Рубеж апокалипсиса. Часть 1. Знамение

Алексей Яшин

Безмятежное человечество доживает последние спокойные дни, однако об этом известно лишь избранным. Даже обладание этой информацией может быть смертельно опасно, но отдельные смельчаки все же решаются открыть людям правду. Впрочем, не все просвещенные способны грамотно распорядиться сведениями о грядущем апокалипсисе, а самых прожженных скептиков он приберет к своим рукам в числе первых.

* * *

— Ну что, как всегда: я направо, ты налево. Или сегодня поменяем расстановку? — Андрей стоял у открытого багажника и вытягивал оттуда большую сумку с рыбацкими принадлежностями. Обычно, когда они с Сашей приезжали на рыбалку и распределяли места на берегу, следовала именно такая расстановка.

— Не вижу смысла что-то менять. Мне привычно, когда ты от меня справа, — Саша уже успел достать из чехла стойки для удочек и теперь накручивал на них электронные сигнализаторы, — напомни мне, чтобы я новые батарейки вставил, когда домой вернемся.

— Что, совсем сдохли?

— На эту рыбалку хватит. Не думаю, что они будут орать без умолку. Хоть бы три-четыре раза сработали, и то хорошо.

— Да ты, я смотрю, оптимист, — Андрей начал доставать из своего чехла карповые спиннинги, — хоть бы разок пискнули!

— А ты пессимист. Сегодня и завтра погода будет самое то! И вечерняя, и утренняя зорька в нашем распоряжении. Сейчас мы прикормки накидаем, глядишь, какие-нибудь дурни подтянутся.

— Сань, ты, кстати, макароны отварил? А то я, кроме кукурузы, ничего не взял.

— Да, отварил немного. Сделал два вида: с чесноком и с ванилью.

— Отлично. У меня, кстати, прикормочная смесь новая, с коноплей. Будем пробовать.

— Представляю, вытаскиваешь карпа, а он ржет, как ненормальный, и спрашивает человеческим голосом: «Мужики, самбуку будете?»

— Вот-вот, с вечера с рыбками пообщаемся, наутро «рыбнадзор» в белых халатах приедет.

— А мы скажем им: «А мы че? Мы — ниче! Всё путем!» Главное, чтобы карпы не спалили.

— Предупредим, если будут громко ржать, то потрошить будем медленно и больно.

— Злой ты, однако. И мысли у тебя злые. И удочки злые. В общем, все злые.

— Расслабься. Доставай свои «добрые» макароны с чесноком, буду «бутерброды» на крючки насаживать…

Время уже перевалило за восемь часов вечера, июльское солнце еще освещало зеркальную гладь озера, но через пару часов обещало окончательно скрыться за горизонтом. Семь карповых спиннингов стояли вдоль берега на металлических стойках, блестевшая в вечерних лучах леска уходила вдаль и терялась в темных безмолвных водах. Электронные сигнализаторы молчаливо моргали синим светом, клев ожидался лишь после захода солнца. Друзья сидели на походных креслах рядом с разложенным столом. Андрей налаживал газовую горелку, намереваясь вскипятить чайник. Саша резал на бутерброды ветчину, сожалея, что не согласился с предложением купить на заправке готовую горячую пиццу. Пока вода не закипела, Саша пошел в ближайший лес, срубая по дороге острием топора волосатые колосья осоки и головы репейников. Разжигать на рыбалке костер было обязательной традицией, даже несмотря на теплую погоду. Обычно в окрестном лесу дров всегда хватало, потому как отдыхающие и шашлычники на это озеро предпочитали не ездить: обрывистая береговая линия и дно водоема, усыпанное острыми, как бритва, камнями, были весьма неудобными для купания. Именно это и привлекало друзей в данном месте: относительная тишина, отсутствие орущих детей и пьяных компаний, каких-то пятьдесят километров от дома и наличие в озере карпов, отдельные экземпляры которых доходили до пяти-шести килограммов. Рыба здесь была весьма капризная, можно было, особо не утруждаясь, уехать с уловом в двадцать-тридцать килограммов, а можно потратить пару дней и ночей, но так и не увидеть ни одной поклевки. Здоровенные рыбьи спины абсолютно издевательски могли стаей барражировать вокруг натянутой лески, иногда даже задевая ее хвостами и плавниками. В таких случаях сигнализаторы коротко взвизгивали, как бы извиняясь перед хозяином за свою беспомощность. Какое-то время рыбаки нервно бросались к удочкам при каждом подобном сигнале, но в дальнейшем привыкли к такого рода рыбьим издевательствам и научились вполне спокойно на них реагировать. Саша с Андреем приезжали на это место уже на протяжении нескольких лет, это было одно из самых любимых озер друзей. Иногда Андрей брал с собой Марину, та хоть и не умела, а главное — не хотела рыбачить, зато просто загорала в тишине и читала книги, отдыхая от рабочей суеты и пыльного мегаполиса.

Нарубленные дрова молодой человек укладывал в целлофановые пакеты из супермаркета и матерился, когда в очередной раз какой-нибудь острый сук рвал тонкую пленку. Дров нужно было немало, поленья были очень сухие и прогорели бы быстро. Заполнив пару разодранных пакетов, Саша поволок их в сторону стоянки, решив, что за остальными они сходят с Андреем вдвоем сразу после чаепития с бутербродами. Уже подходя к их лагерю, он заметил темно-зеленую Ниву с широкими колесами, припарковавшуюся метрах в двадцати от машины Юрьева. Как раз в этот момент мужчина в пятнистом камуфляже вытягивал из багажника длинный рыбацкий чехол с надписями на китайском языке.

— Видел соседа? — Александр бросил почти полностью порванные пакеты рядом с костровищем и упал на стул.

— Видел, — Андрей разлил кипяток по кружкам, — справа за кустами Нива, такая вся «прокачанная». Ты черный или зеленый?

— Черный, что-то я устал в последнее время от зеленого чая, — Саша взял протянутый пакетик и принялся макать его в дымящуюся кружку, — номера у него из соседней области. Как-то же люди узнают про эти места?!

— Вот что Интернет животворящий делает! Какой-нибудь мудень выложил отзыв о рыбалке, фотки с карпами прикрепил, да еще и карту проезда козел нарисовал для всех желающих.

— Немного радует то, что на обычной машине сюда фиг подъедешь. На Ниве еще можно, твой Раф и то днищем скребет.

— Ой, Сань, не успокаивай. Ты же прекрасно знаешь, что дальше будет, — Андрей немного поморщился, облизнув обожженные горячим чаем губы, — скоро по всему берегу будет стоять забор из удочек в стиле «пятнадцать человек на сундук мертвеца». В смысле на одну рыбину.

— Андрюх, думаю, еще год-два енто озерцо продержится, пока всю рыбу не выщелкают, — в отличие от друга, Саша не обжигался напитком и уже допивал свою кружку, — как допьешь, пошли дрова принесем, только надо будет пакеты еще взять, эти уже все. У тебя есть что-нибудь в машине?

— Сань, зачем эти пакеты? Давай кресло рыбацкое возьмем. Оно большое, ткань крепкая, внутрь скидаем и вдвоем дотащим.

— Точно! Надеюсь, сосед нашим спиннингам ноги не приделает.

— Нет. Он сам уже закидывает, никуда не денутся…

Дрова весело потрескивали и плевались в темноту фонтанами оранжевых искр. Огоньки светодиодов обозначали молчаливо застывшие в ожидании спиннинги, ночная мгла вступила в свои законные права и окутала окрестности безмолвного озера тишиной и мраком. Местами виднелись мерцания далеких костров, кто-то на берегу, так же как Саша с Андреем, надеялся разжиться отдельными представителями местной водной фауны. Изредка ночное беззвучие нарушали громкие голоса, но, как правило, в них отсутствовали нотки рыбацкой радости, да и всплесков извлекаемой из родной среды рыбы не было слышно. Карпы, а тем более большие карпы, относились к категории рыб-бойцов, заглотив крючок, они сопротивлялись до изнеможения, не позволяя сделать из себя легкую добычу. Если бы что-то подобное произошло на данном водоеме, в ночной тишине звуки разнеслись бы до каждого, вызвав приступы здоровой, а у кого-то и нездоровой зависти.

Друзья сидели по разные стороны от костра, держа в руках работающие смартфоны. Связь в этом месте была весьма посредственной, разговаривать еще можно было, но воспользоваться Интернетом не представлялось возможным. Вдоволь наговорившись на различные темы, теперь оба уткнулись в экраны: Саша играл в электронный бильярд, а Андрей дочитывал книгу, про которую он совершенно забыл. Неожиданно в глаза Андрею ударил ослепляющий луч, на несколько мгновений лишивший его способности что-нибудь видеть. Мужчина громко выругался и инстинктивно зажмурился, отвернув голову от источника света. Одновременно со словами: «Я прошу прощения», — произнесенными незнакомым хриплым мужским голосом, свет погас. Андрей почувствовал это даже через закрытые веки. Смахнув из уголков глаз неожиданно проступившие слезы, Юрьев раскрыл глаза. Из медленно возвращающейся реальности к нему тянулась испещренная прожилками вен мужская рука, с явно бросающимся в глаза уродством — неестественно короткий безымянный палец был лишен одной фаланги.