Принцип неизбежности

Алина Аркади, 2023

Моя поездка задумывалась как невинное приключение перед началом семейной жизни с тем, кого одобрил отец. Но женщины в семье Островских, сами того не желая, неизбежно становятся магнитом для неприятностей. Поэтому, помогая незнакомцу, я даже представить не могла, что окунусь в мир, от которого меня старался уберечь отец. И вот я мчусь по лесной дороге в компании раненого мужчины, не предполагая, что впереди меня ждут опасность, тайны не моего прошлого, сложный выбор и… любовь.

Глава 4

— Ань, ты уже проснулась?

— Угу, — бурчу нечто неразборчивое, а сама не желаю даже открывать глаза.

Мой организм сопротивляется, а ноги напоминают, что отдых не помешает. Может, сегодня сделать выходной и никуда не идти? Впереди ещё две с половиной недели, и один день ничего не решит. Хотя, по-моему, на сегодня было что-то запланировано…

— Ты помнишь, что мы сегодня должны были лететь в Питер? — Дина садится на край кровати, дотрагиваясь до моего плеча и проверяя, слышу ли я вопрос. — Тут такое дело… не получится. Но ты можешь сама. К тому же ты сказала, что чувствуешь себя вполне комфортно, бродя в одиночестве по интересным местам.

— Что случилось? — Тревога в голосе девушке заставляет разлепить глаза и повернуться.

— Мама ногу сломала, — тяжело выдыхает, посматривая на телефон. — Запнулась, упала, и вот. Брат уехал в командировку, а его жена с грудным ребёнком одна. В общем, нужно поехать, решить вопрос с больницей и доставкой домой, костыли найти, быт организовать… Вот такая новость в первый день отгулов. Я не могу не поехать, — разводит руками, словно извиняется за то, что от неё самой не зависит.

— Да брось, Дин. Вопросов нет, маме нужно помочь. А давай я с тобой? — приподнимаюсь на локтях, впитывая удивлённую реакцию Дины.

— Тебе будет неинтересно: областной город, достаточно большой, но ничем особо не примечательный. Да и живём мы просто.

— Просто не всегда плохо. Да и не хочется оставшееся время находиться одной. Пару-тройку дней понятно, но не всё время. Поеду с тобой, может, чем помогу. И не переживай за меня, развлечение я найду, — успокаиваю Дину. — Какой город?

Она произносит название, и я тут же понимаю, что это соседняя область с той, что для меня под запретом. На минуту впадаю в панику, не желая ослушаться папу, но затем понимаю, что добровольно направляться в запретное место не стремлюсь, а значит, обещание не будет нарушено.

— Бери билет и на меня тоже, — подскакиваю, направляясь в ванную. — Когда едем?

— После обеда. Поезд идёт десять часов. Ночью будем там.

— А самолёт? — высовываюсь, параллельно чищу зубы и понимаю, что не готова столько трястись в поезде.

— Полтора часа.

— Бери на самолёт. Я оплачу. Не хочу столько болтаться в дороге.

— Ань, ты за клуб вчера заплатила, и сейчас… — мнётся Дина, но по глазам вижу, что она, как и я, не горит желанием потратить десять часов на дорогу.

— Всё нормально. В средствах не стеснена и вполне могу позволить оплатить билеты себе и подруге, — указываю на неё зубной щёткой, подмигивая и немного поднимая настроение после негативной утренней новости. — Бронируй.

Спустя два часа едем в аэропорт. По дороге звоню маме и сообщаю, что планы немного изменились и поездка в Санкт-Петербург отменяется. Молчу, что пункт назначения в опасной близости от неприятного для неё места. Меньше знает — крепче спит. И папа тоже. И пусть оставшееся время мне придётся провести в родном городе Дины, но я рада, что могу отправиться с ней и посетить незапланированные места. Неприятности исключены автоматически, как только мы покинули столицу. Так мне кажется сейчас. Но папа не устаёт повторять, что женщины семейства Островских притягивают проблемы независимо от их желания, ввязываясь в самые опасные авантюры. Лёгкий мандраж подначивает интуицию, кричащую об опасности этой поездки, но я в России знакома лишь с Диной, которая точно вполне обычная девушка, не имеющая связей с плохими людьми.

Спустя время покидаем аэропорт, чтобы отправиться к ней, по пути заскочив в больницу и выяснив, что мама уже выписалась. Добралась с помощью соседского сына, который заботливо доставил женщину домой.

— Женька хороший. — Дина стыдливо улыбается, пряча взгляд. — Учился на три класса старше меня. Был магнитом для девчонок всех возрастов. Всегда мне нравился… — потирает ладошки и поглядывает на таксиста, словно опасается, что он нас услышит.

— А ты ему?

— Не знаю, — пожимает плечами, отворачиваясь. — Какое-то время тусовались в одной компании, а потом разбежались. Затем он ушёл в армию, а я уехала в Москву. Мама говорит, что он пока свободен.

— Вот и повод сделать его несвободным, — шепчу ей, подмигивая и толкая в плечо. — Мама болеет, помощь нужна. Об одном попроси, потом о другом…

— Неудобно как-то… Да и как это будет выглядеть? К тому же у него, наверное, девчонок куча, а я рыжик и мелкая, смотреть не на что, — вздыхает, отворачиваясь и провожая взглядом картинки за окном. — Вот ты другое дело: высокая, эффектная, запоминающаяся. Одни синие глаза чего стоят! Никогда такого цвета не видела. Знаешь, сначала думала, что ты линзы носишь.

— Глаза папины. У меня, Кости и Соньки. Только у Таси серые. Мамины.

— Эх, повезло. А я невзрачное нечто.

— Не говори так. Каждый человек уникален, и ты не исключение. Обязательно найдётся тот, кто не увидит во мне ничего привлекательного, и тот, кто посчитает тебя самой красивой на Земле.

— Хоть бы. Ань, у меня ведь и парней толком не было ни здесь, ни в Москве. Два года отучилась, а отношения не сложились. Так, мало и быстро. Познакомились, несколько раз встретились и разбежались.

— Значит, не твоё, — успокаиваю девушку, которая, по-видимому, медленно, но верно, теряет надежду на счастье. — Твоё тебя обязательно найдёт и, как бы ты ни сопротивлялась, будет снова и снова врываться в твою жизнь, доказывая, что ему место именно рядом с тобой. Нужно немного подождать.

— Сколько? Ты вот замуж через месяц выходишь. Кстати, на свадьбу пригласишь? У меня загранпаспорт есть.

— Обязательно, — даже не думала, что Дина пожелает побывать на чопорном бракосочетании, устроенном семьёй Барнаби. — Кстати, у Барни есть друг Мориц. Мне кажется, он в твоём вкусе.

— Правда? — Зелень вспыхивает радостью, и Дина, напрочь забывшая, что пару минут назад сетовала на судьбу, восхищённо ожидает подробностей.

Показываю ей фото запоминающегося брюнета, получая одобрительные вздохи и пожелания, чтобы месяц пролетел как можно быстрее. Но, в отличие от подруги, меня не покидает желание остановить время, чтобы как можно дольше не возвращаться к жениху. Чем дольше я в России, тем отчётливее осознаю — мы не поймём друг друга, ни сейчас, ни позже. Слишком разные. Но папа своё слово озвучил, и это означает лишь одно: выбора у меня нет. Но я не оставляю надежды с кем-то познакомиться за время путешествия и насладиться временем, проведённым вдали от Барнаби, чтобы оставить в памяти яркие воспоминания.

— Приехали.

Застываем перед подъездом десятиэтажки и, подхватив сумки, входим, чтобы сразу проследовать к лифту. Маленькая старая кабина вряд ли будет удобна для человека с костылями, о чём я и говорю Дине, которая, выйдя из лифта, замирает и пару минут смотрит на дверь угловой квартиры.

— Сюда? — направляюсь к намеченной цели, но она меня дёргает за руку и тащит к двери напротив.

— Нет. Там Женя живёт, — смущённо прикусывает губу. — Засмотрелась. Ма-а-ам?

Подруга бросает ключи на комод и спешит вглубь квартиры, чтобы отыскать причину нашего приезда. Осматриваюсь, отмечая вполне приличное жильё, новую мебель и приятные запахи. Крадусь, чтобы найти женщин в большой комнате. Мама Дины сидит на диване, осматривая гипс, а затем стучит по нему, чем вызывает смех дочери.

— Ой, мам, это Аннушка, — тащит меня к женщине лет пятидесяти с милыми рыжими кудряшками и добрым взглядом. — Она прилетела несколько дней назад. Я тебе о ней рассказывала.

— Вера Анатольевна, — деловито представляется, а затем рассеивает серьёзность широкой улыбкой.

— Аня. Извините, что приехала вместе с Диной, — заранее извиняюсь, не зная, возможно, мама подруги меня не ждала, и я нарушаю привычный уклад жизни этих людей. — Лучше здесь, чем одной в Москве.

— Всё в порядке, Аннушка. Места много, все поместимся. Диночка мне поможет немного освоиться с этим, — указывает на загипсованную конечность, — и может возвращаться. Мне три недели с этим как-то жить придётся. Перелом закрытый, осложнений нет, но врач сказал отходить положенный срок.

— Спасибо. Но если я вам буду мешать, скажите. Могу снять номер в отеле или квартиру.

— Интересный у тебя акцент.

— У меня?

— Едва уловимый, но есть. Я учитель русского языка. Слышу. Но обычный человек вряд ли заметит, так что не переживай. Дочь, помоги. — Подхватываем Веру Анатольевну и помогаем добраться до кухни, чтобы ублажить больную и налить чай. — А костыли сейчас Женя привезёт. — Дина заметно дёргается при и упоминании знакомого имени. — Он в центр по делам поехал, обещал добыть мне эти палки. Он молодец, сразу меня забрал, как только я Свете позвонила. Не поленился с тёткой возиться. О тебе спрашивал: когда приедешь, насколько, одна ли…

— А ты что сказала? — Подруга моет посуду, но нервозность заметна по плечам, которыми она то и дело передёргивает.

— Что с подругой на несколько дней, пока я не привыкну.

— Хорошо.

— Дин, что с тобой? — И если я в курсе причины данной реакции, то для женщины односложные ответы дочери, видимо, выглядят странными.

— Всё в порядке. Просто немного устала. У меня сегодня первый выходной за три недели. Я работала каждый день, чтобы провести время с Аней…

Речь Дины прерывает настойчивый звонок, и она срывается с места к двери. Иду следом, чтобы увидеть того самого Женю. Приятный коренастый парень топчется на пороге, размахивает перед девушкой костылями, что-то активно объясняя. А подруга словно парализованная, следит за каждым взмахом его руки. И всё же увлечённость выглядит со стороны нелепо и искренне, но я молчу, не желая прерывать живые эмоции первой встречи спустя пару лет. Спустя бесчисленное количество минут парень всё-таки замечает меня.

— Евгений, — протягивает ладонь, которую я тут же пожимаю.

— Аня. Приятно познакомиться. Слышала о тебе только хорошее, — лукаво посматриваю на Дину, выражение лица которой просто кричит, что я поплачусь за свои слова, если выдам её секрет.

— Я предлагал Дине сегодня прогуляться в центре, но, наверное, Вера Анатольевна ещё слаба, чтобы оставлять её одну? — бегает глазами между мной и подругой.

— Ничего я не слаба. Идите, куда хотите, — слышится из кухни, что означает: мы получили официальное разрешение на выгул Дины.

— Идём? — Подруга, едва не плача, пытает меня взглядом, умоляя согласиться. И им бы побыть вдвоём без дополнительного элемента в виде меня, но, скорее всего, мой отказ спровоцирует отказ Дины, поэтому кивком выражаю согласие, чем заслуживаю улыбку парочки. — Значит, в семь тебя ждём.

И как только дверь закрывается, Дина прижимает ладошки к лицу и скачет на месте, сдерживая радостный писк. Безграничная чистая радость человека, который получил желаемое, увеличивает градус и моего настроения.

— Я так понимаю, Мориц отпадает? — шепчу, чтобы Вера Анатольевна не услышала.

— Да-а-а, — крутится на месте, подскакивая на одной ноге. — Кому нужны чопорные европейцы, если рядом такой парень, как Женя?

С трудом сдерживаюсь, что не сказать «и мне не нужны», но, увы, за две с половиной недели невозможно встретить кого-то, способного разжечь чувства до состояния стихийного бедствия. Иногда мне кажется, что я зажата, как папа, научившийся за двадцать лет делиться лишь с мамой, понимающей с полувзгляда родного человека. Чтения Барнаби не требуется. Привыкший говорить открыто, он лишает наши отношения интриги и огня. А может, мне нужен такой же, как Женя? Пусть не навсегда, лишь на время, что я проведу здесь. А вдруг моя поездка — единственная память о тех временах, когда я могу быть самой собой, совершать неразумные поступки и не задумываться о правильности своих действий? А потом… только Барни и правильность до тошноты.

И пока я поглощена внутренней борьбой послушной дочери и бесшабашной девицы, желающей найти приключения на свою задницу, Дина доносит маме информацию о приглашении Жени. И кажется, что Вера Анатольевна приободряется и с радостью убеждает дочь, что и сама справится, пока парень будет выгуливать нас в городе.