Метель

Алина Аркади, 2022

Жизнь в столице затянула в стремительный водоворот, отнимая всё время и силы, оставив незаполненной нишу под названием "личная жизнь". И кто бы мог подумать, что по возвращении домой по причине болезни родного человека счастье встретится на моём пути в обличье бородатого несносного и язвительного незнакомца. Вот только, несмотря на разногласия между нами, нравится он мне настолько же сильно, насколько и раздражает, а стать ближе поможет метель, отгородив снежной завесой от мира и толкнув в объятия друг друга.

Глава 6

Маша

Пока соседка обхаживает деда после ухода врача, провожу инвентаризацию вещей. Отсортированы и разложены по коробкам, по всем правилам Ефрема Ильича. Он аккуратист и считает, что у каждой вещи есть свое место в доме. Не любит перестановок и смены привычного, поэтому каждый предмет находится там, где и был почти пять лет назад, когда я покинула этот дом. Словно время застыло в высокой напольной лампе, уютном мягком кресле и овальном зеркале в деревянной массивной раме.

Вскрываю поочередно коробки и нахожу зимний комбинезон, свитера, нательное белье и несколько пар дутых сапог, спасавших меня холодными зимами. Точнее, зимы здесь всегда холодные, но в особенные дни, когда заметает снегом и бушует метель, подгоняемая северным ветром, весь этот набор непременно пригодится. Моя дубленка останется в шкафу до самого отъезда, не предназначенная для этой местности.

— Ты зачем всем сказал, что у меня жених есть? — спрашиваю сразу, как только за соседкой закрывается дверь.

— Уже передали, — вздыхает дедушка, перебирая ногами в сторону кухни.

— А ты сомневался? За Зоей не заржавеет.

— Собирательница сплетен, — плюется и сыплет ругательствами. — Достали они меня: «Что Маша? Как Маша? С кем Маша? Устроилась в Москве? А замуж когда? А дети? Тебе, Ефрем Ильич, правнуков нужно успеть понянчить». Любопытство кошку сгубило. И эти туда же. Затихнут немного, а потом по новой те же самые вопросы… Вот я и ляпнул, чтобы отвязались.

— Отвязались?

— Куда там! — всплескивает руками. — Подробности же нужны: кто, что и с кем! Выведать, выспросить, вытянуть…

— А ты что? — уточняю, чтобы понимать, какой версии придерживаться, в случае если Зоя не единственная, кто желает покопаться в моей личной жизни.

— Сказал: приличный мужчина, бизнесмен, владеет свои делом… В общем, что первое в голову пришло…

— Ну спасибо, — вздыхаю, запоминая версию деда. — А если в реальности он окажется доставщиком пиццы, который живет на съемной квартире?

— Скажешь, что с бизнесменом рассталась.

Вот так просто. Ну дедушка… Удружил так удружил, ничего не скажешь.

— Как все просто у тебя.

— Манюнь, ты и меня пойми. Достали эти свиристелки, под кожу влезут, прогрызут, просверлят, но своего добьются.

— Деда, ты вроде у меня не из болтливых, — с укором смотрю на родного человека. — По крайней мере, я раньше не замечала, чтобы ты откровенничал со всеми подряд.

— А я не со всеми, только, как назло, когда звонок от тебя, так Римма рядом крутится и ухо греет — никуда не деться. Там слово выхватила, тут кусочек — и все, через два часа весь поселок в курсе, что в твоей жизни происходит. Ругаю ее, а она извиняется и вновь за свое. Ай, — отмахивается, опускаясь на диван и шаря рукой в поисках пульта от телевизора.

— Так ты подальше от нее отходи или звонок скидывай, а перезванивай, когда один. Сложно?

— А вот сложно, — качает головой, — тебе еще не позвони, когда хочешь. Ты у нас деловая, занятая, вечно торопишься, бежишь куда-то… Поэтому и не пропускаю звонки.

— То есть теперь я виновата?

— А кто? Я, что ли?

— Отлично! И как я не поняла? — хлопаю себя ладонью по лбу. — Весь поселок в курсе моей личной жизни только потому, что я звоню не вовремя. Замечательно, — бурчу себе под нос, топая на кухню.

— Мань, не бери в голову, — голос дедушки доносится из соседней комнаты. — Поболтают и забудут.

— Зоя не забудет, — разговариваю сама с собой полушепотом. — Уверена, она не забыла, как утащила все мои вещи, пока класс был на физкультуре, а потом я нашла их в мусорке у дверей школы.

И как сегодня не припомнила при встрече — удивительно. Больше в этот магазин не пойду. Лучше потратить полчаса, но закупиться в другом.

Вспоминая свой поход за продуктами, неосознанно тянусь ладонью к правому боку. Слегка придавив кожу, ощущаю саднящую боль, а подняв край свитера, вижу потемневшее пятно, которое завтра станет синяком. Открываю верхний ящик комода, который дедушка по-прежнему использует для хранения лекарств, и нахожу подходящую по показаниям мазь. Щедро натираю ушиб, постанывая от боли, и мысленно ругаю Сказочника, который был невнимателен за рулем.

В одном он прав: одежда и обувь неподходящие. Высокие каблуки неустойчивы на скользкой, укатанной дороге. Благо мужчина успел среагировать и вовремя остановиться, а то прокатилась бы с ветерком на капоте машины, костей бы потом не собрала.

В который раз за день вспоминаю его лицо, силясь представить без бороды, и не понимаю, кто предстал передо мной. Перебрав всех знакомых мужчин его возраста, не нашла ничего похожего, отчего прихожу к выводу — приезжий. Охотников здесь всегда достаточно: приехал-уехал — никто не вспомнит. Но Сказочник, кажется, здесь не впервые, а одежда указывает на городского жителя. Не из дешевых, брендовая, качественная и хорошо узнаваемая, если периодически прохаживаешься по торговым центрам. Мы с Кристиной ищем что-то поскромнее, но не отказываем себе в удовольствии поглазеть, удивляясь ценникам на, казалось бы, обычные вещи.

Заглядываю в комнату, где на диване посапывает дедушка. Укрываю, забирая пульт и выключая телевизор, а затем иду в свою комнату.

Устала. Перелет, рыхлый сон в самолете, пересадка и дорога домой, беготня весь день. Да и разница во времени дает о себе знать, нарушая привычный режим организма. Переворачиваюсь и охаю, ощутив боль. Веселая ночка мне предстоит. Проверяю сообщения и звонки, которых накопилось немало, уделяя внимание письму от Власова, в котором он требует, чтобы я вернулась через неделю и не забывала достучаться до Мельникова. С удивлением отмечаю, что абонент, то есть глава «МельникГрупп» появлялся в сети час назад, но, набрав номер, слышу привычное «недоступен». Не суждено мне связаться с мужчиной, поэтому просто дождемся окончания аукциона и подписания контракта. Что-то мне подсказывает, что Власов зря паникует, думая о худшем. Некоторое время ворочаюсь, но усталость берет верх, и я проваливаюсь в сон.

Так крепко сплю, что когда ощущаю прикосновение к плечу, отмахиваюсь, желая понежиться в постели и порадоваться неожиданному отпуску не по своему желанию. Но вспоминаю о состоянии деда и резко поднимаюсь, хватаясь за бок.

— Тихо-тихо, — дедушка ласково гладит по плечу, успокаивая мой взбесившийся организм. — Это я.

— Что-то случилось? — тру глаза, осматривая деда. — Зачем так рано разбудил?

— Рано? Обед уже.

Бросив взгляд на часы, понимаю, что он прав, но мне кажется, что я только закрыла глаза, а меня уже подняли. Потираю ушибленное вчера место и тихонько стону.

— Манюнь, что такое? — родной человек встревоженно меня осматривает, а затем приподнимает край пижамы и присвистывает. — Это тебя в Москве, что ли, так? Кто? Почему? — сыплются вопросы, пока дедушка вертит меня, осматривая заодно и спину.

— Это меня Сказочник так… — бурчу под нос, сползая с кровати и шаря в поисках тапочек.

— Кто?!

— Мужик какой-то вчера перед магазином наехал. Ну как наехал, чуть в бок подтолкнул и вот, — показываю пальцем на бордовый синяк.

— Кто такой? — дед выпрямляется, принимая боевую стойку. Даже о недомогании забыл, когда речь зашла обо мне.

— Не знаю, — развожу руками и иду в ванную. — Сказочник какой-то, — не закрывая дверь, чищу зубы и умываюсь. — Не местный точно. Наверное, из заезжих. Охотник, а может, просто ценитель природы или фотограф. «Нива» у него, темно-синяя. Номера наши.

Перечислять можно бесконечно, потому как кого здесь только не встретишь, но обычно летом, которое у нас короткое и нежаркое.

— Я сейчас Василичу позвоню и все узнаю.

Андрей Васильевич — бывший участковый, вышедший несколько лет назад на пенсию, до сих пор в курсе всего, что происходит в поселке. От него не скрыться, даже если очень захотеть. Слышу, как дед общается с Василичем на повышенных тонах, а по проскакивающим словам и постоянном упоминании моего имени понимаю, что уже сегодня я буду знать все о Сказочнике.

— Ну что? — интересуюсь, как только вхожу на кухню и улавливаю аромат булочек. Вероятно, тетя Римма уже побывала у нас.

— Все узнает, Мань. Ты не переживай. Найдем и накажем! — опускает кулак на стол, тут же почесывая тыльную сторону ладони.

— Зачем наказывать? Беседу провести. Воспитательную, — предлагаю свой вариант. — Я и сама хороша: решила быстро пробежаться до магазина в привычной для столицы обуви и расстелилась прям перед его капотом. Повезло, что вовремя остановился, а то… Приехала домой, называется.

— Извинился хоть?

— Нет, — и тут я говорю чистую правду, потому что вместо извинений Сказочник указал мне на неподобающую одежду.

— Вот за это и наказать!

— Ты сначала его найди.

— Василич найдет, не переживай. Все знает, все видит, никто от него не ускользнет.

— Вот и посмотрим.

Заканчиваю спор, не надеясь встретить мужчину, виновного в том, что я сейчас готова скулить при каждом неосторожном движении. Принимаюсь за готовку для себя, потому как заботливая соседка обед для дедушки, полезный и ароматный, уже принесла и выставила на столе. Стук в дверь отвлекает лишь на секунду, а затем дед направляется в прихожую, и через минуту до меня доносятся уже два мужских голоса, один из которых незнаком.

— Мань, я тебя познакомить хочу, — стою спиной, ополаскивая овощи в раковине и нарезая картошку. — Четыре года уже Алексей к нам приезжает, стал практически своим, местным. Человек основательный, серьезный, рассудительный. Иногда ко мне в гости заходит, поговорить, чай попить. И не только чай. Мань, ну повернись уже!

— Здравствуйте, Маша. Много о вас слышал…

Выключаю воду, а обернувшись, не верю своим глазам. Передо мной Сказочник…

— Алексей, значит? — мужчина растерянно кивает, а меня потряхивает, оттого что он так нагло ворвался в мой только что начавшийся день. А напоминание в виде болезненного ушиба не позволяет контролировать то, что сейчас вылетает из моего рта: — Так вот, разочарую я вас, Алексей, — медленно подхожу почти вплотную, — местная я.

— Понял уже, — сглатывает, не отводя взгляда и изучая меня. — Так бы и сказали, что внучка Ильича. Я бы тогда…

— Что? — прищуриваюсь. — Отказался бы от язвительных комментариев или протянул руку помощи?

— Я протягивал, — оправдывается и делает шаг назад, увеличивая дистанцию и отходя к двери.

— Неискренне как-то протягивал. Скорее, наслаждался моими попытками подняться и сохранить остатки гордости на глазах у любопытных зрителей.

— Тоже хороша, — неожиданно заводится и шагает вперед. Вновь оказываемся слишком близко друг к другу. — Вырядилась, как на светский прием, вышагивая на высоченных шпильках. Да еще и с пакетом продуктов…

— Мог бы и помочь донести! — повышаю голос и перехожу на «ты», вступая в полемику с мужчиной, не желающим уступать. — Или предложить довезти домой, чтобы я на высоченных шпильках, — кривляюсь, имитируя сказанное им словосочетание, — не свернула себе шею где-нибудь.

— Да я хотел! Но ты рыкнула, обозвав меня сказочником, и сорвалась с места.

— Я-а-а?!

— Да. Ты! Стая гончих бы не догнала. Уверен, если бы поехал следом, к «сказочнику» добавилось бы множество неприятных эпитетов.

— Так ты испугался просто? А, вот оно что. И как я сразу не догадалась! Большой бородатый мужик не извинился только потому, что испугался хрупкую девушку, — упираюсь пальчиком в его грудь, желая проделать дыру.

— Да я хотел извиниться! — Сказочник перекрикивает меня, повышая голос. — Поэтому и пришел к Ильичу.

— А ты Ильича, что ли, сбил?

— Поспрашивал, тебя не знает никто, вот и пришел к Ильичу, чтобы узнать, кто такая и откуда.

— Узнал? — складываю руки на груди.

— Узнал.

— Извиняйся, — требую, ожидая самых искренних слов.

— Извини, — выплевывает одно слово и разворачивается, покидая кухню. Через несколько секунд входная дверь отворяется, и мужчина несется к калитке.

Часто дышу, как после многокилометрового марафона, и борюсь с желанием броситься вдогонку и придушить наглеца. Его извинения больше похожи на одолжение. Искренностью там и не пахнет.

— Вот же… Сказочник, — рычу себе под нос и мчусь в комнату, чтобы из окна, которое выходит на улицу, увидеть, как срывается с места машина.

Обычно спокойная и рассудительная, я вспыхнула мгновенно, когда Сказочник начал мямлить и оправдываться. Вероятно, ему стало неловко в присутствии деда, хотя по тону не скажешь.

— Мань, а что это было? — голос дедушки за спиной напоминает, что мне придется объясниться.

— Отбой Василичу. Нашелся мой обидчик…

— Алексей, что ли?

— Он самый.

— Уверен, Мань, он не специально. Не такой он, чтобы…

— А ты откуда его знаешь? — опускаюсь на край кровати, сосредоточив свое внимание на дедушке.

— Да он уже четыре года сюда приезжает. Простой, открытый парень. Как все. Сестра двоюродная у него в Магадане живет. Первый раз наведался к ней в гости, потому что они долго не виделись. Уж не знаю причину. А потом окрестности начал осматривать, на маяке у меня побывал. Интересно ему было, как живем, что делаем, чем занимаемся… После с мужиками на охоту стал ходить, пристрастился, так сказать, к нашему делу. Понравилось. На медведя ходили ради интереса, потом на пушных, на дичь. С соболем у него не срослось, — вздыхает дед, тяжело опускаясь в кресло. — Сама знаешь, на него чуйку иметь нужно. А вот на лося понравилось: охота быстрая, добыча значительная. Каждый год Алексей появляется недели на три, ко мне обязательно заезжает.

— И о чем говорите?

— О тебе.

— Что?!

Даже не хочу представлять, что дедушка поведал обо мне Сказочнику и в какие нюансы моей жизни тот посвящен. Надеюсь, мой родной человек не рассказал постороннему мужчине того, о чем я сама желаю не вспоминать.

— Ну… в общих чертах, — оправдывается дед, но глаза отводит, не желая быть раскрытым.

— В общих чертах? Деда, что-то слишком болтлив ты стал, — прищуриваюсь, с недоверием посматривая на него. — Вернувшись домой, обнаруживаю, что весь поселок осведомлен о несуществующем женихе, а чужой человек в курсе подробностей моей жизни. И кажется мне, что твой Алексей знает обо мне больше, чем я сама. Так ведь?

— Мань, я же ему рассказал, какая ты у меня умная, красивая, воспитанная…

— О-о-о, — не могу сдержать эмоций, — теперь Алексей решит, что Ефрем Ильич наглым образом его обманул. Потому что наша с ним беседа мало походила на разговор воспитанных людей.

— Так ты сама на него накинулась. Он вообще-то извиниться пришел.

— Ну знаешь… — задыхаюсь от возмущения.

Интересно получается: пострадала я, а дедушка выгораживает Сказочника. Мало кто способен расположить Ефрема Ильича к себе, а тем более заполучить его в качестве защитника. Не так прост этот самый Алексей, и уверена, дедушка понятия не имеет, что он собой представляет на самом деле. Необходимо расспросить местных, которые контактировали со Сказочником.

— Это тебя в Москве так научили — при знакомстве с человеком сразу нападать на него?

— Деда!

— Я тебя не так воспитывал, — выставляет ладонь, останавливая тем самым яростную тираду, готовую сорваться с моих губ. — Извинения Алексея необходимо принять и конфликт закончить. Я все сказал, — разворачивается и необычно бодрым шагом покидает мою комнату.

Обалдеть! Не верю сама себе, когда прокручиваю каждое слово, силясь смириться с выводами деда. Неожиданно и неприятно. И чтобы доказать, что его драгоценный Алексей — примитивная подделка, решаю сделать все, чтобы заставить мужчину показать свое истинное лицо.