Последняя охота

Алла Сохе (2024)

События, разворачиваются в 90-х г. — время малиновых пиджаков, реальных пацанов, беспредела. Пацан, родившийся в стране социалистической идеологии, проходит вместе с ней все изменения, выбирая для себя путь волка — одиночки, способного ради достижения своей цели загрызть любого, кто встанет на пути восхождения на финансовый олимп. Добившись цели, обладая крупным капиталом, он идет дальше — рвется во власть, но что же делать с криминальным прошлым? Решает уничтожить оставшихся свидетелей. Но все пошло не по его сценарию.

глава 6

Хан понимал, на что идет, когда планировал бегство «интеллигента».

Об этом «пацане» начали говорить за месяц до прибытия его в зону. Хана известили по своим каналам, что тот взял вину жены на себя. Но, что удивило его больше всего — до прибытия в тюрьму, кто-то оплатил его убийство. Можно только догадываться, о заказчике, поэтому, когда он зашел в камеру, никто не стал учить почтительности к братве, сказав просто: «Не жилец ты здесь, парень, влип «первоходец».

— Дайте ему пожить немного, — приказал начальник тюрьмы. Несчастный случай всегда может произойти. Все оплачено, клиент готов подождать. Сам понимаешь, — объяснял он Хану, — странно, если «интеллигент» умрет в первый же день. Да и не понимаю я, зачем его убивать, срок-то солидный дали, под амнистию не попадает. — Помолчав, немного, добавил, — не наше это дело. Заказ пришел, оплачен, обязаны выполнить.

Не за этим Хан попросился на свиданку с начальником.

Из тюрьмы исчезали люди. Один, второй, третий. Хан просил объяснения, мол, братва волнуется, начальник только махнул рукой и просил не вмешиваться.

— Ты же понимаешь, кого увозят, смертников. Хоть и нет сейчас смертной казни, но по их делам смерть положена. А братву успокой. Объясни, что это перевод в новую тюрьму. Корпус для вас скоро будет готов.

— Говоришь в новую тюрьму? А трупы, откуда привозят?

Начальник весь вспотел. На жирном, вечно лоснящемся лице, появились капельки пота. Повертел головой, отстегнул галстук, две верхние пуговицы форменной рубашки.

— Не суйся в это дело. Прошу тебя. Жить хочешь? Не суйся. Очень прошу, — медленно проговорил начальник, выделяя ключевое слово «не суйся»

— Смотри, и до бунта недалеко, — процедил сквозь зубы Хан.

— А ты меня «на понт» не бери. Понял? Хозяин ети е м…

— Ну ладно, поговорили. Я не угрожаю, у меня есть вопросы по этим случаям.

Начальник махнул рукой — разговор закончен.

Прошел месяц. К нему подошел «Старик». Здоровый парень, еще молодой, но уже весь седой.

— Сон я тут видел.

— Ты что же, сны мне свои рассказывать будешь, сучара? Только за этим и просил встречи?

— Выслушай меня, Хан. Это важно, не столько для меня, сколько для тебя.

— Ты говори, да не заговаривайся. Мне лучше знать, что для меня важно.

«Старик» мотнул головой в знак согласия.

— У меня срок больше восемнадцати, амнистии не подлежу, а это значит, я в кандидатах на труп, который ночью привезут и тихо закопают сами же охранники.

— Ну, ты болтать-то брось, чего не знаешь.

— Да, что уж тут, не знаю. За последние четыре месяца трех, таких как я, увезли, а привезли трупами.

— Ладно, давай, тренди.

— Меня судили по статье за убийство и кражу золота с прииска. Ты мне поверить должен — не совершал я этого.

— Мы здесь все не нарушали закон. Только сидим-то мы, а не те, кто якобы их совершил. Это все, что хотел сказать?

— Я мыл золото на одном из вольных приисков. Повезло, самородков несколько попалось. Капитал, по подсчетам, солидный. Забрал его, и «вывез на землю». Причина «нарисовалась» — отец попал в беду. — Седой покачал головой. — Думал, понадобится, когда выручать буду. Отец выпить любил, я и предположил, «по-пьяни», что-то натворил. В первый же день пошел в милицию. Они обещали встречу с отцом устроить. Вечером, в ресторан зашел покушать. Девчонка ко мне подсела. Ну,… угостил ее. Она меня к себе на хату пригласила. А я чего, молодой. Сама зовет, пошел. Выпили мы там, ну это, — замялся Седой, — все как положено, сам знаешь, чего тебе рассказывать. Не помню, когда вырубился. Утром меня милиция разбудила. Предъява была, в растлении и жестоком убийстве малолетки, а так же краже золота с прииска, — он всхлипнул. — Отец должок поехал разыскивать. Друг по зоне работал с нами. По осени уехал с прииска, как положено, сдал золото, получил деньги, сел на вертушку, а через неделю у нас все заначки исчезли. Вот, отец вдогонку и поехал. До самой Москвы хотел добраться, где эта сучара живет, только чтобы вернуть золото, перед мужиками стыдно. Я пока здесь сидел, обдумал все. Он это, Валерка, подставил нас. Вот все, что я хотел тебе сказать. Возьми бумаги, — он протянул затасканную, засаленную школьную тетрадь, — здесь все о нем.

— Откуда знаешь, что он? Может, показалось? Ты видел его собственными глазами?

— Видеть не видел. Только четыре месяца назад сюда перевели двух моих друзей, вместе на прииске мыли золото. Он их подставил, как меня с отцом — первыми похоронены. Третий — отец. Следующий — мой черед. На кладбище могилки каждый месяц прибавляются.

— Ты говори, да не заговаривайся. Надо быть очень влиятельным человеком, чтобы провернуть такое дело, — жестко сказал Хан.

Седой мотнул головой в знак согласия.

— Это твое сейчас, — показал на тетрадь, — если сну верить, а я верю, уже в этом месяце меня не будет в живых. Последняя просьба к тебе — верни деньги и рассчитайся за нас — это моя посмертная доля в «общаке». Я знаю, ты сможешь. Мой долг — твой долг, за мужиков отомсти.

С этим и расстались, а через месяц его увезли. На кладбище добавилась еще одна могилка.

Хан встревожился, не понимал что происходит, а значит, не контролировал ситуацию. Седой еще раз напомнил ему о свежих могилках. Он разозлился. Решил увидеться с начальником тюрьмы, пора прояснить ситуацию, но надежды мало. «Мужики» не раз передавали просьбу о встрече, тот отмахивался.

«Надо, что-то делать», — решил для себя Хан.