Ольга

Алла Артемова, 2023

Неожиданно для себя Генрих оказывается втянутым в очень скверную историю – бывший полковой командир угрозами вынуждает Генриха помочь ему переправить с острова Крит в Германию украденные во время войны предметы искусства. Генрих, думая, что Ольгу выкрали и опасаясь за ее жизнь, вылетает на Крит, где получает огнестрельное ранение в грудь. Взволнованная Ольга старается разыскать Генриха, и через несколько дней оказывается, что он находится в частной клинике в очень тяжелом состоянии. Во время борьбы за жизнь и здоровье Генриха в душе Ольги начинают просыпаться теплые чувства к мужчине. Тем временем Григория Орлова, работающего журналистом в газете «Ленинградские новости», перевели в иностранный отдел и отправили в командировку в ГДР. Там, пытаясь узнать о судьбе Ольги, он посетил концлагерь «Равенсбрюк», и ему удалось раздобыть новые сведения о ее дальнейшей судьбе. Помогут ли сведения, полученные в концлагере от бывшей надзирательницы, найти Ольгу? Вернется ли Ольга на родину, увидят ли ее родные или проснувшиеся чувства к Генриху вынудят ее остаться в Швейцарии?

© Алла Артемова, 2023

© Общенациональная ассоциация молодых музыкантов, поэтов и прозаиков, 2023

* * *

Памяти горячо любимой дочери Ольги, трагически погибшей в автомобильной катастрофе, посвящаю

I

— Не мне вам говорить, Генрих, что наш банк не смог бы существовать только за счет вкладов, — произнес Фишер и пристально посмотрел на своего подчиненного.

Генрих в знак согласия кивнул, и шеф, заложив руки за спину, стал развивать свою мысль дальше, медленно прохаживаясь по кабинету. Генрих опустил руку в карман пиджака и нащупал пачку сигарет. Но, боясь показаться нескромным, так и не вынул ее, продолжая сжимать в руке.

— Можете курить, Генрих. Вы же знаете, хотя я и не курю, но не имею ничего против, когда кто-нибудь курит в моем присутствии.

— Благодарю, — Генрих щелкнул зажигалкой и с наслаждением закурил.

— Большую часть прибыли мы получаем за счет разницы между стоимостью привлеченных средств и нормой процента ссужаемого капитала, превратившись, таким образом, в расчетливых ссудодателей. Это и есть, по существу, наша основная деятельность.

Генрих молча курил, недоумевая, к чему в конце концов приведут сладкие речи шефа.

— Вспомните хотя бы, какую прибыль мы получили, предоставив ссуду бизнесмену из Саудовской Аравии Махмуду Фосту. Восемьдесят пять миллионов долларов. Цифра ласкает слух, не правда ли?

Генрих усмехнулся.

— Конечно, чтобы получить прибыль, мы не ограничиваемся только предоставлением ссуд. Так, за определенную сумму мы оказываем и такой вид услуг, как хранение в анонимных сейфах документов и драгоценностей в опечатанном или упакованном виде. Кроме того, сотрудники нашего банка участвуют во всех биржевых операциях с ценными бумагами. Не далее как вчера наши маклеры скупили все мелкие акции горнодобывающих компаний на канадской бирже. И я уверен, не пройдет и двух лет, как эта операция окупит себя. Запасы урана в мире из года в год все скудеют, а цены на это сырье повышаются, — Фишер, скрестив руки на груди, прислонился к подоконнику и продолжал: — Вы и без меня прекрасно осведомлены о деятельности нашего банка. А говорю я это затем, чтобы напомнить вам, что нет предела возможностей в нашей деятельности. Все средства хороши, если они в конечном счете ведут нас к накоплению капиталов. Вы согласны со мной?

— Безусловно, — Генрих улыбнулся.

— Вот и прекрасно. А теперь, когда мы сошлись с вами в главном вопросе, я думаю, настало время раскрыть вам свой план. Наш банк тесно связан с рядом частных концернов энергетической, машиностроительной, электротехнической и обувной отраслей. Из всех перечисленных отраслей меня заинтересовала именно электротехническая, а в частности концерн «Браун Бовери». Кратко поясню почему. Для производства продукции концерну необходима медь. Я решил им ее поставлять.

— Медь?! Очень интересно. И каким же образом?

— А вот тут-то и начинается самое интересное, — Фишер щелкнул двумя пальцами и расплылся в улыбке. — Мы будем извлекать медь из металла, из которого изготовлены немецкие орудия, сохранившиеся после войны на острове Крит.

— Вы это серьезно?

— Вполне, мой друг. И вы мне в этом поможете. Я предлагаю вам двадцать процентов от полученной прибыли.

— Нет, погодите, погодите… Это больше смахивает на авантюрное предприятие, чем на серьезное дело, в которое стоит вложить средства и силы.

— Вы так думаете, Генрих? Признаться, я был такого же мнения, как и вы, пока не вник во все детали данного вопроса и не понял, насколько выгодно и прибыльно это дело.

— Так, значит, это не ваша идея?

— Нет. Человек, который предложил мне ее осуществить — бывший военный и в подобных делах толк знает. Кстати, это он посоветовал мне привлечь вас.

— Господин Фишер, спасибо, конечно, за доверие, но я вынужден отказаться. Подобное предприятие меня не привлекает. На мой взгляд, все это слишком хлопотно и, как говорится, овчинка выделки не стоит, — решительно произнес Генрих.

— Не спешите с ответом, — Фишер зло сверкнул глазами. — Та часть работы, которую вам предстоит выполнить, вас не затруднит. Вам следует отправиться на Крит и на месте произвести подсчет уцелевших немецких орудий береговой артиллерии и зенитных установок. Надеюсь, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. В 1941 году вы, будучи офицером германской армии, участвовали в захвате острова Крит. Или я не прав?

— Господин Фишер… — Генрих нахмурился и, прищурив глаза, пристально посмотрел на шефа.

— И не надо смотреть на меня так! — произнес Фишер, повысив голос. — Я прекрасно осведомлен о вашей военной карьере и о том, как вы преданно служили Гитлеру. Но этот факт вы сознательно скрыли при поступлении на работу в наш банк.

— Вы хотите меня запугать? — Генрих криво усмехнулся и сделал паузу, прежде чем продолжил: — Не советую вам этого делать. Вы абсолютно ничего этим не добьетесь. Да, я бывший немецкий офицер. Я служил в армейской разведке и строго выполнял воинский устав. Но меня нельзя упрекнуть ни в чрезмерном насилии, ни в бессмысленном истреблении местного населения. Я не военный преступник и не боюсь ваших разоблачений, — Генрих решительно встал.

— Генрих, ну зачем вы так? — Фишер нервно встрепенулся. — Прошу вас, не злитесь на меня. Я ни в коей мере не хочу причинять вам неприятностей. Вы, как бывший военный, прекрасно разбираетесь в военной технике. Кроме того, вы без труда найдете на острове то место, где во время войны были расположены немецкие батареи, и поэтому идеально подходите для выполнения данной работы. Вы нужны мне, Генрих. Подумайте и о другом. Двадцать процентов от прибыли — это достаточно большая сумма за ничтожно малую работу.

— Нет, господин Фишер, я уже сказал, эта работа меня не интересует. И если у вас ко мне нет больше вопросов, то разрешите мне удалиться.

Фишер прикусил губу и, заведя руки за спину, с силой сжал кулаки. Все рушилось. Генрих срывался с крючка, и Фишер не знал, как заставить его изменить свое решение.

— Генрих, а если я предложу вам тридцать процентов? — через минуту произнес Фишер. — Тридцать процентов…

Генрих покачал головой и сделал движение, намереваясь уйти. С него хватит. Он не мог объяснить почему, но во всей этой истории его что-то настораживало.

— Ваша затея — это самая несусветная чушь, какую можно только придумать. Переплавлять старые орудия, чтобы получать медь… Бред! Во-первых, этот старый хлам находится на острове, принадлежащем Греции, и чтобы осуществить задуманный вами план, необходимо разрешение местных властей. Но даже если вы и получите это разрешение, то прикиньте хотя бы в уме, во сколько обойдется перевозка этого хлама в Швейцарию. Я уже не говорю о дальнейших затратах, связанных с его переплавкой.

— С греческими властями я уже все уладил, об этом вам не стоит беспокоиться, как, впрочем, и о том, каким образом я буду перевозить в Швейцарию, как вы выразились, этот хлам, — Фишер подошел к столу и устало опустился в кресло. — Ваша задача состоит в том, чтобы составить план местности, на которой указать расположение старой военной техники, ее количество и наиболее удобные подходы к ней. Вот и все. Неужели это так трудно сделать?

— Нет, не трудно. Просто я не хочу этим заниматься, — решительно сказал Генрих и направился к двери.

— Генрих, задержитесь еще на минуту, — поспешно окликнул подчиненного Фишер, а про себя подумал: «Нельзя его упускать. Он должен быть с нами».

Неожиданно ему пришла мысль.

— Прошу вас, присядьте.

Генрих послушно вернулся на прежнее место и сел.

— Несмотря на сегодняшнее разногласие между нами, я всегда ценил вас за ум, находчивость и умение идти на риск.

— Если этот риск оправдан, — поправил шефа Генрих.

— Хорошо, хорошо… Разговор сейчас не об этом. Все эти годы я лелеял надежду заполучить вас в зятья. У меня дочь как раз в том возрасте, когда мне, как отцу, пора подумать о ее замужестве. Более подходящей партии для нее, чем вы, я не мог бы даже желать. Но как я узнал совсем недавно, вы помолвлены. Жаль… Видно, нам не суждено породниться. Вашу невесту зовут Ольга Светлова?

— Да.

— И она начинающий художник?

— Абсолютно верно.

— Не удивляйтесь, Генрих, что мне об этом известно. Я иногда читаю газеты, а там пишут весьма любопытные вещи. Кроме того, моя жена была на выставке картин вашей невесты. Она пришла в полный восторг от них. А после того, как ей стало известно, что жених понравившейся ей художницы — мой подчиненный, то прожужжала мне все уши, чтобы я пригласил вас и вашу невесту к нам в гости. Я, знаете ли, редко в чем-либо отказываю своей жене. По пятницам у нас дома собираются друзья и знакомые. Светские беседы, игра в покер, чудесный ужин… Можно прекрасно провести время. Несмотря на мои неоднократные приглашения посетить мой дом, вы под любыми предлогами почему-то уклонялись от них. Но на этот раз я не приму никаких отговорок. Я жду вас вместе с невестой завтра в восемь часов вечера у себя. Не опаздывайте, — шеф мило улыбнулся, словно несколько минут назад между ним и Генрихом не было разговора, исход которого его никак не устраивал.

Однако его слова прозвучали как приказ, который нельзя не выполнить.

«Посмотрим, что он скажет, — подумал Фишер, — когда встретится с тем, кого не видел более десяти лет и кто сможет убедить его быть более сговорчивым».

Генрих согласился прийти на вечер, который устраивал его шеф, только из-за Ольги. Ей следует чаще бывать в обществе, считал он, блистать красотой и нарядами, заводить друзей и знакомых, одним словом, с головой окунуться в светскую жизнь, полную удовольствий, роскоши и богатства. И тогда у девушки совсем не останется времени думать о своей родине, убогой деревне и нищих ее обитателях. Она не заметит, как полная достатка и благополучия жизнь станет для нее нормой, и она не сможет жить иначе. Со стороны казалось, Генрих рассудил правильно. Вернувшись из Парижа, Ольга не разу не завела с ним разговор о желании вернуться в Россию. Ее отношения с Генрихом можно было назвать относительно ровными. Они встречались каждый вечер за ужином в гостиной, обсуждали светские новости, делились впечатлениями об общих знакомых и, казалось, были вполне довольны своей жизнью. Но это была лишь внешняя сторона. В душе каждый из них надеялся и ждал, что непременно произойдет нечто, способное в корне изменить их жизнь.

На следующий день ровно в восемь часов вечера к дому, принадлежавшему Фишеру и расположенному в самом фешенебельном районе Базеля, подъехал «Бьюик». Шульц проворно выскочил из машины и распахнул заднюю дверцу. Ольга и Генрих вышли из машины и с интересом огляделись. Все окна в доме были ярко освещены, и оттуда доносилась веселая заразительная музыка. Их давно ждали. Фишер и его супруга — уверенная в себе, располневшая с годами крашеная блондинка — встречали гостей в большом холле. При виде входивших в дом Генриха и Ольги госпожа Фишер просияла.

— Дорогая, — обратился к жене Фишер, — позволь представить тебе господина Дитриха, одного из лучших сотрудников нашего банка и его очаровательную невесту Ольгу Светлову.

— Шарлотта, — представилась гостям хозяйка дома. — Я очень рада, что вы пришли. У нас собираются весьма интересные люди, и я думаю, вы прекрасно проведете вечер.

Генрих с чувством пожал руку Шарлотты, Ольга мило улыбнулась.

— Шарлотта, поручаю тебе нашу гостью. Познакомь ее с нашими друзьями, а я позволю себе ненадолго похитить Генриха. У меня есть для него маленький сюрприз.

Хозяйка дома сделала выразительный жест рукой, приглашая девушку следовать за ней.

— Ольга, вы не представляете себе, как я рада вашему приходу. Сейчас я представлю вас гостям, а затем покажу одну вещь, которую совсем недавно купила на аукционе. Мне хочется услышать ваше мнение, — Шарлотта посмотрела на девушку ласковым взглядом, и та, в свою очередь, почувствовала к ней особое расположение.

Хозяйка дома повела Ольгу в огромную гостиную, обставленную с большим вкусом. Особенно поразили девушку старинные полотна французских и голландских художников, среди которых не было ни одной копии. Гостей было около тридцати человек: преуспевающие финансисты, банкиры, брокеры и маклеры. Ольга окинула взглядом гостиную — ни одного знакомого лица. Официанты разносили подносы с шампанским, обслуживание было на высоте. Госпожа Фишер продумала все до мелочей, она даже не забыла при составлении меню учесть вкусы большинства приглашенных гостей. Ольга придала приветливое выражение лицу и в сопровождении Шарлотты примкнула к гостям.

— Теперь, когда ваша невеста находится на попечении моей жены, мечтавшей с ней познакомиться, я прошу вас, Генрих, пройти в мой кабинет. Вас ждет небольшой сюрприз, — Фишер загадочно улыбнулся.

Кабинет оказался довольно уютным. Мебель, подобранная со вкусом, была самой изысканной, на столе стояла хрустальная ваза, наполненная розами. Воздух был насыщен их ароматом. Около окна спиной к двери стоял высокий мужчина в элегантном костюме.

— Генрих, я думаю этого человека, — Фишер сделал жест рукой в сторону незнакомца, — не стоит вам представлять.

Мужчина медленно повернулся и с улыбкой шагнул к Генриху.

— Генрих. Я так рад тебя видеть, мальчик мой, — произнес незнакомец и дружески похлопал Дитриха по плечу.

Вилли Вендлер… Генрих не видел его больше десяти лет, но сразу же узнал. Время мало изменило его, правда, он немного располнел, высокий лоб украсили залысины, на висках пробивалась седина, а в уголках рта появилась небольшая сеть морщин. Но в целом это был все тот же холеный Вендлер, которого он знал по критской операции, вошедшей в историю второй мировой войны под названием «Меркурий».

— Господин Вендлер! — взволнованно воскликнул Генрих, не пытаясь даже скрыть удивление. — Какими судьбами, здесь… в Швейцарии?

— Мне очень хочется сказать, что я приехал, чтобы встретиться с тобой, но это будет неправдой. Меня привели в эту страну в первую очередь дела, а уж потом — желание увидеть тебя.

— Не буду вам мешать, — любезно сказал Фишер. — Не сомневаюсь, вам есть о чем поговорить, — хозяин дома поклонился и вышел из комнаты.

— Давай присядем, — Вендлер первым опустился в мягкое кресло. — Черт возьми, неужели это ты, Генрих! Ты совсем не изменился. Все тот же красавец, только вместо военной формы на тебе штатский костюм, в котором ты выглядишь таким элегантным. А как ты находишь меня? Я очень постарел?

— Вовсе нет. Разве что немного раздались в ширину, так это ничуть не портит вас. Все эти годы я ничего не знал о вас. Не знал, остались ли вы живы после этой ужасной войны и, если живы, то как сложилась ваша дальнейшая судьба. Судя по внешнему виду, вы отнюдь не бедствуете. Я прав?

— Смотря что ты подразумеваешь под выражением «не бедствовать». Я работаю инженером на фирме, специализирующейся на выпуске кондиционеров для промышленных зданий в Германии, или, как сейчас говорят, Федеративной республике Германии. Скромная зарплата и не менее скромная трехкомнатная квартира в центре Мюнхена — вот и все мое богатство.

— Насколько я помню, у вас была прелестная жена, — живо откликнулся Генрих.

— Да, глупое создание в юбке, — уточнил Вилли. — Мы расстались сразу же после войны. Я до сих пор удивляюсь, что меня могло привлекать в этой пустышке. Кроме смазливой внешности она больше ничем не обладала.

— Я рад, что вы это поняли, хотя и с опозданием, — сказал Генрих и, закурив, швырнул спичку в пепельницу. Выпустив колечко дыма, он продолжил: — Так, значит, вы приехали в Базель по делам фирмы?

— Нет. Я приехал по личным делам, если можно так сказать. Господин Фишер рассказал мне о твоем отказе участвовать в нашем деле.

— Ах, вот в чем дело… — Генрих закинул ногу за ногу. — Как я сразу об этом не догадался? Так, значит, идея переплавлять старые военные орудия принадлежит вам.

Генрих затушил сигарету и стал пункт за пунктом излагать, в чем он видел несостоятельность задуманного плана. Вендлер почтительно выслушал все хитроумные рассуждения Генриха, доказывающие, что затея переплавлять старые военные орудия — чистая химера. Зная своего бывшего подчиненного как человека дисциплинированного и исполнительного, Вендлер почему-то думал, что тот, не задумываясь, пустится на любую рискованную авантюру. Но, как оказалось, он плохо знал Генриха. Тот был умен, рассудителен, осторожен, и, самое главное, принятое им решение вряд ли можно было чем-то поколебать. Однако для проформы Вилли стал торговаться, поднимая цену, и в то же время приводить новые доводы, говорившие в пользу своего плана. Но Генрих был непреклонен. Тогда Вендлер поднялся, подошел к двери и медленно приоткрыл ее.

— Я слышал, Генрих, у тебя есть невеста, — через минуту спросил он.

— Да.

— Ты приехал вместе с ней?

— Да.

— Разреши мне угадать, кто из присутствующих на вечере дам твоя невеста…

— Попробуйте, — отозвался Генрих.

— Она, конечно, молода и красива, и кроме того, зная тебя, в ней должен быть какой-то особенный шарм. Никакая другая женщина не может завладеть твоим сердцем. Итак… Я вижу двух таких прелестниц, способных увлечь тебя.

Генрих с интересом выслушал Вилли, затем не выдержал и подошел к двери.

— Вот она, — сказал Вендлер, показывая взглядом на одну из девушек, стоявших рядом с хозяйкой дома. — Мила, бесспорно, она мила. У тебя, Генрих, губа не дура.

— Но как вы догадались, что именно эта девушка моя невеста? — произнес Генрих, проследив за взглядом Вендлера. — Рядом с Ольгой стоит еще одна девушка в голубом платье, которая тоже недурна собой.

— Ты прав. Девушка в голубом действительно недурна. Но мне почему-то кажется, она не в твоем вкусе.

Вендлер бессовестно лгал. Он не мог знать, каковы вкусы Генриха. Прежде чем встретиться с ним, он постарался как можно больше узнать о нем. Ему случайно попалась на глаза газета с портретом Ольги и кратким описанием ее жизни. Из заметки Вендлер узнал и о женихе девушки, который служил в банке. Имя его было Генрих Дитрих. Вендлер закрыл дверь и, вернувшись на прежнее место, сел в кресло. В комнате на некоторое время повисла тишина, которую нарушало тиканье часов, стоявших на письменном столе.

Наконец Вилли произнес:

— В сущности, ты прав. Переплавлять старые боевые орудия действительно бредовая идея. Я придумал ее специально для Фишера. Мне не пришлось даже долго его убеждать. Он сразу же заглотил наживку, которую я ему закинул, пообещав солидный куш. Твой начальник наивный дурак, но именно это меня и устраивает. То, что я задумал, требует немалых денежных средств, а у меня их нет. Не скрою, в мои планы не входило именно сейчас посвящать тебя во все детали задуманной мной операции. Ты узнал бы о них значительно позже. Но ты отказываешься помочь мне, поэтому я вынужден рассказать тебе все с самого начала, — произнес Вендлер, пытаясь придать своему голосу определенную твердость. — После того как мы с тобой расстались, в результате одного из воздушных налетов я был ранен и доставлен в полевой госпиталь. Мне сделали операцию и через несколько дней переправили самолетом в Германию. За неделю до этого к нам в палату поступил новый раненый, некто Отто Розенберг. Он был ранен в грудь, но пуля прошла навылет, не задев ни один жизненно важный орган. Розенберг быстро шел на поправку. Мы подружились с ним. От него я узнал, что еще в 1939 году по поручению фюрера была создана специальная группа, возглавляемая доктором Поссе, которая занималась отбором произведений, входящих в мировую сокровищницу искусства. Отобранные шедевры предназначались для «музея фюрера», расположенного в городе Линце. Большинство предметов искусства были из частных коллекций, владельцы которых бежали, а их имущество конфисковало гестапо. Как ты знаешь, Генрих, картины — это моя страсть, и ради того, чтобы заполучить их в свою собственность, я готов пойти на любые жертвы. Я поставил перед собой цель: любым путем попасть в группу Ганса Поссе. Как оказалось, осуществить это было несложно. Розенберг лично знал доктора, и поэтому достаточно было его рекомендации, чтобы я уже через несколько месяцев служил под началом Поссе. За четыре года через мои руки прошли тысячи уникальных полотен старых голландских, нидерландских, итальянских и французских мастеров, которым цены нет. А сколько произведений искусства, не подлежащих отправке в «музей фюрера», было разорвано в клочья, повреждено или сожжено, так это даже и подсчитать невозможно. Отобранные же Гансом Поссе художественные произведения хранились на многочисленных складах. В результате территориального разброса хранилищ были случаи, когда направляемые туда сокровища не доходили до места назначения. Поссе неоднократно порывался провести во всех хранилищах научную обработку поступавших туда ценностей, обязательным пунктом которой было составление каталога с фотографиями. Однако работу эту выполнить было немыслимо по ряду существенных причин. Вся эта неразбериха натолкнула меня на мысль организовать собственное хранилище, о котором никто кроме меня не будет знать, — Вендлер замолчал и негромко откашлялся. — Это было в конце сентября 1944 года, буквально за месяц до оккупации острова Крит англичанами. Я вызвался сопровождать транспортный самолет, на борт которого было погружено двадцать ящиков и десять металлических коробок с произведениями искусства. Среди этих ценностей была даже художественная коллекция швейцарского подданного профессора Георга Балли, приобретенная Поссе еще в 1941 году за бесценок у родственников профессора. Коллекция эта была поистине уникальной, и заполучить ее в свою собственность — большая удача. Она собиралась в течение двух столетий предками профессора Балли. В сравнении с ней моя коллекция выглядела песчинкой в океане. При отправке ценностей на то или иное хранилище строго соблюдались все меры предосторожности. Штурман самолета узнавал о пути следования за несколько минут до взлета. Это делалось с единственной целью — избежать всякого рода непредвиденных ситуаций, которые могли возникнуть в момент отправки ценностей в хранилища. Этим обстоятельством я и воспользовался.

— Я догадываюсь, каков был конечный пункт назначения транспортного самолета, который вы сопровождали, — взволнованно сказал Генрих и решительно встал. До него только сейчас дошло, в какую скверную историю он влип. — Это остров Крит.

— Да, мой мальчик, — подтвердил Вендлер.

— И вы хотите, чтобы я помог вам переправить эти ценности в Германию?

— Я всегда знал, Генрих, что голова у тебя прекрасно работает, — попытался польстить Вилли своему бывшему подчиненному. — Сокровища я спрятал в штольне, находящейся глубоко в горах, в заливе Суда. Территориально эта штольня расположена недалеко от нашей бывшей военной базы.

— Ловко придумано, — Генрих покачал головой и подошел к окну. — А если я откажусь вам помочь? — минуту спустя произнес он.

— А вот этого я не советую тебе делать, — Вилли откинулся на спинку кресла. Его взгляд вдруг стал колючим и злым. — Теперь ты знаешь мою тайну и должен помочь мне осуществить мой план, или…

— Или в противном случае вы убьете меня, — Генрих закончил мысль Вилли.

— Зачем же так жестоко? Я пойду другим путем. Но не знаю, какой из них лучше для тебя. Смерть или… — Вендлер нехотя встал и подошел к двери. Приоткрыв ее, он несколько минут смотрел на гостей дома, которые под звуки тихой музыки плавно кружились по гостиной. — У тебя, Генрих, прекрасная невеста. Она так молода, женственна и притягательна.

Генрих вдруг покраснел, точно кто-то ударил его по лицу. Вендлер попал в самое больное место своего бывшего подчиненного и сделал это сознательно. Генрих прикрыл глаза и до боли прикусил губу, изо всех сил стараясь не закричать и сдержать отчаяние и боль, которые охватили его после слов Вендлера. Желая как можно скорее прийти в себя, он хотел потереть лоб рукой, но тут внезапно заметил, что она зажата в кулак, разжать который, несмотря на все усилия, ему удалось не сразу.