Дорога тянется по кругу. О взрослых и не очень

Алина Пожарская (2024)

Алина Пожарская определяет жанр своей повести как реализм с фантдопущениями. Фантастических допущений там совсем немного: просто у некоторых героев есть сверхспособности. 14-летняя Вика может читать биографию людей по их лицам, но видит только то, что знают они сами, а её подруге Юле иногда снятся вещие сны. Вика мечтает найти своих биологических родителей и просит учительницу английского Асю и учителя географии Рустэма (он же Тэм) помочь. С первых страниц книги закручивается целый вихрь отношений, местами запутанных, местами нелёгких. Вика, Юля, Ася и Рустэм вместе с другими подростками и взрослыми едут на рок-фестиваль. Там они знакомятся с Игорьком — автостопщиком и будущим машинистом поезда — и встречаются с мужем Аси Федей. На фестивале герои влюбляются, ссорятся, мирят друг друга и узнают некоторые секреты… В поисках Викиных родителей компании предстоит отправиться в Петрозаводск — туда ведут первые следы. А вот что делать с загадочным стишком, приснившимся Юле: «Дорога тянется по кругу, ответ ищите друг у друга» — пока не решили. Яркие характеры, живой язык, перипетии историй и отношений — от этого пёстрого клубка трудно оторваться. Алина Пожарская — писатель, сценарист и поэт-сатирик, лауреат литературных конкурсов и обладательница нескольких призов и премий. Её дебютная повесть «Другие вольеры. Волонтёрские записки», также вышедшая в «КомпасГиде», посвящена приюту для бездомных животных. Она стала заметной новинкой 2021 года.

Посвящается Алине и Насте

Значит, можно,

Если мир стал так тесен…

Год Змеи. Десять дней

Рисунок на обложке: Данияр Альжапар

© Пожарская А. Е., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2024

Глава 1

Ольга Павловна Лукина изящным движением поправила укладку и откашлялась.

–…Начало физиологического периода относится ко второй половине XIX века и связано с деятельностью Луи Пастера. Так, юноша в бабочке, успокойтесь! Пастер не только занимался вопросами брожения и гниения, но и разруливал практические задачи.

— Мам, «разруливал» уже не говорят, — заметила Юля.

— А как говорят? — Ольга Павловна отложила распечатки в сторону и вытерла вспотевшие руки о фартук.

— Мам, есть такое новое молодёжное слово — «решать». Решал практические задачи.

Мама отпустила гладкую зелёную ткань фартука — тот снова заструился по её внушительной фигуре — и возвела вытертые руки к потолку.

— Хотите, я её стукну? — неточно процитировала она инопланетное существо из известного мультика^[1]. Обращалась она к фарфоровым статуэткам, снеговику, сшитому из детских белых колготок, и Юлиному папе, который скромно сидел в углу и посмеивался над женой и дочкой.

Юля чинно пригладила тяжёлые глиняно-рыжие волосы.

— Ну мам, не обижайся. — Она отлично видела, что мама не обижается, но нужно было внести в беседу немного конструктивности. — Ну хочешь, я покажу доклад Асе? Она, во-первых, филолог, а во-вторых, придёт сегодня.

— Ага, а в-третьих, по возрасту к вам, лоботрясам, ближе, чем я. Да?

— По возрасту где-то посередине… плавает. — Юля обхватила пятернями свою любимую, большую, молочного цвета чашку и глянула трогательными голубыми глазами на маму. — А про юношу с бабочкой хорошо получилось. Я попрошу Жеку надеть бабочку. И поорать специально для тебя. Жалко такую сценку терять…

— Мне бабочку дашь, — вмешался папа, — обойдётся Жека.

— В классе будешь сидеть?

— Ага. Думаю, не спалюсь.

— «Спалюсь» тоже не говорят.

Ольга Павловна смотрела то на одного, то на другого.

— Я чувствую, Ася растит себе последователей…

— Не знаю, кого она там растит, — покачал папа головой, — а мне пора. Довольно с вами сидеть. Мне самому изделия растить надо. А вы репетируйте, репетируйте. Всё ж конец августа, а доклад перед классом — дело суровое.

Он чмокнул Ольгу Павловну куда-то между подбородком и щекой, дружески потряс Юлину руку, пригладил свои подстриженные горшочком рыжеватые волосы и отправился в мастерскую работать. Ольга Павловна торжественно плюхнулась рядом с Юлей на стул.

Через минуту позвонили в дверь. Ольга Павловна снова отделилась от стула и побрела в прихожую.

— Забыл чего? А ключ-то нам достать лениво…

Но это был не папа: тот давно уже добродушно-бодрой походкой шагал к своим деревянным ложкам и доскам.

А дверной глазок с небольшими искажениями явил Ольге Павловне ковбойскую шляпу, кудри до плеч и загорелое лицо, тактично смотрящее во все стороны, только не в открытый глазок. За дверью стояла Юлина учительница по английскому Ася Туманова.

— Ася! — Ольга Павловна распахнула дверь. — Заходи.

— Так, я правильно пришла? — поприветствовала её Ася, виновато-хитровато улыбаясь.

— Вообще-то нет: мы не на три, а на четыре договаривались. Но ты заходи, кофеи погоняем, и пораньше начнёте.

Юля вышла вслед за мамой в прихожую и картинно помахала обеими руками. Ася ответила тем же — такая у них была традиция — и шагнула в дом.

— С папой вашим столкнулась, — сообщила она. — Он шёл и смеялся.

— Вот же ж позёр…

Ася скинула пёстрый рюкзак, который из-за громадного размера лишь с натяжкой мог зваться городским, сняла шляпу — в сотый раз Юля, вопреки просьбе «Пусть валяется!», отобрала её и положила в шкаф, — и осталась в потёртых джинсах и чёрной футболке с надписью «Иж-Рок» — единственной новой вещи во всём её туалете.

— Я не по дурости время перепутала, — поясняла она, уже выскакивая из кроссовок, — в Ижевске у меня кокнулся телефон, а я ещё не заезжала домой — с вокзала сразу к вам…

— А телефон ты не по дурости кокнула? — страшным шёпотом перебила Юля.

Одно мгновение Ася пристально смотрела на неё, потом обратилась к маме:

— Хотите, я её стукну?

Эта шутка была довольно популярна в Юлином окружении. Но ввиду того, что никто её так и не стукал, а все только смеялись, это было ничуть не обидно.

Они переместились на кухню, и разговор продолжился.

— Да даже в Ижевске на почте есть интернет! — немного оскорбительно для удмуртской столицы возмущалась Ася. — Я там Федьке писала каждый день, соскучилась ужасно. А у нас у вокзала — у вокзала! — «пока не провели»…

Поскольку от Аси так и веяло дальней дорогой — а точнее, пылью, железом, растворимым кофе и стопкой впечатлений, — Юля почувствовала, что жажда авантюр и путешествий передаётся и ей. Она даже поймала себя на том, что рассматривает свою учительницу будто впервые, хотя та отсутствовала всего четыре дня.

Ася — высокая и худая, но не «длинненькая», как говорила Юлина мама про девушек хрупких и тонкокостных; скорее она относилась к людям, которые из-за своей энергичности чуть худее, чем для них задумано природой. У неё длинные ноги, жилистые руки, широкие скулы и вечно выгоревшие волосы. Черты её лица представляли собой парадокс: миндалевидные глаза с практически жёлтыми радужками, вздёрнутый нос и нечёткий контур пухлых губ — всё то, что могло бы сделать любую женщину роковой, Асю делало рок-н-ролльной. В свои двадцать семь она не только выглядела младше, но и умудрялась общаться с Юлей — той в конце сентября исполнялось четырнадцать — почти на равных.

— Мы отбивались от уховёрток, — рассказывала Ася. — Это в Удмуртии местная достопримечательность. Уроды жуткие. Катька их глушила тапками, даже счёт вела: десять — ноль в её пользу. А Артём боялся…

— А ты?

— А я их матом отпугивала. Кама была вся рыжая от глины, а Марковников прекрасен…

Юля сидела и слушала — выражение «разинув рот» казалось неуместным только потому, что она улыбалась не переставая. Она никогда не видела уховёрток, не была знакома ни с Катькой, ни с Артёмом, а про Алексея Марковникова знала только, что он лидер группы «Год Змеи», да и то — от Аси. Но Ася так уморительно обо всём рассказывала, что не хотелось перебивать её расспросами — только слушать и улыбаться.

Ольга Павловна пододвинула учительнице пирожное.

— Давай налегай. А то опять, поди, одни бич-пакеты в палатке ела.

— Нет, у нас горелки не было. Только бутерброды, только хардкор.

Ольга Павловна, как и дочка, слушала Асю с улыбкой. Как и дочка, она понимала, что Ася мешает Каму с Марковниковым, а уховёрток с бутербродами не от слабоумия или косноязычия, а чтобы слушать было веселее.

Ася же успела подметить, что по мере её рассказа Юлино ясное лицо мрачнеет. По-прежнему улыбались голубые глаза, по-прежнему виднелась щербинка между зубами, но…

–…И я такая ему: что значит «зачем приехали»?! Думаете, мы дальше МКАДа ничего не видим?.. Юль, что случилось? — без всяких переходов спросила Ася, чем на секунду поставила Юлю в тупик. На помощь пришла мама.

— Да она тут ноет: на фестиваль, на фестиваль… В середине сентября очередное безобразие намечается. И с тех пор у нас навязчивая идея.

— У кого это «у нас»? — вставила Юля. — Если бы у нас. У меня только.

— Проклятая школа, да? — уточнила Ася.

Юля откопала пирожное со дна миски. Выглядело оно так, будто само фестивалило неделю.

— Со школой как раз проблем нет, — сообщила она. — Приду к ним, скажу, мол, всё выучу. Да хоть с книжками поеду. Дескать, вы меня знаете.

— Так и скажешь?

— Так и скажу. — Юля покивала с лицом бывалого матроса. Ну, как умела, изобразила.

— Но отпустить, — продолжала Ольга Павловна, — её не с кем. Мы с папой палатками переболели, и у нас работа. Вот и страдает ребёнок.

— А что, больше некому на буксир взять?

— Ну, есть ещё её учитель географии, тоже вроде ехать собирался.

— Это тот, — повернулась Ася к Юле, — который тебе в ночи писал «Тусуешь?!»?

— Да-да, он самый. Рустэм Ильясович.

— Так вот, — продолжала Ольга Павловна, — и Юля просила отпустить её с ним как со взрослым. Но папа…

–…не-пус-тил, — отчеканила Ася.

— Железобетонно, — кивнула Ольга Павловна. — Все папы такие.

Ася еле удержалась, чтобы не засмеяться: она вспомнила мягкосердечного Юлиного папу и живо представила, как молодой учитель географии пробуждает в нём неведомые доселе начала.

— Юль, а вот это «Тусуешь?!» — он над всеми так глумится или только над тобой? — подумав, спросила она.

— Не-е, оно только наше с ним.

— Вот это самое «наше с ним» даже меня немного напрягает, — призналась Ольга Павловна.

— Так это он мне за дело, — вступилась Юля. — Я же рассказывала, как прикорнула, когда Океанию проходили. Это породило мем. Теперь, когда я ночью в сети, нарываюсь.

— Обидно знаете что? — Ася зачем-то понюхала свою чашку. — Что Юлька поздно спохватилась. Я уже ездила, а так бы взяла шефство — я всё-таки барышня. Так, Юль, не шути! — успела она предотвратить катастрофу. Юля сделала то ли многозначительное, то ли невинное лицо и пожала плечами.

— Да, Ась, ты права, — ответила Ольга Павловна. — Но тут другая проблема: именно потому, что ты барышня, за вами нужен будет двойной присмотр. Это я снова папу цитирую.

Ася всплеснула руками.

— Да что ж такое…

— «Это про-осто замкнутый круг»^[2], — нежным голоском пропела Юля.

— А Федя чего не ездит? — Ольга Павловна выковыряла из своего пирожного какой-то орех и воткнула его в Юлино смятое.

— Да у него пятидневка, — ответила Ася и почему-то нахмурилась.

— Хорошо же. Работяга, значит.

— Да я и не жалуюсь. Чего мне? О, слушайте, — Ася вдруг оживилась, — идея! Давайте я свяжусь с Рустэмом… как там его?..

— Ильясовичем.

— А хотя сколько у нас там разница — пара лет? Ну и обойдётся. Так вот, давайте я свяжусь с ним и мы поедем втроём? Тогда я буду следить за ним, а он — за нами. А?

Ольга Павловна Лукина и её дочка переглядывались секунд пять. За это время на их лицах сменилась целая гамма эмоций, от обалдевания до восхищения.

— Ась, я тобой восхищаюсь, — призналась Ольга Павловна.

— Ась, я с тебя балдею, — призналась Юля.

— Что, по рукам?

Ольга Павловна положила себе в кофе ещё кубик сахара и в сердцах отряхнула руки.

— Давай так, — сказала она. — Нам в первую неделю сентября уже школьное собрание устраивают — ну там, добровольно-принудительные сборы и всё вот это вот. Я поспрашиваю — наверняка на фестиваль уже навострили лыжи Юлины одноклассники. А если так, то и родители вместе с ними.

— Скорее наоборот, — поправила Юля, — родители намылились и детей с собой берут. Ты родителей недооцениваешь!

Ольга Павловна терпеливо дала ей договорить и продолжала:

— А может, кто-то и не планировал, но там на месте решит, что ему тоже надо. Дурное дело заразное. Вот так и сплотим людей. Должно же хоть раз что-то полезное на родсобрании произойти.

— Это для массовки, — утешила Юля Асю, недовольную тем, что её хитрого плана оказалось недостаточно. — Зато увидишь мой класс во всём его идиоти… великолепии!

— Вот и хорошо! — подытожила Ася. — А вообще я уверена, что нормальный он, Рустэм твой. Судя по всему, приколист просто.

— Ага, и странный, — добавила Ольга Павловна, — как все учёные.

— А сам фестиваль-то где?

— Под Казанью.

Ася чуть не опрокинула чашку.

— Что ж вы молчите?! У меня там подруга живёт! Так, всё, собирайте народ. А ты, Юлька, освобождай сентябрь. Едем.

Примечания

1

Речь идёт о мультфильме «Тайна третьей планеты».

2

Слова из песни «Замкнутый круг» группы «Ария».