Пламя хаоса

Амелия Хатчинс, 2020

Много лет назад Арья Геката и ее сестры-ведьмы покинули город бессмертных существ Хейвен-Фолз, но теперь настала пора вернуться, чтобы отыскать близняшку Арьи, пропавшую без вести. Вскоре они обнаруживают, что в городе их детства все не так как раньше: в Хейвен-Фолз появился самопровозглашенный король – эгоистичный, беспощадный и раздражающе красивый Нокс. Один взгляд друг на друга – и воздух заискрил от напряжения. Что-то проснулось внутри Арьи и теперь навязчиво требует его горячих поцелуев и обжигающих объятий. Да и сам Нокс, кажется, не в состоянии отказать юной ведьме. Но у каждого из них есть свои цели в Хейвен-Фолз, и внезапное увлечение может стоить исполнения желаний им обоим. Сможет ли Нокс отпустить воспоминания о прошлом и унять жажду мести, которая уничтожит Арью? И получится ли у маленькой ведьмы защитить свою семью от войны, которая назревает в Девяти королевствах более пятисот лет? Книга содержит нецензурную брань.

Глава 11

Спальня, куда меня проводили, оказалась гигантской. Одной кровати хватало, чтобы устроить на ней целую вечеринку. Сквозь алые шелковые занавеси, которые не пускали на оргию насекомых, как я подумала, виднелось черное постельное. Еще был большой малиновый диван, который тянулся вдоль целой стены, что только подтверждало мою теорию про частые оргии. Я опустила сумку на кровать, достала шелковые пижамные штаны с белой маечкой и направилась в ванную.

Уставившись на усталое отражение в зеркале, я хмуро сравнила свою бледность с золотистым сиянием Лейси, которую явно благословили боги солнца. Мои волосы свисали бледно-серебряными прядями, а ее сияли, когда на черные локоны падал свет.

Моим спасением были только бирюзовые глаза, слегка раскосые и обрамленные густыми ресницами, которые не нуждались в туши. Губы, от природы пухленькие, были тусклого розового цвета, в отличие от сочных, мать их, вишен, которые явно скрывались у Лейси под слоем красной помады. На лице в форме сердца, на щеках горел естественный румянец, который обожали сестры, а я — нет. Из-за него казалось, что я постоянно краснею от стыда.

Я выбралась из рубашки Нокса и швырнула ее в мусорное ведро, потом, развернувшись, уставилась на ярко-алую ссадину с крошечным порезом у основания. Выглядело не так уж плохо, но жгло так, будто меня жалили огненные муравьи. Дотянувшись до смесителя, я включила воду и дождалась, пока она нагреется.

В воздухе заклубился пар, поднимаясь к потолку ровной завесой. Я сняла штаны вместе с трусиками, сложила их на тумбе и, шагнув под воду, зашипела — слишком горячо. Сглотнув ругательство, я добавила холодной и сунула под воду руку. Через мгновение температура стала сносной, и я смогла смыть грязь. Стекающие по телу розоватые струйки заставляли меня морщиться. Подставив спину, я вскрикнула от боли, но закрыла глаза и стерпела — рану было необходимо промыть, чтобы не допустить заражения.

— Могу исцелить, — предложил знакомый голос.

— Вали отсюда, Лейси, — предупреждающе прорычала я. — Мне не нужна твоя помощь.

— Ты крутышка, но здесь ты в мире мужчин, дорогая. И лишь то, что мой род не столь могущественен, Арья Геката, не делает меня бесполезной.

— Но ты позволяешь мужику тебя унижать и мешать с дерьмом. Ты применила против меня магию, ты пролила первую кровь. Ведьмы никогда не нападают на себе подобных, если не желают развязать войну. А теперь выметайся нахер.

— Ты понятия не имеешь, какие хищники ведут за тобой охоту или под чьей крышей ты спишь. А я знаю, я способна помочь, — в ее голосе звучала настойчивая тревога, и все же я чуяла затаившуюся в ней ложь. — Ты в опасности, и остальные тоже. Она исходит не только тех, кто проходит сквозь порталы, но и от…

Лейси умокла, в спальне раздались шаги.

— Лейси, — заполнил комнату глубокий баритон Нокса.

— Арья ранена, и я решила дать ей знать про опасность заражения, — соврала ведьма.

Ее дыхание осталось ровным, сказанная ему ложь ничуть ее не обременила. По ванной разлилась сила, воцарилась тишина. Я высунула голову из-за шторки, увидела, что рядом никого нет, и задернулась обратно, после чего быстро домылась и переоделась в пижаму. В спальне обнаружился подпирающий дверной косяк Нокс. На его рубашке расцвело кровавое пятно. С трудом сглотнув, я перевела взгляд с него на лицо Нокса.

— Мне нужно осмотреть твою спину.

— Нет, не нужно, — нахмурилась я. — Подождет до завтра, когда мы свалим отсюда.

— Я не спрашивал, — он с рычанием оттолкнулся от косяка и начал медленно надвигаться.

Игнорируя его, я свернула полотенце, оглядела комнату на предмет корзины для стирки и, покачав головой, отступила в ванную, где оставила его на тумбе. Забрав оттуда же свою одежду, я сунула ее в отдельный карман сумки. Только потом я села на постель и, повернувшись к Ноксу спиной, задрала маечку.

Теплые пальцы тронули позвоночник, и я подалась вперед, отодвигаясь от касания и связи, которую ощутила. Просевшая рядом кровать заставила меня вскочить, убраться еще дальше, однако Нокс удержал меня за плечо.

— Пугливая малышка, м-м, Арья? — второй рукой он отвел мне волосы, открывая шею.

Он отпустил плечо и провел пальцами по царапине; я застонала, чувствуя спиной заскользившую по ней магию. Соски тут же откликнулись на прикосновение, и я уставилась на их торчащие кончики. Между ног вдруг судорожно сжалось, и я, отскочив, уставилась на Нокса. В его глазах стояло хищное выражение — и взгляд упал на мою маечку. Губы изогнулись в сардонической усмешке, после чего Нокс встал и ушел в ванную. Затем появился обратно с мешком из ведра, в которое я выбросила его рубашку.

Нокс застыл в дверном проеме, внимательно меня изучая. И это напрягало. Как будто лев наблюдал за добычей, решая, как лучше нанести смертельный удар. Улыбка Нокса стала шире, злее.

— Мог бы уже фотку сделать и на нее пялиться, было б не настолько жутко, — мрачно нахмурилась я.

Я не опустила взгляд, хотя все внутри меня этого требовало. Как будто чутье вопило, что я смотрю в глаза смерти, и совершенно не радовалось, что мне хватает на это идиотизма. Ноздри Нокса затрепетали, на лице заходили желваки, и я ухмыльнулась. Нокс ненавидел, когда с ним спорят — и определенно ненавидел, когда я бросала ему вызов.

— Если хочешь, ложись рядышком, щелкнем селфи, — расхрабрилась я, но вышло как-то плоско, потому что я до ужаса боялась этого мужчину.

Он высасывал, поглощал весь воздух так, словно тот ему принадлежал. Его сила скользила по моей плоти нескончаемым потоком, будто я стояла посреди электрической бури в ожидании удара, который случится в любой момент.

А хуже всего этого дерьма? Мое тело отзывалось на Нокса, как никогда прежде не реагировало на мужчину. Я сохранила девственность не потому, что так хотела, нет. Еще ни один мужчина не добивался от моего тела отклика, и все же Нокс заставлял его пробудиться к жизни, мурлыкать так сладко, как в бродвейской песне, которая вот-вот станет большим хитом.

Мои ноги сомкнулись, притягивая взгляд Нокса даже столь мелким движением, что большинство мужчин даже бы не заметили — но не он. Нокс увидел, его пристальный взгляд налился плещущим в них жаром и, медленно двинувшись вверх по моему телу, остановился на тонкой маечке, которая ничуть не скрывала торчащие соски.

— Что, никаких селфи? — хмыкнула я, поворачиваясь за одеялом, как вдруг в тишине комнаты эхом разнесся стук упавшей на пол сумки.

Я развернулась как раз вовремя, чтобы встретиться с Ноксом лицом к лицу. Он вжал меня в кровать, стискивая пальцами горло, и заглянул прямо в глаза.

— Продолжай, мать твою, дразнить, ягненочек. Я тебе покажу, почему пастухи по ночам прятали стада от волков. Увидишь, что бывает, когда столь нежных, сочных малышек отделить от стада. В итоге их имеют так жестко, что даже прочие овцы чуют, что от такой наутро осталось.

— Волки овец не имеют, Нокс, — просипела я. — Анатомически невозможно.

Он еще сильнее сжал мне горло и склонился к груди. Я вскрикнула: в сосок впились зубы так, что его обожгло болью. Мои бедра вскинулись сами собой, горячее дыхание воспламенило мою плоть, и я застонала, когда он разжал зубы и уставился на пятно, где ткань от слюны стала почти прозрачной.

— Ты меня за сосок укусил! — возмутилась я, когда хватка на моем горле исчезла, и я жадно нахваталась воздуха, кашляя от жжения в легких.

Нокс встал, пристально посмотрел на меня сверху вниз так, будто сам потрясен содеянным не меньше моего. Он быстрым, плавным движением схватил мешок со своей рубашкой и, не сказав ни слова, исчез из комнаты.

— Ночи? — бросила я ему вслед, прежде чем упасть обратно на кровать и в замешательстве устремить взгляд в потолок.

Что, черт возьми, это было? Медленно приподнявшись, я коснулась припухшего соска. Оттянув ткань, мрачно уставилась на покрасневшую отметину, которую оставили зубы.

— Придурок, да кто вообще за сосок грызет? — фыркнула я, снова падая на постель. — Мудак.