Лунный свет на заре. Книга первая. Цикл «Ярость Творца»

Алексей Осетров

Гибнущая цивилизация наших предков в далёком космосе срочно нуждается в помощи. Миссия по спасению выпадает элитному отставному морскому пехотинцу Джону Смиту. Он вынужден покинуть Землю, чтобы вести боевые действия в звёздной системе Сириуса.

Глава девятая

«Боевая колесница»

Вдруг Эллен, всматривавшаяся вдаль, вся напряглась, и знаком предложила мне прислушаться. В звенящей утренней тишине мы отчетливо услышали топот конских копыт и грохот колёс. Мы бросились на землю и ползком, сквозь заросли колючек, добрались до огромного серого камня, одиноко стоящего в стороне у дороги.

Прямо на нас неслась боевая двухколесная колесница, на которой стояли трое воинов. Один держал в руках поводья, а двое других были вооружены луками. У тройки коней, впряженных в колесницу, над головами развевались большие страусиные перья. Сверкающие доспехи коней, которые как и люди красовались в светящейся на солнце броне, были украшены различными драгоценными камнями и перьями диковинных птиц.

Не знаю, увидели ли солдаты нас только сейчас или следили за нами с самого начала, как только мы оказались в этой стране, но направлялись они прямо к нам. Двое из них спешились и, держа наготове луки, окружили камень, за которым мы укрывались. Один оставался в колеснице и, неспеша, подъезжал к нам с тыла.

Мы попятились назад и бросились бежать в сторону ближайшего леса, однако путь к отступлению был отрезан ещё десятком воинов вышедших из зелени листвы, вооруженных копьями, и окруживших нас полукольцом. Они бросились на нас, пытаясь повалить на землю.

Я подхватилл с земли увесистый камень и запустил в голову ближайшего воина, тот не ожидал подобного маневра, и мощный удар в основание черепа надолго вывел его из строя, думаю, что навсегда. Его шлем покатился по земле, а тело пару раз дернувшись, замерло в неестественной позе.

Эллен двое воинов схватили за руки, однако ей удалось выхватить у одного из воинов из — за пояса кинжал, и она всадила его ему под рёбра по рукоятку. После чего повернула. Воин охнул, из раны кровь хлестала в разные стороны, рука Эллен стала мокрой от крови до самой шеи. Пока длилось секундное замешательство, я врезал кулаком в нос ближайшему нападающему, хрящ хрустнул, хлынула кровь, он выронил из рук копьё, которое я тут же подхватил. Тупым концом копья я ударил подбежавшего воина в глаз, на меня струйкой брызнула глазная жидкость, а он с воем отлетел под ноги своих товарищей.

Не мешкая вторым концом копья я ткнул в ухо следующего вояку, размахивающего мечом, после чего всадил остриё в живот подбегавшего сзади солдата и, приподняв, немного провернул. Пока он падал, медленно закатывая глаза, я выхватил у него из ножен кинжал и полоснул по животу подкравшегося ко мне сзади другого солдата, причём остриё прошло как раз между ячеек его доспехов. Тот непонимающе уставился на глубокий разрез в коже, кровь быстро пропитала его тунику и уже стекала по ногам тонкими струйками, внутренности выпирали наружу. Он попытался запихнуть внутренности обратно, но они не поддавались. Солдат с лёгким стоном повалился на землю.

Эллен повалили на землю, но она, вырвав пучок колючек, ткнула им между ног одного из солдат и тот заорал благим матом и, подпрыгивая, бросился проч. Я рванулся к Эллен, но дорогу между нами отрезали двое рослых вояк. Я решил, что не успею зарезать их обоих: кто-то наверняка опередит меня выстрелом из лука. Когда я был на середине расстояния, разделявшего меня и Эллен, сзади пролетела стрела, пошевелив волосы у виска. Стрела вонзилась в тоненькое деревце впереди меня, расщепив его вершину, и застряла в густой листве. Сзади я слышал крики, топот бегущих ног, звон доспехов.

Словно из под земли, впереди меня вырос воин, вооруженный луком, который уже выдернул из колчана стрелу. Четыре стремительных шага, и я ударил его ребром ладони в переносицу, и когда тот начал падать, подхватил его лук и сорвал с него колчан со стрелами. Я не целясь, дважды выпустил стрелу из лука. Услышав вскрик, решил, что преследователи хотя бы на минуту замешкаются. Схватив Эллен за руку, я потащил её в сторону ближайшего леса. Мы изо всех сил неслись по тропинке, нырявшей в ложбину. Ещё два раза я натягивал лук и ещё двое преследователей покатились по земле без признаков жизни.

Нас тренировали в стрельбе из лука, и я неплохо умел владеть этим древним оружием. Я даже смог бы изготовить его самостоятельно, но с таким качеством, как у этого лука — вряд ли. Несомненно, нас нагонят раньше, чем мы доберёмся до леса, нужно свернуть куда — то, где нас не смогут догнать на колеснице. Впереди были редкие деревья, дальше чаща, камни, кустарники. Наконец мы увидели лощину между двумя каменистыми грядами и, не останавливаясь, повернули туда.

Солдаты спрыгнули с колесницы и теперь целились в нас. Стрелы стали пролетать над нашими головами, не причиняя, правда, вреда. Тропинка стала подниматься вверх и сузилась до неприличия, и мы стали карабкаться по густо заросшему колючками склону.

Элен была впереди, я сзади, бросая взгляд назад, я видел наших преследователей, смотря вперёд, я видел упругие загорелые ягодицы Эллен, и мелькающие алые губки между ног. Вот незадача, думать-то надо о спасении, а не о том, как завалить Эллен… Интересно, а почему она без трусов?

Острые ветки больно кололи тело, рвали одежду. Солдаты, словно львы, бежали за нами, но пока у нас было некоторое преимущество в скорости, потому, что мы не были обременены доспехами, только кинжал всё ещё оставался у меня в руке. Лук, давший трещину, пришлось выбросить, да и стрелы закончились.

Местность была гористая, дикая, густо поросшая лесом, рассечённая ущельями и лощинами, испещрённая впадинами. Мы не останавливались, наши тела покрылись разводами крови от поцарапавших их сучьев с колючками, ноги были разбиты об острые камни и мелкий ракушечник.

Увидев пологий болотистый участок, мы свернули в ту сторону, зная, что наверняка выйдем на ручей. И действительно, скоро показался питавший это болото ручеёк. Ручей извивался и изгибался, мы направились вдоль него по мягкой почве, правда, уже стали переходить на шаг. Мы шли довольно долго и не обращали внимания на время, однако стемнело быстрее, чем мы ожидали. Стояла гнетущая тишина, нарушаемая лишь журчанием воды по камешкам и пением ночных птиц. Наконец, уже в полной темноте, мы подошли к вершине холма, к самому истоку ручья. Остановились мы возле родника, из которого брал начало ручей. Проломившись сквозь чащу мы опустились без сил на какие то коряги и, прижавшись друг к другу, решив, что мы в какой-то степени в безопасности, мгновенно уснули.

Нас разбудило пение утренних птиц. Мы лежали в холодной темноте и глядели на поздние звёзды над верхушками деревьев. Внезапно на нас опустилась чёрная тень. Мы оказались под большой мелкоячеистой сетью, которую опустили на нас наши преследователи, я полоснул по ней кинжалом, затем ещё и ещё. Однако силы были явно неравны, на нас навалилась дюжина здоровенных вояк. Они набросили вторую сеть, связали, немного попинав для приличия, и загрузили в подъехавшую с обратной стороны на холм колесницу. Остальные солдаты загрузились еще в три подъехавшие колесницы, не забыв прихватить по дороге своих раненых товарищей спустились с холма вниз и помчались по дороге мимо молчаливых каменных изваяний, которые с интересом, казалось, наблюдали за происходящим.

В голове всё гудело, видимо ей хорошо досталось. Эллен я не видел, но предполагал, что она где-то рядом, скорее всего, что в одной со мной колеснице. Но, попытавшись приподняться и повернуть голову, я вдруг почувствовал слабость, и в глазах моментально потемнело.

***

Я вновь был на орбитальном модуле, который, набирая скорость, покидал неприветливую планету игреков.

Забегая вперёд, скажу, что на самом деле, вернулся я на базу только через восемнадцать месяцев после старта орбитального блока.

А вот, что было дальше, можно теперь рассказать без утайки. Тем более что вся секретность данной операции была снята пару лет назад.

Очнувшись в холодном ложементе рубки управления, и стряхнув с себя слой космического мусора, я первым делом посмотрел на остатки кислорода в бортовых системах скафандра. Жить полной жизнью можно было ещё двое с половиной суток. Потом кислород должен был закончиться. Если использовать подпитку энергетической установки модуля для усиленной фильтрации имеющегося воздуха, то протянуть можно было трое суток. То есть ещё половину сутки я мог выиграть. Регенерация в скафандрах данного типа отсутствовала как класс, а других на модуле не имелось. Впрочем, надо было посмотреть, как обстоят дела с космомодулем в целом, так что я отправился в небольшую экскурсию по внутренним переходам.

Желание задраить окна и запустить внутри модуля искусственную гравитацию и атмосферу у меня пропало сразу же, как только я побывал с инспекцией в грузовых трюмах и постучал кулаком по топливным бакам.

А я ещё не поверил датчикам и решил, что куда бы деться топливу в таком огромном количестве. Его должно было хватить, чтобы вернуться назад, потом слетать обратно и вновь вернуться. Ан нет, баки были практически пусты. И кто же из них выпил весь гептил? Хотя нет, я не думаю, что их заправляли гептилом, эта отрава давно уже снята с производства. Но всё же…

Связи с базой не было, расстояние до неё было несколько десятков парсек, и преодолеть его на остатках топлива было практически не реально. Правда, я не был уверен, доходит ли до базы мой сигнал с модуля, а их сигнала я не слышал почти с самого с самого начала.

На всякий случай, надиктовав в микрофон некоторое послание с пояснением к ситуации и записав его в электронный блок памяти, я на всех радиочастотах рассылал его в автоматическом режиме во все уголки окружающего звёздного пространства.

Сложно было представить себя каким-то земным путешественником-моряком типа Магеллана, или Кука, но некоторое сходство с ними имело место быть. Только средой для путешествий служила космическая бездна, а не морская. Да, впрочем, какая разница, потонешь ли ты в каком-нибудь Саргассовом море, и морские обитатели растащат твои косточки на ужин, или кусочки твоей плоти будут украшать бурыми пятнами каменные пейзажи далёких планет?

Но вернее всего, что уже в ближайшее время я стану одиноким Робинзоном на небольшой металлической скорлупке, которая одиноким атоллом близ южноамериканского побережья стоит в гордом одиночестве посреди бурного Тихого океана. Именно так — бурного и тихого.

С той лишь разницей, что Робинзону хотя бы было что пожрать, и свежего морского воздуха у него было в избытке, да потом он ещё и Пятницу подцепил, чтобы развеять скуку. Кто знает, может они даже дружили… Организмами. А у меня, уже в обозримом будущем, со всеми этими излишествами намечался полный провал.

Наскоро наметив план дальнейших действий, я бросился в лабораторию, где наш десантник — космобиолог постоянно под рукой держал всякую дурь, наподобие бактерий, водорослей и прочей пакости, которой были заполнены всякие склянки-банки. Наконец, я нашёл то, что искал. В большом сосуде, похожем на древнюю глиняную амфору, которые ныряльщики находят на морском дне, лениво суетилась колония одноклеточных морских водорослей, которые по моим расчётам должны были начать вырабатывать для меня кислород.

Поместив ёмкость в специальном стационарном контейнере, и закрыв его герметичной крышкой, я запустил в контейнере автоматическую систему по поддержанию необходимого давления, соответствующего нормальным земным условиям где-нибудь на Гавайях. Уже через час водоросли начали размножаться усиленными темпами, что вселило надежду на благополучный исход эксперимента. Оставалось создать им питательную среду, для чего я намешал в обычную питьевую воду, которая искрящимся шариком перекатывалась в соседней ёмкости, несколько крупных кристаллов морской соли, которая была нами добыта совсем недавно на дне высохшего океана погибшей планеты в созвездии Льва. И, до кучи, бросил туда ещё какой-то бяки для аквариумов.

Через дыхательную трубку я стал перекачивать выдыхаемый воздух в бортовую систему корабля, откуда она подавалась по прокинутым мною на скорую руку трубопроводам, непосредственно к интенсивно размножающемуся планктону. Туда же я перекачал и приготовленную мною воду. Процесс развития водорослей пошёл как по маслу, а когда я направил на них искусственный свет лампы накаливания, которую прихватил из инструментального ящика механика, во время осмотра корабля, то вообще стало жить веселее. Ощущение, что ты уже не один, самым благотворным образом сказалось на моём настроении, и я стал насвистывать весёлую ковбойскую песенку.

Приборы жизнедеятельности, которые я подключил к импровизированному инкубатору, уже показывали переизбыток кислорода, который я стравил в специальный баллон. Интересно, можно ли будет дышать этой смесью?

Подключив баллон к сканеру, я изучил свойства получившегося газа, но автоматика не выдала мне каких либо отрицательных результатов. Вердикт искусственного интеллекта лабораторного робота — дышать можно. Смесь состоит из кислорода более, чем на девяносто процентов. Остальную часть составлял тот же «це о два» в микроскопическом количестве, и азот. Инертные газы вообще меня мало интересовали, поэтому расшифровку прибора я даже не стал дочитывать. Главное, дышать можно и это вселяло надежду.

Ещё один не решённый вопрос — меня давно никто не приглашал на обед и ужин, а жрать хотелось как мамонту.

Решив разобраться с пищей, как только решу вопрос с дыханием, я подключил перекачку кислорода напрямую из инкубатора в бортовую систему станции, включив на полную мощность систему очистки.

Всё, дышать было чем и, пока не закончится энергия на корабле, можно было спокойно поддерживать жизнедеятельность и планктона и свою собственную. Весьма сомневаюсь, что горячо любимый мною Робинзон задыхался на своём необитаемом островке, или жрал водоросли. Помню, он доил коз и промышлял охотой.

Стоп! А ведь киты же едят водоросли. Не попробовать ли мне заглушить приступы голода хотя бы горстью сушеных одноклеточных?

Отсосав через трубочку в ёмкость около пяти литров жидкости, наполненной планктоном, я отделил через систему фильтров их от воды. После чего выпарил всю излишнюю воду из них самих. И, не раздумывая понапрасну, вывел в скафандр мундштук поилки, через который вместе с остатками соевого соуса, завалявшегося в столе лаборанта, стал засасывать и сушёные водоросли.

Межклеточные пластины засушенных одноклеточных приятно щекотали язык и ровным слоем ложились на зубы. И, хотя водорослей оказалось всего ложки две, для первого раза я посчитал достаточно. Ведь не известно ещё, как на такое питание может отреагировать собственная иммунная система и не оторвёт ли ноги, когда организм решит освободиться от лишнего груза путём отстрела аккумуляторов. Тут главное, добежать до «объекта», чтобы «отбомбиться».

Мне стало весело, и я даже немного посмеялся, представляя, как смачно сходил в туалет в памперс скафандра, и потом у меня запотело стекло шлема.

Оставалось решить два вопроса. Наиболее важный — это наладить подачу какой-то альтернативной энергии на станцию. Кроме резервных генераторов, оставшихся в десантном трюме, я никакой альтернативы не видел. Но надо было подумать. И второй — всё же хотелось бы хотя бы минимальной силы тяжести и выйти, наконец, из скафандра, чтобы понежится в мягкой постельке. А то уже несколько суток всякими делами заниматься, не выходя из скафандра, для меня было достаточно тяжело. Да и надоело.

В принципе, была бы энергия — были бы резервы и для организации искусственной гравитации, а пока энергии нет, то нет и комфортных условий для экипажа. Хорошо ещё, что хоть дышать есть чем, да приступов голода уже не чувствовалось столь явственно.

Собрав все уцелевшие сегменты солнечных батарей, я, выйдя в открытый космос, двухсторонним скотчем прикрепил их к головной части станции, на которую редкие космические лучи падали со всех сторон. Подключив всю новоявленную энергосистему к токоизмерительным приборам, я вполне даже удовлетворился, поскольку выдаваемая мощность была даже несколько избыточной, чтобы содержать в относительном комфорте отдельно взятое помещение станции. Понятно, что для полноценного энергонасыщения всей станции энергии бы однозначно не хватило.

Решив самым жизненно важным помещением станции назначить лабораторию, превратив её и в столовую, и комнату отдыха, и, одновременно, в рубку управления, я всё вновь организованное электропитание подвёл к коммутационному шкафу в коридоре. Организовав ещё и переходной шлюз, для выравнивания давлений, я вывел внутренние параметры помещения в условия близкие к земной Луне и, наконец, приятная сила тяжести распластала меня по кушетке, на которой я растянулся, подложив под голову кулак.

Проспал я несколько часов, прекрасно отдохнув, и встал с приподнятым настроением. В лаборатории было относительно тепло, достаточно светло и, если бы ещё можно было разложить костёр с шашлычком, то можно было бы не проситься даже в рай. До шашлычка же было ещё достаточно далеко — как до Эридана, извините, задом пятится.

Посмотрев на наличие топлива в баках, я стал недоумевать, на чём ещё корабль работает, если баки уже были совершенно сухими. Тем не менее, с момента, когда я подумал плохо об остатках топлива, до реального опустошения всех баков под ноль прошло ещё несколько приятных часов, которые всё увереннее сближали меня с базой.

Наконец, противный звук зуммера оповестил меня о прекращении подачи топлива в связи с полной выработкой его остатков. Всё, далее корабль шёл по просторам Вселенной, исключительно полагаясь на силу инерции. И, хотя пространство считалось безвоздушным, всё же скорость корабля постепенно падала. Пусть и не столь значительно.

Поддерживать на резервных генераторах жизнедеятельность корабля я ещё могу, но продолжать движение — увольте. На работу двигателей требуется зверская мощь, которой я не располагал. И где её взять, я пока не знал и об этом старался не думать.

Убивая время заделкой пробоин в обшивке и заменой разбитых иллюминаторов, приблизительно через неделю я привёл станцию во вполне божеский вид. Ещё бы побольше энергии, и я мог бы во всём корабле восстановить подачу кислорода, тепла и искусственную гравитацию. Но, увы, пока я был бессилен, а вопрос решать было нужно как можно скорее.

В один из выходов в космос, для очередной запланированной работы, меня посетила воистину бредовая идея о захвате в плен какой-то кометы, которая могла бы меня транспортировать хотя бы непродолжительное время в сторону базы. А в кометах энергия дармовая. Какая ей, в самом деле, разница, куда лететь, вперёд, или назад?

Сам не знаю зачем, наверное, привык держать оружие, я сунул за пояс наполовину заряженный бластер, и покинул переходной шлюз. Восседая на титановом туловище станции, среди антенн и научно-исследовательских блоков, я вдруг увидел какую-то светящуюся точку, которая достаточно быстро приближалась ко мне. Возможно, ещё несколько часов, и наши курсы пересекутся.

Ещё не имея какого-либо рабочего плана, я стал соображать, чем же мне захомутать брыкающуюся комету. Что она будет брыкаться, сомнений быть не могло. Но взглянув более внимательно в сторону приближающегося космического тела, я чуть не сорвался со страховочного фала: к станции на всех парах приближался звездолёт неизвестной мне конструкции. Немедленно укрывшись за антенной локатора, я слился с обшивкой звездолёта и вглядывался в незнакомые очертания таинственного корабля.

Корабль, подлетев параллельным курсом, пристыковался к внешним траверсам, но из него никто не появлялся. Я решил, что его экипаж изучает обстановку, поэтому приготовился ждать, понимая, что так длиться бесконечно не может.

И в самом деле, уже минут через сорок боковой люк незнакомого звездолёта распахнулся и из его трюма неизвестные астронавты опустили аппарель на нижнюю посадочную палубу нашей станции. Дальше начиналось самое интересное, поскольку я не знал, с какими намерениями эти астронавты десантировались на наш корабль и что они могли иметь против относительно меня.

Со стороны их корабля в сторону нашей станции смотрели из продолговатых бойниц две сдвоенных установки космических пушек, времён колонизации Марса. Другого оружия я не заметил, но при любом раскладе с моим бластером там делать было нечего. Излучатели же нашей станции, хоть и могли с одного выстрела разрезать пополам их корабль, находились в специальных башенках, доступ к которым был изнутри. А входы я загодя закрыл и запаролил замки, будто предчувствовал нечто подобное.

По аппарели, держа в руках небольшие бластеры, в мою сторону двинулись двое астронавтов в старых грязных скафандрах. По всей видимости, изнутри их корабля в трюме и на пушках находились ещё несколько человек, всего я насчитал приблизительно семь-восемь точек. Значит, команда неизвестного звездолёта не превышала дюжины непонятно как вооружённых разношёрстных людей. И не понятно по-прежнему одно — что они забыли в этом отдалённом уголке Вселенной?

***

Сознание постепенно возвращалось, я увидел мельтешащие копыта лошадей, бронзовые латы погонщиков и квадратные кусочки изумительно-голубого неба. Всё же из сетки меня никто освобождать не спешил. Эллен тряслась рядом со мной, плашмя брошенная на настил пола. Она тоже была стянута сеткой и могла только извиваться в нелепой позе.