Все его желания

Аля Кьют, 2023

Никогда не заключайте пари с мрачными мажорами. Эти мальчики играют в жестокие игры. Я рискнула. И теперь, вместо того, чтобы учиться, должна стать бесправной игрушкой Бенингтона Торнтона. Он говорит: «ползи» – я ползу. Он говорит «ложись», а я лишь уточняю куда. Но самое страшное, что в глубине души, мне это все безумно нравится.

Глава 4. На колени

Торнтон не убирал руки с моего плеча, пока вел по темным улицам. Я не чувствовала ничего. Пустота. У меня не было сил даже бояться. Словно все, что произошло в Торнвуде за эти два дня, и было началом конца. Дорогой к моему рабству. Да, я, конечно, могла послать этих элитных джентльменов в задницу, но что-то подсказывало — не стоит. Где-то на задворках памяти всплыли рассказы Вайолетт о подобных традициях в Оксфорде. Нарушившего слово подвергали такой травле, которую немногие выдерживали и переводились в другие колледжи. Не важно, аристократ это или простой смертный.

Эх, лучше бы я изучала историю Кембриджа, чем запоминала студенческие страшилки.

Мы подошли к общежитию, но Торнтон не спешил отпускать меня. У самого кампуса он заставил свернуть направо, где была небольшая отдельная пристройка. Я молча шла вперед, даже не пытаясь представить, что увижу сейчас. Бенингтон поднес руку к сканеру, и распахнулась чугунная калитка, на крыльце он прислонил другой палец ко второму считывающему устройству. Характерный щелчок открытой двери, и легкий толчок в спину.

— Зайди, — велел лорд.

Он включил свет, и я распахнула глаза от удивления. Передо мной была просторная гостиная с камином, бархатной мебелью и картинами в золотых багетах. И это не выглядело дорого и глупо, как часто бывало в России. Все стояло на своих местах, уместно и гармонично. И сам Бенингтон, сбросивший свой демократичный бомбер на скамью у двери, идеально вписывался в обстановку. А я забыла, что невежливо крутить головой, и рассматривала его жилище. То, что лорд Торнтон жил здесь, не вызывало сомнений.

— Нравится? — насмешливо спросил Бенингтон, проходя в гостиную. — Надеюсь, что так, Морковка. Не отвечай. Иди сюда.

В его голосе почти не было насмешки. Он принимал мое удивление как должное, само собой разумеющееся. И по этому поводу я снова начала чувствовать. Злость, разумеется. И даже какую-то обиду. Ну почему вот некоторые по праву рождения получают все и сразу, а другим нужно за меньшее грызть глотки, идти по головам и вкалывать без выходных?

Ладно, черт с ней, с судьбой. Где моя голова была, когда я спорила на… На все, черт подери. Мое тщеславие ничем не лучше непрошибаемой самоуверенности Торнтона. Даже хуже. Он ведь отстоял свое достоинство и даже принял мой проигрыш без издевок. Как гребаное само собой разумеющееся. На людях, конечно. Что будет сейчас, мне оставалось лишь гадать.

Недолго.

Бенингтон сбросил ботинки прежде, чем ступить на ковер, прошел в гостиную и сел на диван, вытянув ноги.

— Сними обувь и иди сюда, — позвал он.

Я поспешила исполнить приказ. Это было немного странно. Англичане редко разувались в доме. Передвижение на авто и отмытые с шампунем улицы в принципе и не требовали этого. В Торнвуде тоже было чисто, но Бенингтон, очевидно, имел иные вкусы и взгляды.

Пройдя в гостиную, я встала перед диваном, уставившись на свои носки в цветах Гриффиндора. Торнтон неожиданно схватил меня за руку и дернул на себя. Я почти упала на него от неожиданности, но сильные руки подхватили под попу и помогли удобно усесться на лорде верхом.

Вашу мать, я же не собираюсь получить удовольствие от такого удобства? Или — да?

— Нет-нет-нет, — затараторила я, упираясь руками ему в грудь.

— Тихо, — рыкнул Бенингтон, который в полутьме гостиной стал похож на демона. — Сиди спокойно Кэти, не ерзай. У тебя есть последний шанс.

Он говорил мне в шею, и от его горячего дыхания у меня по коже тут же побежали мурашки. Я поежилась, пытаясь превратиться в комочек и не чувствовать предательскую сладкую боль внизу живота.

— Шанс? — не поняла я, переспрашивая хрипло после долгого молчания.

Мои сухие губы с трудом двигались, и я провела по ним языком и заерзала, пытаясь слезть с него. Бенингтон сглотнул и сжал мой зад сильнее.

— Шанс, задиристая Морковка. Я отменю наш уговор, если ты сейчас искренне, от всей души извинишься передо мной.

— Извиниться? За что? — искренне недоумевала я.

— За то, что прервала меня вчера в библиотеке. За то, что не попыталась отговорить Робертса. За то, что не слушалась меня. За то, что сдала меня Рослин, и я лишился подружки. За то, что считала себя самой умной, а это совсем не так. Давай, Кэти. Посмотри на меня и извинись. Будь красноречива, и я помилую тебя. Уверен, ты умеешь быть милой.

Я знала, что он не шутит и не издевается. Торнтон отменит все свои желания, если я сейчас прогнусь и унижусь, признаю свою ошибку. Но самый ужас был в том, что я не могла. Я пыталась несколько раз начать. Он ждал. Терпеливо. Я открывала рот, но слов не находила.

— Прошу прощения, лорд Торнтон, — в конце концов, выдавила я. — Но единственная ошибка, которую я сегодня допустила и готова признать — это старшинство Тринити колледжа Кембриджа.

Бенингтон смотрел на меня, прищурившись. Долго. И я все явственнее ощущала, что его пах становится тверже.

— Что за сила заставляет тебя быть такой конченой безмозглой стервой? — наконец процедил он сквозь зубы.

— Возможно, все та же, что делает тебя непробиваемым самоуверенным засранцем.

Он сжал мой зад еще сильнее, уже причиняя боль, почти вдавил в себя, позволяя ощутить возбуждение. А я была как пьяная и даже не боялась того, что этот человек может со мной сделать. Вакуум. Никаких чувств. Только слабоумие и отвага.

— Это неправильный ответ, Морковка.

Его синие глаза обжигали и гипнотизировали. В следующую секунду я ощутила, наконец, что-то, но это было абсолютно неуместно. Возбуждение. Меня заводила его ярость. Кажется, именно поэтому я все время пыталась бросить вызов Торнтону. Сейчас этого не стоило делать, но мне было плевать. Ведомая странными инстинктами, я поерзала. Бенингтон глухо простонал и тут же скинул меня с колен.

Я упала на пол. Разумеется, он не извинился за эту грубость, лишь встал и расстегнул джинсы.

— Останься на коленях, Кэти, — велел Торнтон. — И открой рот.

— Что? — я с трудом улавливала смысл его слов.

— Что слышала.

— Но…

— Все мои желания, детка. Поверь, минет это меньшее, за что тебе стоит переживать. Особенно, если постараешься.

Наверно, я чокнутая или просто идиотка, но мой разум вместо панической отключки отметил, что у проклятого лорда красивый член. Нет, я не горела желанием прикасаться к нему, но, кажется, у меня не было выбора.

Я снова облизала губы, готовясь приоткрыть рот, но Торнтон не дождался. Он взял меня за лицо и надавил на скулы пальцами, а потом протолкнул головку между моих губ. Вздрогнув, я сразу приняла его член дальше, закашлялась и подавилась.

— К черту, — рявкнул Бенингтон, отступая. — Просто открой рот.

Я так и сделала. Он снова толкнулся бедрами, и я опять не смогла принять его. Глаза защипало, и я всхлипнула, теряя всю свою дерзость и злость. Бенингтона не остановило мое отчаяние. Он снова и снова проталкивал член мне в глотку, а я давилась им, уже почти рыдая. Попытка отсосать на зло провалилась с треском.

Неожиданно Торнтон подхватил меня подмышками и бросил на диван. Он все еще был с расстёгнутыми джинсами и торчащим членом. Должен был выглядеть комично, даже глупо, но не выглядел.

Вот ведь гад.

Очередная аристократическая суперсила, видимо. Бенингтон тяжело дышал, глядя на меня сверху вниз. Кажется, ему непросто давались сейчас самообладание и контроль.

— Ты никогда этого не делала или просто издеваешься надо мной? — потребовал он ответа.

Я снова почувствовала себя ущербной, пискнув:

— Никогда.

Торнтон прерывисто выдохнул.

— Потрясающе. Знаешь, дешевле и проще снять шлюху, чем возиться с тобой.

Почему меня оскорбляет даже такое справедливое замечание?

— В чем же дело? — дерзко выпалила я, садясь на диване чуть выше, чтобы задрать нос и не пасовать перед его упреками.

Торнтон подошёл вплотную к дивану, склонился и выдохнул мне в лицо:

— Понятия не имею.

От него пахло виски и чем-то свежим и мускусным. У меня снова закружилась голова, и стало трудно дышать. Его запах, глаза, шепот просто убивали. Почему он так действует на меня? Как удав на кролика. Я не могу сопротивляться этому голосу. Словно сталь в бархате. Нежный и опасный.

— Ладно. Поступим иначе. Сними свою рубашку.

После попыток накормить меня своим членом это требование звучало почти нормально.

Кэти, подай мне салфетку.

И соль, пожалуйста.

Кэти, сними рубашку.

Только вместо вежливости Торнтон добавил:

— Живо.

Я прикрыла глаза и положила руки на пуговицы.

— Смотри на меня, — потребовал Бенингтон.

Зачем он этого хотел, я даже не пыталась догадаться.

Медленно расстёгивая пуговицы, я открывала все больше кожи и, конечно, не удивилась, когда Торнтон провел пальцем от моей шеи до груди.

Я задрожала.

Моя кожа покрылась мурашками.

— Развести камин? Очевидно, здесь холодно, — тут же предложил Торнтон, как радушный хозяин.

— Н-нет, — запинаясь, отказалась я. — Нормально. Не холодно.

— Значит, это от меня тебя знобит, Морковка?

Я сжала губы, чтобы не начать грубить ему, но, разумеется, это не помогло. Гадости так и рвались изо рта.

— Да, меня буквально трясет от омерзения.

— Серьезно? Кажется, твои соски иного мнения.

Он ловко расстегнул замок бюстгальтера спереди и отодвинул в сторону чашечки. Вот где их этому учат? В закрытых пансионах для мальчиков? Я сама вечно мучилась с хитроумной застежкой, а Торнтон как будто каждый день раз в час снимал такие лифчики. Может, и снимал. Я не удивлюсь.

Эти глупые мысли спасали меня от осознания, что Бенингтон касается моей груди. Он водил костяшками пальцев, едва задевая кожу, но от этого мне было… Мало? Почти больно. Между ног опять сладко заныло. Я снова зажмурилась, пытаясь отрицать это.

Естественные потребности, в которых я себе отказывала. Мое тело реагирует на его касания. Не более.

— Ты больше не будешь носить такое белье. Лучше совсем без него, чем тесное и на косточках.

— А у Вас большой опыт в ношении бюстгальтера, лорд Торнтон? — продолжала кривляться я, чтобы отвлечься от возбуждения.

Он игнорировал издевку.

Меня бросало то в жар, то в холод, я старалась унять эмоции, но выходило скверно. Кажется, даже громкое дыхание выдавало меня с головой.

— Я все еще противен тебе, Кэти? Омерзителен? — спросил Торнтон, внимательно рассматривая меня.

Вернее, мои соски-предатели, которые восстали против святой Руси и торчали во славу Шотландского лорда-извращенца.

— Отвечай, когда я спрашиваю.

Он легонько шлепнул меня по груди. Я вскрикнула скорее от неожиданности, чем от боли.

— Ответь, Кэти. Я омерзителен? Все еще?

— Да, — выдохнула я, решив не злить его сильнее того, что уже было.

Бархат его голоса меня не успокоил. Торнтон уж точно придумал какую-то гадость. Уверена, минет покажется мне сказкой.

— Хорошо.

Бенингтон убрал руки. Неужели помиловал?

— Сделай это сама. Расслабься и получи удовольствие.

— Я смогу расслабиться, только если ты выйдешь.

Торнтон мрачно рассмеялся и помотал головой.

— Я живу здесь, Морковка. Куда мне идти? И я с тобой еще не закончил. Ну же, Кэти. — Он положил мои руки мне на грудь. — Погладь, сожми…

— Пожалуйста, Бенингтон, — взмолилась я, отчаянно жалея, что не нашла в себе лицемерия для извинений, которые избавили бы меня от этих порноигр.

— Все мои желания, Кэти. Все! Иначе…

— Иначе что? — выпалила я с вызовом.

— Тебе лучше не знать. Не сейчас. Делай, что говорю. Если мне все понравится, я буду добрым.

Бенингтон снова смотрел на меня, гипнотизируя синевой глаз. Я, как завороженная, стала гладить себя.

— Можешь прикрыть глаза, — позволил Торнтон и даже провел пальцами по моему лицу.

Я встретила этот приказ с радостью. Смотреть на него не было больше сил. Правда, напрягло, что Торнтон уперся коленом в диван между моих ног, наклонившись слишком близко. Я слышала стук его сердца и прерывистое дыхание, снова ощущала запах. А потом он коснулся моих губ пальцем.

Охнув от неожиданности, я услышала его издевательский смех.

— Тихо, Кэти. Это всего лишь мой палец. Ты же не станешь блевать и давиться из-за него. Расслабься уже.

Даже с закрытыми глазами я видела его самодовольную физиономию. Лучше бы он и правда трахнул мой рот, заставляя давиться и захлебываться слюной.

Эти пытки были невыносимыми. Невыносимо сладкими и томно-болезненными.

Бенингтон сначала водил пальцем по моим губам почти невесомо, едва касаясь, пока я не услышала тихий приказ:

— Лизни его, малыш.

Я приоткрыла рот и коснулась языком подушечки.

— Еще, по кругу, — велел Торнтон. — Сделай его влажным.

Когда я оставила на его пальце достаточного слюны, Бенингтон снова стал обводить контур моих губ, а потом протолкнул палец мне в рот.

— Пососи, Кэти.

Все это время я продолжала трогать свою грудь, погружаясь в какой-то транс. Возбуждение подогревало кровь и заставляло ерзать. Ласкать себя на глазах у этого идиота неожиданно оказалось таким острым и запретным удовольствием, что я едва сдерживала стоны. Особенно, когда ерзая, задевала ногу Бенингтона.

Он посмеивался и погружал палец глубже мне в рот.

— Сильнее соси. Да, так. Молодец. Быстро научишься.

Речь Торнтона стала отрывистой и путаной. Я слышала, как стучит его сердце, и посасывала палец теперь ритмично и сильно. Торнтон добавил второй, и я почти сразу привыкла к этому.

Я мяла свою грудь, сдавливая соски почти до боли и отчаянно нуждаясь в разрядке.

Торнтон убрал пальцы у меня изо рта, и я съежилась, услышав, как он шепчет мне в ухо:

— Скажи, Кэти… Скажи, что хочешь кончить, и я дам тебе это. Скажи мне.

Он вытащил пальцы у меня изо рта, отбросил мои руки и сам сдавил мой сосок влажными пальцами, делая его мокрым и скользким, а потом подул. Я задрожала, вжимаясь в диван, бессовестно застонала.

— Скажи, скажи, скажи, — уговаривал меня Бенингтон.

— Пошел ты, — выплюнула я, собрав последние силы и гордость.

Его руки тут же оставили меня.

— Сука, — выругался Торнтон.

Я ждала удара по щеке, но мне в грудь выстрелила сперма.

Что за.\?!

— Как хочешь, — мстительно откликнулся Торнтон, пряча член в боксеры.

Он был в одних трусах. Когда только успел раздеться?

— Воспользуйся душем во флигеле. Твоя постель там же. Белье в шкафу. Можешь пройти сейчас через гостиную, но лучше пользуйся отдельным входом со двора.

— Что? Какой флигель? — не поняла я.

— Пристройка к дому, Морковка. В России нет понятия флигель?

— Как оно относится ко мне?

— Ты будешь жить здесь, со мной. Во флигеле, Кэти, — пояснил Торнтон мне как самой тупой.

— Ты ума лишился? Я не…

— Все мои желания, Кэти. Все!

Бенингтон взял меня за руку и поднес к какому-то устройству, что стояло на тумбе у дивана. Он несколько раз приложил мой указательный палец, дожидаясь сигнала, потом то же самое сделал с большим.

Конец ознакомительного фрагмента.