Отрицательно настроенный элемент

Анастасия Головкина (2024)

В книге «Отрицательно настроенный элемент» Анастасии Головкиной действие разворачивается в 1975 году в среде деятелей советского самиздата. Погружённые в поток бесцензурной информации, герои ищут ответы на вопросы об этических границах свободы слова, совместимости идей патриотизма и международного сотрудничества, — вопросы, актуальные и в наши дни.

Глава 4

Дождь утих. Окна в бараках погасли. И лишь одинокий фонарь возле второго подъезда продолжал мигать, бросая на мокрый асфальт скупые лучи.

Один за другим Долганов с Василием вышли из подъезда, закурили и быстрым шагом двинулись в сторону улицы. Долганов держался так, словно они уже простились, и не обращал на своего спутника никакого внимания. Василий же, наоборот, с любопытством поглядывал на Долганова, раздумывая, как лучше начать разговор.

— А я тебя знаю… — наконец заговорил он.

Долганов вопросительно покосился в его сторону.

— Ты адвокат… Я тебя видел, когда Ваньку судили Воронцова. Помнишь Ваньку-то?

— Помню… — ответил Долганов с некоторой грустью. — Я всех помню…

Василий оживился.

— Вот и он тебя помнит. Это, говорит, настоящий адвокат. Он интересы твои защищает. Сходить бы к нему, да что я ему скажу? Стеснительный…

— А ты его откуда знаешь?

— Дак я ж тоже камышовский. Его изба у станции стоит. Мамаша его там живёт. А наша в том конце, где пруд… А сейчас ты кого защищаешь? Или нельзя говорить? Служебная тайна?

— У меня теперь другая служба…

— Не адвокат уже?

— Нет.

— И что ж ты делаешь?

— Охраняю социалистическую собственность… Сутки через трое…

Василий растерянно захлопал глазами.

— За что ж тебя так?

Ничего не ответив, Долганов едва заметно повёл бровями, как нередко он инстинктивно делал, когда слова казались ему излишними. Разговор прервался, но Василий явно сделал для себя какие-то выводы. Теперь он смотрел на Долганова не просто с любопытством, а вполне осмысленно и определённо. Казалось, его интерес к Долганову, до сего момента не вполне понятный ему самому, наконец обрёл ясные очертания.

— А я это… почитать люблю… — заявил Василий с таинственностью в голосе.

Долганов безучастно покачал головой.

— Серьёзные книги читаю… — выразительно добавил Василий.

Долганов вновь никак не отреагировал. Выдержав паузу, Василий осторожно спросил:

— А у тебя… нет ли чего почитать?

— А что тебя интересует? — вяло спросил Долганов, не глядя на собеседника.

— Ну мне такое… посерьёзнее…

— Посерьёзнее… Ну а тематика-то какая?

Василий остановился и, устремив мечтательный взгляд куда-то вдаль, ответил, торжественно понизив голос:

— Про то, какой жизнь быть должна…

— А-а-а… Ну тогда могу порекомендовать собрание сочинений Ленина. Там как раз про это.

Василий обиженно надулся.

— Ты, может, думаешь, я неграмотный какой?

Взяв Долганова за плечо, Василий притянул его к себе и тихо шепнул ему на ухо:

— Я Авторханова читал. «Технологию власти».

Долганов потрясённо замер.

— Зачем тебе это?

— Учение писать хочу… чтоб каждый мужик понять мог… А то у этих больно мудрёно… Кто не учивши, тот и не разберёт. Я разобрал тока потому, что воля у меня к этому… Вот я и хочу написать так, чтоб каждый мужик права свои понял…

Долганов глядел на Василия серьёзно, с некоторой тревогой, как на маленького ребёнка, схватившего в руки спички.

— Какие права ты собираешься разъяснять и зачем?

Василий удивлённо выкатил глаза.

— Как это зачем?! Адвокатом работал, а ещё спрашиваешь! Когда прав своих не знаешь, так вот оно и выходит…

— Что выходит?

Не зная, с чего начать, Василий призывно поглядел по сторонам, словно ища поддержки у каких-то незримых союзников.

— Да вот хоть это… — с некоторым усилием начал он, пытаясь собраться с мыслями. — Обещали одно, а на деле вышло другое… Когда нас на завод нанимали, говорили, в городе снабжение… А какое тут снабжение? Очереди полкилометра. Говорили, квартиры дадут через пять лет. Уж три раза по пять лет прошло, а нас всё гоняют: начальник цеха — в профсоюз, профсоюз — к директору, директор — в отдел учёта, а в отделе учёта только руками разводят…

Из-за угла барака, стоящего справа, прогулочной походкой вышли Гошка с Власом, оба невысокие, крепкого сложения. Казалось, в чертах лица тоже было какое-то сходство. Нередко их принимали за братьев. Но на самом деле это было лишь сходство мимики, какое встречается у людей, поддерживающих постоянный и тесный контакт. Услышав слова Василия, Гошка легонько толкнул Власа локтем, и оба насмешливо заулыбались с какой-то странной готовностью. Видимо, подобные выступления Василия уже не раз имели место и получили признание публики как своего рода бесплатный спектакль.

— А директор говорит, ничего я вам не должен! — распалялся Василий. — Договор мне тычет: ну где у вас тут жилплощадь? Они всегда так: на словах обещают, а как срок придёт, говорят, нигде не написано. А как план сдавать, так с тебя три шкуры сдерут. Иди работай, хоть в праздник, хоть в будень… В газету хотел написать, шоб все знали. Да разве ж туда напишешь? Один у нас написал. Инженер Константин Рудольфыч. Так за ним скора помаш приехала…

Гошка с Власом уже еле сдерживались, чтобы не рассмеяться в голос.

— А вот это, думаешь, у меня что? — продолжал Василий, указывая на шрам над бровью. — Подрался, думаешь? А вот и нет! Это на меня кусок упал в раздевалке… У нас там штукатурка кусками валится. Я им давно говорю, вот свалится кому-нибудь на голову… А они ничего. На ремонт денег нет, вот и весь сказ. Молочную кухню открыть обещали, помещение выделили. А потом туда контора какая-то въехала. А мы так и таскаемся аж на Пулемётчиков…

— Ладно, — перебил Долганов, — какую конкретно проблему ты хотел бы сейчас решить?

— А шо тут решишь, когда все молчат? Один я ничего не решу. Потому я и говорю, учение писать надо! Права разъяснять!

Долганов повёл глазами с усталой иронией.

— Учение — это не ко мне. Я юрист, а не проповедник. Но если есть какие-то основания для правового спора, я готов помочь в его разрешении. Сейчас ты обозначил несколько проблем. Они лежат в разной плоскости и решаются разными путями. Выбери то, что считаешь наиболее актуальным, и я скажу, какие тут возможны перспективы. Когда определишься, Воронцов знает, где меня искать.

Долганов уже было собрался уходить, но задержался и, обратив на Василия строгий взгляд, тихо проговорил, внушительно впечатывая каждое слово:

— Борьба за права даёт результат, только когда она направлена на конкретную цель. А просто разъяснять права не имеет смысла. На большинство людей абстрактные разговоры о правах не производят никакого впечатления. Так ты не решишь ни одной вашей общей проблемы, но зато создашь массу новых проблем для себя лично.

Долганов развернулся и деловым шагом двинулся в сторону улицы, провожаемый любопытными взглядами приятелей Василия.

— А это кто такой? — спросил Влас.

Василий уныло потупился и, ничего не ответив, побрёл куда-то в глубь района.