокой чести посетить сам Эндрю Адамс! Интересно, что ему понадобилось здесь? Я думала, такие водят своих девиц только в гламурные ресторанчики…

Анджи выглянула, приняла у кого-то заказ и опять нырнула ко мне.

— Лили, у меня для тебя есть две новости. Первая — он мне ужасно не понравился. И вторая — он не с девицей. То есть, не только с девицей. С ними еще двое детишек, которые называют Адамса папочкой.

— Что? Мой президент — примерный семьянин? Его бедная жена небось и не подозревает, где, с кем и КАК он работает!

— Хочешь, я подсыплю ему в пиццу слабительного? — заговорщически прошептала Анджи, и мы опять рассмеялись.

— Эй, очаровательные синьориты, здесь есть кто-нибудь? — послышалось сверху.

— Да, извините, я искала… сережку. Что вам?

— Огромную пиццу, бутылку колы и четыре стакана. И побыстрее, я привык получать от жизни все сразу, без промедлений.

***

— Без промедлений! Синьориты! Он что, итальянец?

— Ага. Дальний родственник Аль Капоне.

Я успешно пересидела под стойкой полчаса обеда семейства Адамсов, если не считать одного шумно-майонезного казуса с молодым официантом. Бейдж гласил, что его зовут Роман, роман очень спешил доставить два морских салата на третий столик и, споткнувшись о меня, хорошенько грохнулся. Мидии и креветки выпрыгнули на пол, посетители разом обернулись к стойке, но меня Роман не выдал. Славный парень, умеет хранить секреты.

Мы с Анджи пришли в любимый парк аттракционов и выстояли длиннющую очередь, чтобы попасть наконец на «чертово колесо». Отсюда, из кабины, Городок виден весь, как игрушечный. А еще тут очень романтично и всегда можно спокойно поговорить, потому именно колесо вошло в нашу с Анджи обязательную программу наряду с журнальным киоском, прокатом музыкальных дисков и катком. На коньках я, в отличие от подруги, еле стояла, но все-таки было очень весело.

Ветерок раскачивал кабину, а на западе садилось ярко-красное солнце.

— Как твой папа? — спросила я.

— Пишет, что через месяц его переведут. Будет раскрашивать цветы в тропиках.

— А ты очень по нему скучаешь?

— Да нет, я… привыкла уже. А почему ты спрашиваешь?

— Мой папа уезжает в Ирландию на полгода — учить маленьких эльфят танцевать.

— А как же физика? Профессор Страбэрс 10 лет подряд получал «Самого любимого учителя»! Помню, покажет на уроке что-нибудь откровенно волшебное, а потом просит ошарашенных учеников объяснить это законами физики. Но то, как он взглядом лампочки зажигает, всем возможным законам противоречит!