Мост исполнения желаний

Марина Серова, 2010

Однажды ночью Полина Казакова, известная в городе как Мисс Робин Гуд, встречает женщину с маленьким ребенком. Аня Игнатьева собирается покончить с собой, бросившись с моста. Выслушав ее рассказ, Полина понимает, откуда появилось такое желание: погиб любимый муж, потеряна престижная работа, на руках осталась маленькая дочь. Хуже всего то, что виновницей всех несчастий является сводная сестра Ани, ненавидевшая ее с детства. Полина в ужасе от поведанной истории. Но, отставив в сторону эмоции, разрабатывает план, как не только отомстить циничной негодяйке, но и помочь Ане снова обрести душевный покой и счастье!..

Глава 1

Небо уже давно окрасилось в темно-синий цвет. В ночной тиши раздавался звук двух пар цокающих по асфальту каблуков. Это мы, я и моя подруга Алина, спасались бегством от двух маньяков, которые приклеились к нам в развлекательном клубе «Домино». Нам было совершенно непонятно, как эти двое попали во вполне приличное заведение с жестким фейс-контролем. Их внешний вид так и кричал о том, что они на днях освободились из мест не столь отдаленных, страшно соскучились по женской ласке и завернули на огонек в первое попавшееся местечко, чтобы подцепить каких-нибудь девочек на ночь. Совершенно неясно, по каким критериям они выбрали именно нас. Там были девушки в более откровенных нарядах и с более ярким макияжем, а мы не слишком-то выделялись на общем фоне. По крайней мере, нам так казалось. Да и вели мы себя довольно скромно. Нет, мы с Алинкой, конечно, тоже любим и можем зажигать, но это был не тот случай. Моя подруга, расставшись с очередным бойфрендом, решила отметить в «Домино» свою свободу и независимость. Словом, мы собирались приятно провести с ней время. Вот и провели…

— Все, я больше не могу, — выдавила я из себя и замедлила скорость. Летний перерыв в занятиях аквааэробикой дал о себе знать. — Мы оторвались. Давай остановимся и передохнем.

— Отдохнем, но не сейчас, — парировала Алина, которая была в прекрасной физической форме, потому что прилежно посещала разные фитнес-клубы круглый год. Продолжая бежать на каблуках едва ли не со спринтерской скоростью, подруга подбадривала меня: — Поля, не отставай! Поднажми!

Я оглянулась на бегу и заметила, что расстояние между нами и нашими преследователями еще больше увеличилось. Мужики были в изрядном подпитии, поэтому им этот кросс давался тоже нелегко.

— Алина, они выдохлись.

— Это хорошо, но пока мы еще не в безопасности. — Нечаева все-таки снизила скорость, подстраиваясь под меня. — Ну, давай, Полечка, поднапрягись, я тут знаю одно местечко… Черт! Да эти козлы тормознули машину! Ускоряемся!

У меня открылось второе дыхание, и я рванула вслед за Алинкой, надеясь, что она действительно знает, куда бежать. Подруга свернула в какой-то дворик, я — за ней. Где-то позади слышался шум колес приближающегося авто. «Как бы Нечаева не завела в тупик!» — от этой мысли мне стало не по себе, но я продолжала бежать за своей подругой. Через один проходной двор мы попали в другой. Алина резко остановилась около какого-то подъезда, нажала на кнопки кодового замка и распахнула дверь. Едва мы скрылись за ней, во двор въехал автомобиль. Его было видно через маленькое окошечко. Мы инстинктивно присели, дабы не засветиться в нем, и сделали это не зря. Преследующие нас маньяки вышли из машины и сразу же подошли к двери крайнего подъезда, за которой мы притаились. Один из них подергал за ручку и попытался всмотреться через стекло в темноту подъезда.

— Ну что там?

— Ни хрена не видно.

— И куда же делись эти сучки?

— Куда-куда? Явно забежали в какой-то подъезд. Не факт, что в этот.

— Надо проверить все. От меня еще ни одна не убегала. А эта Милка тем более никуда не денется. — Один из сексуально озабоченных мужиков стал нажимать на кнопки. — Зуб даю, код подобрать — плевое дело.

Подниматься наверх мы не решились. Любой звук убедил бы мужиков по другую сторону двери, что в подъезде кто-то есть. Меня пробила нервная дрожь. Алина сжала мою руку так, что я едва не взвыла от боли. Сделав несколько неудачных попыток, тот, кто пытался подобрать код, смачно выругался.

— Глянь, в угловом подъезде дверь приоткрыта. Айда туда!

— Эй, молодые люди! Мне вас ждать? — крикнул кто-то, наверное, таксист.

— Нет, папаша, мы приехали, вот тебе сотка, можешь бомбить дальше.

— Все, Алина, мы попали! По-моему, эти моральные уроды собираются караулить нас в этом дворе до утра. — Я приподнялась и осторожно посмотрела в окно. — Нам повезло, что они не подобрали код. Кстати, а откуда ты его знаешь?

— Так здесь Павел живет. Я у него не один раз бывала.

— Какой Павел? Тот, у которого «Ауди», или тот, у которого «Мазда»?

— Ну какая теперь разница? Главное, что мы нашли здесь временное пристанище. Слушай, Поля, а тебе не мешало бы купить абонемент в тренажерный зал…

— Ты же знаешь, я предпочитаю водный фитнес. Как только в бассейне закончится профилактика, я возобновлю тренировки. Алина, а может, мы все-таки к Павлу поднимемся? Торчать в подъезде небезопасно. Да и от стакана воды я бы не отказалась. После этого забега пить жутко хочется.

— Нет, в гости к Павлику я напрашиваться не буду. Мы с ним расстались, потому что к нему жена вернулась. Как представлю, что он отравлен ее поцелуями…

— Не о том думаешь, Алина. Лично я не хочу умереть от жажды или от чего-нибудь похуже. — Я заметила в окошко, что маньяки снова приближаются к этому подъезду. — Вот что теперь делать? Еще пара цифровых комбинаций, и замок откроется.

— Ладно, пошли наверх, — прошептала Алинка.

Поскольку других вариантов у нас все равно не было, мы стали тихонько подниматься по лестнице. Несмотря на то, что шел уже второй час ночи, не все жильцы этого подъезда спали. За одной дверью на втором этаже на всю катушку работал телевизор, за другой дверью, этажом выше, слышалась пьяная ругань. А вот в квартире Павла царила тишина. Алина даже ухо к двери своего бывшего бойфренда приложила, но ничего не услышала.

— Может, все-таки позвонить? Вдруг он один? А если жена дома, то мы что-нибудь придумаем, — предложила я.

— Поля, этот вариант на крайний случай. Давай пока подождем. Если маньяки зайдут в подъезд, тогда придется Пашеньку побеспокоить.

Мы сели на ступеньки и стали ждать, что будет дальше. В моей сумке неожиданно зазвонил мобильник.

— Интересно, кто это так поздно. — Я пыталась нащупать его в сумке и никак не могла.

— Что ты там копаешься? — возмутилась Нечаева. — Мы так весь подъезд разбудим.

Я наконец-то выискала мобильник среди пудреницы, брелока с ключами и прочих мелочей, которыми была забита моя сумочка.

— Алло, — тихонько сказала я.

— Мне бы Артура, — раздалось около моего уха.

— Вы ошиблись номером, — ответила я и надавила на кнопку, да так сильно, что совсем отключила мобильник.

Прошло минут пять или десять, но ничего нового не происходило. Я предложила спуститься вниз и посмотреть в окошко, не ушли ли наши преследователи. Оказалось, что ушли. Двор был пуст.

— Ну и что теперь делать? — спросила Алина.

— Не знаю. Эта тишина может быть обманчивой. Вдруг они где-нибудь спрятались?

— Что-то мне не хочется торчать здесь до утра.

— Да и меня такая перспектива не радует. Давай вызовем такси, пусть подкатит прямо к этому подъезду.

— Давай, — согласилась Алина. — В моем мобильнике вбит номер «Такси-блюз».

— Ну так звони! Надеюсь, ты знаешь, какой это номер дома.

— Знаю, — сказала Нечаева и достала из своего клатча мобильник. Поговорив с диспетчером, она мне сказала: — Мотор будет у подъезда уже через десять минут. Похоже, ночью заказов совсем мало.

— Это обнадеживает. Доедем до твоего дома, там я пересяду в свой «Мини-Купер» и поеду к себе.

— А может, у меня заночуешь?

— Я подумаю.

Такси приехало ровно через десять минут, и мы благополучно сели в него. К счастью, маньяки не поджидали нас в кустах. А вполне могли бы до такого додуматься.

— Ох, женщины, женщины! — вздохнул уже немолодой таксист. — Ну вот что вас заставляет ночью по улицам шляться?

— Мы из гостей едем, — сказала Алинка, оправдываясь.

— Да я не про вас, барышни, а вот про нее, — пояснил водитель, когда мы поравнялись с ночной странницей. — Ого! Да она еще и не одна, а с ребенком!

— Да, не понятно, куда она его тащит, — согласилась я. — Время уже далеко не детское.

— Может, они в больницу идут? — предположила Нечаева. — Здесь, неподалеку, если я не ошибаюсь, как раз детская клиника находится.

— А почему она «скорую» не вызвала? — размышляла я вслух, провожая взглядом женщину с ребенком на руках.

— А по-моему, здесь больницей и не пахнет, — возразил таксист. — Скорее всего, она с мужем поругалась, взяла малышку и отправилась к своей матери. Моя жена по молодости частенько такое вытворяла.

— И вы ее отпускали из дома глубокой ночью? — спросила я с легким упреком в голосе.

— Вообще-то, она вечером уходила, народ еще на улицах был. А толку-то? Наутро все равно обратно возвращалась, да еще прощения просила. Я же говорю, вас, женщин, не поймешь. Хочешь уйти — уходи. Не хочешь, даже не рыпайся. Вот мы, мужики, совсем другие. Если на что-то решились, то назад уже дороги нет. И вообще, мы не забиваем голову всякими идеалами, как это любите делать вы…

Таксист продолжал философствовать о разнице в мировоззрении полов до тех пор, пока мы не доехали до цели.

— Здесь остановите, — сказала Алина и протянула ему банкноту.

Мы вышли из тачки, и подруга стала уговаривать меня подняться к ней.

— Нет, я лучше поеду домой, — сказала я и подошла к своему «Мини-Куперу».

— Как знаешь. — Нечаева махнула мне рукой. — Пока!

Я села в свою машину, которую мне пришлось оставить здесь, ведь мы собирались с Алиной побаловать себя в баре клуба коктейлями. А я за руль в нетрезвом виде не сажусь. Случилось так, что мы успели заказать фирменный коктейль «Леди Домино», а вот попробовать его не успели. У барной стойки нарисовались те самые непрезентабельные мужчины среднего возраста и начали знакомство с самой что ни на есть хамской выходки. Они попросту отобрали у нас бокалы, выбросили трубочки и стали жадными глотками пить наши напитки.

— Интересный вкус, но я люблю что-нибудь покрепче, — сказал тот, что уселся рядом со мной. — Мила, давай я закажу нам две водки.

— Я тебе не Мила, — парировала я и попыталась высвободиться из его объятий.

— А для меня все бабы Милы, — прошептал он мне на ухо и истерически загоготал.

Подобный диалог происходил и у Алины с тем, кто обхаживал ее. Внешне он был посимпатичнее моего «кавалера», но его лексикон сильно настораживал. Бармен понял, что мы попали в переплет, и стал отвлекать разговором наших назойливых кавалеров, давая нам возможность уйти. Лучше бы он сразу вызвал охрану, чтобы та выдворила наглецов вон! Нам, конечно, удалось сбежать от них, но вскоре эти нахалы нашли нас на танцполе…

Подъезжая к мосту, я заметила ту же женщину с ребенком. Она явно двигалась не в сторону детской больницы. А куда? Может, таксист был прав? Она действительно поссорилась с мужем, взяла дочку и отправилась посреди ночи к маме. Я ехала на самой медленной скорости и поглядывала на ночную путницу в зеркало заднего вида. Прижимая к себе худенькую девочку лет двух или трех, она медленно шла по мосту. Потом остановилась. Наверное, ей тяжело было долго нести на руках спящего ребенка. Я проехала вперед еще с полкилометра, потом меня что-то изнутри кольнуло, я резко развернулась и поехала обратно. Женщина стояла у парапета почти на середине моста. Мне показалось, что она собралась бросить малышку вниз, но приближающийся звук шин моего авто ее остановил. Она посмотрела в сторону «Мини-Купера», прижала к себе девочку и отпрянула от парапета. Пренебрегая правилами дорожного движения, я остановилась на мосту рядом с этой странной женщиной. Сначала она никак не отреагировала на мое присутствие, просто стояла и смотрела прямо перед собой, а потом медленно пошла вперед, прислонилась к парапету и подалась телом вперед. Я должна была срочно что-то предпринять.

— Простите, а можно я буду первой? — открыв окно, я крикнула первое, что пришло в голову. Мой вопрос должен был ее как-то отвлечь, и он сделал это.

Женщина резко оглянулась, и я увидела в свете уличного фонаря ее неестественно бледное лицо под копной растрепанных темных волос.

— В каком смысле? — уточнила она.

— Ну вы же вниз прыгать собираетесь, не так ли? — совершенно будничным голосом спросила я, выходя из машины и медленно приближаясь к самоубийце. — Место здесь удачное. Речка хоть и неширокая, зато глубокая и быстрая. Я вот тоже подумываю об этом. Все так достали! Так вы меня пропустите? Боюсь передумать.

— Я… то есть вы, — заблеяла женщина, — не знаю, но вы это…

Руки у нее вдруг ослабли, и спящая девочка стала соскальзывать по ее телу вниз. Хорошо, что я успела ее подхватить, иначе малышка шмякнулась бы на асфальт. Я прижала девчушку к себе, она даже не проснулась.

— Как ее зовут? — уточнила я, полагая, что эта особа могла украсть чужого ребенка.

— Соня, — не раздумывая, ответила молодая женщина и протянула к ней руки. Вероятно, в ней проснулся материнский инстинкт. — Отдайте мою дочь!

— Зачем? — уточнила я. — Вы ведь, кажется, собирались от нее избавиться?

— Я не собиралась, — возразила женщина и стала отнимать у меня девочку. — Вам показалось.

Я стала пятиться назад, подальше от парапета и поближе к своей машине. Чокнутая мамаша отчаянно вырывала девочку у меня из рук, а я с маниакальным упорством прижимала ее к себе. Мы боролись за малышку, которая при этом спала безмятежным сном. Сил у меня оказалось больше, женщина отступила, прислонилась к фонарному столбу и разрыдалась от бессилия.

— Ну зачем ты вмешалась? Зачем? — язык ее вдруг снова осмелел, и она набросилась на меня с упреками. Я поняла, что ее материнский инстинкт все еще спит. — Тебе что за дело до нас? Я все обдумала, все решила… Жизнь — это короткий кошмарный сон, а смерть, она всегда рядом. Надо только сделать шаг в ее сторону…

— Ну ладно, сама жить не хочешь. А ребенок-то тут при чем?

— Не твое дело! Мы к ее папе собрались. — Женщина воздела глаза к черному безлунному небу.

— А где он?

— Он далеко-далеко отсюда, на том свете, — ответила женщина и протянула руки к девочке. — Отдай мне Соню. Умоляю тебя, отдай.

— Не отдам. Если тебе девочка не нужна, я заберу ее себе. — Едва я сказала это, как мне в глаза ударил свет приближающихся фар.

Я невольно зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела милицейскую машину. Разумеется, я знала, что стоянка на мосту категорически запрещена, и мне светил немаленький штраф за нарушение правил дорожного движения. Но я не жалела о содеянном, потому что спасала жизнь, точнее, две жизни — маленькой девочки и ее сумасшедшей мамаши.

Бело-синяя «семерка» остановилась рядом с моим «Мини-Купером». Иначе и быть не могло.

— Я им сейчас скажу, что ты украла у меня ребенка, — тут же нашлась незнакомка. В ее словах был откровенный вызов.

«Ну вот, теперь мне еще и киднеппинг припишут», — подумала я с горькой иронией.

— Лейтенант Кривцов, — представился милиционер. — Что здесь происходит?

Его звучный голос пробудил малышку, она открыла глаза, посмотрела сначала на меня, потом на дяденьку милиционера и заплакала. Ее мамаша тут же подлетела ко мне и выхватила свою дочь.

— Ничего особенного, товарищ лейтенант, здесь не происходит. Просто Сонечку в машине укачало, вот, пришлось остановиться. Я понимаю, что здесь нельзя, но я готова заплатить штраф, — сказала я и только после этого прочитала, что на машине написано «Дежурная часть Первомайского ОВД». Стало быть, передо мной стоял не дэпээсник.

— Укачало, говорите?

— Да, — подтвердила мамаша. — Моя дочка совсем не может в машине ездить, ее сразу тошнить начинает.

— А куда же вы ночью ехали? — осведомился лейтенант.

— Домой, — твердо ответила я.

— Откуда? — вполне логично поинтересовался Кривцов.

— Из больницы, — тут же нашлась я. — У Сони было подозрение на аппендицит.

— А документы у вас имеются?

— Конечно! — Я шагнула к «Мини-Куперу» за документами, но показать их не успела.

В милицейской машине сработала рация, и коллеги позвали лейтенанта.

— Ладно, я думаю, что у вас с документами все в порядке. У нас срочный вызов. Я рекомендую вам побыстрее сесть в машину и отъехать отсюда. На мосту остановка запрещена, — с этими словами лейтенант сел в свою «семерку».

— Садитесь ко мне, — предложила я незнакомке, доверительно улыбнувшись, но та отрицательно замотала головой, не произнося вслух ни слова. Вероятно, комок отчаяния перекрыл ее дыхание. Она выглядела незащищенной, ранимой и в то же время самоуверенной и безжалостной к своей дочери. Я чувствовала, что надо отвлечь ее от крамольных мыслей разговором: — Ну что вы боитесь? Я не страшнее той бездны, что внизу. Может, мы вместе что-нибудь придумаем? Отчаявшиеся женщины должны помогать друг другу.

— А я и не боюсь, просто мне ехать некуда.

— Значит, покатаемся по городу. Мне тоже ехать некуда. Вот такое вот совпадение.

— Мамочка, я замерзла, — пролепетала вдруг девочка, не открывая глаз.

Женщина с жалостью посмотрела на своего ребенка и села в машину. Я подумала, что еще не все потеряно: ее желание покончить жизнь самоубийством и прихватить с собой дочь может отступить навсегда. Мне очень хотелось знать, что довело эту особу до такого отчаянного шага, но я не спешила с вопросами. Боялась ее спугнуть. Я просто ездила по городу. Сонечка сопела на заднем сиденье, а незнакомка то и дело охала. Вдруг она заговорила:

— Я не знаю, что ты себе понапридумывала. Мы просто гуляли, Сонечка заснула, мне пришлось взять ее на руки. Я устала и остановилась на мосту передохнуть…

— Конечно, так все и было, — закивала я.

— Не веришь?

— Верю, — сказала я, а женщина расплакалась.

Эти слезы выдавали, что себя обмануть ей не удалось. Она тихонько оплакивала свои нереализованные планы и все время оглядывалась назад, на дочь. Сонечка ворочалась, но больше не просыпалась.

— Все потеряно, все, — наконец, пролепетала женщина.

— Если все потеряно, то где? — С моего языка совершенно не к месту слетела любимая фраза моей подруги.

— Здесь. Я работала здесь, — сказала незнакомка, когда мы проезжали мимо «Тетта-банка», над входом в который горела сине-красная вывеска. — Меня уволили, и с тех пор я не могу найти постоянную работу.

Похоже, Алинкина поговорка пришлась к месту.

— Так все дело в этом?

— Нет, все дело в Таньке. Моя мама ее пригрела, а она… В общем, вас это не касается.

— Вероятно, так и есть.

Я не уговаривала женщину продолжать свой рассказ, не напоминала ей о том, что, сказав «а», надо говорить «б». Она и сама знала это не хуже меня. Помолчав несколько минут, моя пассажирка продолжила:

— Понимаешь, я должна была ее наказать. Ради моего мужа. Но в итоге снова пострадала. Я хочу к Андрюше. Нам с ним так хорошо было. Я уже никого не смогу полюбить, никого.

— Я тебя понимаю, тех, кто ушел из жизни, любить проще. Они уже не раскидывают свои шмотки по квартире, не сбрасывают пепел на новый ламинат, когда курят, не проматывают деньги на выпивку, более того, они не изменяют. Этого никак не скажешь о живых.

— Мой Андрюша и при жизни ничего такого, о чем ты говорила, не делал. Он был идеальным, другого такого нет. А если так, тогда зачем жить?

Ответ напрашивался сам собой, и я его озвучила:

— Ради дочери.

— Нет, этот мир слишком жесток для нее. Я не хочу, чтобы она выросла и страдала так же, как я, от его несправедливости. Она — ангел, а ангелы должны жить на небесах. Сонечка бы ничего не почувствовала, она умерла бы во сне. Я дала ей большую дозу снотворного. Мы снова оказались бы вместе, Андрюша, я и Сонечка.

— Думаешь, вам открылись бы эдемские врата? Соня, возможно, и попала бы в рай. А вот ты — определенно нет.

— Почему ты так говоришь? Ты же меня совсем не знаешь! Я никогда и никому ничего плохого не делала. А сколько я страдала!

— То есть ты считаешь себя святой? А ведь ты едва не совершила убийство собственной дочери. Самоубийство — это тоже грех. Я где-то читала, что души самоубийц становятся неприкаянными, они не могут вознестись на небеса.

— Значит, Андрюшина душа неприкаянная? И моя стала бы такою же? Это многое меняет, — незнакомка вдруг осознала всю нереальность своих ожиданий. Мне показалось, что иллюзия, испарившись, причинила ей душевную боль. — Выходит, я могла бы расстаться с Сонечкой навсегда?

— Я не большой специалист в этом вопросе. Тебе лучше сходить в церковь и поговорить с батюшкой, — сказала я и зарулила на парковку около круглосуточного супермаркета. На витрине была нарисована огромная бутылка кока-колы. Терпеть жажду было больше невыносимо. — Я сейчас схожу в магазин. Тебе что-нибудь купить?

Женщина молчала. Я даже засомневалась, слышит ли она меня. Пришлось повторить свой вопрос.

— Нет, — ответила она.

— А если подумать?

— Пожалуй, я бы что-нибудь выпила.

— Тогда оставайтесь здесь. — Я оглянулась на Соню. — А я пойду что-нибудь куплю.

Я догадывалась, что незнакомка может взять свою дочь и уйти. Это был бы ее сознательный выбор. Я вдруг поняла, что мне с ней больше не о чем разговаривать. Ей нужна была либо помощь психиатра, либо исповедь священнику. А я по профессии юрист.

На мое удивление, спасенная мною женщина осталась и даже не стала отказываться от булочки с марципаном, которую я ей предложила. На нее напал такой жор, что мне пришлось отдать ей свою порцию провизии. Себе я оставила только банку энергетического напитка. Откровенно говоря, мои глаза уже стали слипаться. Все-таки шел уже третий час ночи. Еще чуть-чуть — и забрезжит утро.

— Тебя как зовут? — запоздало поинтересовалась я.

— Аня. А тебя?

— Полина. Ну вот и познакомились. Аня, а расскажи-ка мне все с самого начала.

— С несчастного случая, после которого Андрюша стал инвалидом, или с моего увольнения?

Я попыталась взвесить значимость этих событий, но не смогла.

— А что было раньше?

Анна задумалась, потом выдала:

— Раньше было то, что моя мама вышла замуж за вдовца с маленькой дочкой на руках. Вот такой, как моя Сонечка. Потом родилась я.

— Аня, а это не слишком рано? Может, все-таки начать с твоего замужества?

— Даже не знаю, тут все так взаимосвязано.

— Ладно, если ты считаешь, что отправная точка — это замужество твоей матери, то начинай с него.

— Пожалуй, надо начинать с моего рождения, — определилась Анна, но дальше этого не пошла. Снова замкнулась.

Я стала мягко подталкивать ее к откровению:

— Аня, а сколько тебе лет?

— Двадцать три, — ответила она.

Честно говоря, я думала, что ей уже тридцатник. В свете уличных фонарей она выглядела намного старше и казалась очень измотанной. Впрочем, женщины, глаза которых светятся от счастья, не собираются бросаться с моста, да еще и со своими детьми. Что-то, а скорее всего, кто-то довел ее до такого безрассудства. Кажется, это была сводная сестра Таня. Все-таки я правильно сделала, что не проехала мимо. Похоже, мне предстоит новая работа…

* * *

С некоторых пор я помогаю людям, которые стали жертвами преступлений, оставшихся по тем или иным причинам безнаказанными. И дело даже не в том, что я юрист по образованию. Причина того, что я решила занять такую узкую нишу в деле восстановления справедливости, кроется в событиях четырнадцатилетней давности. Тогда мои родители погибли по вине пьяного водителя. А этим водителем был Владимир Дмитриевич Синдяков, прокурор города. Ему не только все сошло с рук, он еще и очернил моего папу, свалив на него всю вину в том дорожно-транспортном происшествии. Результаты экспертиз были нагло сфальсифицированы. Оказалось вдруг, что в момент аварии пьяным был мой папа, а не прокурор. Такие вот случаются иногда метаморфозы!

Я не держала долго зла на патологоанатома, сделавшего заключение о том, что в крови Андрея Аристарховича Казакова обнаружен алкоголь в больших дозах. На наших доблестных гаишников, исказивших схему ДТП, тоже. С годами я поняла, что у них, скорее всего, не было выбора. Им приказали, и они написали то, что отвечало интересам прокурора города. В противном случае эти люди могли бы лишиться работы.

Бабушек из нашего двора, ставших невольными свидетелями той аварии и подписавших заведомо ложные протоколы, я перестала осуждать, когда узнала, что их просто-напросто запугали. Семеновне грозились тем, что посадят ее внука, отличника музучилища, за распространение наркотиков. Никитичну уличили в том, что она незаконно держит квартирантов, хотя этими квартирантами были ее многочисленные родственники из деревни. Петровне припомнили самогоноварение, на котором она попалась несколько лет назад. В общем, к каждой из свидетельниц участковый нашел свой подход. Но даже если бы эти старушки пошли наперекор представителям власти, это все равно не вернуло бы мне маму и папу.

Виноват в их смерти был только один человек — Синдяков. Это не вызывало у меня никаких сомнений, потому что я, будучи четырнадцатилетней девчонкой, своими собственными глазами видела, как все произошло. И лучше всех знала, что папа не выпил в тот день ни глотка. Он вообще пил спиртное очень редко, исключительно по праздникам. А вот когда прокурор вылез из своего авто, то сразу стало ясно, что он нетрезв. Все признаки его алкогольного опьянения были налицо. Было бы удивительно, если бы, находясь за рулем, этот человек не создал ни одной аварийной ситуации. Он ее создал, да еще и с самыми тяжкими последствиями.

В силу своей профессии Синдяков должен был блюсти закон, но выходило, что нарушал его направо и налево. Два человека по его вине погибли, а он еще умудрился извлечь из этого выгоду, заставив моего деда выплачивать ему моральный и материальный ущерб за испорченный автомобиль. Ариша был вынужден продать нашу городскую квартиру, и мы переехали с ним в коттеджный поселок.

Я не могла смириться с тем, что Синдяков живет и здравствует, а моих родителей больше нет. Это было неправильно, несправедливо. Он однозначно должен был быть наказан. Однажды решив это для себя, я привела свой приговор в исполнение. Через четырнадцать лет после того преступления благодаря моим стараниям мир Синдякова сузился до одной комнатки в доме престарелых, по которой он стал передвигаться в инвалидном кресле. По прошествии нескольких месяцев я посетила его там. Синдяков еще не превратился в призрак, но уж не был человеком: отвисшая челюсть, дрожащие веки, судорожное дыхание.

Как же мне удалось все это организовать? Теперь мне кажется, что легко, а тогда я сильно рисковала. Даже едва не загремела в КПЗ вместе с проститутками и наркоманками.

Отомстив убийце своих родителей, я стала по-другому смотреть на окружающий меня мир. Оказалось, что в нем полно негодяев. Одним из них был Кудринцев, директор кирпичного завода, на котором я работала юрисконсультом. Из-за его неуемного стремления к незаконному обогащению и к показухе на заводе произошел несчастный случай, в результате которого погиб молодой рабочий. Кудринцев сразу же нашел козла отпущения среди своих подчиненных — главного технолога, и тому грозил немаленький срок. Я вмешалась в эту ситуацию. В результате невиновный был оправдан, а Кудринцев… Нет, он не сел в тюрьму, он превратился в безвольный овощ, и остаток своей жизни ему предстоит провести в больничной палате. Я думала, что это будет для него репетицией ада. А вот какой-то остряк написал на заборе клинического городка: «Тяжело в лечении, легко в раю». Может, он и прав.

Кстати сказать, и от Синдякова, и от Кудринцева отказались родственники. Жены и дети ценили их только тогда, когда они были здоровы и богаты…

После второго удачно проведенного акта возмездия моя работа на заводе стала казаться мне пустой тратой времени. Я уволилась и занялась частной практикой, которая приносит мне самоудовлетворение. Близкие люди стали называть меня мисс Робин Гуд. Пожалуй, этим все сказано.