Я тебя породил…

Анастасия Валеева

Дочь директора охранного агентства погибла при пожаре. Но появились сомнения, что в морге – ее труп. Тогда – кто убит и где сейчас находится девушка? Ответить на эти вопросы берется ясновидящая Яна Милославская.

ГЛАВА 5

Яна Борисовна сидела у открытого окна и перед маленьким круглым зеркальцем снимала косметику. Ее лицо слегка обвевал проникающий в комнату ветерок. На улице было тепло, даже жарко, но пахло уже как-то по-осеннему, хотя в разгаре и стоял еще летний месяц. Наслаждаясь этой необыкновенной порой, никак не названной в календаре, Милославская размышляла о только что минувшей встрече с Незнамовым.

Ее уже не веселил ни его испуг, ни недоумение его секретарши. Она всерьез думала о том, что поведало ей последнее видение. Милославской было понятно, зачем Галюся могла понадобиться бандитам. Если это те, из Питера, то они либо вернут девушку в обмен за власть на Нефтебазе, либо, не дай бог, уничтожат ее, выставив это угрозой жизни самого Незнамова. Если же это другие, не названные Дмитрием Германовичем его недоброжелатели, то они, возможно, вскоре должны были потребовать за Галюсю выкуп.

А телохранитель? Кому и зачем он мог понадобиться? Вот что по-настоящему будоражило мысли гадалки в этот момент. Его или отпустили, припугнув так, что он никогда уже не появится в городе, или, что вероятнее всего, убили.

С прихожей донеслось довольное поскуливание. Яна обернулась. Джемма стояла напротив двери и энергично виляла хвостом. Заметив взгляд хозяйки, она звучно гавкнула. Внезапно раздавшийся звонок заставил Милославскую вздрогнуть. Вот отчего так волновалась ее любимица! Гостя почувствовала! Но кто это мог быть? Гадалке никого не хотелось в тот миг принимать. После сеанса, как это всегда бывало, она чувствовала себя разбитой.

Благодарственно погладив на ходу собаку, гадалка пошла открывать. Обуваясь, она крикнула с крыльца:

— Кто там?

— Кто? Кто? — раздался из-за калитки недовольный мужской голос. — Заперлась на все засовы средь бела дня!

Яна Борисовна сразу же узнала своего давнего приятеля, Семена Семеновича Руденко. Правда, гораздо чаще его называли Три Семерки. Прозвище стало своеобразным наказанием Семена Семеныча за его неуемное пристрастие к одноименному портвейну. Нет, ни пьяницей, ни алкоголиком он не был, но принять рюмочку-другую из заветной бутылочки с этикеткой «Три Семерки» никогда бы не отказался. Уже долгие годы он не изменял этому напитку, не обращая внимания на увеличивающийся с каждым годом ассортимент российского алкоголя.

Между Милославской и Руденко давно установились дружеские отношения. Правда, дружба эта была в основном по работе. Они часто журили друг друга за это, но тем не менее факт оставался фактом. Яна, расследуя то или иное дело, порой была вынуждена обращаться за помощью к представителям органов, каковым и являлся ее приятель, Семен Семеныч.

Руденко далеко не всегда горел желанием сотрудничать с Яной Борисовной, иронически относясь к ее «потусторонней» деятельности. Даже когда факт Яниной правоты был налицо, Три Семерки выворачивался наизнанку, лишь бы доказать, что случившееся не более, чем «дикое совпадение».

Милославской, тем не менее, практически всегда удавалось «уболтать» друга идти в одну с ней ногу, хотя тот порой и рисковал лишиться звездочки на погонах, а то и работы.

Семен Семеныч был мужчиной средних лет, однако звание капитана милиции он получил совсем недавно. Проблема заключалась не в равнодушном отношении к работе, ни в лени, ни в отсутствии добросовестности (этого, напротив, у Руденко было столько, сколько нужно и даже более того). Три Семерки всего-навсего относился к категории людей, которые в силу своего характера, и, возможно, недостаточной смышлености, а, может быть, и просто по невезению, до самой пенсии сидят-посиживают на оной и той же ступени служебной лестницы, выше которой им при всем старании не перепрыгнуть. Некоторые называют таких, как он, неудачниками.

Званием капитана Руденко очень гордился, радуясь, что его наконец-то оценили по достоинству. Однако в глубине души он понимал, что многим обязан Милославской. Яна на самом деле сыграла немаловажную роль в карьерном росте Семена Семеныча. Она не стремилась к этому, все выходило само собой. Помогая своим клиентам, гадалка часто прибегала к помощи Руденко, поскольку «милицейские» услуги требовались ей довольно часто. Отпечатки пальцев, фоторобот, экспертиза, — во всем этом Три Семерки был ей первым помощником. Это сотрудничество, как правило, оказывалось выгодным им обоим, поскольку не могло не сказаться положительно на количестве раскрываемых «милицией» преступлений. При этом мысль об извлечении какой-то корысти из отношений с Яной Борисовной Руденко никогда не только не преследовала, но и вообще не возникала.

Милославская была одинока, а Руденко — женат, но это не мешало их общению, поскольку никакой любви, кроме платонической, основанной только и только на дружбе, между этими мужчиной и женщиной не существовало.

— Чего закрылась-то так основательно? — спросил Руденко, слыша, как Яна отодвигает задвижку.

— Да я отдыхать собиралась, — ответила Милославская, — устала ужасно.

— А-а… — саркастично протянул Три Семерки. — Поди ворожила опять? Весь дух свой неведомым силам передала?

Яна к тому моменту уже открыла калитку и, улыбаясь смотрела на раскрасневшегося от жары (или еще от чего-то?) Семена Семеныча.

— Хватит тебе бурчать-то, — ласково промурлыкала она, взяв его под локоть и прижавшись к нему щекой, — проходи давай.

— Прохожу, прохожу, — сразу оттаяв, пробормотал себе под нос Руденко и виновато кашлянул.

Когда он зашел в дом, настроение его и вовсе переменилось.

— Я не очень помешал-то? — спросил он, окинув взглядом Янин пеньюар. — Не вовремя?

— Друзья не бывают не вовремя, — ответила Милославская. — Подумать только! Мы не виделись больше месяца!

— Так ты же уезжала, — напомнил Семен Семеныч. — Как отдохнула? Я зверски волновался, когда по телеку про смерч передали! Думаю — как она там?! Сегодня весь день тебе названивал, а у тебя только длинные гудки.

— Я, слава богу, успела к тому времени уехать. А ведь столько людей там погибло! Ну да ладно. Как ты? Рассказывай. Как на работе?

— Нет-не-ет, — прищурившись и грозя указательным пальцем, хитро протянул Три Семерки. — Я тебе первой слово предоставил. Что-то ты уходишь от ответа… Небось роман курортный какой-нибудь, а? Признавайся, о чем умалчиваешь!

— Да что ты Сема! — неожиданно для самой себя покраснев и прыснув, воскликнула Яна. — Какой роман! Нашел тоже мне молодую!

— Ой, Яна! Вот этого, я тебя прошу, не надо! Не надо прибедняться! Тебе до зрелости-то еще далеко, а до старости и подавно! Твоей внешности любая молодуха может позавидовать! Колись, давай! Было?

— Да ну тебя! — Яна рассмеялась.

— Ага-а… — Три Семерки еще больше прищурился. — Значит, было… — Руденко, в предвкушении, смачно провел правой рукой по своим роскошным усам. — Кто он? Маг? Телепат? Колдун-ворожила? — Семен Семеныч не удержался от своей традиционной иронии относительно Яниного дара.

— Да не было ничего! — серьезно, немного обидевшись, протянула Милославская.

— Так уж и ничего? — тоже уже серьезно, произнес Семен Семеныч. — Да они чего, мужики, охренели что ли?!

— Сема! — укоризненно воскликнула гадалка. — Сколько раз я просила тебя не выражаться!

— Ну я на самом деле им изумляюсь! Неужели никто не обратил на тебя внимания?

— Обратил, обратил, — опять почему-то покраснев, пробормотала Яна и серьезно добавила: — Но не более того!

Понимая, что разговор начинает уходить в ненужное ни ей, ни ему эмоциональное русло, Три Семерки решил оставить эту тему и спросил:

— А у тебя на обед чего? — и хищнически зыркнул в сторону холодильника.

— Каша из топора… — виновато вздохнув, протянула Милославская.

— Понятно… Питание в южных пунктах общепита не разбудило в тебе потребности в человеческой пище…

— Сема, ты отсталый человек! Сейчас столовые уже е те, тем более на курорте. Конкуренция заставляет… Могу предложить кофе.

— Валяй, — зевнув и махнув рукой, протянул Руденко. — Мне будет чем заполнить время, пока ты будешь собираться.

— Куда? — удивленно спросила гадалка.

— В кафе, — пожав плечами, невозмутимо произнес Семен Семеныч. — Не оставлю же я тебя умирать голодной смертью!

— Товарищ капитан, вы преувеличиваете! — улыбаясь, протянула Яна, ставя на огонь свою серебряную джезву.

Она собиралась отказаться, потому что сегодня ей как никогда хотелось побыть дома, отдохнуть от городской суеты, пыли, толкотни. Однако умная мысль, пришедшая вовремя, помешала Милославской ответить отказом на предложение приятеля. Его помощь так ей была нужна!

— И чтобы я без тебя делала! — вздохнув, совершенно другим тоном, протянула она.

Три Семерки удивленно посмотрел на нее и звучно почесал в своем коротко стриженном затылке. Лицо его в этот момент выражало полное самодовольство.

— Ну что ж, — через несколько минут произнесла Милославская, ставя перед ним кофе, — оставляю тебя в одиночестве?

— Да, да, — пробормотал Руденко, опустошая сахарницу, — только побыстрей давай.

Яна удалилась в комнату. Она открыла шифоньер и застыла напротив него. Но задуматься ее заставил отнюдь не выбор гардероба. Ее тревожила мысль о том, что телохранитель дочери Незнамова, вероятнее всего, убит, и подтвердить это предположение может криминальная сводка последних дней, ознакомить Яну с которой в силах не кто иной как Три Семерки. Примерный возраст парня, его внешность Милославская знала, поэтому среди усопших «кандидатов» не затруднилась бы выделить.

— Иф! — громко донеслось с кухни.

— Ты чего там? — очнувшись, крикнула гадалка.

— Обжегся, елки-палки.

— Осторожнее, — хихикнув, ответила Яна и стала собираться, сняв с вешалки то, что висело как раз напротив нее.

— Мои признания… — протянул Руденко, выпуская изо рта струйку дыма. — Выглядишь на все сто!

Он уже разделался с кофе и «закусывал» его сигаретой, вытащенной из Яниной пачки, валявшейся на столе. Привыкнув к руденковским комплиментам, Милославская ничего не ответила и, брызгая на себя туалетной водой, стоявшей на полочке возле коридорного зеркала, сказала:

— Давай сначала поработаем.

Лицо Семена Семеныча заметно вытянулось, поэтому гадалка поспешила добавить:

— Чтобы кушать потом никуда не торопясь.

Три Семерки не менялся в лице. Он никак не мог понять, к чему клонит его подруга. Вернее, определенные догадки терзали его сознание, но он не решался произнести их вслух, боясь выставить себя на смех. Яна вскоре пришла ему на помощь, предупредительно заявив:

— Да-да, Сема, ты думаешь верно: мне нужна твоя профессиональная помощь. Ведь раздобыть криминальную сводку для тебя не проблема?

— Не-е, — с каким-то глупым видом протянул Три Семерки. Немного помолчав, он нерешительно спросил: — Неужели ты уже взялась за работу?

— Увы, да, — вздохнув, ответила Яна. Она всунула вторую ногу в туфлю и, кивнув, бросила приятелю: — Ну что ж, я готова!

— Яна! — словно очнувшись ото сна, воскликнул Три Семерки. — Да ты не жалеешь себя! Пошли ты к черту их всех хотя бы на месяц-другой!

— А кормить меня кто будет? — глядя Руденко прямо в глаза тихо произнесла гадалка.

Вопрос застал его врасплох, и он, искусственно кашлянув и бормоча что-то неразборчивое, тоже направился к порогу.

«Шестерка» Семена Семеныча стояла немного поодаль от двора Яны, там, где падало больше тени. Она была очень старой, повидавшей многое на своем веку, прошедшей, как говорится, огни и воды, поэтому Три Семерки старался не подвергать ее лишним «стрессам», так как их в ее «жизни» и без того хватало.

Несмотря на то, что машинешка могла заглохнуть в самый неподходящий момент, Руденко очень ценил ее: гораздо чаще она его выручала. И в личной жизни, и в профессиональной. На дачу съездить — пожалуйста, по работе — да ради бога!

Яна тоже уважала эту старушку, а порой и просто молилась на нее: успех ведомого ею дела слишком часто зависел от того, как скоро домчит ее руденковское авто в нужное место.

Когда приятели уселись в машину, и мотор ее привычно затарахтел, Семен Семеныч, мучимый укорами совести за несвоевременность пришедшей мысли, опустив глаза спросил:

— Тебе, может, взаймы дать?

Яна расхохоталась и дружески похлопав Три Семерки по плечу, протянула:

— Мать Тереза ты моя-а! — посмеявшись, она добавила: — Нет, Сема, я еще не дошла до той черты бедности, которая принудила бы меня ополовинить зарплату простого мента.

— А зачем же тогда?… Не понимаю!

— Да просто человеку помощь нужна.

— Так бы сразу и сказала, — буркнул Руденко. — Опять шуры-муры ее кому-то понадобились… — бросил он в сторону, резко выкручивая руль.