С любовью, герцог

Амелия Грей, 2017

Даже самый отъявленный повеса со временем превращается в респектабельного джентльмена – вот и Слоан Нокс, герцог Хоксторн, более всего озабочен, как бы подыскать подходящую партию для младшей сестры. Кандидат в женихи имеется, да вот незадача: его упрямая сестрица, мисс Лоретта Куик, прямо-таки одержима нелепой мыслью, что сначала ее брат должен девушку полюбить, а уж потом на ней жениться! Поначалу Хоксторн, скрепя сердце, неохотно соглашается помочь Лоретте пробудить чувства между будущими супругами. А потом, все лучше узнавая эту поистине замечательную девушку, и сам начинает мечтать жениться по любви… причем именно на ней.

Глава 3

Джентльмен никогда не забывает о том, что он джентльмен.

Сэр Винсент Тибальт Валентайн.Руководство для истинного джентльмена

Солан был чертовски рад тому обстоятельству, что мисс Квик отклонила его джентльменское предложение переночевать на конюшне, поскольку ледяной дождь по-прежнему лил как из ведра, но уже со снегом. До весны оставался всего месяц, а погода была под стать середине зимы.

За несколько минут до восьми Хоксторн вышел из выделенной ему комнаты и направился в столовую. После того как сделал для хромой лошади все, что мог, экономка отвела его в комнату, где ему предстояло провести ночь. Кое-как просушив перед жарко растопленным камином мокрый сюртук, рубашку и шейный платок — он не собирался оставаться в Маммот-Хаусе на ночь и оставил свой саквояж в гостинице вместе с экипажем, — вновь надел полусырые вещи, с вожделением подумал о плотной еде, крепком вине и занимательной беседе с мисс Квик. Этим он успеет насладиться до того, как ляжет в теплую постель.

Дверь в столовую была приоткрыта, поэтому Солан вошел не постучавшись и замер от представшего его взору зрелища. В янтарных отблесках пламени камина мисс Квик была похожа на ангела, и у Хоксторна перехватило дыхание от благоговейного восторга, уже в следующее мгновение уступившего место вполне земному вожделению.

Усилием воли Хоксторн сумел вернуть себе самообладание и способность мыслить здраво. Мисс Квик — леди, племянница графа, и все, что он мог себе позволить, это любоваться ее красотой и неотразимым обаянием, а также восхищаться ее остроумием, но… на расстоянии: о прикосновениях даже мечтать не следовало.

Платье цвета топленых сливок с длинными полупрозрачными рукавами, отороченными мехом, на вид было таким же мягким и бархатистым, как кожа его обладательницы. Рубиновая подвеска на жемчужном колье заманчиво сверкала в глубоком декольте, таинственно перемигиваясь с таким же рубином, что украшал забранные наверх волосы, и притягивала взгляд к нежным округлостям.

Будь она его любовницей, Солан и не вспомнил бы о еде — немедленного утоления требовал голод иного рода. Мысленно он уже нес ее на руках в спальню…

— Добрый вечер, мисс Квик, — с легким поклоном поприветствовал хозяйку дома Хоксторн.

— Добрый вечер, ваша светлость, — откликнулась Лоретта, присев в реверансе. — Как вы устроились?

— Спасибо, хорошо: в комнате тепло и есть все необходимое.

— Я рада, — кивнула мисс Квик и пригласила к столу.

Застеленный белоснежной скатертью и уставленный высокими канделябрами с толстыми свечами стол был непомерно длинным, и приборы располагались у противоположных коротких краев.

Но отменное качество фарфора, хрусталя и серебра не могло восполнить одного существенного пробела: для того чтобы видеть друг друга во время трапезы, им придется выкручивать шею — канделябры загораживали обзор, а для того, чтобы слышать, — кричать.

Хоксторн подошел к противоположному концу стола и выдвинул стул:

— Позвольте за вами поухаживать, мисс Квик.

— Благодарю, — довольная собой, сказала хозяйка дома.

От ее волос чудесно пахло вербеной и мылом, и Солан с наслаждением вдохнул божественный аромат. Наблюдая, как она усаживается, он поймал себя на кощунственной мысли: вот бы поцеловать ее в затылок, коснуться губами оголенных плеч, зарыться лицом в волосы, уткнуться носом в теплую ямочку за ухом… И, понимая всю тщетность подобных мечтаний, он все же представлял, как она трепещет от страсти в его объятиях.

«Как же она меня искушает», — подумал Солан и, наклонившись к ее макушке, вместо того чтобы воплотить смелую фантазию в жизнь, всего лишь шепнул:

— Вы великолепны, мисс Квик!

— Спасибо, — так же тихо ответила Лоретта.

Дабы отвлечься от нескромных мыслей, по пути к противоположному концу стола, где стоял его прибор, Хоксторн пересчитал придвинутые к столу стулья: одиннадцать, — окинул грустным взглядом ощетинившийся огненным частоколом стол и уже собрался сесть на отведенное ему место, но замешкался, взглянув на очаровательную мисс Квик. Она ответила на его взгляд безмятежной улыбкой. Чего она ожидает? Что он притворится, будто не заметил ее стараний отгородиться?

Так кто же он — джентльмен или тот, кто себя за него выдает? Она поставила его перед выбором, который был для него очевиден. Она не знала, что он не из тех, кто ищет обходные пути. В противном случае зачем столько свечей и серебра?

Хоксторн ничего не имел против: пусть юная леди потешит свое самолюбие, считая, что перехитрила его. Он даже готов был принять условия навязанной ему игры, взяв на себя роль благородного рыцаря, но только постольку поскольку. В конце концов, не святой же он! Шанс отужинать наедине с красивой девушкой, к тому же леди, может никогда больше и не представиться. В борьбе двух начал перевес пока был на стороне низменных инстинктов. Итак…

Прихватив приборы, салфетку и бокал, герцог решительно направился к стулу, что стоял справа от мисс Квик. Она, онемев от удивления, молча наблюдала, как он основательно устраивается на новом месте. Закончив с приборами, он сходил за графином и, намереваясь приступить к ужину, вдруг заметил, что в бокале хозяйки дома вода.

— Вы не пьете вино, мисс Квик?

— Очень редко — и то лишь когда Пакстон дома.

— Вот как… Что ж, возможно, вы правы: питие в одиночестве не доводит до добра. Но мне-то вы составите компанию?

— Если вам будет угодно.

Солан взял ее бокал, подошел к камину и выплеснул воду в огонь. Раздалось громкое шипение. Вернувшись к столу, он наполнил оба бокала вином и лишь после этого опустился на стул, с довольным видом заметив:

— Так-то лучше. Вы ведь сами говорили, что предпочитаете обходиться без излишних церемоний, когда вашего брата нет дома, верно?

Хоксторн был почти уверен, что мисс Квик не хотела, чтобы он заметил восхищение в ее взгляде, и ему было в равной степени приятно и то, что она им восхищается, и то, что скрывает свои чувства.

— Да, говорила, и, ваша светлость, сделайте одолжение: садитесь там, где вам удобнее.

Сама непринужденность и спокойствие, мисс Квик давала понять: пусть ему и удалось одержать победу в первой схватке, это не значит, что ясен исход всей битвы.

Солан понимающе кивнул.

— Могу я предложить тост?

— Конечно, — сказала Лоретта и подняла бокал.

— За вашего брата и мою сестру, за их долгую счастливую жизнь! — провозгласил Хоксторн и, дождавшись, когда она поднесет бокал к губам, добавил: — Совместную.

Мисс Квик, поперхнувшись, закашлялась, и поставила бокал на стол, потом выдавила:

— Вы поступили нечестно.

— Мы по разные стороны баррикад, — напомнил ей Солан. — Это был тактический ход.

— Вы коварный человек, ваша светлость.

— Скорее находчивый.

— Спорить не стану, но пить за совместную жизнь моего брата и вашей сестры, которые даже ни разу не встречались, не буду.

По ее голосу Солан понял, что она нисколько не рассердилась и даже не расстроилась, а просто сочла нужным указать ему на неблаговидный поступок. И ему это понравилось. Да и сама юная леди нравилась ему все больше и больше!

— Вы не уступите ни пяди своей территории, верно, мисс Квик?

Мисс Квик поправила салфетку у себя на коленях и, подняв на него огромные синие глаза, произнесла:

— То же можно сказать и о вас, ваша светлость. Очевидно, и вы отступать не привыкли.

— Да, но от меня иного и не ждут, ведь так? Мне всегда казалось, что юные леди куда сговорчивее мужчин, но вы — воплощение упорства, если не упрямства.

Она смотрела ему прямо в глаза, и он видел в ней то, что успел отметить при первом знакомстве: уверенность и силу. Ему нравилось в ней и то и другое.

— Возможно, ваша светлость, вы не заметили, когда мы разговаривали с вами днем в гостиной, но… — Лоретта помолчала и, чуть заметно улыбнувшись, закончила: — Я не из тех, кто готов идти на уступки лишь для того, чтобы кому-то угодить, даже если этот кто-то граф или герцог.

— О, я заметил, и вы знаете, что я это заметил, но спасибо и на том, что попытались дать мне фору, усомнившись в моей наблюдательности. Я такой щедрости не заслужил.

— С этим не поспоришь, — едва слышно пробормотала мисс Квик и своим обычным голосом спросила: — Вы нашли все, что нужно, для своей лошади?

— Да, включая попону, которая сегодня ей очень понадобится. Конюшня у вас большая — в ней можно было бы держать по меньшей мере дюжину лошадей.

— Да, столько места пропадает. Когда-то их здесь было много, но очень давно — еще во времена первого графа Свитчингема. Мне рассказывали, что Маммот-Хаус был даже не охотничьим домом, а самым настоящим замком. Граф любил проводить здесь зиму вместе с домочадцами и друзьями. Говорят, здесь устраивались грандиозные празднества, о которых до сих пор не могут забыть в окрестных деревнях.

Откинувшись на спинку стула, Хоксторн медленно потягивал вино, которое успокаивало и умиротворяло. Так хорошо проводить вечер в тепле, с бокалом в руке и в компании очаровательной и умной собеседницы.

— Ваш дядя приезжает сюда поохотиться?

— Нет. Говорят, раньше, лет двадцать назад, к северу от Маммот-Хауса были богатые охотничьи угодья, но случился пожар, лес выгорел дотла и до сих пор не восстановился.

Служанка внесла в столовую горячее блюдо, от запаха которого у Хоксторна потекли слюнки. Запеченный в меду окорок, картофель с хрустящей корочкой и золотистый омлет выглядели очень аппетитно.

— На том месте сейчас лишь невысокая поросль, — продолжила мисс Квик, когда миссис Хадлстон покинула комнату. — Наверное, в таком лесу и охотиться не на кого, потому Маммот-Хаус и не используется по своему назначению.

— И как давно вы здесь живете?

— Больше двух лет, — ответила мисс Квик, взяв в руки нож и вилку.

— И как часто вы ездите в деревню?

— Вообще не езжу, — ответила она спокойно и, кивнув на его тарелку, добавила: — Прошу вас, ешьте, пока не остыло.

Солана уговаривать не пришлось, и с энтузиазмом он принялся за еду, а утолив первый голод, спросил:

— А в Лондоне вы бываете? Приезжаете навестить родственников и друзей?

— Нет, но дядя всегда приглашает меня к себе на рождественский ужин.

Ему не терпелось узнать, в чем истинная причина ее затворничества, и, воздав должное изумительному запеченному окороку, он словно невзначай заметил:

— И все же ваш брат довольно часто бывает в отъезде.

— Откуда вы знаете? — не сумела скрыть досады мисс Квик.

— Я вижу его в Лондоне.

— Да, конечно, я должна была и сама догадаться. Простите за резкость. — Лоретта тихо рассмеялась. — Пакстон любит бывать на людях: в отличие от меня, страдает от отсутствия общения, жизнь в уединении не для него.

Потягивая вино, Солан наблюдал за хозяйкой дома. Ему нравилось, что она умеет признать ошибки без всякого жеманства, просто, не тушуясь, а еще безумно нравился ее смех.

— Так вам по душе уединение или вы просто научились справляться с одиночеством?

— Какая разница? — ушла она от ответа, не поднимая глаз. — В Лондоне у меня остались подруги, с которыми я регулярно переписываюсь, так что связь с внешним миром потеряла не окончательно.

В ее голосе звучала такая обреченность, что он забыл о еде, глядя, как она отрезает маленький кусочек мяса. Она не ждала сочувствия, не искала понимания — просто констатировала факт.

— Как часто граф наведывается сюда?

Она проглотила отрезанный кусочек.

— Редко.

— Вас не обвинишь в многословии, мисс Квик.

— Вы задаете вопросы, которые не требуют пространных ответов, хотя, должна заметить, их слишком много.

Хоксторн усмехнулся, глядя ей в глаза, и она улыбнулась в ответ.

— Лучший способ побольше узнать — это задавать вопросы.

— У вас, похоже, пытливый ум, — заметила мисс Квик, перед тем как отправить в свой хорошенький ротик кусочек картофеля.

Как ни хотелось ему дотянуться губами до ее губ, он спешно переключился на омлет, чтобы изменить ход своих мыслей.

— Да, вы правы, — согласился Солан, отложив вилку и нож. — Редко — это раз в неделю, в месяц?..

— Вы про визиты дядюшки? Дважды в год. Весной и осенью. Полагаю, он считает, что, как опекун, обязан время от времени меня проведывать, а возможно, просто чтобы удостовериться, что я никуда не сбежала. С каждым годом путешествовать ему все труднее, ведь дядя не молодеет. Лестницы для него стали почти непреодолимым препятствием, да и забираться в экипаж ему нелегко. — Лоретта подняла взгляд на собеседника. — Этот ответ достаточно пространный?

В глазах ее плясали озорные огоньки, и Солан не удержался от смеха.

— Да, так значительно информативнее.

— Я рада.

— Почему вы живете здесь, мисс Квик?

Она отложила в сторону вилку и нож и, взяв в руки бокал, бесхитростно ответила:

— Потому что этого хочет мой дядя.

— Это такой способ наказания?

Мисс Квик задумчиво пригубила вина. Хоксторн не торопил ее, а просто ждал, скажет ли она правду или солжет. А может, просто уйдет от ответа, дав ему понять, чтобы не лез не в свое дело?

— Возможно, кое-кто считает и так, — сказала она наконец.

— Но у вас иное мнение?

— Жалость к себе — разрушительна, ваша светлость. Я убеждена, что живу так, как того заслуживаю, и претензии могу предъявлять только самой себе.

В ней не было ни позы, ни рисовки, она была абсолютно честна перед ним. Можно лишь догадываться, какая бездна отчаяния стоит за этими простыми словами.

— Ваш брат придерживается того же мнения?

— Полагаю, вам стоит спросить об этом его самого, после того как предложите жениться на вашей сестре, чтобы ей не пришлось выходить в свет и подыскивать себе мужа среди распутников, негодяев и проходимцев вроде тех, что рассылают дебютанткам анонимные письма.

Это был вызов: ее храбрость граничила с безрассудством.

— Не стану отрицать очевидное, — признался Хоксторн, — как не стану отрицать и то, что хочу уберечь свою сестру именно от таких мужчин, каким и я был когда-то.

— А сейчас вы другой? Неужели пересмотрели свои взгляды на жизнь? — не без скепсиса уточнила мисс Квик.

— Надеюсь, да, в определенной мере. — Солан положил вилку и нож на пустую тарелку. — Во всяком случае, стараюсь вести себя прилично в обществе юных леди, не говоря уже о том, что не пишу никаких писем: только свою подпись там, где надо.

Мисс Квик не удержалась от смеха.

— Вы хотите сказать, что сами наложили на себя епитимью? Забавно!

— Надеюсь, теперь никому не захочется повторять мои ошибки. Впрочем, писакам из «желтых» газетенок мало моего раскаяния: они жаждут крови.

— И не только они. Крови жаждут еще и злосчастные дебютантки, для которых ваша шалость обернулась и запятнанной репутацией, и горьким разочарованием в собственных возможностях.

Хоксторн, задумчиво поглаживая ножку бокала, думал, что глупо было бы рассчитывать на снисхождение со стороны мисс Квик даже после того, как признал свои ошибки.

— Мы никому не хотели зла, даже подшучивать над юными леди не собирались, а просто заключили пари. Никто ничего не должен был знать, кроме нас. Если нас и можно в чем-то обвинить, то лишь в недомыслии. Каждый из нас стремился выиграть пари, вот и все.

— А теперь кому-то, может статься, захочется подмочить репутацию вашей сестры, просто чтобы отомстить вам.

— Хоть вы и живете вдали от столичного шума, но в курсе всех последних лондонских сплетен.

— Мистер Хадлстон всегда привозит столичные газеты, когда бывает в Гримсфилде, и я читаю еженедельную скандальную хронику.

— Как и весь остальной мир, — проворчал Хоксторн.

— У этой мисс занятный слог, но насколько правдива ее информация? — поинтересовалась мисс Квик.

Гораздо правдивее, чем ему бы хотелось, но признаваться в этом Хоксторн не спешил.

— Не могу сказать, но в этой ситуации считаю нужным делать все, что в моих силах, дабы избавить сестру от возможных неприятностей. История повторяется: в прошлом году с сестрами герцога Гриффина, в этом — с Адель. Как я уже говорил, статус невесты ее защитит: те, кто мечтает запятнать ее репутацию или даже разбить ей сердце, останутся ни с чем.

— И чтобы ваша сестра не попала из-за вас в беду, вы решили сломать жизнь моему брату?

— Я не желаю ему зла, мисс Квик, но они идеально подходят друг другу. Хочу напомнить, что я, в отличие от вас, хорошо знаю обоих.

Мисс Квик откинулась на спинку стула, сделала глоточек вина и спросила:

— А почему вы с друзьями выбрали для пари столь хрупкую материю, как девичье сердце?

— Вам нравится сыпать соль на раны, мисс Квик?

— Я всего лишь говорю как есть. Будучи честной с вами, я ничем не рискую: терять мне нечего. Вашей благосклонности я не ищу и произвести на вас впечатление не стремлюсь.

— Не стремитесь? А жаль. Как бы там ни было, вам все равно не понять ход мыслей беспредельно самонадеянного и бесшабашного юнца, чей ум к тому же сильно затуманен алкоголем.

— Пожалуй, я соглашусь с вами.

— Теперь-то мы понимаем, что поступили скверно: ведь у каждого из нас есть сестры, которые могут оказаться на месте тех юных леди.

— Представляю ваше состояние, когда вы наконец осознали, что натворили.

Хоксторн поморщился и тяжело вздохнул:

— Просто пьяная выходка, и все. Было интересно, сколько леди придут на тайное свидание.

— Вы что, ради денег решили отправить письма тем девушкам?

— Да нет, деньги здесь ни при чем, скорее азарт: сама затея была обречена на провал с самого начала.

— Почему же? Может, поделитесь?

Поделиться с ней? Слово «поделиться» было не из его лексикона: герцог Хоксторн не привык ни с кем ничем делиться, а потому о случившемся десять лет назад знали только двое его друзей, которые вместе с ним были непосредственными участниками тех событий. Теперь к Ратберну и Гриффину добавилась еще мисс Квик. Как же ей так легко удалось то, что до сих пор не удавалось никому?

Солан сделал еще глоток вина. В мерцающем множестве свечей лицо Лоретты казалось ему еще красивее, еще загадочнее. Не было на нем ни тревоги, ни скованности. Рядом с ней и он чувствовал себя легко и свободно, потому, наверное, разоткровенничался настолько, что решился говорить на тему, которую считал запретной: о том злополучном пари.

Не задаваясь вопросом зачем, Солан сказал:

— Все началось с небольшой брошюры под названием «Как добиться расположения леди. Руководство для истинного джентльмена».

Мисс Квик сосредоточенно сдвинула брови и заключила:

— Не думаю, что слышала о ней.

— Вам она без надобности, да и мне ничего, кроме вреда, не принесла.

— И каким же это образом? — удивилась Лоретта.

— Мы с друзьями прочли ее ради забавы. В ней масса абсолютно ненужных и даже нелепых советов вроде: «Никогда не посылайте юным леди письма от тайных воздыхателей».

— Вот как… — еле слышно пробормотала мисс Квик.

— В силу своего возраста и склада ума мы не могли противостоять искушению — слишком сильным было в нас желание сделать именно то, от чего нас настойчиво предостерегали. Когда бренди в бутылке уже не осталось, мы, ничтоже сумняшеся, решили разнообразить свой досуг именно сочинением посланий от тайных поклонников.

— Как вы решали, кому их отправить?

— Все просто. В том сезоне было двенадцать дебютанток. Вот их мы и выбрали. Каждый из нас написал по четыре письма с предложением встреч и подписал их вымышленными именами. Разумеется, места для свиданий указывались разные. Мы не знали, придет ли на свидание хоть одна из девушек, но по условиям пари выиграть должен был тот, чьих адресатов явится на встречу больше.

— Но в итоге все двенадцать писем попали в цель.

— Именно так.

— И вас разоблачили случайно: кто-то подслушал, как вы глумливо высмеивали доверчивых дебютанток.

Хоксторн покачал головой и, подлив им обоим вина, возразил:

— Мы ни над кем не глумились, а всего лишь обменивались мнениями. Надо было держать рот на замке, но мы были молоды и беззаботны. — Он взял в руки бокал и откинулся на спинку стула. — Прошу заметить, что ни один из нас пальцем не прикоснулся ни к одной из юных леди.

— Да, но каждая из них пострадала из-за скандала. Даже неудавшаяся попытка тайного свидания с незнакомцем бросает на девушку тень.

— Это так, — с готовностью согласился Хоксторн и поднял бокал в приветственном салюте. — Ваше здоровье. Я уже признал наши ошибки. Мы не должны были рассылать эти письма, заключать это пари, а девушкам не следовало реагировать на эти письма таким образом. При всем при том я не могу представить, чтобы общество подвергло остракизму целый выводок дебютанток из-за тайных поклонников, которых и в природе-то не существует.

— Последствия, увы, не ограничились одним лишь пережитым девушками конфузом. Бьюсь об заклад, что среди родственников дебютанток, с такой легкостью согласившихся на свидание с незнакомыми мужчинами, были и такие, кто задался вопросом, было ли это свидание первым. Могу предположить также, что кое-кто из папаш усомнился в целомудренности своих чад. Мне продолжать?

— Не стоит, — сухо ответил Хоксторн. — Вы сказали достаточно, и все это, возможно, так и было, но факты вещь упрямая, а они говорят, что ничего непоправимого не произошло. Когда пошли слухи о возможной мести, мы проверили, как обстоят дела у тех самых «опороченных» нами дебютанток, и, судя по тому, что нам удалось выяснить, все они благополучно вышли замуж и наслаждаются жизнью.

— Приятно это слышать.

— Нас тоже это порадовало. — Солан сделал глоток вина. — Раз уж мы заговорили о слухах, скажите, правда ли, что вы дали клятву никогда не выходить замуж?

Мисс Квик поставила бокал на стол.

— Да.

— Потому что не захотели выходить за виконта Деннингкорта.

Не сразу, но она ответила:

— Да.

— Но вы не ушли в монастырь. Мне помнится, что по городу прошел такой слух.

Внезапно глаза ее озорно сверкнули, и она словно засветилась изнутри, так что стало невозможно оторвать от нее глаз. Ему ужасно захотелось ее поцеловать, да и нижняя часть его тела отреагировала не менее бурно.

— И это всех бы устроило, не правда ли, ваша светлость? Увы, хорошей монахини из меня бы не получилось, и моему дяде это известно. Я упряма, ненабожна. Даже если бы мне захотелось уйти в монастырь и мой дядя согласился на это, я не продержалась бы там и суток. К исходу первого дня сестра-настоятельница отправила бы меня обратно в Свитчингем. Кротость не в моем характере, а без нее в монастыре делать нечего.

Кроткой мисс Квик не была, это точно, но как раз своей упрямой непокорностью и независимостью суждений она ему и нравилась. Куда приятнее общаться с леди, которая честно высказывает свое мнение без оглядки на то, как оно будет воспринято собеседником.

Мисс Квик взяла в руки бокал и сделала глоток.

— Итак, вы приняли обет безбрачия, — пристально глядя на нее, сказал Хоксторн. — А как насчет обета целомудрия?

Мисс Квик не отвела взгляд, не изменилась в лице, но по ее глазам Солан понял, что его вопрос ее удивил.

— А разве из одного не следует другое, ваша светлость?

— Я не знаю: клятву же давали вы — вот и спрашиваю у вас.

Рука ее не дрогнула, и взгляд оставался ясным, но он почувствовал ее напряжение. Пауза затягивалась, и причина ее молчания была ему понятна: мисс Квик не имела однозначного ответа на этот вопрос.

— Простите, что помешала…

Миссис Хадлстон, стоя в дверях, нервно теребила фартук.

— Вы нам не помешали, — поспешила заверить ее Лоретта. — Что-то случилось?

— Под дверью черного хода стоит нищий, совсем еще мальчишка, и просит хлеба.

— Вы ведь знаете, что не надо меня спрашивать, как быть, если кто-то голоден: просто накормите, и все.

— О да, мисс, помню. Я велела ему подождать, потому что решила, что вам стоит на него взглянуть. Мальчишка, похоже, серьезно болен, вот я и подумала…

Хоксторн невольно поежился, представив, что оказался сейчас на улице, и заметил:

— Здоров он или болен, в такую ночь без крыши над головой его оставить нельзя.

— Разумеется, — поддержала его Лоретта. — Мы найдем и для него место. Он один?

— Похоже на то, — сказала экономка. — Я пригласила его на кухню и предложила погреться у плиты, но он отказался: сказал только, что хочет немного хлеба и будет ждать под дверью. Вот я и пошла за вами.

— И правильно сделали. Прошу меня извинить, ваша светлость, — проговорила Лоретта, вставая из-за стола, — но я должна вас покинуть.

— Я пойду с вами.

Хоксторн следом за хозяйкой дома пошел по длинному коридору в сторону кухни. Там у стола с остатками ужина стояли три служанки, которых он прежде не видел. Миссис Хадлстон открыла дверь черного хода, и в помещение ворвался ледяной вихрь. На пороге стоял мальчик лет одиннадцати, тощий и бледный как привидение, насквозь промокший под холодным дождем и дрожавший всем телом.

— Заходи скорее в дом! — воскликнула Лоретта и протянула пареньку руку, но тот уже успел заметить мужчину и, чего-то испугавшись, попятился и бросился наутек.

Было ясно, что, если его не вернуть, паренек насмерть замерзнет.

— Я пойду найду его и приведу в дом, а вы тем временем приготовьте ему какое-нибудь теплое питье и сухую одежду.

Идти за плащом времени не было, и Хоксторн выскочил на улицу в чем был. Ветер швырял град в лицо, хлестал по глазам. Разглядеть что-либо в сплошной мгле не представлялось возможным, и он побежал наугад, поскользнулся на льду и едва удержался на ногах, а когда глаза привыкли к темноте, за белесой пеленой разглядел наконец выбивавшегося из сил мальчишку.

Рискуя свернуть себе шею, он прибавил скорости, настиг беглеца и схватил за куртку, но мальчишка исхитрился на ходу высвободиться из нее, оставив в руках своего преследователя.

Досадливо выругавшись, Хоксторн швырнул куртку в сторону и бросился за ним. Ловкость, с которой сорванец его провел, говорила о том, что этот трюк им хорошо отработан не раз. Мальчишка петлял как заяц, усложняя своему преследователю задачу, но он умел учиться на своих ошибках. Когда ему удалось опять нагнать беглеца, он схватил мальчишку обеими руками: одной за рубашку, другой — за плечо.

Пленник не желал сдаваться и, пытаясь вырваться, осыпал его бранью, надсадно хрипя:

— Что тебе от меня надо? Я же ничего из твоего дома не крал!

Ясно как день, что мальчишка этот не заблудившийся крестьянский сын, а беспризорник, коих множество в Лондоне. Но как он очутился в такой дали от города?

— Тихо! — рявкнул Солан. — Никто не собирается причинять тебе зло: напротив, я пытаюсь помочь.

Похоже, борьба отняла у мальчишки последние силы: он вдруг замолчал и обмяк, глаза у него закатились. Чертыхнувшись, Хоксторн подхватил его на руки и поспешил назад. Рубашка и штаны на мальчишке намокли и теперь стояли колом от мороза, в тщедушном теле едва теплилась жизнь.

Хоксторн взывал ко всем святым, чтобы донести паренька до дома живым.