Сюрпризы Лебяжьего озера

Алексей Самочётов, 2019

После загадочного катаклизма в заповеднике у Лебяжьего озера мутировавшие звери и рыбы стали смертельно опасны для людей. Несмотря на это, заповедник становится популярным среди охотников и рыболовов. Более того, на прилегающих к нему водоемах устраиваются экстремальные соревнования среди мастеров рыбалки. Участников ждет каскад приключений, связанных с риском для жизни, ведь против них ополчилась сама Природа.

Глава 5

Трактир «Бодрые поползновения»

Несмотря на то что в течение всего рассказа Павел не сколько пил, столько пригублял, он чувствовал себя неслабо поддавшим. Кажется, Лёва был более трезв, однако ни тот ни другой не могли сориентироваться, какая из трех тропинок от их домика ведет к трактиру «Бодрые поползновения». Чтобы понапрасну не плутать, решили уточнить дорогу у Петра Васильевича.

Оказалось, что хозяин базы «Граничная» принимает новых гостей: за овальным столом вместе с ним сидели их старые знакомые — Константин Какуев и Станислав Пашкевич. В графине на столе оставалось на донышке, вместо горы пирожков на тарелке — лишь крошки.

— Костыль? — преувеличенно удивился Лёва. — Ты же кричал, что в этом заповеднике рыбы нет, а все егеря поголовные пьяницы! Так чего же вновь сюда пожаловал?

— У «Знатного рыболова» разве монополия на освещение соревнований? — насупился Какуев, рыжеватый мужик с кривым носом. — У нашей газеты и тираж больше, и вообще…

— Не понял? — уставился на него Петр Васильевич. — Ты тогда, в прошлое свое посещение, даже границу Кабаньего урочища не пересек. Почему же трепешься, что рыбы в заповеднике нет?

— В вашей газетенке, благодаря тебе, Костыль, брехни на порядок больше, чем правды.

Лёва подошел к столу, подмигнул развалившемуся в кресле Пашкевичу и пожал протянутую им руку. Павел также поздоровался со Станиславом — седобородым крепышом с виду лет этак под пятьдесят, носившим очки, одна линза которых была заметно толще другой. Константина Какуева рукопожатием журналисты «Знатного рыболова» не удостоили.

— На то она и рыбацкая газета, — усмехнулся Какуев.

— Вот, Петр Васильевич! — вскричал Лёва. — Конкуренты наши ради красного словца не пожалеют и отца! Представляете, что такой бумагомарака, как Костя, который даже свой нос в заповедник не сунет, может и про базу вашу, и про соревнования написать?

— Для меня любая публикация о заповеднике и базе — реклама, значит, и доход, — пробурчал Нешпаев. — Если что-то уж совсем из ряда вон выходящее сочинит, подам на его газету в суд. И не важно, в чью пользу он закончится. Да вы, журналюги, подобные расклады лучше меня понимаете.

— Э-эх! — махнул рукой Лёва. — Ладно. Мы с Павлом собрались дойти в «Добрые…» то есть в «Бодрые поползновения», а дороги не знаем…

— Нинель! — тут же позвал Петр Васильевич и кивнул появившейся на пороге девушке. — Проводи мужчин до трактира, а то еще заблудятся, и всех самых лучших егерей без них завербуют.

— А что, дядя Петь, наше предложение о самостоятельном выборе егерей возражений не встретило? — спросил Павел.

— Да какие там возражения! В любом случае я направлю в урочище необходимых для работы людей. А вы можете выбирать кого хотите. Только не ошибитесь…

— Пойдемте, мужчины, — позвала Нинель, и Лёва с Павлом вслед за ней покинули гостиницу…

* * *

— Девушка, вы курите? — затягиваясь сигаретой, осведомился Лёва на улице.

— Курить — здоровью вредить, — ответила она, не обернувшись. — Вот пить — здоровью помогать.

— И вы пьете?

— Если бы даже не пила, так от вашего перегара сразу бы захмелела. — Нинель была все в том же сарафане цвета хаки и босоножках. Темные вьющиеся волосы выбивались из-под бейсболки. — Между прочим, заблудиться здесь сложно. — Девушка шла быстро, не оглядываясь. — Справа — река Скорогадайка, сейчас мы по мосту ручей перейдем, который в нее втекает. Чуть ниже его впадения — граница с заповедником, которую от нас колючая проволока отделяет…

— Так серьезно? — удивился Лёва.

— Да нет. Через колючку любой ребенок перелезет. Только смысла в этом нет. Потому как почти все, что из заповедника выносится, к примеру пойманная рыба или подстреленный зверь, сразу начинает гнить и вскоре от них только мокрое место остается.

— Так вот почему у Ношпы ни одного чучела рыбы и зверя нет, только фотки? — догадался Павел.

— Конечно, — подтвердила Нинель. — Трофей в нормальном, не испорченном состоянии только в зданиях Кабаньего урочища увидеть и потрогать можно.

— А вы видели?

— Естественно. В заповеднике сразу за контрольнопропускным пунктом несколько исследовательских лабораторий стоит. Имеются среди них и секретные, но есть и без всяких грифов, в том числе и небольшой музейчик, в котором выставлены чучела обитателей заповедника. Правда, эти чучела тоже недолго в нормальном состоянии остаются, приходится ученым их время от времени заменять.

— Ну и как, открыли что-нибудь ваши ученые? — спросил Павел.

— Открыли, — наконец-то оглянулась на него Нинель. — И довольно быстро сделали наши ученые глобальный вывод, что никакой реальной пользы остальному миру заповедник принести не может.

— Как это? — Павел даже остановился. — Если там такие чудеса творятся…

— Вот именно, что чудеса, никакими научными фактами не подтверждаемые.

— Что-то мне в это не верится…

— Поверится, — усмехнулась Нинель. — Шевелите ногами, господа мужчины, почти пришли.

Поинтересоваться, почему трактир имеет название «Бодрые поползновения», мужчины не успели, — в течение оставшегося пути Нинель посвящала их в правила поведения, принятые в самом популярном местном питейном заведении. Правила были просты: любой посетитель трактира, переступив его порог, тут же вносил в кассу взнос, взамен которого получал карточку, дающую право отовариться у бармена на выбор — стопкой водки, кружкой пива либо графином морса; в еде же гость мог себя не ограничивать, и это касалось любых подаваемых в общий зал блюд. Питаться посетитель мог с открытия и до закрытия трактира, но за любую дополнительную выпивку обязан был расплатиться, прежде чем ее ему подадут.

Еще одним правилом был категоричный запрет на потасовки внутри помещения и даже на громкую ругань. Помимо немногочисленных туристов, трактир посещали охранявшие заповедник военные и подрабатывавшие на его территории егеря. И военные, и егеря имели при себе оружие, причем на вполне законных основаниях. Чтобы это оружие не заговорило в стенах «Бодрых поползновений», трактир охраняли не типичные мордовороты-вышибалы, а мордовороты-полицейские, наделенные местными властями специальными полномочиями усмирять потенциальных дебоширов еще до того, как у тех возникнет намерение собственно подебоширить.

Если же желание помахать кулаками не пропадало, особо бойких выпроваживали на улицу, где для выяснения отношений была отведена специальная площадка. В этом случае, чтобы вернуться в трактир, приходилось вновь платить взнос.

Неизвестно, благодаря чему в «Бодрых поползновениях» вот уже несколько лет кряду не было не то что ни одной перестрелки, но и ни одной сколь-либо серьезной драки. Частично, конечно же, из-за полицейского контроля. Но во многом благодаря тому, что собирались в трактире люди, в основном давно друг друга знавшие, испытавшие вместе немало опасностей, потерявшие в заповеднике родных и общих друзей. Возможно, и потому, что подавляющее большинство завсегдатаев хорошо отдавало себе отчет, каких сюрпризов можно ждать от Кабаньего урочища, с которым граничил трактир.

Кроме того, немаловажную роль в обеспечении порядка в трактире играл и его владелец, которого все величали исключительно по имени-отчеству — Алексей Леонидович, ну а между собой — просто Монокль.

Именно он встретил Лёву и Павла на ярко освещенном крыльце «Бодрых поползновений», охраняемом двумя солидно вооруженными, очень внушительных комплекций полицейскими. По сравнению с ними Алексей Леонидович казался щуплым, если не сказать — тщедушным. Но! Такое впечатление складывалось лишь до тех пор, пока Павел не оказался с этим человеком на расстоянии вытянутой для пожатия руки.

Павлу сразу стало как-то не важно, во что тот обут и одет, что на поясе у него висит одна расстегнутая кобура с выпирающей рукояткой пистолета, а под мышкой — еще одна, тоже расстегнутая и тоже с видневшейся рукояткой. Пожимая руку хозяину «Поползновений», он уставился не в правый глаз, внимательно разглядывающий его через обычный монокль, а на левое веко, почти полностью прикрытое, насквозь пробитое двумя крючками блесны с золотистым лепестком, которая свисала и покачивалась, словно тяжелая серьга на мочке уха. Жало третьего крючка застряло под его бровью. Глядя на это, Павел, кажется, даже протрезвел.

— Как вам мой пирсинг? — Алексей Леонидович подмигнул Павлу и Лёве единственным видящим глазом. — Поверьте, это не самое страшное, что может произойти с вами даже на самой обычной рыбалке. Не говоря уже о Кабаньем урочище!

— Ха-ха-ха! — рассмеялся Лёва принужденно.

Павел вообще промолчал, пытаясь осмыслить, как можно ходить с блесной, пробившей веко и бровь. Ему самому во время рыбалки «повезло» трижды цеплять себя тройниками блесны за голову и однажды — за большой палец. Каждый раз приходилось использовать пассатижи, чтобы немедленно освободиться от приманки, приносящей постоянную боль. И пусть это было страшновато и, конечно, тоже больно, но зато избавляло от дальнейших страданий…

— Участники турнира «Мастер-рыболов» освобождаются от традиционного взноса за посещение нашего трактира, — без тени улыбки произнес Алексей Леонидович, приглашая жестом проследовать в заведение. — Однако алкогольные напитки — традиционно за счет клиентов.

Трактир встретил новых посетителей какофонией голосов, не заглушавших, однако, стук бильярдных шаров и звучащей из динамиков спокойной мелодии. Никто не танцевал, хотя свободного места хватало. Народ был занят поглощением пищи, напитков, пусканием в потолок сигаретного дыма и разговорами. Павла сразу что-то смутило, но, приглядевшись к сидящим за столиками людям, он сообразил, в чем дело: подавляющее большинство посетителей были облачены либо в армейскую форму, либо в сероватые костюмы полицейских, либо в егерский камуфляж и лишь немногие — в нечто яркое.

Таким, относительно пестрым пятном выделялись пятеро мастеров-рыболовов, разместившиеся за длинным столом в глубине зала. Они выглядели почти ровесниками, каждому — от тридцати до сорока лет, разве что Тапир не пересек двадцатипятилетний рубеж. К тому же он был самым миниатюрным, что ли, и каким-то бледным, в то время как остальные — как на подбор: крепкие, спортивные, загорелые. Стол спортсменов был заставлен тарелками с едой, полупустыми пивными кружками и открытыми бутылками с более крепкими напитками.

— Наконец-то! — завидев приближающихся Лёву и Павла, вскочил Сфагнум с фужером в руке. — Думаете, одни мы вас заждались? Да все бодрые попо… поползновения вас ждут.

Сфагнум был заметно навеселе и, кажется, единственный, кто пришел в трактир в строгом черном костюме и белоснежной рубашке. Хорошо хоть, галстук-бабочку не додумался напялить, успел подумать Павел, прежде чем увидел эту самую бабочку, валявшуюся в пустой тарелке.

— Ты чего так вырядился-то? — спросил у Сфагнума Лёва, усаживаясь за стол.

Павел, терзавшийся мыслью, уместно ли будет пригласить за общий стол Нинель, заглянувшую в трактир вместе с ними, только сейчас обнаружил, что девушка куда-то пропала. Впрочем, наверное, это было к лучшему…

— А может, это моя спортивная форма одежды? Ты мне что, запрещаешь? — с вызовом спросил Сфагнум и приложился к фужеру.

— Наоборот, — улыбнулся Лёва, наливая себе спиртного из первой попавшейся под руку бутылки. — Ловить рыбу в костюме — прикольно, это я как журналюга тебе говорю.

— Конечно, прикольно! — обрадовался Сфагнум, отставляя опустевший фужер. — Это вы все в форме да с логотипами своих фирм, а мне рекламировать никого не надо. Легенду рыболовного спорта и без того все знают. Змей подтвердит. Подтвердишь?

— Подтверждаю, успокойся, — не стал развивать тему Павел.

— Павел, мы, собственно, чего тебя ждали-то, — по очереди чокаясь с ним и Лёвой, сказал Магз. — Чтобы всем шестерым спортсменам одновременно начать егерей выбирать. Местные о нашей затее успели разузнать, ну и, кажется, каждый из них готов предложить свою кандидатуру. Это ведь очень неплохой заработок плюс нехилая индивидуальная раскрутка, сам понимаешь.

— А мне вот очень интересно, — обратился ко всем сидящим за столом Лёва. — Как вы себе представляете выбор егерей? Чисто визуально, построив два десятка человек в одну шеренгу, либо посредством анкетирования, либо прислушиваясь к сплетням…

— Легенда рыболовного спорта вообще мудрствовать не станет! — громко заявил Сфагнум. — Кто меня в бильярд обыграет, того и возьму егерем!

— Стоп, стоп, стоп! — поднял руку Стамбул. — Заповедник — место серьезное, опасное. А вдруг тебя какой-нибудь хлюпик натянет, который, кроме кия, больше ничего в руках держать не умеет? И как он сможет защитить мою шкуру, когда по жребию мне достанется?

— Но в первом-то туре он будет охранять только мою бесценную шкуру, — резонно заметил Сфагнум. — Вот и поглядим, хлюпиком этот егерь окажется или достойным всяческого уважения чуваком.

— А ты кием по шару-то попадешь? — с усмешкой поинтересовался Стамбул.

— Я? Да я старый, опытнейший бильярдист, можно сказать, легенда столичного бильярда. Спроси у Змея!

— Подтверждаю…

— А вот лично я себе егеря уже выбрал, — медленно вставая и устремив взор в сторону барной стойки, сказал Дмитрий Бокарев.

Остальные спортсмены вместе с Лёвой повернули голову туда же. Из десятка вращающихся стульев сейчас занят был только один, и на нем, держа в руке пенящуюся пивом кружку и о чем-то непринужденно беседуя с хозяином трактира, восседала изящная брюнетка, облаченная в егерский камуфляж и увешанная разнообразным поблескивающим оружием, словно новогодняя елка — игрушками.

— В таком случае, я тоже себе егеря присмотрел. — Тапир неожиданно для остальных сорвался с места и убежал в темноту зала.

Сфагнум, покачиваясь, направился в сторону бильярдной. Магз и Стамбул переглянулись, посмотрели на усердно жующего мясо Павла, на смакующего вино Лёву и, ничего не сказав, покинули стол.

— А ты чего не идешь? — поинтересовался Лёва у друга через пару минут.

— Есть хочу, — ответил тот, высматривая на большом блюде кусочек мяса поподжаристей, чтобы переложить его себе на тарелку.

— А пить?

— Тоже.

— Кхым… добрый вечер, уважаемые, — привлек внимание Лёвы и Павла остановившийся с противоположной стороны стола широкоплечий мужчина, облаченный, как и большинство в трактире, в камуфляжный комбинезон с широким ремнем, на котором висели кобура и тесак в чехле. — Присесть позволите?

Количество разнообразных шрамов на его лице так и хотелось посчитать. Они были на лбу, левой щеке, верхней губе, подбородке… на переносице выпирала приличных размеров шишка — еще одно следствие давнишней травмы. Руки он держал за спиной.

— Без проблем, уважаемый, — доброжелательно улыбнулся Павел. — Выпьете с нами?

— Почту за честь.

Оказалось, что в одной руке незнакомец держал бутылку дорогого коньяка, в другой — граненый стакан. И бутылку, и стакан он с серьезным выражением лица выставил на стол и так же подчеркнуто серьезно сказал:

— Моя фамилия Мельник. Друзья иногда кличут Старым Мельником. Друзьям я прощаю.

— Э-э… — открыл рот Лёва, но Мельник его перебил:

— Вам, уважаемые, представляться нет надобности. Я давний подписчик «Знатного рыболова», всегда читаю это замечательное печатное издание от первой строчки до последней.

Он ловко откупорил бутылку, плеснул коньяка в свой стакан и вопросительно посмотрел на журналистов. Те, поняв намек, придвинули к стакану свои стопки, которые Мельник тут же наполнил.

— Прошу покорно извинить меня за такую, нет, не наглость, а смелость, но в связи с рыбалкой у меня уже давно зародились два желания, две, можно сказать, мечты, — поведал он и, подняв стакан, вновь обратил на уважаемых вопросительный взгляд.

Лёва и Павел последовали его примеру, со звоном сдвинули емкости, выдохнули, выпили и, уже закусывая, с удивлением обратили внимание на отразившуюся на лице Мельника радость.

— Одна моя мечта только что осуществилась, — сказал тот, вновь разливая коньяк. — Она была для меня важной, но вторая мечта — во сто крат важнее…

— Э-э-э…

— Поясняю! Первой моей мечтой было выпить со столь уважаемыми людьми, с чемпионами мира по спиннингу!!! — выкрикнул Мельник. И намного тише добавил: — То есть с вами. Ну а до осуществления второй мечты, боюсь, пока далековато…

— Интересно… — поднял брови Лёва.

— Я до жути, до дрожи в коленях мечтаю во время официальных соревнований по спиннингу обловить Павла Балашова, — сказал Мельник с азартом. — И чтобы не просто господину Балашову не повезло, а мне, наоборот, подфартило. Чтобы клев был отличный, и наловили бы все много, но у меня оказалось хотя бы на одну рыбку, всего на несколько граммов больше!

— Да, с этим действительно могут возникнуть проблемы. — Лёва толкнул приятеля локтем.

— Почему же. — Павел наконец отложил вилку, вытер салфеткой губы и взялся за кружку с пивом. — Господину Мельнику достаточно попасть в сборную какого-нибудь рыболовного клуба и принять участие в любом чемпионате, где будет выступать команда «Знатный рыболов».

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Лёва и подмигнул Мельнику: — Вот он всегда так скромничает. Мол, достаточно принять участие… А лично мне понадобилось почти три сезона, чтобы впервые обловить этого скромника. И знаете, что самое интересное? Знаете, в чем секрет нашего самого знатного рыболова? — почесал он за ухом и взял вновь наполненную коньяком стопку. — Давайте сначала выпьем, потом расскажу.

Они вновь чокнулись и выпили. После чего Лёва придвинул к себе большое блюдо с овощным салатом и начал его жадно поглощать. Павел с улыбкой наблюдал поверх пивной кружки за Мельником, на лице которого читалось нетерпение узнать некий секрет. Он и сам был немного заинтригован, что же на сей раз выдумает Лёва.

— Вся фишка в том, — наконец оторвался от салата главный редактор газеты «Знатный рыболов», — что этот вот хитрован, узнав о желании кого-либо его обловить, прилагает все усилия, чтобы этого не случилось. А, Змей? Я верно излагаю?

— Не слушайте его, Мельник, — сказал Павел.

— Слушайте, слушайте, — усмехнулся Лёва. — Говорю, потому что на собственной шкуре это испытал. Мы же с ним с первого дня знакомства крепко подружились, и я по дружбе признался, что мечтаю его сделать во время спиннинговых соревнований, так знаете, сколько раз он эту мечту обламывал? Вот займу я, скажем, десятое место, а Павел — пусть не призовое, но и не одиннадцатое, а именно девятое. Пусть другим проиграет, но сделает все, чтобы только меня вперед не пропустить…

— Но рано или поздно вы его все-таки… сделали?

— Ну, он же не заговоренный какой. Конечно, сделал. Но, как сейчас помню, произошло это на тех соревнованиях, когда нашлась парочка молодых да ранних умников, громогласно заявивших, что заткнут самого Павла Балашова за пояс. Это на одном из краснодарских лиманов было, который мы с ним посетили впервые, а те двое были из местных. Они потом все поверить не могли, как же господин Балашов умудрился им нос утереть. Ну а я, так сказать, под шумок впервые Павла и обловил.

— Случайно, — отозвался Павел.

— И здесь, мой вам совет, господин Мельник. Главное — с ним не спорить, главное — прикинуться неумехой, который ни на что не рассчитывает, тогда может повезти. Но вам, к сожалению, прикидываться уже поздно, вы своей мечтой с чемпионом мира поделились, и это стало глобальной ошибкой…

— Лёва, ты, как всегда, заливаешь, — сказал Павел. — Наливал бы лучше, а то мне еще егеря выбирать.

— Позвольте мне. — Мельник в очередной раз разлил коньяк и, когда они выпили, сказал: — Еще раз прошу покорно извинить не за наглость, а за смелость, но если вы ищете опытного егеря, предлагаю свою кандидатуру. О моей профессиональной пригодности можете поинтересоваться у того же Монокля, да вообще — у любого.

— Я не против, — тут же согласился Павел.

— Минуточку! — поднял указательный палец Лёва. — Насколько я понял, вы заядлый рыболов и имеете опыт работы в заповеднике под названием «Кабанье урочище»?

— Охотничьи и рыболовные туры — мой конек. Но поверьте, я не ради заработка напрашиваюсь. Гораздо важнее своими глазами увидеть, как ловят лучшие из лучших. Тем более что находиться в заповеднике, особенно в определенных его секторах, действительно очень опасно. Эти секторы, конечно, будут для вас закрыты, но…

— А вот скажите, Старый Мельник…

— Лёва, я, кажется, тебя в менеджер-р-ры не нанимал. — Язык Павла слегка заплетался. — Чё докопался до человека!

— Паша, я, между прочим, собираюсь поставить нехилую денежку на твой выигрыш. Почему ты мне запрещаешь беспокоиться о моем приработке, о твоей безопасности и тому подобное?

— Все р-равно др-р-ружище Мельник будет со мной только в первый день. А дальше — неизвестно кто достанется.

— Первый день — самый важный. К тому же, если ты пригласишь Старого Мельника быть твоим первым егерем, я уверен, он не откажется рассказать нам о некоторых специфических особенностях заповедника?

— Понимаете… — Мельник слегка замялся. — У нас существует неписаный егерский кодекс…

— И это прекрасно. — Лёва вновь поднял указательный палец. — Я хоть и журналист, но не собираюсь вынюхивать чужие тайны. — Просто мне и вашему потенциальному подопечному почти ничего об этом самом Кабаньем урочище неизвестно. Только какие-то нелепые слухи. А это неправильно.

— Лёва, да ладно тебе. — Павел посмотрел на друга мутноватым взглядом. — Завтра будет ознакомительный день, и все станет яснее ясного.

— Наш егерский кодекс не только приветствует, но даже требует предварительного просвещения клиентов на предмет трудностей и опасностей, которые поджидают их в заповеднике, — сказал Мельник.

— А большего мы и не желаем, — заулыбался Лёва. — Только желаем просветиться не сухой инструкцией, а нормальными, дружескими советами. И не сегодня, а завтра, с утречка. Договорились?

— Конечно! — Мельник тоже расцвел в улыбке.

— Только еще один вопрос. — Лёва резко посерьезнел. — Присутствовал ли господин Старый Мельник в списке егерей, который составил господин Нешпаев Петр Васильевич?

— Нет, — с достоинством ответил егерь.

— А вот это мне нр-равится больше всего, — сказал Павел. — Наливаем, выпиваем и — по р-рукам?

— По рукам!!!

Как выяснилось чуть позже, просто ударить по рукам было недостаточно. Чтобы заявить выбранного егеря, требовалось подписать бумаги у хозяина трактира. Что Павел и сделал, даже не вчитываясь в какие-то там условия и обязательства каждой из сторон. Мельник, довольный таким исходом дела, пообещал завтра не опаздывать и ретировался.

— Не подведет моего друга этот человек, облагороженный таким количеством шрамов? — не преминул поинтересоваться у Монокля дотошный Лёва. — Я в плане того, что Ношпа-то его в свой список не включил…

— Старый Мельник — один из самых достойных егерей, — ответил Алексей Леонидович. — А с Ношпой они давно на ножах. Впрочем, как и половина из присутствующих.

— Я сто лет Ношпу знаю — человек сложный, — вставил Павел, и Моноколь бросил на него быстрый оценивающий взгляд.

— Примечательно, — сказал он, — что два ваших товарища выбрали егерей как раз из списка, который изначально подготовил Ношпа.

— Интересно было бы посмотреть…

— Без проблем.

Прежде чем придвинуть к Павлу открытый блокнот, Алексей Леонидович что-то в него вписал. Рыболов увидел короткий список: Стамбул — Прохор, Волгарь — Трида, Тапир — Гэдульдихт, Магз — Налим, Змей — Мельник, Сфагнум — …

— А что, нашего коротко стриженного друга до сих пор никто не смог обыграть в бильярд?

— Как раз наоборот, — усмехнулся Алексей Леонидович. — Господин Сфагнум слил первую же партию. Но тут же заявил, что не успел размяться, и потребовал, чтобы считали по двум победам из трех партий. Вторую он выиграл, но третью слил, после чего потребовал, чтобы считали по трем победам из пяти партий. По моим сведениям, сейчас счет два — два. Там на них нехилые ставки делают.

— Оч-чень интерресно!

Лёва с Павлом, заплатив и приняв из рук хозяина трактира по высокой кружке пенистого пива, проследовали в бильярдную и не без труда протиснулись в первый ряд болельщиков, наблюдавших за игрой их приятеля. В Москве Павлу не раз доводилось сражаться со Сфагнумом в бильярд. Он никогда не был инициатором подобных дуэлей, да и с точки зрения финансов немного жаба душила. Обычно заводилой был Сфагнум, да и платил, как правило, он, хотя и Павлу, пусть редко, но тоже приходилось раскошеливаться.

Объективно Сфангнум был опытнее и сильнее, но Павлу часто везло. Здесь, судя по всему, легенде рыболовного спорта, а также и легенде столичного бильярда — так он сам себя называл, попался более достойный соперник. Сфагнум давно скинул пиджак, накрахмаленная рубашка была расстегнута почти до пояса, на лысой, то есть коротко стриженной голове блестели капли пота. Кажется, он вновь проигрывал. Но кому?!

Соперницей вальяжного бильярдиста оказалась невысокая, хрупкая, востроносая девчонка, которой можно было дать от семнадцати до двадцати пяти лет. Она, как и многие в трактире, была в егерском камуфляже, а на голове — надетая задом наперед бейсболка, из-под которой неряшливо топорщились пепельного цвета волосы.

— Не могу поверить, чтобы эта пигалица… — начал Лёва, но замолчал, глядя, как девушка, неторопливо прицелившись, с сухим щелчком вколотила шар в дальнюю от себя лузу.

Раздались возгласы разочарования, но больше — одобрения. Кто-то ринулся сделать очередную ставку. Тем временем еще один шар, на этот раз очень медленно, закатился в лузу, не коснувшись ее стенок.

— Если Сфагнум проиграет, она может стать одним из ваших егерей? — мрачно произнес Лёва.

— Я не пр-ротив, — откликнулся Павел. — Я вообще всегда р-ратовал за то, чтобы девушек в рыболовном спорте было больше…

Он вдруг почувствовал, как кто-то настойчиво тянет его за пояс назад. Сопротивляться не стал, посчитав главным не расплескать из кружки пиво. Когда оказался выдернутым из толпы болельщиков, обернулся и встретился с хмурым взглядом своей давней знакомой.

— Ниночка, у тебя такие р-р-роскошные волосы, — сорвалось у него с языка.

— Это парик, — тряхнула она головой. — Я возвращаюсь на базу. Ты остаешься или пойдем вместе?

— Вместе, — машинально ответил Павел.

— В таком случае — не отставай!

— Постой, а как же Лёва, а остальные?

— Лёва в три раза трезвее тебя, — сказала Нинель, вцепившись ему в рукав. — Он по сравнению с тобой в три раза меньше пива выдул. Доберется самостоятельно. А до остальных тебе разве есть дело?

— Ну-у-у… надо же как-то вместе…

— Так ты — вместе с ними или только со мной одной? — Глядя Павлу в глаза, она почти вплотную притянула его к себе.

— С тобой — одной, — ответил он, понимая, что сказать что-либо другое и тем более возражать у него не осталось сил.

Павел не запомнил, как покидал трактир, кажется, Нинель вытащила его на улицу буквально на своих плечах. Он взбодрился, глотнув свежего воздуха и еще оттого, что, спустившись с высокого крыльца, нос к носу столкнулся с Магзом.

Если Павла держала за руку суровая с виду Нинель, то самого известного питерского спиннингиста опекали две цветущие улыбками, неотличимые друг от друга китаянки или кореянки. Кто из рыболовов больше пьян, понять было сложно, но, открывший рот Павел так ничего и не сказал, зато Магз, многозначительно ему подмигнул и изрек:

— Змей, все нормально! — После чего подхватил под мышки и приподнял завизжавших, болтающих ногами азиаточек, развернулся с ними на сто восемьдесят градусов и был таков.

— Молодец, Магз! — запоздало крикнул вслед приятелю Павел.

— А ты? — жарко прошептала ему в самое ухо Нинель. — Ты на этот раз покажешь себя молодцом?