Всегда говори нет

Алена Владимировна Хабарова, 2021

Лена совсем не умеет отказывать людям, бросается всем помогать, стоит только попросить. Этим нагло пользуется весь офис и подруга. Однажды Лене снится ее могила с датой смерти через несколько месяцев. А на следующий день героиня встречается со старой знакомой. Та предлагает заключить договор, по которому Лена обязана в течение двух недель всегда говорить «НЕТ». Обретет ли героиня уверенность в себе? Станет ли она счастливее? Могила во сне – это мрачное пророчество или просто сон, от которого можно отмахнуться?

Глава 2. Ох уж эта работа

Тишину нарушил пронзительный звон. Поспешно хлопнув по будильнику, собралась было по привычке перевернуться на другой бок и поспать еще немного, но нарастающее внутреннее беспокойство не давало покоя. Мне снилось что-то плохое. Стоило проснуться — сон забылся, а чувство беспокойства никуда не делось. Умывшись и сварив кофе, я смирилась. Заглянула в кошелек. До зарплаты оставалось не так много денег. Сегодня никаких соседей, никаких цыганок и попрошаек! Иначе мне просто будет нечего есть! Опомнившись, спешно надела серый брючный костюм, схватила сумку и побежала на работу.

В первый пришедший поезд я не влезла. Во второй тоже. Зато в третьем успела занять сидячее место и задремала. На одной из станций вагон резко дернулся и седой мужчина не удержался за поручень и повалился на меня. Я едва успела инстинктивно выставить вперед руки, чтобы он не ударил пряжкой портфеля по лицу.

— Извините, пожалуйста, — растерялся старичок и боязливо отвел глаза. Он хотел поскорее протиснуться к двери, но от его суетливости получалось только хуже. Один из пассажиров подхватил его под мышки и вежливо, но твердо подтолкнул к цели.

Только теперь я заметила на коленях помятую газету. Наверное, выпала из портфеля старичка. Хотела было дернуться и окликнуть его, но двери уже закрылись, и поезд двинулся в черноту тоннеля. Пожав плечами, нервно оглянулась: похоже, никто даже не заметил моих поползновений. Медленно перелистывала страницы, бегло просматривая содержимое. В конце был разворот с рекламными объявлениями. В середине листа, занимая больше всего места, красовалась черная надпись «Агентство ритуальных услуг. Карельский гранит». В этот момент в голове словно что-то щелкнуло. Снова, как наяву, увидела свежую могилу и надпись со своим именем и фамилией на кресте. Сон вспомнился так детально, что я сама не ожидала. Разговоры одноклассников, таинственная Галя, так поразившая всех вокруг, заплаканная мама…

Выйдя на нужной станции, медленно шла к офису. Сон прокручивался в голове как при замедленной съемке. Конечно, я помнила все довольно смутно и сумбурно. Но простой деревянный крест с моим именем и датами рождения и смерти стоял перед глазами. Сейчас уже середина апреля. До седьмого июля оставалось всего несколько месяцев. Хотя я и не верила в то, что это может быть пророчество, все равно на душе заскребли кошки.

А еще мне врезались в память слова Эли: «Да, Лена была хорошая, безотказная. Когда ни попроси о помощи, всегда все сделает». Вспомнилось, как я с первого класса начала дружить с Элей. Она же не дала мне права выбора, просто сразу объявила своей подругой, уселась за одну парту, и с тех пор я была ее верной спутницей. Не то, чтобы я сильно возражала, но по факту меня никто и не спрашивал. Ни одна ее проделка не проходила без моей помощи. Я только сейчас осознала, что никогда особо не горела желанием писать неприличные слова на стене в школьном туалете, а потом отмывать их в одиночку, будучи застуканной, мстить Коле, прикрывать ее отсутствие дома от родителей. Но все мои попытки отказаться не увенчивались успехом. Потом я вообще забила и просто сразу соглашалась на все, что она попросит. Эля из тех, с кем проще сразу согласиться, чем долго и нудно терпеть ее уговоры и моральное унижение.

— А где листовки мальчика-пчелы? — Вывел из раздумий насмешливый голос Маши. Оказывается, я на автомате переступила порог офиса, даже не заметив этого. — Я точно помню, что он там стоял сегодня, как и всегда. Ты передала эстафету кому-то другому? Или нам снегопад ждать?

Я невольно опустила глаза на свои руки, порылась в сумке, вызвав смешки коллег. Листовок не было. И как это я прошла мимо, не заметив его? Поспешно скрылась за монитором. Было неловко и стыдно. Сама не знаю, за что. Выходит, все в офисе давно заметили, что я постоянно беру одни и те же флаеры на выходе из метро и выкидываю по приходу на работу? На самом деле я одна из немногих, кто брал листовки. В основном народ торопился мимо, не замечая его присутствия, а то и грубя в ответ. Честно говоря, я беру листовки не только у него, а у всех, кто раздает. Они с такой мольбой смотрят в глаза, я просто не могу отказать. Мне не сложно пронести их сотню метров, а у людей благодаря этому, возможно, наладится жизнь.

Работа не клеилась. Я никак не могла сосредоточиться, вдобавок Лола завалила вопросами в мессенджер. Ответив только на срочные, я ушла на кухню. У нас есть подсобка, оборудованная под столовую, где поставлен чайник, микроволновка и маленький холодильник, между собой мы называем ее кухней. Там я набрала воды и медленно пила ее, разглядывая в окно птиц. Почему-то даже дата смерти, которая наступает так скоро, не пугала так сильно, как осознание того факта, что я всегда на все соглашаюсь. Вспомнился последний эпизод с порванным платьем. Я бы не потратила время в клубе с каким-то стремным парнем и не опозорилась бы, если бы отказала Эле составить ей компанию. Но я, как всегда согласилась. Стала вспоминать: я хоть раз говорила ей НЕТ? На ее просьбы? Как назло, не вспоминалось ни одного такого случая. Это осознание оказалось таким внезапным, таким простым и в то же время таким чудовищным, что я сидела у окна с ощущением, что меня стукнули по голове кирпичом.

Любовь Васильевна вернула меня в реальность грубо и бесцеремонно:

— Лена, вот ты где! Я тебя везде ищу! У меня там опять что-то не заладилось с тем отчетом, идем скорее! Мне его распечатать надо и передать на подпись, а столбики все уехали, дата пропала…

Ничего нового. Я всегда ей помогаю. Внезапная мысль поразила меня, как молния. Вопрос выскочил прежде, чем я успела подумать:

— Любовь Васильевна, а почему вы только меня об этом просите? У нас весь отдел знает эксель, некоторые даже получше меня.

Она опешила, явно не ожидая ничего подобного. Моргнула, соображая, но быстро пришла в себя. Уж кто-кто, а Любовь Васильевна точно не из робких, ее в неловкое положение попробуй поставь!

— Лена, ну ты-то у нас сама доброта! Машку с Диной я всему учила, а теперь к ним не подойди, сразу грозят пожаловаться шефине. А мне что остается делать? Я с этими компьютерами совсем не дружу, ты же знаешь. А теперь все требуют в электронном виде! Я бы и рада на пенсию пойти, но надо внукам помогать, жить в Москве нынче так дорого стало! Вы-то молодые, получше в этом соображаете, поколение другое. А нам, старикам, тяжело.

Любовь Васильевна смотрела глазами кота из «Шрека», я представила ее маленького голодающего внука, ждущего бабушку домой с хлебом и молоком, и ответила:

— Конечно, я помогу. Это совсем не сложно. Подождите пару минут, воду допью.

Как всегда, оказалась сущая ерунда, но пришлось потратить минут пятнадцать, чтобы привести все в пригодный для печати вид.

Обед наступил незаметно. Девчонки из отдела кадров и бухгалтерии радостно разбежались по своим делам, громко хохоча. Ирина Васильевна заперлась у себя в кабинете, велела секретарше никого не пускать. Маша, обычно обедавшая вместе со своей подружкой Диной, на удивление еще была здесь. Хотя обычно они первыми убегают на обед, а возвращаются — последними.

— Маша, а ты чего одна сегодня? — Окликнула я ее негромко.

— А, Лена! Дина приболела, отпросилась домой с обеда, а мне одной не захотелось идти. Мы обычно в «Pioppo Albero» обедаем. Слушай, Лена… — Лицо Маши вдруг озарилось. — А пошли со мной! Как раз еще успеем! Надеюсь, ты любишь итальянскую кухню?

— Да, пиццу люблю…

Я заблокировала компьютер, схватила сумочку и выскочила из офиса следом за Машей. Поговорить по пути особо не получилось: мы бежали так быстро, что с непривычки у меня перехватило дыхание. Порядком запыхавшись, на лифте поднялись на третий этаж торгового центра.

«Pioppo Albero» поразил теплотой и уютом. Мягкие кресла, небольшие столики, красивый панорамный вид из окон, чудесные скворечники в детской зоне, ярко освещенная барная стойка. Фиолетовые кресла прекрасно сочетались с песочного цвета стенами и полом.

— Пошли к окну, там мое любимое место! — устремилась Маша вглубь ресторана с видом знатока. Пока я шла к ней, разглядывая обстановку, та уже сидела и изучала меню. В ресторане было не так оживленно, как я думала: несмотря на обеденное время, занята только половина столиков.

«Возможно, он просто далеко от центра. Тем лучше. Не хочется опозориться еще и тут перед толпой людей».

Маша протянула меню:

— Я заказала салат Капрезе и Тальяту с рукколой и пармезаном.

— Ничего не понимаю, — я растерянно изучала меню. — Если честно, кроме пиццы ничего итальянского не пробовала.

— Тут все вкусно! Мы с Диной за три года успели перепробовать у них все меню! Если бы у них было не так дорого, я бы ходила сюда каждый день…. — Маша грустно вздохнула. — Ну, если тебе так спокойнее, бери пиццу. Они тут тоже вкусные.

Я уже минут пятнадцать сидела с меню. Маше принесли салат — он выглядел божественно.

— А можно попробовать? — попросила я, когда официант отошел.

— Да без проблем. Бери вилку.

Я аккуратно подцепила несколько кусочков овощей. Долго с сомнением их рассматривала. В итоге Маша не выдержала и воскликнула:

— Ну ты будешь есть или нет? Тебя никто тут не отравит, уверяю!

Я заставила себя запихнуть необычное сочетание продуктов в рот. Сначала с опаской пережевывала неведомые ингредиенты. Потом удивленно посмотрела на Машу:

— Так вкусно!

Еще через пятнадцать минут мне принесли порцию такого же салата. Я съела с огромным аппетитом. На двоих мы еще заказали пиццу, решив, что излишки заберем на работу для вечернего чая. Конечно, счет вышел больше, чем на стандартный столовский борщ и запеканку. Но оно того стоило.

— Маша, а почему вы с Диной никогда Любовь Васильевне не помогаете? Она пожаловалась сегодня на вас… Говорит, учила вас всему, а вы к ней задницей повернулись.

— Эта мигера еще и наговаривает! Ну, я ей точно все скажу! — Маша даже немного покраснела, а я пожалела, что завела этот разговор. — Чему, интересно, она нас учила? Как в тетрадке от руки вести расчеты? Да это я разработала все формулы в экселе и работу ей упростила. И всему отделу, между прочим! А она еще недовольна! Она деньги, вообще-то, за это получает! А по факту ты за нее все делаешь. Разве тебе за это платят?

— Я и не знала про эксель…. Но все равно она ведь уже старенькая, ей тяжело со всеми этими программами разобраться. Можно же помочь иногда.

— Пусть тогда получает меньше денег, чем остальные, или на пенсию идет, раз тяжело. У меня зарплата меньше, чем у нее, между прочим! А обязанностей на мне чуть ли не в два раза больше! Кто еще кому должен!

— А как же внук, которому она деньгами помогает?..

— У внука еще родители есть, оба работающие. К тому же никто не запрещает ей вахтершей устроиться или смотрителем в какой-нибудь музей. Там не надо с компьютерами дело иметь, знай сиди, кроссворды разгадывай. У нас у всех прописано, что мы должны владеть навыками работы в офисных программах на уровне уверенного пользователя.

Расплатившись, мы поехали вниз.

— У нас еще двадцать минут в запасе, к тому же шефиня сегодня на встрече в центре, не увидит, если опоздаем! Давай зайдем в пару магазинов!

Я смирилась с тем, что сегодня правит бал Маша, и предоставила ей рулить. Первым делом она зашла в магазин нижнего белья. Пока Маша рылась в новинках и бегала до примерочной, я уныло бродила между вешалок и манекенов, чувствуя себя не в своей тарелке. Белье, конечно, красивое. Но ценники кусались. Давно я не покупала себе ничего изысканного. В основном, предпочитала удобство и практичность.

Неприятно кольнуло осознание, что Любовь Васильевна меня просто использовала. В словах Маши чувствовалась искренность и нотки разума. К тому же я не знала, что она получает больше денег. Я зашла в зону примерочных и окликнула коллегу:

— Маш, а откуда ты про зарплаты знаешь? Мы ведь продажники.

— Я года два назад, до того, как ты пришла к нам работать, сидела в бухгалтерии. Любовь Васильевна собиралась на пенсию. Меня взяли, чтобы она меня подготовила на свое место. Только вот учила я ее в основном, а не наоборот. А еще через несколько месяцев, когда я могла делать все без ее помощи и даже лучше, она резко сдала назад, объявила, что не уволится, пока внуку не исполнится хотя бы шестнадцать. Я осталась не у дел. И оказалась в одном кабинете с тобой, в отделе продаж.

Я не нашлась, что ответить, а потому молча ждала, когда Маша выйдет. Чтобы не смущать коллегу, я вернулась обратно в зал и рассеянно бродила между манекенов и вешалок.

— Кажется, нам пора! Давай бегом, не то нам крышка! — Пока я раздумывала над происходящим, Маша, оказывается, уже успела все примерить и оплатить покупку.

Мы заторопились в сторону офиса.

— А ты вполне нормальная, оказывается! — Выдала вдруг Маша, когда мы были уже почти на месте. — Лен, ты удивишься, но я считала, что ты немного с приветом. Флаеры эти вечно подбираешь стопками, с Лолой нянчишься… Завтра можем тоже вместе пообедать, если хочешь. Дина вряд ли выйдет раньше понедельника.

Любовь Васильевна, едва я переступила порог офиса, устремилась ко мне.

— Лена, ты же мне забыла поправить правую колонку для подписей! Посмотри, что получается. — Она протянула мне листок. На лице читалось неподдельное возмущение.

Маша выразительно на меня посмотрела из-за спины старухи. В ее взгляде явно читалось указание послать ее лесом и с ее просьбой, и тем более с ее претензией. Возмущение от коварства и наглости накрывало меня, но так и не выплеснулось наружу. Едва взглянув на нее, я вся сжалась и послушно кивнула. Все слова, которые я хотела бы произнести, застряли в горле.

***

Я долго не могла уснуть. Не отвлекал от хмурых мыслей и гнетущего беспокойства даже любимый сериал. Чувство внутренней тревожности нарастало. Оно и раньше, бывало, посещало меня. Когда казалось, что жизнь моя катится к чертям, а я не могла и не находила сил пошевелить лапками, чтобы это остановить. Я выскочила на улицу. Сегодня мне было плевать, встречу ли я кого-то на своем пути. Маньяка или дядю Лешу, или еще кого…. Прогулка. Как давно я не гуляла просто так, без цели, без направления и без часов. Телефон оставила дома, только ключи закинула в карман старой потрепанной косухи — все же еще не лето. Прохладно. Я по привычке перешла на быстрый темп, спасибо удобным кроссовкам.

Улицы светились огнями, прохожих было еще немало. Все спешили по своим делам. Я рассматривала знакомые с детства дома, как будто увидела их впервые. Зашла в парк: там было темно, фонари стояли редко и давали мало света из-за густых крон деревьев. Сквозь листву на открытом участке парка я увидела несколько звезд. Как же красиво! Вдруг безудержно захотелось за город, на природу, лежать на траве, смотреть на звезды, за руку держать любимого человека…

Осознание пришло мгновенно. Я хотела жить, я безумно любила этот прекрасный мир. И, черт возьми, моя жизнь может прерваться в любой момент, с чего я придумала себе, что обязательно доживу до старости? И какого черта я ее не проживаю на полную катушку? Вдруг стало легко и радостно, вся в этой новой опьяняющей эйфории, я бежала домой, не разбирая дороги.

Визг тормозов, на меня летит машина. Я стою на месте, как вкопанная, не могу пошевелиться. Мгновение растянулось в вечность. Вдруг резкий толчок в спину. Еще секунда, и я уже на четвереньках на асфальте. Колени горят огнем. Машина пролетела, не остановившись. Растерянно озираюсь по сторонам. Пока я гуляла в парке, прохожих будто бы не было. Мужчина отряхивается и критично осматривает порванные брюки и правый рукав ветровки, наверное, это он меня вытолкнул из-под колес.

— Все в порядке? Встать сможете? — Спрашивает он меня.

Краем глаза вижу молодую девушку, которая бежит к нам.

— Глеб, ты просто герой! — Она подбегает к мужчине и крепко целует его. Потом оборачивается ко мне. — Давайте я помогу. — Протягивает мне руку.

Я поднимаю голову и лишаюсь дара речи. Это моя институтская подруга Галя, с которой мы не общались уже года три. Она тоже замирает с протянутой рукой: узнала. Мне почему-то становится тепло и радостно.

— Лена, ты? — Я улыбаюсь и киваю в ответ. — В порядке? — Киваю. Поднимаюсь наконец-то. Коленям больно, инстинктивно ощупываю их. Джинсы порваны, идет кровь. Наверное, на дороге лежал камушек или что-то острое. От обычного падения на асфальт я бы только джинсы немного порвала, не более. Руки тоже содраны в кровь. Проехалась-таки по асфальту.

— Давай отвезем тебя в травмпункт, пусть колени посмотрят. — Предлагает мужчина.

— Это мой муж, Глеб. — Поспешно представила нас Галя. — А это моя подруга Лена, мы все пять лет универа за одной партой просидели. Я тебе про нее рассказывала, помнишь?

Видно было, что они искренне переживают за меня, это было приятно, непривычно и немного неловко. Они ехали по своим делам и теперь вынуждены нарушить все планы ради меня. Самым лучшим вариантом было бы поблагодарить их за любезность и попросить отвезти домой. Но я сдержалась. Глеб уже искал в навигаторе адрес, а Галя уселась со мной на заднее сиденье. Я только сейчас поняла, что меня потряхивает. Слепящие фары до сих пор стояли перед глазами. Зубы начали отстукивать чечетку, я сжала челюсть, чтобы Галя с мужем не услышали. Подняла руку — ее так и колотит в разные стороны. Я поспешно спрятала руки под себя, чтобы хоть как-то сдержать дрожь. Внезапно авария и сон сложились в голове как звенья одной цепи. Но ведь на кресте было седьмое июля, а сегодня только двадцать третье апреля. Не рановато ли?

Я заставила себя оторвать взгляд от кровоточащего колена и посмотрела на Галю. Я только сейчас заметила, что она худее килограмм на двадцать. На похороны во сне пришла не какая-то Галя, а она, моя подруга! И я видела такой, постройневшей. Но как? Откуда я могла это знать? Неужели сон — правда, а не игра моего больного воображения? Я затряслась еще сильнее и старалась вжаться как можно сильнее в сидение, чтобы не показывать подруге свое волнение.

— Ты чего молчишь? Может, тебе успокоительного купить? Ты вся дрожишь! — машина уже мчалась по проспекту на разворот. — Глеб, давай еще в аптеку заедем! Ее колотит всю, надо хотя бы валерьянки накапать.

— Нет-нет, все нормально. Сейчас успокоюсь. Не обращай внимания. Лучше рассказывай, где ты, как ты? Ты очень сильно изменилась, как тебе удалось?

— Ты имеешь в виду, что я перестала быть жирдяйкой? — засмеялась Галя.

Мне стало неловко. Галя в универе была, действительно, девочкой с излишним весом. Она часто комплексовала по этому поводу, плюс стеснялась своего не столичного происхождения. Черты лица Гали остались теми же, но она очень похорошела за то время, что мы не виделись.

Мы подъехали к больнице. На территорию не пускали, поэтому Глеб припарковался у въезда на территорию. Помог мне выйти из машины. Видок у меня был тот еще! Кровь на одежде, порванные джинсы, меня всю трясло, даже десять капель валерьянки не подействовали. Если бы я такую девушку встретила на улице, приняла бы ее за местную алкашку. В травмпункте в такой час как раз подобный контингент и сидел. Человек пятнадцать в очереди. Мы с Галей переглянулись — никому не хотелось сидеть здесь и вдыхать запахи перегаров всех видов.

— Может, пойдем? — Умоляюще посмотрела я на Галю. — Со мной все в порядке, грязь бы отмыть.

Галя же, заметив медсестру в коридоре, с умоляющей улыбкой бросилась к ней.

— Девушка, помогите, пожалуйста! Посмотрите, насколько все серьезно? Если просто царапины, мы бы домой пошли, не стали вас напрягать.

— Пойдемте.

Я проковыляла в процедурную. Боль в ногах и руках все же давала о себе знать. Галя осталась ждать снаружи.

Медсестра взяла бинт, свернула его в несколько слоев, обильно смочила перекисью водорода и начала протирать руки. Я тихо пискнула.

— Терпи давай! — Медсестра ободряюще улыбнулась.

Щипало просто ужас как. Свежая алая кровь сразу начала обильнее идти из ранок. Она перевязала мне кисти плотно бинтом. Там оказались просто царапины, ничего серьезного.

— Брюки сними, помешают. — Я послушно начала стягивать джинсы. Кровь уже присохла по краям раны и мешала снять одежду, приходилось отрывать. Я поморщилась. Медсестра обильно смочила ткань перекисью, чтобы не пришлось рвать по живому. Когда джинсы наконец сдались, она взяла новый бинт и начала протирать ноги. Под слоем черной пыли оказалась длинная рваная рана на правом колене. Оттуда продолжала активно идти кровь.

— Дело плохо, скорее всего, шить придется. Давай я сейчас тебе перевяжу, чтобы не пачкать обувь. Придется дождаться врача.

Обувь и брюки у меня и так были залиты грязью и кровью. Но я не стала спорить, с чистым бинтом сидеть приятнее. Вышла из процедурной, замотанная бинтами, в грязных брюках, с трудом натянутых поверх повязки, и горестно вздохнула.

— Придется все-таки ждать врача. Говорят, правое колено шить нужно.

— Обязательно надо дождаться! — закивала Галя. — Я же говорила! А представь, я бы тебя домой отвезла?

— Ты сама поезжай, а? Посмотри, какая очередина! Тут до утра, наверное, придется сидеть. Да и Глеб ждет.

— И как ты с такой ногой посреди ночи собралась домой добираться?

— Такси возьму.

— Так, давай-ка не глупи! Я тебя не брошу. Дела подождут, ничего страшного. Сейчас позвоню Глебу и предупрежу, чтобы не ждал. Вместе доберемся.

Я никогда себе ничего не рвала и не ломала и в больнице даже не бывала ни разу в жизни. Надеюсь, они сделают наркоз? Я почему-то вспомнила Мэри Шелли и ее Франкенштейна. Жуть. А как же работа? Я только сейчас сообразила, что лучше предупредить Ирину Васильевну заранее. Написала СМС: «Извините, что поздно. Это Лена Савельева. Не смогу завтра прийти на работу, попала в аварию и сейчас в больнице. Ничего серьезного, но скорее всего придется посидеть дома пару дней». Ответ пришел почти сразу: «Лена, выздоравливай! Сообщи, когда будет ясность».

Мысль, что на работу мне завтра не надо, приободрила. Внеплановый выходной, особенно когда уже не один месяц работаешь по шесть дней в неделю, — прекрасная новость. Я так обрадовалась, что даже будущий шов на колене уже не удручал.

Мы с Галей отсели подальше от остальной очереди и болтали вполголоса. Удивительно, но словно и не было тех лет после универа, когда мы не виделись и не общались. Как оказалось, Галя так и не проработала ни дня по специальности. Впрочем, это меня не удивило, она экономику терпеть не могла, а учиться пошла, чтобы было высшее образование. Она приехала из Электростали, робкая девушка из провинции. Поразительно, как свободно и непринужденно она сейчас держалась. Стала работать стилистом, а ведь тут надо и вкус иметь, и умение найти подход к людям. Казалось бы, не так много прошло времени. Галя расцвела и преобразилась, избавилась от комплексов. А я, наоборот, заросла ими по самые уши. Сейчас мы словно поменялись местами.

Время за болтовней пролетело незаметно. Лампочка над кабинетом загорелась, приглашая меня войти. Кабинет оказался крохотным. Окно напротив двери заставлено папками. Вдоль подоконника двойной стол. Справа сидела медсестра, слева — врач. Это был седой невысокий старичок с добродушной улыбкой.

— Проходите, садитесь. — Он жестом указал на кушетку справа от двери. Я тут же плюхнулась на нее. — Настя, оформи документы, я подойду через пять минут.

Это была та самая девушка, которая обработала мне раны в процедурном кабинете.

— Фамилия, имя, отчество, дата рождения?

— Савельева Елена Николаевна, двадцать третье апреля девяносто пятого года.

Медсестра еще задала мне несколько вопросов и подала на заполнение согласие на медицинское обследование. К тому моменту, как она закончила, врач уже вернулся.

— Ну что ж, снимайте повязку, посмотрим на ваши колени. — Я начала разматывать бинт, а он присел на корточки напротив меня и помог добраться до раны. Цокнул языком.

— Левое в норме, смазывайте зеленкой. А правое точно шить. Само не срастется нормально. Зачем вам уродливые коленки в таком возрасте? — Кровь стала идти меньше, и я впервые внимательно разглядела рану: вдоль ноги шла рваная дыра, иначе я это назвать не могу. Мне стало дурно. И когда я успела ее так распороть? В детстве сто раз падала и отделывалась царапинами.

— Где это вы так? — Поинтересовался врач.

— Да, так. На прогулку сходила неудачно.

— Ничего, вы молодая, быстро заживет. Настя, проводи в процедурную, я сейчас подойду.

Мы с медсестрой зашли в тот самый кабинет, где она промывала мне раны и перевязывала. Она протерла койку, начала бренчать баночками с антисептиком. Не успела я испугаться, увидев в руках Насти шприц, как зашел врач.

— Обезболивающее готово. — Я послушно лежала на койке и смотрела в потолок. Укол даже не почувствовала. Колено стало будто бы чужим. Я ощущала, как мышцы и кожу протыкают иглой, но боли совсем не было. Моя нога превратилась в ногу тряпичной куклы.

Напоследок мне еще сделали укол от столбняка под лопатку и отпустили с миром. Шел второй час ночи, когда мы с Галей приехали ко мне.