Лунный свет на заре. Книга первая. Цикл «Ярость Творца»

Алексей Осетров

Гибнущая цивилизация наших предков в далёком космосе срочно нуждается в помощи. Миссия по спасению выпадает элитному отставному морскому пехотинцу Джону Смиту. Он вынужден покинуть Землю, чтобы вести боевые действия в звёздной системе Сириуса.

Глава четвертая

«Ураган рептилоидов»

Пока медленно тянулось время, после обеда случилось ещё одно небольшое происшествие, о котором так же стоит упомянуть. С Эллен мы договорились встретиться у меня ближе к вечеру. Я бы даже сказал ближе к ночи. А до этого у меня было ещё целых пол — дня в запасе, чтобы заняться какими-то текущими делами. Я подъехал к дому и вышел из машины, всё ещё переживая происшедшее и мысленно продолжая пережитое. Из-за тени кустов соседнего палисадника, увитого хмелем, вышел какой-то облезлый дебил и схватил меня за рукав.

— Пойдём, отойдём. Дело есть, — он настойчиво тащил меня за собой куда-то за в сторону.

На самом деле у меня ни с кем никаких дел не было, и быть не могло. Тем не менее, разговор пришлось продолжать.

— Отвали, мне не до тебя. Может быть, поговорим, но в другой раз.

Он тут же отпустил рукав и, схватив меня за грудки, потащил было за угол, но мощный удар коленом заставил его перегнуться пополам. Он приподнялся над мостовой, и взревел как Кинг-Конг, выпучив глаза. Следующим действием был поворот противника на сто восемьдесят и внедрение ботинка в ягодицы. Тот, не переводя дыхание, заорал ещё громче, так, что в небо взмыли вспугнутые стаи ворон.

— Надеюсь, теперь ты доволен, малыш. Хотелось бы верить, что тебе было на самом деле приятно, — я знал, что ломота в дупле после такого тёплого общения не проходит достаточно длительное время.

Подбежавшие было на помощь дружки, бросились прочь и лишь один, вынув из кармана нож, смело пошёл на меня. Скорее всего, он тоже не подозревал, что я за плечами имел весьма неплохую десантную подготовку. Резкий увод в сторону, блок, захват. И вот, налётчик с разбитыми челюстями и собственным ножом в мясистой ягодице резко рванул вдоль улицы. Трахавшиеся посреди дороги собаки сцепились в замок и не смогли удрать. Бандит запнулся об них и с размаху навернулся об растресканный асфальтобетон, выплёвывая выбитые зубы.

— Да ты в совсем страх потерял, гавнюк!

Я оглянулся на голос — рожа смотревшая на меня в чём-то смахивала на бегемотскую. Это был Улыбчивый, глава многих уличных банд нашего городка.

— Какая шикарная тачка, — он окинул взглядом мой джип, — Дашь прокатиться?

— Пошёл в жопу, ублюдок, — я наблюдал за ним.

Молнией в его руке блеснула выкидуха и он сделал движение в мою сторону. Однако в следующее мгновение его крепкая башка пробила жестяные ворота соседнего гаража. Он так и остался висеть на дверях с расхвастанными мозгами и, вероятно, муниципалитет устроил ему пышные похороны.

Опасности больше не было и я, немного разогретый, но не уставший, продолжил заниматься своими нехитрыми домашними делами, наводя порядок из хаоса.

А вечером опять были танцы, куда собрались даже люди с соседних ранчо и дальних ферм из предгорий. Кто-то, развалясь на кожаных диванах диско-бара давился сладковатым дымом кальяна, кто-то, топчась по углам, посасывал энергетические коктейли, кто-то в «каптёрке» баловался «травкой». Мне всё это было не интересно, я всегда преследовал здоровый образ жизни. До здания муниципалитета, за которым был танцзал, я вообще решил прогуляться пешочком.

На медленный танец я выдернул из толпы высокую стройную девушку, очень симпатичную, показавшуюся мне знакомой. Пока мы медленно кружились по залу и тёрлись животами, я жадно вдыхал аромат её волос, так же показавшийся мне знакомым. И вдруг я понял — это же та самая красавица, которая подходила ко мне на пляже и подарила кучу острых, незабываемых минут, которые я был не против повторить ещё многократно. Но почему же я не запомнил её лица? Да, недосмотр.

Дискотека давно закончилась, мы вновь вдоволь насладились встречей, которая по предварительной договорённости проходила у меня на фазенде на душистом сене и свежем же воздухе. Я проводил до дому свою новую знакомую, которая оказалась очень неплохой девочкой. Ну, вы меня поняли. Однако, дойдя до калитки, мы, вдруг, передумали, решив вернуться назад ко мне и ещё раз оторваться по — полной, встретив вместе рассвет.

Эллен проводила лето на фазенде у бабушки, оказывая её помощь по хозяйству, кормя кур и выгоняя на лужок коз. Ну а до утра было достаточно далеко и пока козы не нуждались в её присмотре.

К полуночи, вдруг, резко стало холодать, и без того серое небо всё больше хмурилось, стали накрапывать редкие мельчайшие капельки дождя. Поэтому мы поспешили ко мне, чтобы провести время на сеновале, расположенном в крыше моего флигелька.

Звёзды спрятались за седые тучи, по полям и перелескам поплыл вязкий, мрачный туман. Забравшись под крышу, мы немного притоптали свежевысушенное душистое сено и стали гнездиться на ночлег. Постепенно стал капать более сильный дождь, стало совсем зябко, и мы зарылись под огромный кусок парусины, специально припасенный мной на сеновале для этой цели. После чего я забросал ещё её сверху охапками сена.

Вдали, у горизонта, сгущались тучи, поблескивали молнии. Выглянувшая было из-за туч луна, скрылась, словно чего — то напугавшись, и больше не показывалась. Мы смутно уловили неясное беспокойство, охватывавшее нас по мере приближения грозы. Вот уже ясно стал слышен грозный гул ветра. Приближался ураган. И, по моим ощущениям, был он какой-то не совсем обычный. Деревья стали прилегать к земле, и по ним, как по реке покатились волны, вспенивая листики осин, которые неуклонно поворачивались к ветру светлой стороной.

Внезапно раздался страшный треск, все вокруг задрожало. Что-то под ногами гулко ухнуло. Крыша над нами поднялась вверх, причем мы, закрученные в парусину, так же оказались в самой середине урагана. Злобный, холодный ветер трепал волосы Эллен, лицо её перекосилось, я тоже готов был наложить в штаны, но решил сделать это несколько позже, отложив, по — возможности, на завтра.

Однако мы не падали, как это ни странно, а неслись над землей, поднимаясь все выше в небо, озаряемое всполохами молний. Мы посмотрели друг на друга — и без слов было понятно, что мы оба бессильны что—либо сделать. Надо заметить, что летели мы в парусине, и под крышей, но ничем не были связаны с последней. Это означало, что мы можем начать действовать самостоятельно от неё. Я выбрался из парусины, держась за стропила крыши, и попытался дотянуться до Эллен. Когда мне это удалось, я подтянул её к слуховому окну, и мы с удовольствием ощутили в руках подоконник, за который можно было хотя бы держаться. Не ясно было только, как поведёт себя этот необычайный летательный аппарат при посадке. Вероятно, видимся мы в последний раз.

Определить куда нас несет, не представлялось никакой возможности, под ногами мелькали верхушки скалистых гор, покрытые лесом. Да и темно уже стало настолько, что даже и знакомые-то черты местности едва ли могли угадываться. И, постепенно, нас стало убаюкивать плавное покачивание.

Понемногу ветер начал стихать, и стало ясно, что нам не избежать жесткой посадки. Я, с трудом цепляясь за вырванные доски, стал привязывать края парусины к каркасу крыши. Замысел мой был лишен всякого смысла, просто ждать своей гибели не было никакого резона. Мы начали быстро приближаться к земле, и я стал выбрасывать в окно оставшуюся часть парусины. Парус раскрылся за нами как купол парашюта, еще более замедляя наш ход. Ветер совсем стих, и мы уже плавно парили над землей, опускаясь на опушку тёмного и страшного незнакомого леса.

Внезапно наш импровизированный парашют дернулся, будто подстреленный, и, вмиг обессилевший, еще мгновенье назад в какой — то мере подвластный человеку, скомканным бумажным змеем скользнул к земле. Каркас на глазах стал разваливаться на части, и мы совершенно не представляли, что нам делать. Даже испугаться, по-настоящему не получилось.

Казалось, остановилось время, хотя наше замешательство длилось считанные секунды. Не сговариваясь, мы бросились на разные края крыши, обдирая руки, и схватили края парусины каждый со своей стороны, образовав некий парашют. Крыша рухнула в чащу, а мы, подхваченные воздушным потоком, влетели в верхний ярус леса и заскользили по верхушкам деревьев. Парусина запуталась в кроне высокого дерева, нас сорвало с неё и швырнуло в гущу листвы. Внизу было пышное хвойное дерево, цепляясь за ветви которого и барахтаясь в воздухе, мы медленно падали вниз. Наконец, покатились по склону, к счастью не ударившись столь сильно, что не потеряли сознание и не отбили внутренности. Даже руки и ноги были без синяков и ссадин. И это весьма обнадёживало.

Упав в траву и высокий папоротник, мы первым делом набросились друг на друга не чувствуя усталости, видимо сама опасность раскалила в нас жгучую страсть. Мы с Эллен, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, ласкали и жадно обнимали друг друга. Я наслаждался вкусом её сладких губ, целовал их снова и снова. Мою грудь щекотали локоны её длинных шелковистых волос, которые в свете вновь выглянувшей луны рассыпались серебристыми волнами. Я погрузился в эти волны и плыл по ним, вдыхая сладкий аромат, и мои губы нашли нежную кожу её шеи. Она запрокинула голову и закрыла глаза, я же вновь и вновь прикасался губами к горячему упругому телу.

Легкими нежными движениями я расстегиваю пуговицы на её блузке, мои пальцы лишь слегка прикасаются к нежной шелковистой коже её налитых грудей. Я ласково поглаживаю их, беру в ладони и прикасаюсь губами к её соскам, щекочу их языком, а они, словно очнувшись, откликаются на мои ласки, набухают, наливаясь неведомой силой.

Эллен подняла голову и крепко обхватила меня руками, её губы нашли мои, вновь наступило время расслабиться…

***

Отнёсшись к только что случившемуся происшествию, как к страшному сну, мы, притоптав гнездо в папоротнике и закутавшись в куски плотной материи, заснули сном праведников.

Впрочем, моё сознание не хотело отключаться полностью и мне как всегда снились былые сражения, перед лицом вновь и вновь вставали лица боевых товарищей. Мелькали картины боевых походов и уголки дикой, неизведанной природы.

Иногда былые свершения просто прокручивались в соотношении один к одному, без всяких прикрас. Иногда воспалённое сознание пыталось что-то напутать, либо каким-то чудесным образом сгладить некий трагический конец. В этот раз все былые видения промелькнули сказочным калейдоскопом, уложившись в одну серию. А сериал продолжила история из будущего, в котором я ещё ранее не был.

Великое противостояние Сил Тьмы и звёздной Вселенной длилось уже несколько столетий. На Земле за это время выросло и сменилось несколько поколений людей, но никак не удавалось найти некий разумный компромисс с рептилоидными тварями из Магеллановых Облаков. Поэтому решено было дать им последний решительный бой в открытом космосе, желательно в дальнем, чтобы последствия магнитных возмущений не отразились на состоянии орбит планет нашей солнечной системы.

В это время я трудился далеко у Внешнего Кольца, куда мы летали периодически в рабочие командировки вахтовым методом. Военную службу я уже закончил и, выйдя в отставку, устроился простым водителем самого обычного космического грейдера. Иными словами, космического корабля, который своим магнитным полем притягивает и соединяет воедино всякий космический мусор, наподобие кусков разрушенных планет и астероидов. Звездолёт представлял из себя пузатую конструкцию внутри которой располагался мощный генератор, способный дать такую энергию, что этот корабль спокойно мог передвигать в границах солнечных систем среднего размера планеты и менять местами их орбиты.

В этот раз задание было простым и не предвещало чего-то необычного. Группа наших кораблей трудилась как раз над ядром будущей планеты, формируя пещеристый каркас, внутри которого потом должна была вспыхнуть термоядерная реакция, подогревающая мантию. Рабочая смена близилась к концу, и я уже вновь представлял себе скуку металлических переборок своей каюты, в которую предстояло вернуться по окончании работ. Каюты, хоть и были со всеми удобствами и вполне уютными, но настолько надоели, что не терпелось вновь вернуться на Землю и вдохнуть, наконец, ароматный воздух цветущих предгорий нашего городка.

Сквозь запылённое стекло кабины, я увидел, как один из моих напарников вдруг закружился в неком африканском танце. Его космогрейдер начал выделывать такие пируэты, которые и не снились никакому обычному кораблю, предназначенному для строительных работ специфической направленности. Я и сам в строительный космофлот пошёл только потому, что любил различные творческие задачи. А управление пусть и строительным, но настоящим космическим звездолётом вообще несказанно поднимало настроение.

Решив, что мой товарищ явно спятил, либо просто перед концом смены снимает стресс, я тоже заложил крутой вираж, похлеще некоторых истребителей. Как раз, в момент, когда мой корабль сделал резкий рывок и кувырок в окружающем пространстве, я почувствовал, что совсем рядом, буквально на том самом месте, где я только что находился, пронеслось что-то чёрное и, на немыслимой скорости, скрылось где-то в глубине космоса.

Хаотичные движения корабля напарника тоже прекратились, электроника стабилизировала беспорядочные перемещения. Это было видно хотя бы по работе боковых сопел. Но на позывные напарник не отвечал, поэтому я попробовал осторожно подойти поближе. Места для манёвров было более чем предостаточно и я осторожно двинул корабль в сторону напарника, который не подавал признаков жизни и его корабль по показаниям космолокации просто завис на одном месте.

Всё же странно, что могло так лупануть по нам. Похоже, били прицельно со стороны Магеллановых Облаков, но засевшего там снайпера я не заметил, сколько не всматривался в космическую пучину. На экранах навигационной системы тоже было спокойно, и я решил не докладывать о происшествии диспетчеру, тем более что я ничего, собственно, не увидел.

Подойдя вплотную из-за спины корабля напарника, я для начала решил просто посмотреть на коллегу через стёкла капитанской рубки, подплыв с носа. Но увидев на внутренней поверхности стёкол лишь следы стекающей крови, я внутренне напрягся. Происшествие принимало уже нешуточный характер.

По всему видно, что напарника уже нет в живых, о чём говорит произошедший взрыв его тела от разгерметизации рубки управления. Поэтому надо немедленно описать ситуацию диспетчеру. Но что-то не давало радиоволнам пробиться к базе. Я попробовал и на коротких и на ультракоротких. Не получалось. Только в шлемофоне слышалось эхо повторения моего вызова. Обычно такое эхо может быть, когда где-то рядом работает несанкционированная глушилка, попросту гасящая передачу сигнала и забивающая радиоканал. Косвенным подтверждением служила полная изоляция исходящего сигнала на всех без исключения радиоканалах.

Словно почувствовав, что за мной из бездны наблюдает Нечто, я повернул в сторону опасности звездолёт. Получилось, что я и сориентировал корабль рабочим органом, расположенным на брюхе и, одновременно, закрыл собой корабль напарника, так что имел возможность более детально разобраться в ситуации.

Только я успел закрепить стальные манипуляторы своего корабля со стыковочными узлами товарища, как внутреннее чутьё подсказало мне, что надо бы включить защитный экран. И точно, едва в сторону Магеллановых Облаков был выставлен силовой экран, как оттуда прилетел мощный заряд какой-то дряни, отбросивший наши оба звездолёта на несколько миль с места работ.

На несколько долгих секунд стабилизация орбиты была потеряна, и только вмешательство автоматики ускорило этот процесс. Мельтешение в иллюминаторах опять сменилось состоянием покоя и окружающие звёзды и планеты вновь засветились на прежних местах.

Удар был очень мощный, и, если бы не силовые поля кораблей, то мы могли бы быть оба раздавлены в лепёшку, а наши консервные банки-звездолёты, наверняка потом могли бы привлекать космических туристов, или межпланетных жестянщиков, сборщиков металлолома.

Впрочем, напарнику переживать уже не из-за чего, он и так взорвался и где теперь летает его душа, одному лишь Создателю известно. Но кто же мог знать, что здесь, на задворках Вселенной, обыкновенных космических строителей ждёт такая история?

Я, не отпуская из железных рук корабля напарника, медленно повёл наш тандем за только что построенное планетное ядро. Оно было огромных размеров и вполне могло послужить нам укрытием как минимум на первое время. Необходимо было немедленно вызывать помощь и, как мне кажется, вопрос стоял в военной операции ударных крейсеров галактического флота, а не в приходе сторожевого катера охраны объекта.

Вновь повторились удары, которые в этот раз попадали в твёрдые породы ядра, не давая неведомой силе взаимодействовать с нашими кораблями, укрывшимися на противоположной стороне. Ядро засветилось мягким синеватым светом.

Меня посетила коварная и дерзкая идея, которая, без сомнения, была очень опасна и сулила гибель в случае неудачи. Но она была настолько наглой, что могла сработать.

Я высвободил руки-клешни и начал ими освобождать рубку управления корабля напарника от разбитых стёкол.

Проработав достаточно интенсивно минут двадцать, роботизированные руки моего космического грейдера полностью освободили рубку второго корабля от обломков. Останков напарника там не было, все кусочки высосало через образовавшиеся отверстия в открытый космос.

Я нырнул в трюм своего корабля и притащил толстый шлейф проводов, которыми надлежало соединить электронный мозг моего корабля со вторым звездолётом. Облачившись в скафандр, я вышел в открытый космос и, работая дюзами маневровых двигателей скафандра в безвоздушном пространстве, быстро ступил на борт второго корабля.

Открывшаяся картина, которая с борта моего судна, казалась безрадостной, вблизи вообще была ужасающей. Только мокрое место осталось от напарника. Все части его тела словно испарились. И лишь окровавленные органы управления, да не выпавшие осколки иллюминаторов, с пятнами крови, теперь напоминали мне о нём.

Однозначно, если бы я не прошёл такую большую школу десанта, что болталась у меня за спиной нерастраченным багажом опыта, то я бы точно растерялся, но сознание вновь заработало как многие годы назад. Я собрался и сконцентрировался.

Соединив коннекторы пульта, я продел толстый шлейф в гибкую защиту, которую обычно применяют космические подрывники и шахтёры. Кабель не будет перебит, пока не повредится внешняя оболочка.

На всякий случай, завязав узлом конец кабеля на одной из стоек, крепящих командную рубку, я проделал обратный путь, с бухтой кабеля, заведя его в аппаратный шлюз своего корабля. Подсоединил необходимые разъемы и, ещё раз убедившись в правильности выбранной затеи, переместился к переходному шлюзу.

Войдя в корабль, я на всякий случай не стал снимать скафандр, ведь он мог меня спасти в случае внезапной разгерметизации кабины, зато я понимал, что управлять в скафандре будет несколько сложнее.

Сцепив между собой механическими руками оба корабля, я вывел мощности обоих генераторов на каждом корабле на максимальный уровень и был готов каждую секунду захватить в своё поле любое тело или сгусток энергии, пришедшие из глубин космоса.

Тёмная энергия не заставила себя ждать. Как только я вышел из тени ядра, немедленно плотная масса, заряд которой был, может в сотню тонн, немедленно обрушилась на нашу сладкую парочку. Но я уже ждал этого момента и натужно взревевшие генераторы придали тёмному энергопотоку такой импульс и направление, что вся тёмная масса антивещества, или какой другой гадости, немедленно отскочила от совместного силового поля кораблей. И с удесятерённой энергией понеслась в обратную сторону, прихватывая на своём пути осколки метеоритов и другой межпланетный мусор.

Весьма вероятно, что на другом конце такого расклада никто не ожидал. Тёмные облака озарились яркими вспышками, словно высвободившаяся энергия нашла на границах двух миров свои цели и испепелила их. Видимо, так оно и было, поскольку пришедший к нам очередной удар был раза в два слабее. Но я, зарядив его мощным энергопотоком и снабдив компрессированным облаком сильно заряженных электронов, придал максимально возможное ускорение. Система охлаждения генераторов показала перегрузку и кратковременный перегрев. Как результат, второй, отразившийся от нас удар, был ничуть не слабее первого, может даже ещё и сильнее, за счёт начавших беспорядочно делиться проточастиц. Вновь отражённый удар пришёлся в цель, и внешний контур туманности Магеллановых Облаков засветился и переливался яркими всполохами несколько минут. Постепенно всё успокоилось, и ударов больше не последовало. То-то же, не только у вас есть пушка!

Однако мне этого показалось мало и, не располагая никаким другим оружием, кроме собственных гравитационных установок, я, словно клещами, захватил в гравитационное поле звездолётов большую сияющую звезду, размером с два земных Солнца.

Сорвав солнце с орбиты, я со злости зашвырнул его прямо в гущу враждебной туманности, где в пламени звезды тысячами сгорали готовые к нападению на нашу Вселенную звездолёты рептилоидов, укрывшиеся от чужих глаз в скоплениях космической пыли.

Тем временем, как только грандиозный кипишь начался в стане врагов, связь сама собою восстановилась и надиктованное мною сообщение, которое каждую минуту автоматически передавалось по всем каналам, немедленно было запеленговано военным патрулём и также моей базой.

Помощь уже шла и я, не найдя ничего лучше, подтянул кусок облака к своим кораблям, словно набирая в рот воды и, что есть мочи, отпустил назад. Колыхания в туманности ещё долго не стихали, пока туманность принимала прежние очертания. Солнце я убирать пока не стал, чтобы облегчить задачу галактическому конвою, бывшему уже в нескольких парсеках. Иными словами — отвлечь внимание…

***

Свежий утренний ветерок, наполненный запахом сосновой хвои, каких-то душистых трав и цветущих кустарников наполнил лёгкие. Голова была ясная, но сознание ещё не воспринимало до конца произошедшее и если бы мы не находились «здесь и сейчас», то можно было бы предположить, что всё случившееся всего лишь дурной сон.

Голова Эллен лежала на моём плече, буйные локоны упали на лицо и я просто уткнулся носом в эту ароматную копну волос и поднял глаза к небу. В утреннем клубящемся тумане догорала луна, остатки холодного света которой освещали окружающий природный ландшафт. Причудливыми контурами нас обступали горы и девственный вековой лес. Мышцы были расслаблены и сладко ныли, словно после тренировки. Мне казалось, что нет счастливее меня, и я бы ни за что не хотел менять этой суровой стабильности.