Дорога тянется по кругу. О взрослых и не очень

Алина Пожарская (2024)

Алина Пожарская определяет жанр своей повести как реализм с фантдопущениями. Фантастических допущений там совсем немного: просто у некоторых героев есть сверхспособности. 14-летняя Вика может читать биографию людей по их лицам, но видит только то, что знают они сами, а её подруге Юле иногда снятся вещие сны. Вика мечтает найти своих биологических родителей и просит учительницу английского Асю и учителя географии Рустэма (он же Тэм) помочь. С первых страниц книги закручивается целый вихрь отношений, местами запутанных, местами нелёгких. Вика, Юля, Ася и Рустэм вместе с другими подростками и взрослыми едут на рок-фестиваль. Там они знакомятся с Игорьком — автостопщиком и будущим машинистом поезда — и встречаются с мужем Аси Федей. На фестивале герои влюбляются, ссорятся, мирят друг друга и узнают некоторые секреты… В поисках Викиных родителей компании предстоит отправиться в Петрозаводск — туда ведут первые следы. А вот что делать с загадочным стишком, приснившимся Юле: «Дорога тянется по кругу, ответ ищите друг у друга» — пока не решили. Яркие характеры, живой язык, перипетии историй и отношений — от этого пёстрого клубка трудно оторваться. Алина Пожарская — писатель, сценарист и поэт-сатирик, лауреат литературных конкурсов и обладательница нескольких призов и премий. Её дебютная повесть «Другие вольеры. Волонтёрские записки», также вышедшая в «КомпасГиде», посвящена приюту для бездомных животных. Она стала заметной новинкой 2021 года.

Глава 4

Ася с Юлей пробирались сквозь толпу к сцене: группу «Комбайны» из всей компании активно слушали только они вдвоём. Остальные, включая Юлиных одноклассников с родителями и Федю — он всё же смог приехать ко второму дню фестиваля, благо это была суббота, — спустились к реке, чтобы там наладить общение и заодно искупаться. Ася крепко держала Юлю за руку и лавировала между колбасящимися поклонниками альтернативы.

— Тебе «Комбайны», я смотрю, дороже однокашей? — прокричала Ася Юле в ухо и тут же подставила своё, чтобы услышать ответ. Они уже достигли сцены. Кто-то из девчонок сидел у парней на плечах, кого-то посадили на ограждение, пока охранник не видел, а парень на костылях на время песен прислонил один костыль к забору и повесил на него рюкзак своей девушки.

— Во-первых, «Комбайнов» я каждый день в школе не вижу, — прокричала Юля. — А во-вторых, отдохну немного от их самодеятельности. Ну ты знаешь.

Ася знала. В четверг, накануне фестиваля, кто-то подпёр дверь класса снаружи шваброй. Дело было после восьмого урока — в школе уже мало кто оставался. Ребята начали сомневаться, что вообще куда-либо поедут, приглядывались к окошку и кустам крапивы под ним… пока Клавдия Семёновна в поисках швабры не пришла и не освободила их.

Но сейчас не было ни класса, ни крапивных кустов, ни даже Клавдии Семёновны. Сейчас оставались сцена, слэм^[6], пыль по всей танцплощадке и басы, благодаря которым прелесть музыки открывалась даже тем, кто стоял далеко от сцены. Выражение «почувствуй кожей» здесь становилось буквальным.

На третьей песне Юлю тронули за плечо. Она обернулась: рядом стоял смуглый паренёк примерно её возраста. Он широко улыбался, демонстрируя смешной прикус, и показывал куда-то на землю. Юля посмотрела вниз и тоже весело рассмеялась.

Паренёк показывал на свои кроссовки — дряхлые, неубиваемые, отечественной марки «Спутник». И на Юлины — та же модель, почти та же степень дряхлости и только небольшая поправка на размер.

Между Юлей и пареньком тут же возникла та неуловимая связь, какая бывает, если у вас обоих совершенно одинаковые кроссовки — дурацкие, дешёвые и горячо любимые. И посыпались фразы, понятные только таким счастливчикам:

— Да я их купил в «Лете» за пятьсот рублей!

— А я — в «Спорт-бобрах» за пятьсот пятьдесят!

— Да им сносу нет!!

— Стираю в машинке!

— Третий год не вылезаю!..

Ася, не переставая пританцовывать, откинула со лба волосы, на время концерта ставшие хайром, и подозрительно глянула на Юлю.

— Что за беседы не по уставу?

— Да мы про кроссовки!

— А, если про кроссовки, тогда ладно, — успокоилась Ася и устремила в небо очередную «козу».

— Я Игорёк, — представился близнец по кроссовкам, и только сейчас Юля услышала, что он картавит.

— А я Юля. Ты отсюда?

— Да, с Казани.

— А я с Москвы, — ответила Юля. Игорёк поддёвки не уловил. — Ты тут будешь? Мы отлучимся.

— Погодь. Сейчас тебя в «Друганах» найду. Блин, у меня звание мэра утащили!

* * *

По дороге в туалет девчонки встретили Марину. В чёрных Марининых волосах был яркий платок, а в синих глазах — раздражение.

— Ты чего? — спросила Ася. — Как тебе тут?

— Прекрасно, — ответила Марина. — Мне понравилось всё, кроме Рустэма.

Ася расхохоталась.

— Ничего, притрётесь ещё, — успокоила она подругу. — А пока держись, мы скоро будем. Или… — она окинула взглядом очередь, — не очень скоро. Выдержку вырабатывай.

На фестивале даже очередь в туалет была похожа на светский раут. По крайней мере, так показалось Юле.

— А что за пацан? — спросила Ася, пока они пропускали беременную девушку вперёд.

— Игорёк…

— Очень информативно!

Юля пожала плечами.

— Мой новый кроссовочный друг. Так лучше?

— Только кроссовочный?

— Только кроссовочный. Он, знаешь, из тех, кого на танцах попросят «подтянуться», а он подтянет штаны…

Выйдя из туалета и соскочив по ступенькам вниз, Юля сделала шаг и… тихо, мирно упала. Асе даже не нужно было её ловить, потому что упала Юля вертикально, как обрушившееся здание, и осталась сидеть на корточках — Ася только придержала её за плечи.

Несколько человек из очереди обеспокоенно вгляделись в Юлино лицо: оно выражало апатию.

— О-ёй! Может, скорую вызвать?

— Не! — крикнула Ася. — Подержите её кто-нибудь…

Юлю аккуратно уложили на землю. Ася достала из бездонного скейтерского кармана бутылку с водой, отхлебнула оттуда и извергла на пострадавшую миллион капель, как из огнетушителя. Юля поморщилась и высунула кончик языка.

— Жива?

— Ой, а мне туда. — Юля засобиралась обратно в очередь. Окружающие рассмеялись.

— Юльк, солнышко небесное, ты упала в обморок. — Ася тоже улыбнулась. — А в толчке ты была только что.

— Да? Так вот почему я лежу, — поняла Юля.

— Знаешь, Алексеевна, а навестим-ка с тобой медпункт. — Ася на всякий случай придерживала её под руку. — Падать в обморок — это отстойно. Ещё солнечного удара тебе не хватало. Хотя странно, голова-то закрыта — вон целый лягушатник на страже здоровья.

По прекрасной Юлиной косынке действительно бегали лягушки, почему-то в разноцветных плавках.

В медпункте они наткнулись на сидячую очередь: все как на подбор стонали и потирали лодыжки.

— Слэм, — так лаконично объяснил им дежурный фельдшер. Ася попросила его принять девочку-подростка побыстрее.

Через полчаса девчонки вернулись в палаточный лагерь. Там об их приключениях ещё не знали и царила идиллия: Вика и Тэм как раз надирали в покер Асиного мужа, прекрасного программиста и вне картёжного мира очень смышлёного парня. Марина, давно скинувшая карты, с философским видом за всем этим наблюдала.

— Федь, давай представим, что я этого не видела, — сказала Ася, когда волнения по поводу Юли улеглись и вопросы иссякли. Она укладывала вялую Юлю в тени на коврике, по велению фельдшера подняв ей ноги на рюкзак. — Позор навлекаешь на нашу семью. Алексеевна, хватит нашатырь нюхать! Не для того тебе его доктор выписал. Вообще, дай его сюда.

— Так для профилактики же…

Вика тем временем одержала победу в картах и переместилась к Юле, уложила её головой себе на колени и теперь гладила её по волосам.

— Юльк, это не твой кроссовочный корефан подгребает? — спросила Ася.

— Конечно он, — ответила Юля. — Я ему написала, какой прикол со мной случился.

Игорёк спускался к ним по склону — как подобает в таких случаях, волоча литровую бутылку воды. Остановился поодаль.

— А это моя подру… — вот всё, что успела сказать Юля. Дальше произошло чудо.

Игорёк сделал пару шагов им навстречу. Затем, не глядя на Юлю, медленно протянул ей бутылку, а сам вырос сантиметров на десять.

— Игорь, — заворожённо глядя в раскосые зелёные глаза, представился он. И даже как будто перестал картавить.

— Вика, — представились зелёные глаза в ответ. — Слушай, прости, я как раз собиралась с Асей поговорить. Ну, с Асей — вон, в шляпе, с кудрявым ругается. Ты тут будешь, подождёшь?

— Он тут будет, подождёт, — в тон ей ответила Юля и заулыбалась. Игорёк подвоха снова не заметил. Тонкую Викину руку он на мгновение задержал в своей.

* * *

Пять минут спустя Вика и Ася шли по пригорку в сторону реки. Солнце уже садилось, со склона открывался живописный вид на закат в крайне нерок-н-ролльных, пастельных тонах. К самой реке решили не спускаться — там было много людей в плавках и с ирокезами, — поэтому по дороге высматривали место, где можно бы сделать привал.

— О чём ты хотела поговорить? — спросила Ася. — Что-то серьёзное?

Вика кивнула.

— Но не пугайся. Серьёзное, но не ужас-ужас. То есть для меня ужас. Для тебя, хм… будет о чём подумать. Пожалуй, так.

— Учти, — заметила Ася, — что прямо сейчас, сию секунду, ты выносишь мне мозг. Возможно, когда всё же решишься, думать мне будет нечем.

Терпение приходило к ней только тогда, когда она плела кому-нибудь косички. В обычной жизни оно было ей чуждо.

— Погоди, — сказала Вика, — и ты, Асин мозг, не выносись пока, потерпи. Какие же вы, любители спойлеров, трудные люди.

Это был камешек и в Юлин огород: Ася и Юля когда-то сошлись на том, что спойлеры помогают спокойно и вдумчиво читать книгу или смотреть фильм, не заглатывая страницы в надежде поскорее узнать разгадки в конце.

Наконец Вика и Ася нашли тенистый участок под ивой. Ива росла под углом, стремясь к воде, и ветками будто ограждала девчонок от реки и суеты, творившейся в её водах.

Они уселись на свои сидушки, имеющие в народе, как и Федины штаны, нецензурное погоняло.

— Выкладывай давай, — сказала Ася. — Пока что я поняла одно. Тебя что-то беспокоит, и я могу помочь. Так?

Вика медленно покивала.

— Только сначала на воду посмотрим, — попросила она. — На воду… На людей… Две минутки, ладно?

— Хорошо.

Впереди на речке загорелый парень в синих плавках подбегал к девушкам с предложением: «Уважаемые дамы, не желаете ли взглянуть на мой левый бицепс?» Дамы возмущались и брызгали на него водой.

— Слушай, так что с Юлькой-то? — Вика отчаянно тянула время. — Ты при ней не говорила, и я…

Ася засмеялась.

— Ты ужастиков пересмотрела. Или, вернее, социальных драм. Не обсуждали мы это потому, что всё с ней в порядке. Просто куча впечатлений, ночь в поезде, ночь в палатке… Ну, солнце. И в кои-то веки чистый воздух. Вот девичий организм и прибалдел.

Вика шмыгнула носом. Конечно, хорошо, что с подругой всё в порядке, но плохо, что фокус «Растяни время» не удался.

— Да валяй уже, — потребовала Ася.

Одна из девушек на пляже всё-таки согласилась взглянуть на левый бицепс. Парень замер, смутился, на треть секунды согнул руку в локте, показывая что нужно, потом уже сам замахал руками и убежал. Девушке зааплодировали.

Вика глубоко вдохнула речной воздух.

— Ладно. Короче. Ты ведь знаешь, что мои дедушка с бабушкой мне не… биологические родственники. Что я приёмная.

— Да, знаю.

Ася знала и то, что слово «биологический» очень популярно среди людей со схожей биографией. Слова «родной» и «неродной» для них неуместны. Вот и сейчас Вика говорила о бабушке с дедушкой — не «биологических», но очень ей родных.

— Бабушкой и дедушкой, — продолжала Вика, — я их называю из-за возраста, они сами просили. У них есть взрослый сын, с женой где-то на Крайнем Севере, в экспедициях. Сына с женой я ни разу не видела. Знаю только, что детей у них нет.

— И?..

— А ты… ты, кажется, единственный человек, к кому я могу обратиться. За помощью…

— Почему единственный?

Вика повернулась к ней.

— Ась, я хотела попросить тебя найти моих биологических родителей.

— Опаньки… — только и сказала Ася.

— У меня есть либо опекуны, — рассуждала Вика, — либо ровесники. Опекунов — бабушку с дедушкой — я трогать не могу, они и так от любой ерунды за сердце хватаются. Ровесники — Юля и прочие — лица подневольные. А ты как бы посередине: мы вроде нашли общий язык, и у тебя есть свобода.

Она отвернулась и стала глядеть вдаль с пригорка — или, пожалуй, «с обрыва»: на время их разговора к нему клеилось именно это слово. Ася прищурилась: почему Вика так скоро ей всё рассказала? Потом она заметила у воды знакомые лица. Юля вместе с одноклассниками, их родителями и Игорьком покоряли пляж.

— Погоди, — сказала Ася Вике, достала телефон и вошла в чатик фестивальщиков.

«Не рановато тебе в воду лезть?» — написала она там и отметила Юлю. У той телефон, скорее всего, остался где-то в вещах, но кто-нибудь из родителей пусть бы ответил.

«Нормально, — отозвался неизвестный участник, — если немного, осторожно и не нырять».

Ася вгляделась в фотографию и узнала фельдшера. Кроме него, в чате был теперь ещё и Игорёк.

— Ха, Юля в своём репертуаре, — усмехнулась Вика, всё это время глядевшая Асе под руку, почти положив ей голову на плечо. — Понадобавляла людей. Все ей друзья, понимаешь ли.

Ася смотрела, как Юля ходит босыми ногами, почти на цыпочках, по бережку, как улыбается каким-то шуткам Жеки, брызгает одной ногой в Игорька, едва не теряет равновесие и снова улыбается Жеке, который подбежал, чтобы её удержать.

— Да, — ответила Ася. — Все ей друзья.

Происходящее на реке странным образом перекликалось с её мыслями.

Бывают доверчивые люди, как, например, Юля. Ей даже само это слово очень идёт — стоит понаблюдать за ней прямо сейчас. А вот с Викой доверчивость — и слово, и всё, что за ним стоит, — что-то не вяжется.

Не всякий, кто быстро сходится с людьми, доверчив. Сама Ася с людьми сходилась легко, но делала это не задумываясь: нашли, тоже мне, лань трепетную, ответила бы она любому, кто приписал ей доверчивость. А Вика? Та вообще рассказывала о себе с каким-то вызовом, то есть пошла ещё дальше. Вот, смотрите, я не боюсь вывалить вам всё наболевшее. Используйте это как хотите, мне плевать.

Меж тем Игорёк начал ходить на руках, немного утопая во влажном песке, и здороваться со всеми за ногу. При таком раскладе продолжать серьёзные размышления становилось попросту неприлично. Ася снова повернулась к Вике и кивнула.

— Я поняла тебя, — сказала она. — Но только не могу не спросить…

— Что?

— Ты уверена, что тебе это нужно? Вот так, здесь и сейчас, можешь ли ты сказать, что тебе этого не хватает?

Зелёные глаза смотрели на Асю смело и твёрдо.

— Да. Нужно.

— Просто, — пояснила Ася, — некоторые вещи лучше не знать.

Вика опять глубоко вдохнула и шумно выдохнула. Это прозвучало почти как пародия на ветер в листьях ивы, под которой они сидели.

— Хорошо, — сказала она. — Я скажу ещё кое-что. После этого у тебя точно не возникнет вопросов — зачем, почему, надо ли. Да и ты имеешь право знать, раз уж я тебя о таком прошу.

— Та-ак, мне уже страшно.

Несколько секунд Вика молчала. Её молчание становилось всё напряжённее, в какой-то момент на лбу выступили капельки пота… И наконец она заговорила.

— Тебя зовут Туманова Анна Евгеньевна. Твои родители спокойные люди, поэтому им с тобой тяжело. В семнадцать лет ты познакомилась с Федей — он переехал сюда из какого-то города, к родителям, которые живут здесь. У Феди сестра младше его лет на десять. В девятнадцать вы поженились. У вас есть пёс Алтай. Ты отучилась на препода, но сейчас больше плетёшь дреды, чем английский преподаёшь. А хотя про дреды — уже лишнее. Это могла сказать и Юля…

Ася слушала её, выпучив глаза так, что они стали как песчаные островки, которые оставались на пляже после Игорьковых акробатических номеров. Про дреды и вообще про её парикмахерскую деятельность Вика действительно была наслышана от Юли, да и обо всём остальном легко могла узнать от неё же. Но Ася чувствовала, что Юля тут ни при чём. Что-то в Викином голосе было такое, что сомнений не оставалось: она просто знает. Знает, и всё.

— Теперь я понимаю, — проговорила Ася. — Теперь понимаю, почему ты хочешь их найти…

— Вот именно. Скорее всего, они это тоже умеют.

Вика смотрела вдаль, поверх речки. Ушли яркая дневная синь, и пастель, и даже дерзкий закат, но и темень ещё не нагрянула. Такая пора у фотографов называется «режимное время». Ася знала это от своей подруги Марины, дизайнера по профессии.

Вике в затылок дул ветер, пряди волос заслоняли её от Аси, оставаясь совершенно прямыми. У них с Юлей было ещё кое-что общее, помимо дурацких шуток и любви к «Грэйсам»: слишком густые волосы, на что они даже не могли пожаловаться одноклассницам. «Иди ты лесом с такими проблемами!» — отвечали те и продолжали мучительно добавлять объёма в свои причёски. А друг другу они пожаловаться могли, и друг друга поддержать — тоже.

— Как же ты спишь-то, — поинтересовалась Ася, — с таким обилием информации?

— Ну, у меня не всегда получается и не со всеми. И только когда рядом. Так что сплю вполне хорошо.

Вика вытерла пот со лба. Она будто очнулась.

— По опыту знаю, — прибавила она, — что чем человек более открытый, общительный, тем лучше получается.

— Ох ты ж здравствуй, Новый год, — усмехнулась Ася. — Значит, я, видимо, адски общительна. А почему бабушка с дедушкой сами не хотят тебе рассказать? Хотя бы рассказать. Они ведь в курсе.

— Они говорят, что так будет лучше.

— Дык, может, и будет? Лучше-то? Ну умеют твои родители то же самое, и что из того? А раз бабушка с дедушкой говорят…

— А что мы знаем о том, — резко перебила Вика, — что мы можем знать о том, как будет лучше другому? Даже родные. Родные в смысле «близкие». Что мы вообще друг о друге знаем?

— Вик, — сказала Ася, — хорош драматизировать. Друг о друге мы знаем порядочно. И про законы жизни. Бабушка с дедушкой эти законы понимают, поэтому опасаются, что лишняя осведомлённость может тебе навредить.

Ася думала, что Вика вообще вспыхнет и не захочет иметь с ней дел, но та, напротив, немного смягчилась.

— Ладно, — сказала она. — Есть ещё вероятность, что моя мама сама не хотела, чтоб я нашла её. И могла попросить их молчать. А они не говорят, потому что… ну да, потому что мне от этого будет плохо. Тут ты права.

— Пойдём обратно, — предложила Ася. — Темнеет. Холодает, и комары за пятки кусают. И группа в полосатых купальниках уже двинула на покой.

— Так ты согласна? — уточнила Вика. Она тоже встала и теперь отряхивала свою сидушку, махая ею, будто разводила костёр.

— Не знаю, — ответила Ася. — У меня утро ве́чера, конечно, не мудренее, но дай мне время переварить это всё.

— Ах да, — вспомнила Вика, — только я вряд ли смогу тебя сопровождать. Догадаются и не отпустят.

Ася с ожесточением хлопала себя по Фединым скейтерским штанам, выбивая пыль.

— Тогда это закон подлости получается, — заметила она. — Потому что в такой командировке твой дар пришёлся бы кстати.

— Ну что поделаешь. Сюда отпустили, а туда — это уже перебор.

— А туда — это куда?

— Ну… Я родилась в другом городе. Это всё, что я знаю. И в паспорте он стоит. Видимо, туда и надо будет поехать.

Ася с подозрением посмотрела на Вику.

— Ты опять мозг мне выносишь? Можешь просто сказать, где ты родилась?

— В Петрозаводске.

Примечания

6

Вряд ли это требуется объяснять, но мало ли: слэм — это толкотня перед сценой и прочие относительно культурные безобразия. — Прим. авт.