Девочка и химера

Алексей Олейников, 2010

Еще в начале августа все в ее жизни было просто и понятно: она, Дженни Далфин, внучка и ассистентка фокусника Марко, жила и работала в цирке-шапито. У нее были друзья – воздушные акробаты Эдвард и Эвелина, силач Людвиг и его помощник Джеймс. У нее были враги – дрессировщик Роджер, хам и грубиян, и его ученик Калеб. Но однажды ночью все изменилось. Дженни проведала, что в цирке держат контрабандных животных, и решила их освободить. Кто же мог знать, что это не простые животные, а магические! Кто вообще мог подумать, что в мире еще осталось колдовство, что их цирк вовсе не цирк, а древнее братство МАГУС и сама она – полноправный член этого сообщества, а значит, должна понести за свой проступок суровое наказание. Но сначала девушке предстоит поймать ледяную химеру, страшное волшебное существо, которое она выпустила из клетки.

Глава вторая

— Ты вообще головой когда-нибудь думаешь? — Эвелина довольно чувствительно пихнула брата острым локтем под ребра. — Что ты несешь? Какой приют? Какие эльфы из колыбели ее украли?

— А что, такие случаи бывали, — заметил Эдвард. — Ты сама знаешь! Ты что, локти затачиваешь? Больно же!

— Шут гороховый, — припечатала сестра и отвернулась.

В злой тишине они дошли до своего фургончика. В подобных коробках на колесах ютились все артисты и технический персонал цирка, но никто на скудные бытовые условия не жаловался. Случайные люди в «Магусе» не задерживались, а тех, кто оставался, кочевая жизнь затягивала с головой.

Эдвард родился в цирке шапито, и обыкновенная жизнь, которую ведет большинство людей, казалась ему ненормальной. Как это — каждый день просыпаться и видеть один и тот же пейзаж за окном, одной и той же дорогой ходить в одну и ту же школу, на работу, в банк, магазин? День за днем, до самой могилы, только изредка выбираясь на курорты или в соседние городки, где вращается такое же скрипучее медлительное колесо жизни. Не прельщали его и мегаполисы — то же самое колесо, только размером больше, и вместо пары сотен белок внутри — пара миллионов хомяков.

Разве можно жить, не видя, как асфальтовая лента ложится под колеса фургона, а рассветное солнце закрашивает небосвод? Возможно ли счастье, если перед тобой не сменяются пейзажи, города, лица? А выступления? Шепот, смешки, кашель и приглушенные разговоры зрительного зала, затихающие при звуке барабанов… И они с сестрой возносятся ввысь, под темный купол, к обжигающему свету прожекторов, как Икары, но их крылья куда крепче. А внизу — бездна, в которой волнуется и колышется в едином порыве масса бледных лиц, завороженных чудом свободного полета. Зрители скованы священным ужасом, а акробат идет себе по проволоке, как по краю ножа, — в миллиметре от смерти, бросая вызов всем законам природы, и страховкой ему служат лишь тонкий трос и отточенные инстинкты вымуштрованного тела.

— Она не станет акробатом, если ноет от усталости, — Эдвард вернулся к разговору, когда они были уже в своем вагончике. — Через плач, слезы, через «не могу». Ты сама это прекрасно знаешь. У Дженни большой потенциал, но что такое потенциал без ежедневной тяжелой работы?

Сестра молчала. Эдвард пожал плечами и, не снимая сценического костюма, завалился на кушетку.

— Эх, а хот-дог так и не попробовал, — вздохнул он, закладывая руки за голову.

Дверь душевой кабинки звонко щелкнула. Эвелина по-прежнему не желала общаться. Эдвард задремал в ожидании, когда сестра освободит душ: после четырех часов тренировки от него несло, как от собаки. Он вообще походил на зверюгу — худую и язвительную, со впалыми боками и умными злыми глазами. Эдвард не заметил, как оступился в неглубокий чуткий сон. Проснулся он, когда мокрое полотенце шлепнулось на лицо.

— Эви!

— Промахнулась, — пожала плечами Эвелина. — До вешалки не долетело.

Ага, промахнулась, как же. Видел он, как Эви вгоняет ножи в мишень. Остаток дня они промолчали. Эвелина сидела в кресле у окна, читая «Книгу гор и морей» на китайском. Уже пятый год она подбивала брата уехать в Поднебесную, на стажировку в один из китайских цирков.

«Эд, ты погляди, что они вытворяют, — восторженно тыкала она в экран телефона, где проигрывался стотысячный ролик. — Нет, ты видишь?»

«Я вижу большие успехи в жестком цигуне, — мрачно отвечал брат. — У меня нет никакого желания пять лет колоть себя копьями, лежать на гвоздях и разбивать головой бетонные плиты. Фокусы это все. Ты видела у них качественную воздушную акробатику?»

Здесь сестра сбавляла обороты и признавала, что в воздушной акробатике азиаты не преуспели. Но зато в других видах… И разговор заходил на новый круг. Эдвард понимал, что ей не дает покоя. Все они здесь, в «Магусе», ущербные. Все от рождения лишены своего призвания, и все опасности манежа — лишь жалкий заменитель. Они не могут жить своей подлинной жизнью. Жизнью людей Договора. И каждый ищет способ хоть как-то утолить сосущую тоску.

Если бы только «Магус» был обычным цирком, а они — обыкновенными циркачами!

Эдвард поднялся с кушетки и прошел на кухню.

— Чайку? Тебе какой заваривать?

— А как ты думаешь, что я буду пить?

— Разумеется, белый чай, собранный в провинции Фуцзянь на высоте не менее тысячи метров, — ухмыльнулся Эдвард. — Сорт «инь чжэнь» — «серебряная игла». Я с твоим Китаем скоро рехнусь.

Он заварил себе кофе, подождал, пока чайник остынет до восьмидесяти градусов (иначе он все испортит, этот чертов чай стоил бешеных денег), и заварил щепотку светло-зеленых листьев в глиняном чайничке.

— Прошу вас, госпожа. — Он с поклоном подал поднос с чайным набором.

Эвелина отложила книгу, наполнила пиалу на две трети и бережно поднесла к губам.

— Он проясняет зрение, наполняет силой конечности, от него начинают свободно двигаться все сто суставов, — процитировала она. — Этот чай легко справляется с сотней видов болезней, и по своему воздействию он подобен божественной сладкой росе.

— Аминь, — согласился Эдвард и шумно отхлебнул растворимый кофе.

— Варвар. — Эвелина тронула пиалу губами, поставила на столик, и тут в дверь постучали.

— Не заперто, — крикнул Эдвард.

— Вы когда Дженни видели? — не поздоровавшись, спросил Марко Франчелли. — Третий час не могу найти.

— После репетиции не видели, — близнецы переглянулись.

— Я думал, она давно дома, — удивился Эдвард. — Может, к Людвигу заглянула? Сидят с Джеймсом, телевизор смотрят.

— Нет, — Марко задержался на пороге. — Еще раз в шапито посмотрю.

Дверь хлопнула.

— Странно, — озадачился акробат. — Где же она?

— Да зависает у кого-нибудь, — отозвалась Эвелина, зажмурилась и отпила еще один глоток.