Мир Магии

Алексей Юрьевич Булатов, 2019

Огонь, вода, воздух, земля, жизнь. Все это подвластно человеку в новом мире, куда попадает главный герой. Не помня себя. Очнувшись в странном месте, окруженный странными людьми. Память пуста, как чистый лист. Время от время выбрасывая в сознания обрывки воспоминаний. Но даже эти обрывки угрожают этому миру… Серия "Между Мирами". Содержит нецензурную брань. Дополненное издание.

Глава 1. Пробуждение

Сознание возвращалось медленно, очень недовольное тем, что ему нужно забираться в это разбитое и измученное тело. Как хорошо в забытьи, там картинки хаоса сменяют одна другую, не оставляя в памяти почти ничего, кроме красных полос и каких-то пятен. Мозг человека умеет сам себя жалеть и сам себя ограждать от воспоминаний, которые доставляют боль. Он перегружается, и складывается ощущение, как будто ничего не было, а уж потом, когда само сознание приходить в себя, мозг начинает доставать воспоминания одно за другим, как будто карточный шулер тузы из рукавов. Правда, в этот раз мозг не достал ничего, все так и осталось в красных и белых пятнах, без понимания того, что происходит. Первым, что достал мозг, был холод с одной стороны и жара с другой. Холод был прямо пронизывающий до самого позвоночника, а жара обжигала кожу. Открыв глаза, я обнаружил себя в странном темном помещении, посередине горел костер, дым от которого поднимался наверх и исчезал в отверстии в крыше. Холод, проевший тело до позвоночника, шел с противоположной стороны от костра, а жара, уже, по-моему, начала процесс запекания кожи в хрустящую корочку, шла от костра. Источником холода была сама земля и стена дома, она была покрыта коркой льда, он только-только начинал оттаивать от костра. Рядом с костром сидела на корточках какая-то фигура и смотрела на меня. Увидев, что я открыл глаза, она произнесла:

— Сейчас станет тепло, вот, накинь это.

Он бросил в меня какой-то тряпкой. Я попробовал присесть, тело отозвалось целым фонтаном разнообразной боли. Тут была и боль отлежанной конечности, и общая боль в теле непонятного происхождения, а финалом этого букета была яростная, как вулкан, боль в голове, которая вспыхнула посередине черепа огненным цветком, оставив в сознании отблески костра, отключилось…

Красное и белое, за ним темноталучше бы уж и не возвращаться, в том темном закутке, где нет боли, холода и жары, там бы остаться навсегда, на вечность. Но нет, какие-то непонятные щипцы захватили сознание своими ледяными захватами и потащили его в тело. Возвращая его в реальность, ему бы закричать: «Нет, не хочу, не надо, тут комфортно, не хочу туда», — но как закричать небытие? Ведь нет голоса, нет легких, нет рта. И вот эти непонятные щипцы тянут тебя туда, куда нужно им, а не туда, куда хочешь ты…

Открыв глаза, я опять увидел это же помещение, в котором лежал, теперь я был укрыт чем-то вонючим, но теплым. Костер прогорел, сейчас на месте него ярко светились красные угли, отбрасывая на стены причудливые тени. Стало намного комфортней, холодные камни вобрали в себя тепло от костра, и теперь в этом странном месте было даже жарко.

— Очнулся? Ты лежи, лежи. Не вставай пока что.

Голос раздался откуда-то из темноты, глаза не видели говорящего, но мозг услужливо достал из памяти картинку фигуры, которая сидела у костра во время прошлого свидания с реальностью. Попытавшись открыть рот, чтобы поздороваться, я обнаружил, что язык практически высох во рту, чувство жажды просто уже не воспринималось мозгом.

— Пить, — произнес я единственное, что сейчас смог.

— Да, сейчас, я тебе как раз сварил отвар, он тебе должен помочь.

В темноте что-то зашевелилось, пахнуло ледяным воздухом, и надо мной нависла тень, рука которой приподняла мою голову, и понес к губам, видимо, что-то вроде котелка с отваром. Попытавшись сделать первый глоток, я чуть не захлебнулся. Во-первых, отвар в котелке был сплошной горечью, во-вторых, язык, гортань отказывались делать правильные движения.

— Тихо, не торопись, чуть подержи во рту и проглатывай. Кто тебя в ритуал-то погружал? Разве так можно?

Отвечать на вопросы незнакомца было невозможно, так как смысл его слов до сознания хоть и доходил, но никак не воспринимался им.

Поборов рефлексы, которые старались отвергнуть неприятную жидкость из организма, я сделал первый глоток. Новый тип боли, который до этого мной не ощущался, пронзил тело, мне показалось, что я выпил не горькую горячую жидкость, а кусок расплавленного железа, и по пищеводу прокатилась сейчас эта масса, сжигая все на своем пути.

— Вот молодец, первый глоточек. Давай следом за ним еще один, нужно это тебе выпить. Ты обезвожен.

Второй глоток дался чуть легче, но за третьим пришла рвотная волна, которая чуть не вытолкнула обратно все, что с таким трудом было выпито.

— Тихо, тихо. Давай глубокий вдох, выдох.

Я послушно задышал, чтобы успокоить рвотные рефлексы. Но, вздохнув полной грудью, я испытал новый прилив боли, от которого чуть опять не провалился в небытие.

— Так, спокойно, я тебя не для этого вытаскивал, чтобы ты мне тут сдох. Пока не допьешь этот котелок, я тебя не отпущу. Так, ну что, отдышался? Давай пей.

Следующие глотки прошли уже с минимальным дискомфортом, желудок смирился и теперь набирал в себя жидкость, становясь тяжелым. Теплый отвар согрел кишечник изнутри. Незнакомец, напоив меня, уже ворчливо произнес:

— Эх, встретить бы мне этих твоих придурков, я бы им поджарил причинные места. Ладно, приходи в себя, думаю, теперь ты сможешь уснуть. Я пока отлучусь, нужно будет тебе что-то из еды сделать, ты проснешься голодным.

Незнакомец был прав, закончив пить, я реально уснул. Не провалился в бессознание, а ушел в объятия Морфея, в этом есть большая разница. Я даже видел какой-то сон, который пропал, не оставив ничего в надежде его вспомнить. Третий раз я открыл глаза от яркого света, солнце пробивалось в отверстие для дыма, попадая мне прямо в глаза. Под отверстием горел в этот раз небольшой костерок, над ним была установлена тренога. На треноге был подвешен котелок, в котором сейчас варилось явно что-то съедобное, так как запах вареного мяса бил в ноздри. Незнакомец был прав: я проснулся голодным. Желудок, явно переварив горечь, которую в него залили, вспомнил свою главную роль в организме и теперь активно требовал еды, огласив странное помещение грозным рыком. Фигура улыбнулась, сняла котелок и приблизилась ко мне.

— Теперь нужно поесть, будем тебя выправлять потихоньку.

— — Шпассшибо, — произнес я, выдавливая из себя

звуки

, которые давались мне с большим трудом. Но произнесенное явно очень обрадовали моего кормильца.

— О, хорошо, значит, ты говоришь. Но разговаривать мы с тобой будем завтра, сейчас давай есть.

Говорить сил действительно не было, даже есть-то было сложно. Я заснул, по-моему, с ложкой во рту, так и не доев последний кусочек мяса. Голод, видимо, не прошел, так как во сне я продолжал есть из этого котелка, и ел, и все никак не мог наесться. Когда я проснулся уже второй раз, желудок болел от голода, но в теле боль прошла. Я открыл глаза и сел на шкуре, которая служила мне постелью. Боль оставалась только от отлежанных частей тела. Рядом с кроватью стоял котелок, костер догорал, освещая помещение. Незнакомца нигде видно не было. Я взял теплый котелок в руки и съел содержимое в один присест. В этот раз пищевод, желудок да и тело вели себя хорошо.

Доев все содержимое котелка, я попытался встать на ноги. У это меня получилось, но вот, приподнявшись, я вдруг понял, что не знаю, что делать дальше.

— Видимо, ходить тебя придется учить заново.

Вздрогнув от неожиданности, я поднял голову и увидел незнакомца, который стоял в двери.

— Что значит заново? — спросил я его, удивившись звуку своего голоса.

— Хорошо, что ты хоть говоришь нормально, после ритуала Ванги, бывает, и речь теряют. Что ты помнишь вообще? Как тебя зовут, помнишь?

— Нет.

— Откуда ты?

— Не помню. Первое, что помню, это как тут проснулся, или, точней, очнулся.

— Да уж, кинул мне Гор задачку.

— Гор?

— Да, это мой бог. Всему свое время. Так, давай я тебе помогу.

Незнакомец подошел и приобнял меня за плечи.

— Вот, давай, одной ногой, потом второй, — я сделал несколько шагов, поддерживаемый им. — Хорошо, все не так уж и плохо, организм основные вещи все помнит. Я думал, будет хуже, все-таки ты еще и башкой прилично долбанулся, откуда же ты тут взялся?

— Я?

— Да, бесполезно тебя сейчас спрашивать, это я уж так. Меня, кстати, даже больше интересует, как так сложилось, что именно в это время в это место попал я. Три дня я тебя выхаживаю и мучаюсь этим вопросом. Встретить почти труп на вершине горы, куда я пришел, чтобы завершить свою жизнь, где-то за пределами моего понимания.

— Я тоже не очень понимаю, о чем ты… говоришь.

— Меня зови мастер Трин. Я буду твоим учителем, видимо, какое-то время. Тебя я буду звать Парк по имени горы, где я тебя нашел, когда ты вспомнишь свое настоящее имя, тогда и переименуем. Ты не будешь против?

— Нет.

— Так, Парк, давай еще шаг, еще. Выйдем на улицу?

— Да.

— Хорошо, пошли.

Шаг за шагом тело вспоминало, какие группы мышц в какой последовательности нужно применять, чтобы тело могло идти. Удивительно, мы ведь, и не задумываясь, встаем, садимся, идем, бегаем. А вот, оказывается, тело может запросто забыть, как это делается, и тогда оно становится, каким-то деревянным и непослушным. Вроде твое тело, ты его чувствуешь и знаешь каждый его кусочек, но в то же время оно совсем не хочет тебя слушать. Нога превращается в какую-то плохо управляемую оглоблю, которая вроде как и слушает мозг, но слушает его как бы нехотя, с замедлением и не полностью. Сейчас я чувствовал себя куклой в руках неумелого кукловода, который позорится перед зрителями, но не может остановить спектакль.

— Давай, давай, шевелись.

Трин, поддерживая меня, буквально запинал к выходу из домика. Выйдя через проход, который был завешен шкурой какого-то животного, я огляделся. Мы находились на подножии какой-то высокой горы на приличной высоте. До снежной шапки было не больше двухсот метров в одну сторону, а до зеленой поверхности земли было около километра в другую сторону. Поверхность земли там, где стояла хижина, в которой я пришел в себя, была серо-коричневого цвета. Тут не было никакой растительности, за редким исключением каких-то не покорных природе растений, которые выглядывали между камней. Место было совершенно диким и безлюдным, и каменная хижина, которая тут стояла, выглядела довольно странно.

— А откуда тут этот дом? — спросил я Трина.

— А черт его знает, откуда он тут. Я сам удивился, что он тут есть, но он оказался настолько кстати в этом месте. Я когда тебя тащил, то совсем из сил выбился, думал уже бросить тебя, и тут смотрю — хижина. Гор тебя послал мне, я не понимаю пока что, зачем, но хижина появилась у меня перед глазами тогда, когда я уже решил тебя бросить. А ты появился, когда я уже собирался покинуть этот мир.

— Как это покинуть?

— Давай присядем вот тут на камне, пока тепло. Минут пятнадцать посидим и пойдем обратно в хижину, для первой прогулки тебе явно будет достаточно.

Трин явно ушел от ответа на, он не хотел говорить. Но у меня был и другой вопрос:

— А что такое ритуал Ванги?

Трин взглянул на меня с благодарностью, что я не повторил вопроса, и ответил:

— Ритуал, который предназначен для снятия печати Соломона.

— Печати Соломона?

— Да, печать Соломона — так называется ограничение человека на использование магических способностей. По преданиям, когда-то любой человек владел одной или несколькими из пяти стихий, он был равен богам, и боги послали архангела Соломона, который лишал человека магических способностей от рождения, ставя свою печать. Чтобы разрушить эту печать, нужно провести ритуал Ванги, по сути, заставить человека родиться второй раз, но уже без присутствия архангела. Проблема этого ритуала — что выжить после него — очень большая проблема, так как обязательная часть этого ритуала — это остановка сердца.

— То есть у меня останавливалось сердце?

— Когда ты свалился на меня, ты был мертвым. Я закончил ритуал и воскресил тебя. Печать с тебя снята, но каковы твои способности, мы будем выяснять позже. Когда ты уже научишься нормально ходить.

— Что значит свалился?

— Вон там, смотри, — Трин показал рукой на вершину горы. — Возле вот той скалы, я стоял на самой ее вершине, а ты свалился откуда-то еще сверху.

— Как это возможно? Там же ничего нет выше той скалы.

— Гор тебя послал в нужную мне минуту. Но не спрашивай, зачем и почему, я пока что не могу тебе на это ответить. На этот вопрос сможешь ответить только ты сам, если память твоя к тебе вернется.

— Память! Я ничего не помню, только белые и красные пятна в памяти.

— Тебе нужно еще есть и спать. Пойдем обратно в домик, я тебе травы заварю, ты же доел все, что было в котелке?

— Да.

— Хорошо, к сожалению, у нас только один котелок, другой посуды тут нет, а идти за ней не меньше двух дней пути.

Я встал с камня самостоятельно и сделал шаг по направлению к хижине, чуть не упав.

— Тихо, давай я тебе помогу. Не торопись, научиться ходить — дело не простое, но вполне достижимое. Давай пока что на мое плечо. Мы проведем тут еще одну ночь, а завтра двинемся уже отсюда, ночи в долине в это время.

Дойдя до хижины, я вернулся на тряпку, на которой лежал, и удивился, сколько сил я потратил на прогулку длиной несколько шагов.

— Ты давай отдыхай, я сейчас разведу костер и сварю тебе зелье. Оно тебе поможет восстановиться, сегодня ты молодец. Теперь я спокоен за тебя, что ты выживешь.

Трин вышел из хижины и вернулся через какое-то время с охапкой дров, которые он аккуратно сложил на кострище в виде пирамидки. Далее он встал рядом с этой пирамидкой, щелкнул пальцами, и пирамидка из дров вспыхнула так, как будто была облита горючей жидкостью.

— Как ты это сделал? — удивленно спросил я Трина.

— Я же маг трех стихий, огонь — это мой самый первый навык после снятия печати Соломона.

— Ого, а меня научишь?

— Надеюсь, что научу, но до этого еще далеко.

Я с восхищением посмотрел на мастера Трина, я не помнил, почему, в голове было пусто. Но умение разжигать костер, щелкнув вот так пальцами, вызывало во мне какое-то неописуемое чувство восторга. Даже не имея памяти, я всем нутром воспринимал это как чудо.

— Покажи еще что-нибудь, — взмолился я.

— Что тебе показать? — удивленно спросил Трин.

— Ну, как ты огонь умеешь добывать!

— Что тут такого?

Трин явно был удивлен моим вопросом, видимо, для него умение зажечь костер, щелкнув пальцами, не было чем-то выходящим за рамки. Он поднял руку ладонью вверх и сделал какой-то жест, над ладонью загорелся огонь.

— Ух ты! Вот это да.

— Ты странный, интересно, откуда ты такой взялся?

— Мне и самому интересно.

— Ладно, отдыхай.