Полигон

Алекс Д (2024)

Мир, который мы знали, рухнул. Плавучие острова — последние бастионы человечества, а Полигон — место, где куются воины для финальной битвы. Ариадна Дерби, дочь главы правящей корпорации «Улей», должна пройти через это безжалостное испытание, чтобы доказать всем и себе, что она достойна. Но в месте, где каждый день приходится сражаться за жизнь, а враги скрываются в тени, никто не может чувствовать себя в безопасности. И если Ариадна не выстоит, она станет лишь очередной жертвой в этой смертельной гонке. Выжить — это ещё не победа. Главное — понять, за что стоит бороться.

Глава 1 Улей

20 лет спустя

«Остров Улей — центр управления и контроля Корпорации. В настоящее время представляет собой небольшой город, защищенный высокой многофункциональной стеной. Здесь расположены офисы и командные центры, откуда координируются действия на других островах. Также на острове имеются жилые зоны, где обитают привилегированные члены общества; парки и центры для досуга, учебные учреждения и другая необходимая для комфортного проживания инфраструктура. В целях безопасности и сохранения строгой секретности своего местоположения остров непрерывно перемещается.»

«Мир, который мы знали, исчез в огне и хаосе. Пандемия М-вируса стремительно и неотвратимо накрыла планету, переродив обитателей материков в чудовищных мутантов. Плавающие города стали для нас последним приютом, и мы никогда не забудем, какой вклад внесла Корпорация в наше спасение. Нам дарован уникальный шанс сохранить человеческую популяцию и возродить ее величие. Но нам нельзя забывать, что ненасытный свирепый враг с каждым днем становится опаснее и сильнее. Его главная цель — разрушить и уничтожить все, что мы успели создать.

Улей делает все, чтобы укрепить оборону и обеспечить жителей необходимыми ресурсами для существования. У нас есть еда, вода, крыша над головой и Водный Щит Акватории, не позволяющий внешним опасностям проникнуть на острова. В этой суровой реальности Корпорация является надежным столпом, ведущим нас к спасению, и мы обязаны мобилизовать все усилия и ресурсы, чтобы выступить единым фронтом против общей угрозы.

Перед лицом опасности мы все едины. Именно поэтому я, Ариадна Дерби, дочь президента Корпорации Улей, готова вступить в ряды „инициаров“ Полигона и пройти обучение наравне с остальными рекрутами. Я верю, что общими усилиями мы найдем способ уничтожить шершней и приведем наш мир к победе.»

Закончив читать текст вступительной речи, я вопросительно смотрю на мать, невольно залюбовавшись гладкостью ее атласной кожи и идеально уложенными пепельно-белыми волосами. Вакцина против старения затормозила естественные процессы разрушения организма в тот момент, когда она начала ее принимать. Сейчас мама выглядит не старше сорока лет и даже мне неизвестен ее точный возраст.

Сколько себя помню, она всегда была такой — прекрасной, элегантной, излучающей несгибаемые силу и твердость. Красивая женщина, мудрый и жесткий политик, образцовая мать и жена. Она — безупречна. Иногда мне хочется хоть немного походить на нее, но потом я вспоминаю, что мой отец — самый красивый мужчина в Улье, и глупые мысли быстро исчезают, потому мое лицо — его точная копия. Темные волосы, ярко-голубые глаза, форма губ и даже скулы. От мамы мне достались только аристократичная бледность и родимое пятно на ключице.

— Как тебе, мам? Не слишком пафосно? Может стоит немного сократить? — спрашиваю я, бегло переглянувшись с Дрейком.

Андроид улыбается и, чтобы не мешать нашему разговору, тактично отворачивается к стеклянной перегородке, разделяющей гостиную и спальную зону соты^[1].

Дрейк — высокоинтеллектуальная многофункциональная машина с внешностью человека и телосложением древнегреческого бога. А еще он — экспериментальный образец, созданный в лабораториях «Новой Атлантиды». Изначально разработки биоинженеров планировалось использовать в военных целях, но нехватка ресурсов и ограниченные технические характеристики сделали невозможным массовое производство и программу пришлось свернуть. Мне достался единственный экземпляр, чему я безмерно рада. Не представляю Дрейка в образе киборга-убийцы.

— Ты сама как думаешь? — склонив голову, мама немного хмурит изящные брови. В ее серебристо-серых глазах снова появляется выражение глубокой печали. Она никогда не скажет этого вслух, но я знаю, что ей невыносима сама мысль о том, что мне придется покинуть безопасный остров.

— Я бы оставила только последний абзац, — неуверенно пожимаю плечами, размышляя о том, как трудно будет выучить текст целиком. Выступление уже завтра. Мое обращение в режиме реального времени увидят жители всех островов, и я не имею права облажаться.

— Дрейк написал речь? — от проницательного материнского взгляда ничего не утаишь.

Она абсолютно права. У меня бы мозгов не хватило выдать даже треть написанного.

— У него это лучше получается, мам. Дрейк гораздо умнее меня.

— На Полигоне ты должна будешь думать своей головой.

Мама, как обычно, пытается призвать меня к благоразумию, но я, правда, не понимаю, зачем отказываться от технологических возможностей, способных существенно сократить время на выполнение тех или иных задач. Это же полная бессмыслица!

— Папа сказал, что его можно взять с собой, — упрямо поджимаю губы.

— Дрейк — не телефон. Его не уберешь в тумбочку и не сдашь в камеру хранения, — вздыхает мама.

— Он не займет много места и будет поддерживать порядок в общежитии, — лучезарно улыбаюсь я. — Уверена, что все инициары придут от него в восторг. Мы сможем больше заниматься учебой и тренировками, и меньше тратить времени на бытовые обязанности.

— Рина, я вовсе не против того, чтобы Дрейк поехал с тобой, — грациозно поднявшись с дивана, мама подходит к огромному аквариуму с золотыми рыбками и кончиками длинных красивых пальцев дотрагивается до толстого стекла. — И я понимаю, как важно укрепление единства и солидарности между кастами нашего общества, но…

— Ты не хочешь, чтобы ехала я, — заканчиваю ее мысль, встречая в мутном отражении отчаянный взгляд матери. — Это мой долг. Мы обязаны продемонстрировать свою близость к народу, смягчить имеющийся разрыв и заткнуть рты недовольным. Как дочь президента и главы Верховного Совета, я должна служить примером, а не прятаться за стенами нашего острова. Закон един для всех, и ты сама голосовала за него, — напоминаю я.

— Ты тогда еще не родилась, — качнув головой, тихо отзывается она.

— Но мой брат…

— Замолчи, — ее резкий голос обдает меня волной холода.

— Мы молчим об этом уже много лет! — восклицаю я, понимая, что причиняю ей жуткую боль, но и мне нелегко говорить о том, что случилось. — Эрик погиб не на Полигоне, мам. Он прошел обучение и был лучшим и сильнейшим из охотников. Его смерть — трагическая случайность.

— Это не было случайностью, Рина, — царапнув ногтями стекло, мама сжимает пальцы в кулак.

Я зажмуриваю глаза, пряча подступившие слезы, грудную клетку пронзает острым спазмом. Неутихающее с годами чувство вины вспыхивает с новой силой.

Мама права. Это не было случайностью.

Восемь лет назад катер, направляющийся в Новую Атлантиду, атаковали шершни. Никто из солдат не заметил их приближения. Не сработали ни датчики оповещения, ни автоматизированные оборонительные системы. Они появились словно из ниоткуда и убили всех, кто был на борту, включая моего старшего брата. Выжила только я….

Если бы можно было что-то исправить и вернуть время вспять — клянусь, я никогда бы не потребовала на свой десятый день рождения экскурсию на «Новую Атлантиду», и Эрику не пришлось бы меня сопровождать.

Но я была ребёнком. Наивным, глупым, избалованным ребенком, не осознающим опасности. Мне отчаянно хотелось выбраться за пределы Улья и увидеть другие острова, но вместо прогулок по технологическим центрам и научным лабораториям «Новой Атлантиды», я окунулась в самый жуткий кошмар человечества.

Не знаю, можно ли назвать везением то, что моя детская память стерла детали пережитого ужаса.

Смогла бы я сохранить разум, если бы помнила, как умирал мой брат и остальные люди, находящиеся на катере?

Нет… Наверное нет, но это могло бы объяснить, как мне удалось выжить и избежать заражения.

— Не забывай, Рина, никто не должен знать, что ты тоже находилась на борту, — глухо произносит мама. — Нельзя об этом говорить. Никому. Никогда. Ты слышишь меня? — оглянувшись, она пристально смотрит мне в глаза.

— Я знаю, мам, — кивнув, сжимаю на коленях дрожащие пальцы и задаю вопрос, на который не решалась раньше. — Поэтому мне приходится каждый день спускаться на медицинский уровень и сдавать кровь? Со мной что-то не так, и вы ищите причину?

Мама не отвечает, стальные радужки темнеют, теряя свою прозрачность. Побледневшие губы сжимаются, словно она боится сказать то, что мне нельзя знать.

— С тобой все в порядке, милая, — наконец произносит мама, отводя взгляд в сторону.

— Значит, не нашли… — выдыхаю с упавшим сердцем.

— Тебя спасло чудо.

«Почему тогда оно не спасло моего брата и остальных?» — мысленно кричу я, закрывая лицо ладонями.

Мама приближается бесшумно, садится рядом и мягко привлекает меня к себе. Я утыкаюсь лицом в изгиб ее шеи и вдыхаю знакомый теплый аромат. На минуту позволяю себе расслабиться в ласковых объятиях матери и не думать о пресловутом долге. В конечном итоге, никто меня не принуждал принимать решение об отправке на Полигон.

Я могла выбрать другое место для обучения: подать документы в исследовательский центр генетики и вирусологии на Новой Атлантиде или в университет Морских наук в Маринории. Или остаться здесь, в Улье: поступить на любое направление в местные образовательные учреждения. У правящих семей есть особые привилегии, распространяющиеся на выбор будущей профессии, хотя, о чем я говорю… Большинство элитных отпрысков не собираются тратить свою веселую сытую жизнь на какую-то работу.

Мой брат был другим…. Он собирался стать новым лидером и сплотить наше общество, искоренив периодически возникающие волнения. В свои двадцать лет он успел добиться многого, на своем примере доказав, что сын верховного правителя способен сражаться с нашими врагами, отважно защищать границы, стоя плечом к плечу с представителями низших каст и не требуя для себя особых условий и высоких званий. Эрика уважали и знали в лицо на всех островах. К его мнению прислушивались. Ему верили. За ним готовы были идти.

Если бы не трагическая гибель брата, моя жизнь сложилась бы иначе. Совсем. Кардинально. Но не сложилась…. Теперь я должна искупить свою вину и продолжить то, что начал он. И когда я говорю о долге, имею в виду именно это.

— Моя речь — полное фуфло, — признаю с горьким смешком, ощущая, как мама нежно проводит изящными пальцами по моим волосам. Я жду, что она возразит, будет убеждать, что красивой девушке спишут любую оплошность, но слышу совсем другое:

— Мы можем всё отменить, — мама отстраняется, устремляя на меня серьезный сосредоточенный взгляд.

— А как же вечеринка, на которую слетятся все сливки общества? — пытаюсь отшутиться я.

— Это не проблема, Рина, — уверенно отвечает она, коснувшись моей щеки.

— Не надо, мам. Я приняла решение, — выдавливаю из себя скупую улыбку. — Интенсивное обучение длится всего год, а потом я смогу выбрать, в какой сфере применить свои новые навыки… Время пролетит быстро.

Мама смотрит с грустью, качает головой, прячет свою боль за безупречной маской. Я так пока не умею. Мы обе молчим о том, что за год может случиться слишком много нехороших вещей. Например, я могу провалить экзамен после трёхмесячной экспресс-подготовки.

Провалить — это не просто вылететь из рядов инициаров.

Провалить означает — не выжить.

Примечания

1

Соты — шестигранные жилые отсеки центральной башни острова Улей.