Знакомство второе. Томазо Мазини
Ранним утром следующего дня после заклинания бабушки Лючии мама, бабушка Васюшки, сама Васюшка с Кешкой на плече, Алька, Рибаджо и бабушка Лючия оказались перед входом в старинную пещеру. Они с трудом отворили тяжёлую, кованую дверь и спустились по множеству ступеней. Лестница привела их в мир, где настоящее слилось со сказочным, где далёкое прошлое соседствовало с удивительным настоящим, где хозяин творил чудеса с огнём и железом.
В овальном 12зале гости расположились за круглым деревянным столом. В зале не было окон, в стенах отверстий, выходящих на поверхность, но воздух оставался свежим, напоенным ароматом луговых трав. В кованых стальных канделябрах13 горели свечи. Светились разноцветным огнём.
— Где хозяин? — тревожно спросила Васюшка.
— О! Хозяин, как всегда, появится внезапно, откуда совсем не ждёшь, — подмигнула глазом Василисе бабушка Лючия. — Он затейник и озорник. О Томазо Мазини легенд ходит предостаточно. Будто он совершил долгое путешествие на Восток, был вхож в богатые и нищие дома. Вёл длинные беседы с мудрецами и правителями, а когда вернулся на родину, в Италию, не тащил за собой обоз со златом и серебром, с мехами и шелками, а пришёл с одним сундучком, где гремели черепки, дощечки да шелестели старые свитки пергаментов. С Востока он вернулся мастером. Всё ему было под силу: лил металл, занимался кузнечным делом, был ювелиром, собирал разные механизмы, иногда странные и замысловатые. Заинтересовался алхимией и чёрной магией, за что прозвали его — Заратустрой14. Томазо изобрёл необычные крылатые машины, волшебные, переливающиеся холодным огнём краски. И всё это он делал, не будучи чудодеем, а просто человеком.
Бабушка Лючия прошлась вдоль стены овальной комнаты, заглядывая в каждую нишу
— Томазо! — звонко закричала Лючия. — Томазо, где ты, детка? Гости уже удивлены, а меня ты удивить не можешь! Покажись, насмешник, мы не сделаем тебе ничего плохого…
«Томазо Мазини». Импровизация Василисы Бессоновой.
Свет в помещении неожиданно погас, и несколько секунд стояла совершенная темнота. Мгновенье и вот уже огнистой змейкой заскользила меж кубков на столе ручная ящерица. На стенах начали разгораться пятна холодного света: белые, красные, жёлтые, голубые. Сквозь них медленно проступили рисунки неизвестных чудовищ, крылатых ящуров, птиц. Стенные ниши открылись, и в них мама, бабушки и дети увидели необычного вида машины, а на узких полках во множестве стояли поделки из кованого металла.
— Томазо, у нас времени до заката солнца, — начала сердиться бабушка Лючия, — это не так много. Заканчивай фокусы, приступим к делу. Ты знаешь сеньора Донателло? Можешь познакомить с ним моих ребятишек и их родителей?
Кусок округлой стены неожиданно отодвинулся, и из открывшейся щели показалась кудрявая голова с чёрными как спелые вишни глазами. Глаза смеялись, искрились радостью и добротой.
— Это, с которым Донателло, Лючия? С чесальщиком шерсти из Флоренции.
— Ну, посмейся, посмейся над старой бабкой, Томазо, — Лючия громко высморкалась в батистовый платок. — Сыровато здесь у тебя, прикинь на детей войлочные тужурки15, не дай бог, простудятся.
Голова мгновенно исчезла и через минуту опять появилась, но уже в другой стенной щели. Впереди головы двигалась гора из разноцветных войлочных тужурок необычайной красоты. Когда вся одежда была разобрана, гости увидели спортивного телосложения человека из мышц и смуглой кожи. На Томазо были надеты атласные шаровары, сшитые на восточный манер, и малюсенькая жилетка, едва прикрывавшая атлетические плечи.
— Конечно же, нас интересует сын чесальщика шерсти из Флоренции, — иронически заметила Лючия, — некто Донато ди Никколо ди Бетто Барди, прозванный Донателло. А если проще, нас интересует великий итальянский скульптор эпохи Возрождения, автор мраморной скульптуры Давида, хранящейся в Музее скульптуры и прикладного искусства Барджелло во Флоренции. Ну-ка, Рибаджо, доставь нам её сюда.
— А! — воскликнул Томазо. — И ты здесь, негодник! За мной осталась затрещина за испорченную виньетку, припоминаешь?!
— Да, помню, помню! — отмахнулся Рибаджо. — Что сначала — затрещина или статуя Давида?
— Статуя Давида! — хором закричали гости.
— Давай, Томазо, сначала дело, а уж потом развлечения, — примирительно сказала бабушка Лючия.
— Иех! — воскликнул Рибаджо и исчез.
— Иех! — вновь раздалось в комнате. Присутствующие вновь увидели Рибаджо, а за его спиной возникающую бронзовую статую Давида.
— Вот это да! — взвизгнул Алька. — Из музея стащил?!
— Не стащил, — сурово ответил Рибаджо, — а позаимствовал на время, чтобы вам, невеждам, показать.
— Ничего себе краковяк! — гаркнул с плеча Василисы Кешка. — Чёй-то у него за голова под ногами валяется?
— Птице это позволительно не знать! — услышали гости голос незнакомого человека, неожиданно возникшего на верхней площадке лестницы.
— Донато, заходи! — замахала руками бабушка Лючия. — Заждались уже!
Скульптор быстро сбежал по ступенькам вниз…
«Давид» около 1440г. Бронза. Национальный музей Барджелло, Флоренция. Италия.
«Портрет Донателло». Импровизация Василисы Бессоновой.
