Желание женщины закон, или Из пропасти в бездну

Алена Винтер, 2012

Все были уверены: Полина Матуа – любимица фортуны. Роскошь, беззаботность и удовольствия – такой выглядела ее жизнь со стороны. Лишь немногие знали, насколько эта женщина несчастна: сложные отношения с родителями, ненависть сестры Кати, два неудачных брака за плечами и отчаянное желание обрести вечно ускользающую любовь… Единственным утешением стала работа в агентстве вип-услуг. Полина была готова к заказам любой сложности и вовсе не удивилась, когда Катин муж обратился к ней с деликатной просьбой – проверить жену на верность. А вскоре он погиб! Полина заподозрила в его убийстве сестру… Глубоко увязнув в этом деле, она обратилась за помощью к старому знакомому. Несколько лет назад между ними полыхал роман, и, похоже, страсть готова вспыхнуть вновь от одного только взгляда… Роман выходил под названием «Берегись моей любви» Алены Белозерской.

Глава 1

Из всех времен года Полина Матуа больше всего любила весну. Настойчивые, но теплые дожди бодрили ее. Небо, меняющее цвет с надоевшего за зиму белесо-серого на нежно-голубой, вдохновляло. А солнце, с каждым днем набирающее мощь, становящееся ярким и опаляющим, напитывало энергией. Это был период возрождения, и Полина особо остро чувствовала его. Все последствия резких жизненных переломов отступали на задний план, а то и вовсе испарялись под настойчивыми лучами солнца. Оставалось лишь хорошее настроение и осознание того, что мир восхитительно прекрасен.

Каждую весну Полина начинала новую жизнь, но, признаться, подобные метаморфозы начали ее утомлять. События складывались так, что именно весной Полина разочаровывалась, ошибочно влюбляясь, жестко перечеркивала прошлые отношения и стремглав неслась к новым ощущениям, которые так же, как и все предыдущие, не оправдывали себя. Ее мятущаяся и стремящаяся к удовольствиям натура не знала покоя, яркое весеннее солнце предательски подстегивало к переменам, и Полина уступала. Горячий темперамент не давал возможности бездействовать, заставлял рисковать, увлекаться, а после страдать с таким же неистовством.

Этой весной Полина захотела изменить прежний расклад, который с неумолимым постоянством преследовал ее последние годы, и построить жизнь в ином русле. Для начала взяла на работе отпуск, мечтая привести в порядок мысли, а главное, нервы. Она решила никуда не уезжать из страны и провести последующие четырнадцать дней в одиночестве. Закупила провизию, чтобы не нужно было выходить в магазин всякий раз, когда захочется чего-нибудь вкусненького, и приобрела несколько бутылок вина на случай, если на душе станет нестерпимо грустно. Глядя на пустую и тихую квартиру, Полина с неприязнью поняла, что впереди ее ожидают скучнейшие каникулы, но отказываться от плана не намеревалась. Хотелось прийти в себя после очередного расставания с «самой большой любовью жизни», а этого можно было добиться, лишь тщательно осмыслив, почему все ее отношения заканчивались плачевно — сначала горьким разочарованием, после бурными ссорами и, наконец, непреодолимым одиночеством.

Десять дней прошли быстро. Все это время Полина ела, спала, смотрела телевизор и ни разу не подумала о том, что привело ее к нынешнему положению вещей. Она просто не могла заставить себя раскапывать залежи обид, неудач, потому что для этого нужно было посмотреть внутрь души, отыскать проблемы в себе, родной и любимой, а не пытаться переложить ошибки и вину за них на других. Сложно признать ответственность за свою жизнь, а еще сложнее увидеть результаты происходящего и понять, что это все создано твоими руками. Раньше Полина не посмела бы провести отпуск наедине с собой, непременно уехала бы к морю с очередным любовником, веселилась бы, смеялась, танцевала, а сейчас лежала на диване, укрывшись пледом, и изредка улыбалась тупым шуткам из какой-то третьесортной комедии, идущей по телевизору. К еде она редко притрагивалась, зато выпила все вино и пожалела, что не взяла больше. Отключенный телефон лежал на столике, рядом стоял ноутбук, отвлекая от просмотра комедии яркой голубой страничкой с пейзажем Доминиканы на экране.

Горестно вздохнув, Полина захлопнула его, подошла к окну и подняла жалюзи. Как никогда она обрадовалась движению шумного Лондона за окном, фигуры куда-то спешащих людей подняли настроение и напомнили о том, что пришло время пить кофе. Обычно в двенадцать Полина спускалась в свое любимое кафе, находящееся в двухстах метрах от дома, и это был единственный за день «выход в свет», который она ждала с нетерпением.

Причесавшись и набросив на плечи пальто, Полина вышла из квартиры. Телевизор она не отключила, так как намеревалась вернуться к просмотру фильма, но уже с горячим стаканчиком сладкого капучино в руках. Глаза и губы тоже не накрасила, потому что в планах у нее не было привлечь кого-либо яркой внешностью. Сейчас на эту женщину, быстро идущую по узкому тротуару, вряд ли обратили бы внимание мужчины, уж очень скромной и бесцветной она была, вовсе не той Полиной, образ которой еще десять дней назад никого не оставил бы равнодушным. С распущенными, неуложенными волосами, чистым, не тронутым косметикой лицом, в простой одежде Полина выглядела как обычная жительница Лондона, каких было множество на улицах, разве что дорогие серьги в ушах и несколько массивных колец на пальцах выдавали в ней состоятельную особу, случайно появившуюся у стойки небольшого итальянского кафе.

— Рад тебя видеть, красавица, — широко улыбнулся хозяин заведения, который любил лично обслуживать посетителей.

Синьор Марио всех постоянных клиентов знал по имени, со многими из них у него устоялись приятельские отношения, в том числе и с этой темноволосой мадам, часто появляющейся в его кафе.

— Сегодня как всегда? Не задержишься у нас?

Седовласый синьор вопросительно вгляделся с серые глаза женщины, нерешительно остановившейся перед ним, и почтительно, что было ему несвойственно, замолчал, ожидая ответа. Полина посмотрела на витрину с десертами.

— Вижу, твоя невестка испекла Parozzo^[1].

— И не только, — хмыкнул Марио, бросив быстрый взгляд в сторону кухни, словно опасался, что горячая родственница услышит его. — У ведьмы сегодня хорошее настроение.

Полина ответила тихим смешком. Она вспомнила узкое лицо и хрупкую фигуру Беаты, наводящей ужас на огромное семейство синьора Марио. Да, было крайне забавно наблюдать, как эта тощая девица ловко справляется с четырьмя шаловливыми сыновьями, меланхоличным мужем и болтуном свекром, любящим пропустить несколько рюмок горячительного. Все они жили под одной крышей и были местной достопримечательностью, так как такого шумного и дружного семейства больше не было во всем Лондоне.

— Что решила? Только капучино?

— Нет, не сегодня. Я хочу кусочек кекса, чашечку эспрессо, а вот домой, пожалуй, захвачу пару стаканчиков капучино.

— Все сделаю. Куда присядешь? Советую остаться здесь, в зале. Мы, конечно, уже вынесли столики на улицу, но там еще слишком холодно. Хотя, как видишь, они все заняты. Не понимаю вас, англичан. Как можно морозить задницу в такую мерзкую погоду?

— Во-первых, я — русская, не англичанка. Во-вторых, погода не мерзкая, а восхитительная. А в-третьих, ты живешь в Лондоне больше двадцати лет…

— Тридцать два, — поправил Марио, гордо вытянув шею, — и единственное, к чему я не смог привыкнуть, — это к погоде. Оставайся в зале, не мерзни на улице, а я принесу заказ.

Полина послушно подошла к свободному столику, сняла пальто и положила его на соседний стул, затем присела и расслабленно вздохнула, предвкушая удовольствие от божественно-воздушного кекса и кофе, но тут же вздрогнула от прикосновения холодных пальцев к своей шее. Быстро обернувшись, она уже приготовила гневную тираду для незнакомца, посмевшего дотронуться до нее, но не сказала ни слова, встретившись взглядом с мужчиной, который мило улыбался ей в лицо.

— Что за ребячество! — воскликнула она. — Ты меня напугал!

— Не думал, что ты настолько впечатлительна.

Алекс отодвинул стоящий напротив Полины стул и присел, по-хозяйски выставив ноги вперед, зацепив коленкой ногу сестры. Она злобно пнула его кулаком в бедро и вдруг улыбнулась, понимая, что тот намеренно пытается ее «зацепить».

— Прекрати, — попросила она, наклонившись к нему и поцеловав в щеку. — Как ты узнал, что я здесь?

— Твой телефон уже несколько дней отключен, и я заинтересовался, отчего моя сестренка ни с кем не желает разговаривать. Подъехал к твоему дому и увидел тебя, выходящую из подъезда. Решил пройтись следом, чтобы узнать, куда ты спешишь.

Объяснение было точным, логичным, и, как всегда, придраться было не к чему: Алекс умел изъясняться так, чтобы избежать встречных вопросов. Кроме того, искренний и мягкий взгляд заставлял верить его словам.

— Зачем я понадобилась тебе именно сегодня? Не мог дождаться понедельника, когда закончится мой отпуск?

— Не мог, — ответил Алекс и потянулся к кексу, который принес синьор Марио. — Волшебство! — воскликнул он, и старик растаял от его улыбки.

— Не лезь в чужую тарелку. Марио принесет и тебе, если пожелаешь.

— Кофе? — быстро предложил итальянец.

— Двойную порцию, — и, глядя на удаляющуюся фигуру старика, добавил: — Здесь ничего не изменилось.

— Именно поэтому я хожу только в это кафе, — отвлеченно произнесла Полина, чувствуя внутри странную тревогу.

Она пробежала взглядом по залу, наполненному людьми, оглядела обитые ореховым деревом стены, камин в углу и снова посмотрела на Алекса, который, воспользовавшись задумчивостью сестры, уже доедал ее миндальный кекс.

— Слышал, ты была в Париже?

Голос его был сладким, таким же, как шоколад, который остался у него на губах, но в нем чувствовалось недовольство, что не понравилось Полине.

— Много раз, — ответила она, подав ему салфетку.

— Ты поняла, что я имел в виду, — ответил Алекс, вытерев губы. — Зачем?

— Не думала, что тебе станет об этом известно. Кто сказал? Люк?

Алекс не ответил, потому что к их столику подошел Марио. Он аккуратно расставил тарелки и чашки и явно медлил с уходом, желая услышать, о чем беседует его любимая посетительница со своим братом. Пара, к сожалению, разговаривала на русском, который он, естественно, не понимал, однако жадно ловил незнакомые и приятные на слух слова.

— Grazie^[2], Mario, — сказала Полина, не задумываясь, перейдя на родной язык Марио, которым владела в совершенстве.

В ее голосе послышалось нетерпение и злобные нотки, поэтому старый синьор поспешил ретироваться.

— Люк жаловался на меня?

— Вовсе нет. Но он тревожится о тебе.

— Отчего же? — усмехнулась Полина. — Мне он дал понять, что я не заслуживаю его внимания, скорее осуждения и брезгливости. А после он вдруг стал звонить тебе и выражать беспокойство?

Алекс также усмехнулся в ответ:

— Признаться, после разговора с ним я тоже почувствовал тревогу.

— Бедняга, — обронила Полина. — Мне жаль, что тебе пришлось испытать это чувство. Что он тебе сказал?

— Что ты просила прощения и умоляла разрешить остаться с ним.

— Он так и сказал?

— Слово в слово. Лгал?

— Нет, — Полина почувствовала, как щеки ее загорелись от стыда. — Это правда.

— С ума сошла?! — Алекс раздраженно рассмеялся, но смех его быстро прекратился. — На что ты рассчитывала?

— Что он позволит мне вернуться.

— Поля, ты бросила своего мужа ради любовника, получила развод, потом любовник бросил тебя…

— И вдруг решила, что Люк проявит благородство и простит меня, — закончила за брата Полина, с грустью посмотрев на него. — Он всегда прощал.

— Но не в этот раз. Предательство не прощают.

— Но я не предавала! — Полина сжалась, чувствуя себя так, будто находится в суде, где ее обвиняют во всех смертных грехах.

— Ты просто разлюбила, — подсказал Алекс. — А теперь поняла ошибку. Не стоило уходить от мужа к тому, кем ты необдуманно увлеклась.

— Его зовут Роман.

— Да плевать мне, как его зовут! Ты ушла к нему от Люка, который любил тебя. Мне кажется, Люк и сейчас любит, но никогда не простит, потому что ты унизила его и заставила страдать. Не стоило пытаться вернуть то, что уже давно разрушено. Ты лишь напрасно выставила себя в дурном свете и заставила Люка вспомнить, что предпочла ему молодого кобеля.

Полина взяла вилку и провела ею по шоколадной поверхности кекса, оставляя тонкие бороздки. Ей не хотелось продолжать этот утомляющий разговор, но по опыту она знала, что Алекс не оставляет незавершенных тем, следовательно, нужно было выслушать его до конца. Однако обсуждать с братом свои неудачные романы было крайне неловко, в особенности чувствовать в его голосе разочарование и обиду. Только вот на кого обижался Алекс, на Люка, который заставил его быть свидетелем неприятной семейной сцены, или на сестру, так неразумно распоряжающуюся своей личной жизнью, Полина не понимала, а спросить не решалась.

— Обещаю, что больше не стану искать встреч с бывшим мужем.

— Полина, не стоит давать глупые обещания, — Алекс пересел на стул рядом с сестрой и обнял ее за плечи. — Прости, не хотел тебя расстроить.

— Я сама себя расстроила, — всхлипнула она, — когда купила билеты в Париж. Ты был прав. На что я надеялась? Что все вернется и я снова буду мадам Матуа?

— Ты ею и осталась.

— Да, — согласилась Полина. — Я — мадам Матуа, но уже без Люка. Просто разведенная мадам, но это мой выбор. Понимаешь, я влюбилась. Мне казалось, что это навсегда, поэтому я без сожалений оставила мужа и ушла к Роману.

— Ты всегда любишь так, будто в последний раз. Отсюда и ошибки.

— Зато тебе это чувство неведомо.

Алекс наморщил нос, прикусил нижнюю губу и пристально вгляделся в окно.

— Возможно, — произнес он. — Но так легче. Наверное.

— Ни разводов, ни других катаклизмов, — добавила Полина. — И самый большой плюс — тебе никто не изменяет.

— Так этот Роман тебе изменил?

— Нет, он лишь ушел к другой женщине. Нельзя изменить тому, кого не любишь.

— Он тебя не любил? — Алекс в комичном ужасе расширил глаза. — Вот поц! Как он мог?!

— Как видишь, есть еще в этом мире мужчины, которым я безразлична. Я на все была готова, лишь бы удержать Романа, а после того, как он ушел, всеми силами старалась забыть. Даже к Люку метнулась, надеясь, что он поможет мне прийти в чувство. Идиотка, не так ли?

— Нет, — тихо сказал Алекс. — Все влюбленные или те, кто разочаровался в любви, ведут себя опрометчиво.

— Только не ты.

— И я в том числе.

— В твоей жизни есть истории, о которых мне неведомо?

— Как ты думаешь, почему я никогда не летаю в Москву?

— Она ушла от тебя? Москвичка?

— Моя первая любовь, — мечтательно проговорил Алекс, представив девушку, которая долгие годы была его наваждением.

— А может, единственная?

— Не хотелось бы думать, что весь мой потенциал растратился на ту, которая отвергла меня. Но Москву я все равно не люблю.

— И я, — сказала Полина. — Как и все другие города, где не смогла быть счастливой.

— Тогда Лондон ты должна ненавидеть, — произнес Алекс и быстро прикрыл рот ладошкой. — Прости, не хотел напоминать.

— Не стоит, — отозвалась Полина, но ей стало печально от воспоминаний о самом счастливом периоде своей жизни, который резко прервался смертью любимого. — Лондон я люблю, потому что он подарил мне много радости. Но не Москву, она — злая.

— Город не может быть злым. Злыми бывают только люди.

Полина допила свой эспрессо и поднялась.

— Самое смешное состоит в том, что я всегда люблю тех, кто не любит меня.

— Неправда, — возразил Алекс, также поднявшись. — Я тебя обожаю.

— Ты мой брат. Ты не можешь не любить меня.

— Протестую! Родственные отношения не являются залогом любви. Возьми, к примеру, нашу семью. Разве мы все любим друг друга?

— Только тогда, когда это выгодно. Спасибо, Марио. — Полина оставила на столе деньги и вышла из кафе. — Теперь к делу. Ты ведь приехал не ради этой милой беседы? Что хотел?

— Меня прислал Майкл.

— Еще один братец нагло вмешивается в мои дела, — пробормотала Полина. — А ему что нужно? Тоже пришлось краснеть за поведение сестрицы, поэтому решил взмахнуть плеткой?

— Он жаждет встречи. — Алекс обнял Полину за плечи, ведя ее по влажному асфальту к дому, где та жила. — Сегодня. Вернее, сейчас.

— До понедельника нельзя подождать?

Полина недовольно нахмурилась. Тревога снова наполнила ее душу, и она безуспешно пыталась избавиться от этого чувства, заставляющего сердце болезненно трепетать внутри.

— До понедельника еще четыре дня, не считая сегодняшний, Майкл умрет от ожидания.

— Ладно, не будем мучить его. Подожди меня в машине.

Полина остановилась у подъезда, но Алекс подтолкнул ее к двери и уверенно прошел следом.

— Думаешь, меня прислали только извозчиком поработать? — спросил он. — Нет, дорогая, существуют подводные камни. Я должен узнать, чем ты занималась все это время…

— Я не пила, — сказала Полина, поняв, на что он намекает.

— Я тебе верю. Но не Майкл.

— Так приехал бы сам и проверил!

— Он приезжал. Почти каждый вечер дежурил под твоими окнами.

— Почему же не поднимался? — удивилась Полина. — И что он хотел увидеть? Что я сижу на подоконнике и распиваю вино?

— У него спроси. Мне Майкл не отчитывается в том, что делает, как, впрочем, и ты. Зато я должен координировать ваши отношения и работать телеграфом. В квартиру пустишь?

Полина кивнула и открыла дверь.

— Входи.

Она заметила, как Алекс быстро прошелся по комнатам, ища в них пустые бутылки, потом с явным облегчением на лице повернулся к Полине и улыбнулся.

— Молодец! — сказал он, но, заметив выглядывающее из-под дивана темное горлышко, опустил плечи и с выдохом произнес: — Черт! Поля!

— Четыре бутылки за десять дней — не в счет. Только Майклу не говори, — она подошла к Алексу и обняла его, — пожалуйста!

— Не стану. А ты приведи себя в порядок. Накрась лицо, что ли. Иначе он сразу поймет, что с тобой не все в порядке.

— То есть я всегда должна появляться при нем в полной боеготовности?

— Такой, какой он привык тебя видеть, — перефразировал Алекс.

— Ты знаешь, для чего он вызывает меня к себе? — Полина испытующе посмотрела на брата и раздула ноздри, чувствуя, что начинает злиться. — Знаешь, я по твоему лицу вижу. Говори!

— Не могу. — Алекс умоляюще сложил руки перед грудью.

— Я не поеду, пока ты не прояснишь ситуацию. Неужели не видно, что я волнуюсь?

— Понимаю твое состояние. Однако у нас намечается не семейная встреча, а бизнес-разговор. А так как Майкл не только брат, но и работодатель, то право сообщать важные решения остается за ним.

— Убедил. Располагайся, а я попытаюсь превратиться в прежнюю мадам Матуа. Ту, которую привык видеть наш брат, — с иронией добавила Полина.

— Только не задерживайся. Иначе он станет злиться, что мы напрасно тратим его время.

— Ну, что мы с тобой за люди?! Тебе тридцать пять, мне — тридцать. Оба смелые и наглые, но стоит упомянуть имя Майкла, и мы трясемся от страха, как маленькие дети. Почему?

— Он — босс. — Алекс сделал глоток капучино, который Полина принесла с собой из кафе. — И ко всему прочему, идеальный во всех отношениях. Не пьет, не курит, жене не изменяет, много работает, мало веселится. Мы боимся Майкла, потому что он наша крайняя противоположность.

— Сухой, унылый, скептичный.

— А Майкл, между прочим, тебя любит, — рассмеялся Алекс.

— Майкл себя терпеть не может, как он способен кого-то любить? Кстати, он знает, что я летала к Люку?

— Не думаю.

Полина с облегчением вздохнула.

— Слава богу! Его бы критики я не выдержала.

— Слава мне. — Алекс салютовал сестре бумажным стаканчиком. — Несправедливо! Молчал я, а все дифирамбы богу.

* * *

Спустя два часа машина Алекса остановилась возле восьмиэтажного здания недалеко от центра Сити, где находился главный офис «VIP-life concierge», компании, которой владели братья Фрейман. Им принадлежал весь шестой этаж, на нем, собственно, и находился центр управления. Алекс подал Полине руку, помогая выйти из машины и, ускорив шаг, направился к ступеням. Полина отстала: на высоких каблуках она едва успевала за братом, поэтому предпочла двигаться медленно, но с достоинством, тем более что говорить с Майклом ей не хотелось, и она неосознанно оттягивала момент встречи. Интуиция редко подводила ее, и сейчас она кричала о том, что разговор с братом принесет немало хлопот, а возможно, и разочарований. «Может, Майкл хочет меня уволить? — внезапно пролетело в голове, и Полина едва не споткнулась на ступенях. — Хотя для этого нет повода. Или есть?»

Алекс ожидал Полину у лифта, продолжая разговаривать по телефону. Видимо, это был один из клиентов, уж слишком мягко и одновременно настойчиво он вел беседу. Пропустив сестру вперед, нажал на кнопку с номером нужного этажа, и, не прекращая разговора, поцеловал Полину в щеку, приободряя. На шестом этаже стояла тишина, словно никого не было. Но ощущение покоя окружало посетителей только первые несколько секунд, потом пространство заполнилось отдаленным гулом голосов, из некоторых кабинетов лилась легкая музыка, кое-где слышался смех. Работа была в самом разгаре, однако суеты не чувствовалось. Впрочем, в главном офисе никогда не было суетно, так как балом здесь правил Майкл, которой терпеть не мог торопливости и беспорядочности. Офис поражал организованностью, спокойствием и элегантностью, даже мелкие клерки казались изящными и исполненными достоинства. «Как говорится, — подумала Полина, — каков король, такова и свита». Она шла к кабинету Майкла Фреймана, здороваясь с сотрудниками, на лицах которых была написана искренняя радость по поводу ее возвращения.

— О, Полина! Мы уже успели по тебе соскучиться! — воскликнула Нала, секретарь Майкла, точеная чернокожая кукла, пожалуй, самая красивая из тех изысканных вещей, которыми любил украшать пространство вокруг себя брат.

— Нужно чаще уезжать: меня так хорошо встречают.

Нала открыла дверь перед сестрой босса, заглянула в кабинет и, получив распоряжения, удалилась. Полина прошла внутрь и остановилась в метре от стола, где за компьютером работал брат.

— Одну минутку. — Майкл, не отрываясь от экрана, поднял руку вверх. — Сейчас освобожусь.

Полина посмотрела на Алекса, который подошел к окну, и послала ему улыбку. Тот подмигнул ей и скорчил смешную рожицу, изображая Майкла, в задумчивости уставившегося на экран. В который раз Полину посетила мысль о том, насколько не похожи они, все те, кто находился в этой комнате. Вернее, внешнее сходство прослеживалось лишь между Полиной и Алексом, что казалось удивительным, учитывая, что общей у них была только мать. Зато Майкл, который приходился Алексу единокровным братом, выглядел чужаком. Алекс отличался привлекательностью, был высоким и спортивным. Его темно-серые глаза всегда ярко горели, а каштановые волосы, такие же, как у матери, восхищали мягкостью и ухоженностью. Майкл же являлся точной копией отца, только на тридцать лет моложе. Черные глаза, черные тонкие волосы, гладкая смуглая кожа и длинный, как у Фреймана-старшего, нос. «Хорошо, что у нас с братьями разные отцы, — усмехнулась Полина. — Иначе при моем везении я непременно имела бы большее сходство с Майклом, чем с Алексом».

— Что тебя развеселило? — услышала она вопрос Майкла.

«Хотя бы смеется чаще, чем Фрейман. — Полина одарила брата счастливой улыбкой. — Но в целом он такой же поц, как и его папаша».

— Ты похож на Марка.

— А ты на маму. Всякий раз, глядя на тебя, думаю о ней.

Майкл не часто говорил о матери, предпочитая избегать эту тему. Создавалось впечатление, что он все еще злится на нее за отсутствие в своей жизни, оттого и молчит, наказывая тем самым за равнодушие. Но сегодня брат поразил Полину открытостью, такое редко случалось. Это заставило насторожиться, ибо говорило об особом настроении Майкла, задорном и дерзком, в таком настроении он никогда не приносит хороших новостей.

— Мы не поздоровались.

— Уже виделись, — сказал Алекс, обхватил Майкла за плечи и прижал к себе.

— Я о Полине. — Майкл мягко отстранил брата и поправил рукава на рубашке.

Он терпеть не мог, когда на одежде собирались складки, и всегда, поднявшись с кресла, отряхивал ткань, чтобы не измялась. Вот и сейчас, освободившись из объятий брата, нервным движением провел руками по бедрам, придав брюкам прежнюю форму.

— Здравствуй, дорогой. — Полина осторожно поцеловала Майкла в щеку, стараясь не задеть его грудь. — Просто не представляешь, как ты меня бесишь своей аккуратностью.

— Видимо, не только тебя. Алекса это также нервирует. Странно, что мы с вами родственники.

— То есть мы с Полиной — свиньи? — рассмеялся Алекс. — На это намекаешь?

— Что будем пить? — поинтересовался Майкл, оставив без ответа щекотливый вопрос.

— Виски, — ответила Полина, зная, что такой ответ разозлит трезвенника Майкла, но тот не отреагировал на выпад, лишь повел бровями, показывая, что оценил шутку.

— Нала уже заваривает чай.

— Значит, у нас не было выбора. Зачем тогда спрашивал? Миша, — она специально назвала брата по имени, на которое он уже давно не откликался, — объясни, для чего ты прервал мой отпуск?

— Кстати, как ты его провела? Где была?

— Тебе ведь прекрасно известно, что я не выезжала из страны.

Майкл пропустил и эту колкость.

— Надеюсь, ты готова к работе?

— Разумеется, — кивнула она и напряглась, понимая, что сейчас будет озвучена цель встречи.

— Замечательно, — Майкл погладил себя по бедру и, растягивая слова, добавил: — На следующей неделе ты вылетаешь в Москву. Я хочу, чтобы ты возглавила восточный сектор.

— Ты понимаешь, что говоришь?!

— А что именно тебя не устраивает? — Голос Майкла не изменился, он звучал так же спокойно и уверенно, как и пять минут назад.

— Я не полечу в Москву!

— Причина?

— Личная, — отрезала Полина. — Не желаю говорить о ней вслух.

— Тогда увольняйся.

— Майкл! — в жаркий разговор вступил Алекс. — Ты не можешь единолично принимать подобные решения. Мы в равных долях владеем «VIP-life concierge»…

— Я знаю, что делаю, — сказал Майкл, взглядом приказав Алексу замолчать. — Полина, ты согласна возглавить восточный сектор?

— Это ссылка? За что?

— Московский офис — слабое звено в компании. Мне нужен свой человек в Москве, способный подтянуть сектор до общего уровня. В противном случае мы упустим рынок, а это, как ты сама понимаешь, недопустимо, учитывая, насколько русские лакомый кусочек. Поступают жалобы от клиентов…

— И ты решил заткнуть эту дыру мною, — закончила Полина и поднялась, намереваясь уйти.

— Постой, — попросил Алекс, схватив ее за руку. — Майкл не сказал главного.

— Отпусти. Ты с ним заодно, поэтому нам не о чем говорить.

— Поля, тебе не пятнадцать лет, — сказал Майкл. — Прекрати вести себя как обиженный подросток и выслушай. Я совершил ошибку, не объяснив, почему принял решение отправить тебя в Москву. Два дня назад наш управляющий Стеблов ушел к конкурентам, прихватив с собой часть конфиденциальной информации. Понятно, что Стеблов ею не посмеет воспользоваться, и все же он нам здорово…

— Подосра… — хихикнула Полина.

Майкл скривился, но утвердительно кивнул.

— Видимо, Стеблов рассчитывал, что клиенты перейдут к конкурентам следом за ним. Но он ошибся, потому что в первую очередь толстосумы работают не с ним, а с «VIP-life concierge». Однако нельзя допустить, чтобы репутация компании пострадала.

— Думаешь, меня волнует чья-то репутация? — с вызовом произнесла Полина, раздраженная тем, что брат начал с угроз, не удосужившись озвучить истинные причины ее нового назначения. — Почему не отправишь Алекса?

— Он нужен мне в Лондоне.

— Зато мной можно разбрасываться как угодно?

— Ты все неправильно поняла, — начал оправдываться Майкл.

— Я вовсе не глупая, а ты — хитрый хорек! Изменения в моей зарплате оговорим позже.

Быстро постукивая каблуками, Полина вышла из кабинета, шумно захлопнув за собой дверь.

— Жестко, особенно с увольнением, — после некоторой тишины произнес Алекс, вытерев вспотевший лоб.

— Перестарался? Ничего, остынет, там и поговорим. Нужно нагрузить ее работой, иначе сопьется или с ума сойдет в поисках новой любви. С Полиной по-другому нельзя, она понимает только силу и власть.

— Ошибаешься. Нежностью ты большего бы добился.

— Я не зайчик, при виде которого все плачут от умиления.

— Да. Ты — хитрый хорек, — выдавил из себя Алекс.

— Возможно, — ответил Майкл. — Но кем бы вы были, если бы меня не было рядом?

Примечания

1

Parozzo (итал.) — итальянский миндальный кекс с шоколадом.

2

Спасибо (итал.).