Дорога тянется по кругу. О взрослых и не очень

Алина Пожарская (2024)

Алина Пожарская определяет жанр своей повести как реализм с фантдопущениями. Фантастических допущений там совсем немного: просто у некоторых героев есть сверхспособности. 14-летняя Вика может читать биографию людей по их лицам, но видит только то, что знают они сами, а её подруге Юле иногда снятся вещие сны. Вика мечтает найти своих биологических родителей и просит учительницу английского Асю и учителя географии Рустэма (он же Тэм) помочь. С первых страниц книги закручивается целый вихрь отношений, местами запутанных, местами нелёгких. Вика, Юля, Ася и Рустэм вместе с другими подростками и взрослыми едут на рок-фестиваль. Там они знакомятся с Игорьком — автостопщиком и будущим машинистом поезда — и встречаются с мужем Аси Федей. На фестивале герои влюбляются, ссорятся, мирят друг друга и узнают некоторые секреты… В поисках Викиных родителей компании предстоит отправиться в Петрозаводск — туда ведут первые следы. А вот что делать с загадочным стишком, приснившимся Юле: «Дорога тянется по кругу, ответ ищите друг у друга» — пока не решили. Яркие характеры, живой язык, перипетии историй и отношений — от этого пёстрого клубка трудно оторваться. Алина Пожарская — писатель, сценарист и поэт-сатирик, лауреат литературных конкурсов и обладательница нескольких призов и премий. Её дебютная повесть «Другие вольеры. Волонтёрские записки», также вышедшая в «КомпасГиде», посвящена приюту для бездомных животных. Она стала заметной новинкой 2021 года.

Глава 2

Юля и Ася любовались районом с двенадцатого этажа новостройки и прислушивались к звукам из квартиры № 208. Ася сбросила рюкзак на пол, а Юля оставила свой на плечах: с ним было веселее кружить по лестничной клетке, он придавал разгон.

— А Вика вообще приличная? — спросила Ася. — Или такая, как ты?

Вика была Юлиной подругой из другой школы. Её решили взять с собой на фестиваль.

— Она нас тут в покер обыграла, — сообщила Юля. — Это всё, что тебе нужно про неё знать.

Они вышли на балкончик, почему-то обшарпанный не под стать дому в целом. Внизу стояли пятиэтажки и будто с укором взирали вверх на голубую Викину новостройку, неприлично яркую и чистую для здешних мест.

— Мы ведь лучшие подруги, — вдруг прибавила Юля, глядя с балкона вниз. — Мы из одной песочницы, и это не фигура речи. Потом Вика пошла учиться на год раньше меня, в Неустроевку, а я — в гимназию через дорогу.

— Потому что через дорогу?

Юля посмотрела так, будто это ей было двадцать семь, а Асе тринадцать, а не наоборот.

— Нет. Потому что гимназия.

Ася тоже поглядела с балкончика вниз, почти перегнувшись через край, придерживая шляпу и давая ветру только растрепать волосы. Перегибаться было непедагогично, зато романтично.

— Интересно, — заметила она. — У меня тоже были такие кореша. Но мы уже в три года успели друг другу мозги выесть, кто из формочек козырные грибы лепит, а кто отстойные ватрушки. И вообще мне всегда казалось, что вот эта дружба с рождения — такой же миф, как и дружба братьев-сестёр. Вот в школе уже понятно: подходишь к человеку — о, ты тоже «Тараканов» слушаешь? Дай погонять наушник! И поехало. А тут неизвестно, какими вы будете, и чёрта с два у вас ещё совпадёт. Разве что друг за дружкой повторять вздумается. Повторюши — дяди Хрюши. И с делёжкой наушников удобнее, они беспроводные теперь.

Юля завела за ухо тёмно-рыжую прядь. Повернулась к Асе и улыбнулась.

— Во-первых, — обстоятельно начала она, — не знаю, кто у нас с Викой дядей Хрюшей оказался, но сейчас мы обе «Грэйсов»^[3] любим. И обе искренне. Во-вторых, наушники у меня проводные. А то будешь терять, сказала мама, не напасёшься. И чёрные — а то пачкать начнёшь. Цитата её же.

— Мама просто на страже олдскула у тебя.

— А в-третьих, — закончила Юля, — в нашей песочнице козырными были ватрушки.

Она очень вовремя завершила свою речь, потому что дверь квартиры № 208 отлетела к стене и в коридор выскочила Вика. Юля подбежала к ней, и некоторое время они обнимались, повизгивая и пританцовывая на месте. Вика подняла глаза на Асю и помахала ей, мол, иди сюда.

— Вот и познакомились, — хохотнула Ася, присоединяясь к обнимашкам.

Тут дверь квартиры снова отворилась. Оттуда не спеша вышел седой мужчина в брюках с подтяжками. Он улыбался с видом, какой бывает, когда любимая внучка чуть не заехала вам дверью по носу.

— Что, амазонки, идёте? Давайте, удачи. Много не колбасьтесь, мало — тоже.

Амазонки помахали и ему за компанию и вошли в лифт. Серебристая стена лифта, казалось бы, должна была лишь блестеть и молчать, но тем не менее она содержала две надписи: «No Future»^[4] и «Добрый».

Ехали тихо, иногда переглядываясь и улыбаясь, но не так, как бывает при неловком молчании, а радостно. А Вика — ещё и немного дерзко.

Если Юлина красота была нежной, из-за чего её острые шуточки вызывали когнитивный диссонанс, то Вика оказалась красива совсем по-иному. Лицо фарфоровое, брови как у взрослой женщины, каре-зелёные глаза с восточным разрезом, каштановые волосы уложены в гладкое каре. Вика была Юлиной ровесницей, но выглядела старше и держалась соответствующе.

— Хорошо дедушка сказал, — заметила Ася. — «Мало не колбасьтесь».

Вика вышла из лифта первой, высоко подняв голову.

— Дедуля такой, с нами на «Грэйсов» таскался. Он, короче, переводчик на пенсии, но фрилансом ещё занимается. Так вот после концерта он выложил фотки себе на сайт и подписал: «Если ты знаешь наизусть все песни этих слащавых парней — значит, ты дед подростка…»

— Впервые слышу слово «подросток» из уст, э-э, подростка, — сказала Ася.

— Это цитата, — пояснила Юля. — Всё нормально. Всё хорошо.

Около метро было, как всегда, людно, бабушки вели торговлю жёлтыми цветами и вязаными тапочками. В пору Асиного студенчества в её районе ещё не было метро, и она каталась сюда на автобусе, по мосту через канал, мимо воднолыжного стадиона, мимо высоток-дятлов с красными крышами. Поэтому последние пару лет, приезжая к Юле на урок, она каждый раз боролась с ностальгией.

— А Ильясыч нас где ждёт? — спросила Ася, когда они уже спускались в подземку. Даже поезда тут ходили ещё старые, с мягкими сплошными сиденьями и громко хлопающими дверьми — родственниками старых же турникетов.

— Думаю, пока нигде, — ответила Юля. — Скорее мы его ждать будем. А договорились — на «Лубянке» в центре зала. Он прямо из универа едет.

— Отлично. Остальные нас уже на вокзале настигнут.

Юле с мамой действительно удалось собрать людей. В школе поворчали-поворчали, но отпустили полкласса, задав фестивальщикам по реферату. Другой половине поручили работать над сценкой ко Дню учителя, раз уж восьмиклассников в пятницу придёт мало. Остальные два дня фестиваля приходились на выходные.

— А тебя ведь Анной зовут? Полным именем? — вдруг спросила Вика. Голос у неё был высокий и резковатый, и ей приходилось напрягать его, чтобы перекричать поезд.

— Ну, в паспорте «Анна» накалякано, — признала Ася и покосилась на Юлю. — Кто стуканул?

— Да нет, никто, — Вика почти охрипла. — Просто пальцем в небо тыкнула.

— Ну ты прямо Предсказамус, — усмехнулась Ася. — Так, пока мы не на вокзале, билеты по карманам спрячьте. Чтобы с рюкзаками не возиться в самый идиотский момент.

Учитель географии Рустэм Ильясович, гроза девочкиных пап, вопреки Юлиному прогнозу уже ждал их на «Лубянке».

— Здрасьте, — поздоровалась Юля.

— Тэм, — тенором сказал он и протянул Асе руку. Ася улыбнулась. Если бы он представился, например, Русом, было бы куда страннее — ему не шло.

— Ася. — Его рука была широкая и не то чтобы мягкая — скорее пружинистая. — А это Вика.

— Тэм. — Он пожал руку и Вике и протянул её Юле. — Тэм, — повторил он в третий раз.

— Ну… Мы вроде знакомы? — Юля осторожно попыталась обхватить его руку своей. — Я даже отчество ваше знаю, — пошутила она.

— Это в школе я с отчеством, «вы» и тройбаны раздаю, — ответил географ. — А сейчас мы едем трясти хайром под русский рок. Поэтому сейчас я Тэм. Для всех.

До «Комсомольской» ехали молча. Юля и Вика слушали «Грэйсов», поделив чёрные проводные наушники на двоих. Географ стоял, прислонившись к пустой стене вагона, и, казалось, дремал. Ася немного подивилась, как это он так скоро успел погрузиться в сон, но вскоре ей удивляться надоело, поэтому оставшиеся две станции она беззастенчиво его разглядывала.

Он был среднего роста, крепок в плечах и носил причёску в стиле «Мне лень подстричься, но сделаю вид, что так и задумано»: каштановые пряди падали на лоб спереди и доставали до воротника сзади. Раскосые глаза, вытянутое лицо и сильный подбородок с щетиной. Ася представила, как он в окружении восьмиклассников проделывает выходки, о которых рассказывала Юля: селфится с классом, приказав: «Ну-ка все сделали что-нибудь прикольное руками!», а своей собственной свободной рукой делает «козу»; кидается экспонатами в шумящих на уроке, а в декабре приходит с мишурой на рюкзаке.

Сейчас он как будто почувствовал на себе Асин взгляд, открыл глаза, дёрнул щекой и снова провалился в дрёму.

На «Комсомольской» Ася приобняла одной рукой Юлю и Вику и оглянулась на географа, но у стены его уже не было. Она помотала головой туда-сюда, услышала Юлин и Викин смех и только тогда поняла, что происходит. Тэм давно шёл рядом, с Викиной стороны, оттопырив правую руку и ограждая девчонок от остальных людей. Ася рассмеялась: получалось, он только делал вид, будто спит и ничего не слышит. Тэм понял её мысль и молча усмехнулся.

Примечания

3

Будем считать, что это группа Three Days Grace, уже немного устаревшая, но менять, как сказал один великий музыкант в предисловии к своей песне, больше не стану. — Прим. авт.

4

Без будущего (англ.).