Один в поле воин

Алекс Орлов, 2021

«Марк Головин – студент навигаторской школы. Жизнь его нелегка – тяжелая учеба, нехватка денег и отсутствие развлечений. Занимаясь подработкой, Головин случайно потревожил чужие важные секреты и вынужден бежать, спасаясь от преследователей, чтобы вновь оказаться втянутым в войны мафиозных кланов. И снова бегство, одиночество в космосе, битва с пришельцами и удачная эвакуация на трофейном корабле. На новом месте жизнь стала налаживаться и он, как будто счастлив, но преследователи о нем уже знают – по отслеженной транзакции с платежного чипа.»

14

В начале второго часа дня начальнику службы безопасности Генеральной компании города — майору Локхиду, позвонил свой человек из полиции. Он занимал там небольшую должность, однако был достаточно информированным, чтобы доносить обо всех важных мероприятиях городской полиции.

Разумеется, ему за это неплохо платили.

— Это я, сэр, Пересмешник.

— Привет, Пересмешник, давно тебя не было слышно. Я уж было подумал…

— Не было новостей, сэр. А вот сегодня всё Управление буквально бурлит. Сверху пришёл нагоняй, и Смоллет роет носом землю, будут проводить рейды для выявления нарушителей лицензионного права.

— О, так это прямо реальная для нас помощь, придётся выставить полковнику что-то дорогое покурить.

Агент вежливо хихикнул.

— На этом пока всё, сэр. Позже доложусь по результату акции со всеми подробностями.

— Ну, давай, не пропадай, Пересмешник.

Майор Локхид откинулся в кресле, обдумывая услышанное. Он прикидывал, что можно предпринять, чтобы эффект от полицейской операции был выше и Генеральная компания получила больше выгоды. А, стало быть, и он, начальник службы безопасности, не остался в накладе.

Неожиданно дверь его кабинета распахнулась и в неё влетел заместитель капитан Лозе. Его лицо было красным, глаза блестели.

— Док сказал — пациент очнулся!.. Что-то бормочет, но уже связно!..

— А почему он мне не позвонил? — воскликнул Локхид, вскакивая.

— Да он и мне бы ничего не сказал, если бы я его случайно на этаже не встретил. Он полагал, что нам нужен пациент с полной ясностью суждений, прикинь?

— Ладно, пойдём разбираться. Дока можно понять, он постоянно в каких-то своих фантазиях и экспериментах. С одной стороны, это хорошо, он на острие науки, а с другой… — Локхид выпустил заместителя, вышел сам и закрыл дверь кабинета. — А с другой стороны, нам с ним нужно быть внимательнее и правильно расшифровывать, что он имеет в виду.

В коридоре к Локхиду подбежал старший оперативник с планшетом в руках.

— Сэр, вы просили сведения по объекту «ноль-восемнадцать», я принёс самые свежие.

— Там что-то срочное?

— Нет, сэр.

— Тогда через час, у меня сейчас неотложное дело.

Они с заместителем спустились на минус второй ярус и почти бегом добрались до дверей медицинского бокса.

От того, что расскажет пациент, зависело очень много, ведь пока ещё Локхид не доложил о масштабе проблемы, сказав, что уровень нанесённого ущерба выясняется.

Разумеется, начальство его отчитало, были угрозы и требования, а также был поставлен крайний срок внесения ясности — трое суток. И хотя Локхид понимал, что начальство едва ли выполнит даже треть от озвученных угроз, узнавать, сколько и какие именно, он не хотел.

Он потянул за ручку двери, и они с капитаном Лозе вошли в небольшой шлюз. Едва дверь за ними закрылась, включились аэрационные фильтры и дезинфицирующие лампы. Процедура продлилась полминуты, и за это время Лозе успел дважды чихнуть.

— Аллергия на электроозон, — виновато пояснил он покосившемуся на него Локхиду.

Наконец, дверь в сам бокс была разблокирована, и они оказались в небольшом помещении с четырьмя кроватями вдоль стен с подведёнными к ним необходимыми магистралями, оптоволокном и защищённой электрошиной.

На одной кровати, обставленной приборами и утыканной проводами и трубками, лежал важный свидетель, а ещё одна кровать была смята — на ней чаще всего спал сам док, когда оставался в боксе на ночь, следя за пробирками и экспериментальными ёмкостями.

Сейчас он сидел на медицинской табуретке и листал блокнот, сверяясь с показаниями, снятыми с приборов ранее.

Док не любил планшеты, и если была такая возможность, доверял свои записи натуральной бумаге из гиперсинтетической целлюлозы.

— Доктор Бернс, у вас есть новости? — спросил Локхид и в первые мгновения не понял, слышит его док или нет.

— Да, некий позитив имеет место… — немного нараспев, ответил врач и лишь потом поднял глаза на начальника службы безопасности.

— Он может говорить?

— В обычном смысле — нет, не может. Был слишком сильный стресс, и его организм пока не может преодолеть его последствия.

— Но вы говорили о… — майор повернулся к заместителю.

— О бессвязной речи, — подсказал тот.

— Да, о бессвязной. Возможно, нам пригодится даже такая информация. Вы можете вывести его на такой контакт?

— Да, я могу его вывести на контакт с помощью вот этого электроинициатора. Всего один разряд — и он выйдет в состояние медикаментозного сознания второго рода.

— Давайте, док. У нас нет выхода.

— Как скажете, господа. Присаживайтесь, так вам удобней будет.

Локхид и Лозе, не сговариваясь, бросились к стоявшим у двери тяжёлым медицинским табуреткам и, подтащив их поближе к кровати свидетеля, сели, с интересом наблюдая за манипуляциями доктора.

— Так, я увеличиваю на полмиллилитра расход стимулятора… Даже лучше двух стимуляторов, — начал пояснять он свои действия.

— Обратите внимание, я подкрутил вентили и жидкость побежала быстрее. Синенькая и жёлтая. Теперь исследуем обратную реакцию вот по этому экрану. И мы видим, что появились максимумы, пока небольшие, мы будем дожидаться явного экстремума, чтобы подать разряд.

Казалось бы, пришедшие вовсе не затем Локхид и Лозе, зачарованно глядели на струящиеся по прозрачным трубкам разноцветные жидкости, на мигание на аппаратуре индикаторных огоньков и на «бегущие максимумы» на экране, которые, по мнению дока, всё ещё недотягивали до нужного экстремума.

— А вот и экстремум, дети! — торжественно объявил доктор, указывая на выскочившую на графике макушку. — Слегка убавляем подачу стимуляторов и производим разряд. Бац!

Тело пациента дёрнулось, и он открыл глаза.

— Он пришёл в себя! — обрадовался Лозе.

— Нет, господа, это так называемая медикаментозная бодрость, теперь вы можете задавать ему вопросы, но отвечать вам будет не сам пациент, а его подсознание. Итак, начинайте, у вас не более пяти минут.

— Как нам лучше к нему обращаться? — понизив голос, спросил Локхид.

— Просто задавайте вопрос, подсознание, в отличие от прямосознания, вас сразу поймёт.

— Как вас зовут… Э-э… Пациент?

— Кнут Анахайм… — еле слышно пролепетал тот, таращась в потолок. Предупредительный док тут же подкрутил настройки звука, чтобы было погромче.

— Но мальчишки в школе прозвали меня «Ахмед»… Со временем это стало моим новым именем…

— Чем вы занимаетесь, мистер Анахайм?

— Моя мамочка звала меня Кнутти… — пролепетал пациент.

— Мне повторить вопрос? — шёпотом спросил у доктора майор Локхид.

— Не нужно, просто он немного притормаживает.

— Я бизнесмен, у меня небольшая фасовочная фабрика на улице Лоуренс, двадцать четыре…

— Скажите, Анахайм, кто у вас занимался компьютерным обеспечением. Какая компания?

— Плохая компания… Мальчишки меня дразнили, кричали, что толстый… Плохая компания…

Локхид бросил взгляд на доктора, тот сделал успокаивающий жест, дескать, терпение, сейчас всё будет.

— Никто не занимался… Я купил ворованную технику… Недорого…

— Кто вёл бухгалтерские расчёты?

— Я вёл… Бухгалтерские расчёты…

— И больше никто не подходил к терминалу?

— Больше не подходил… Меньше подходил… — выдал пациент.

Локхид и Лозе переглянулись.

— Кто меньше подходил к терминалу? — уточнил вопрос Локхид.

— Мальчик подходил… Быстро считает мальчик… Я боялся, думал всё сломает… Сломает всё! За сервер двести чаков отдал!.. — начал беспокоиться пациент, и на экранах заплясали его параметры.

Док сейчас же прикрутил подачу стимуляторов и сказал:

— У вас полминуты.

— Скажи, любезный, как зовут мальчика, который считал? И кто он, откуда взялся?

— Мальчик-кадет… Марк…

Произнеся эти слова, пациент затрясся, и док стал срочно проводить какие-то аварийные мероприятия, а майор Локхид со своим заместителем покинули медбокс.

— Ну, это уже кое-что! — бодро произнёс Лозе.

— Да. Теперь нужно перевернуть все базы данных в городе, чтобы отыскать следы этого мальчика-кадета Марка.

Настроение Локхида улучшилось, ведь теперь он мог подать злодея одновременно с докладом о его преступлениях.

— Так, Сид, ты прямо сейчас поднимай наших киберов — пусть роют архивы. Через два часа у меня должна быть информация по этому парню. А я стану готовить операцию, нам ведь нужно будет как-то выдёргивать его из хайтауна.

— Думаешь, он окажет сопротивление?

— Не в этом дело. Ты видел схему этих муравейников? Там столько параллельных переходов и лестниц, что начни мы действовать, он утечёт, как вода между пальцев.

Они зашли в лифт, и кабина стала подниматься.

— Кейн, я вот подумал — а если он не просто одиночка? Если он…

— Сто барабанов, что не одиночка. Ты правда думаешь, что просто какой-то пацан обладает продуманной и сложной технологией щёлкающей спецметки, как сладкие капучильони?

Кабина остановилась, и они вышли, по очереди кивнув вытянувшемуся сержанту из отдела обеспечения.

— Кейн, ты полагаешь, это могут быть происки «Вуазье компани»?

— О чём ты говоришь, Сид? Они, конечно, могут нам подгадить и даже по-крупному, но тут другой уровень, понимаешь?

— А какой тут уровень? — робко спросил Лозе. Он немного не поспевал за происходящими событиями, и ему требовалось время для понимания и должного осмысления.

— Какой уровень, ты спрашиваешь? — произнёс Локхид, останавливаясь перед дверью их совместной приёмной. — Стратегический!

Они вошли в приёмную, и Локхид уже взялся за ручку двери своего кабинета, когда Лозе неожиданно спросил:

— Кейн, а вот эти спецметки в программных продуктах — они для чего?

— Это надсистема системы неявной статистики. Это когда сто терминалов с программным продуктом, оснащённым спецметками, не сообщают ни о чём, а вот тысяча — уже даёт кое-какие результаты. Ну, а десятки тысяч и сотни рисуют полную картину.

— Картину чего?

— Видимо, реальной ситуации. Неприукрашенной.

— Понятно, — сказал Лозе, хотя ничего не понял. Не понимал и сам начбез, он лишь повторял то, что втолковывалось им на семинарах, куда его и начбезов других регионов экономической зоны вывозили с целью повышения квалификации.