Репка. Сказка постапокалиптической эротики

Алексей Мефокиров

Вторая половина XXI века ознаменовалась Первой глобальной ядерной войной и Новыми климатическими условиями. Россия среди всех стран оказалась в наиболее сложном положении, но тем не менее даже здесь выжившие не забывают о сладостях любви и эротических переживаний.

Глава 9

Меж высоких хлебов затерялося

Небогатое наше село.

Горе горькое по свету шлялося

И на нас невзначай набрело.

Ой, беда приключилася страшная!

Мы такой незнавали вовек…

Русская народная песня

Ближе к ужину Сергей Федорович позвонил в Институт, Варваре, чтобы выяснить, как обстоят дела в его отсутствие.

— Добрый вечер, Варвара! Как прошёл день?

— В целом штатно, Сергей Федорович. Были небольшие проблемы с третьей климатической установкой — её параметры отклонялись от заданных…. Но инженеры-механики более-менее это отрегулировали. И еще сегодня карточки снабжения обновили. Можно отоварить!

— Я знаю, мне пришло сообщение. Устала?

— Есть немного, Сергей Федорович. Вторые сутки почти на ногах.

— Хоть удалось поспать?

— Да, немного. Но на рабочем месте. На кушетке в кабинете.

— Сочувствую. Как обстоят дела с посевами на четвертом участке.

— Ну, — Варвара замялась, — простите, Сергей Фёдорович. Руки не доходили.

— Проще говоря, забыли проверить. И даже никого не отправили, — в голосе профессора слышались нотки осуждения, даже возмущения..

На том конце трубки было едва слышное, но всё же вполне различимое виноватое сопение.

— Ладно, не стоит переживать, — Сергей Федорович смягчился. — К полночи подъеду и сам всё проверю. А ты, голубушка, сдай дела техникам и отправляйся спать, восстанови силы.

— Хорошо, Сергей Федорович.

Он сел на кресло и принялся изучать привезенные полковником папки. Особенно его потрясли исследования некоего Ларионова, посвященные росту плесени в радиоактивных условиях. Он предполагал даже, что плесень может использовать энергию ионизирующего излучения для автотрофного питания. То есть, аналогично фотосинтезу. Отсюда рисовались перспективы чуть ли не заселения Марса за счет плесневых колоний, сосредоточенных вокруг источников радиоактивного излучения…

Нужно запомнить. Очень любопытно. Автотрофное питание у плесени… Питание…

Слово «питание» вызвало, однако, в памяти профессора и куда более прозаичные проблемы, далёкие от фундаментальной науки. Сергей Федорович серьёзно задумался над тем, чтобы как-то пристроить Колю и Машу, потому как без этого выжить было бы крайне трудно. Он достал с полки древнего книжного шкафа нэцкэ, изображающее японского бога Хотэя, и задумчиво начал его рассматривать.

Беда в том, что Маша еще училась на платном отделении Института экономики имени А. Чубайса, и не только не получала снабжения, но еще в течении года должна была вносить плату за своё обучение (что существенно откусывало от зарплаты Сергея Федоровича). Коля, как студент госуниверситета, получал продуктовое снабжение и небольшое денежное содержание, но в любом случае в ситуации, когда его отец арестован, он вряд ли может рассчитывать на какие-то дополнительные средства. А выжить на то, что государство выделяло студентам, было весьма непросто.

Почти синхронно с Сергеем Федоровичем, сидя в кресле в двух метрах от него, но в соседней комнате, о том же мучительно размышлял сам Коля, Только, как говориться, от первого лица.

При университете, где учился Коля, был создан специальный пункт отоваривания продуктовых карточек. Старая бабушка Глаша и пара её не менее великовозрастных подруг, кряхтя и ворча за стареньким электронным бюро, занимались выдачей внушительных на вид коробок. Бабушки были настолько старыми, что едва могли поднять коробку. Но посторонним заходить внутрь маленькой кладовой они не позволяли — сразу же начинали голосить, как стайка перевозбужденных пекинесов.

Получали студенты продукты на месяц, но это был очень скудный паёк, который они съедали максимум за первые две недели. Потом многие были настолько голодны, что у них не хватало сил посещать занятия.

Коля, конечно, в голодные обмороки не падал, ведь жил он с родителями, а они, как служащие чиновничьего аппарата, получали значительно лучшее содержание. Тем не менее, и ему было нелегко.

В первую субботу месяца он шёл за причитающимся ему месячным пайком, который строился из расчета суточного поступления в виде 1300 килокалорий. Считалось, что студент — существо наделенное смекалкой, и недостающие калории он сможет раздобыть самостоятельно в свободное от учебы время.

Обычно в коробке с блестящим лейблом Роспотребснабжения находился внушительный пакет сублимированного картофельного пюре с добавлением бобовой муки, немного сухого соевого молока и упаковка синтетических поливитаминов. Иногда там можно было найти так же маленькую коробочку вяленой кильки и какие-то непонятные специи, которые предполагалось добавлять в приготовляемое картофельное пюре.

Отдельно на месяц выдавался брусок комбинированного жира, который нужно было хранить в холодильнике.

Весило это все добро 12 килограммов, и перед выдачей несколько раз взвешивалось неторопливыми бабушками. Эта процедура создавала просто бесконечные, медленно продвигающиеся очереди.

Голодные и обозленные студенты, изнемогая в ожидании, готовы были на самые разные несуразности. И чтобы не нагнетать обстановку, руководство университета поставило в зале перед окошком пункта отоваривания продуктовых карточек длинные столы и добровольцы из студентов заваривали для всех желающих чай из огромного бойлера.

На установленный экран пускали разные популярные фильмы, репертуар которых утверждался студсоветом.

Коле нравилось после занятий зайти в этот зал даже в том случае, если он в этот день не получал своего пайка. Там собирались студенты не только из их университета, но и прикрепленные из других, более мелких высших учебных заведений. Вначале в этом импровизированном «ресторане» даже поили настоящим черным чаем, единственное — что без сахара. Однако через несколько месяцев черный чай стал большим дефицитом, который можно было купить лишь на черном рынке и все чаще в ход шли химически ароматизированные травяные чаи непонятного состава, по вкусу напоминающие растворимый порошок от простуды

Такие чаи, на этикетке которых были написаны никому непонятные латинские названия диковинных растений, привозили в огромных количествах из более северных регионов. Считалось, что они смягчают последствие дефицита питательных веществ и притупляют чувство голода. И действительно, выпив стаканчик-другой, чувствуешь себя на порядок бодрее, и голова перестаёт кружиться.

Коля думал о том, что ему следует найти себе работу, которая дала бы достаточно ресурсов для более-менее нормального выживания. Может, стоит обратиться к «дяде Саше»? Ведь, в конце концов, он заинтересован в том, чтобы Коля не помер с голоду, тем самым естественным образом уклонившись от исполнения обязанностей агента-доносчика…. Когда Коля об этом подумал, ему стало тошно на душе. Какая, в сущности, мерзость!

Маша же в это время принимала ванну, полностью наполненную горячей водой — ах, какая неописуемая роскошь! И мысли у неё были весьма далеки от того, что беспокоило Колю и Сергея Федоровича. Хотя мысли у неё тоже были не совсем веселыми.

У неё совершенно закончилось более-менее пристойное нижнее бельё, и купить новое практически было невозможно. Ей было прямо неудобно перед Коленькой, как она любовно его называла….

Она представляла, как он будет заигрывать с ней, медленно раздевать, а потом вдруг перед ним предстанет… нечто непонятное, застиранное, с желтыми пятнами…

Все её старые запасы, и так небольшие, ушли в небытие. Купить же в нынешних условиях что-то, помимо стандартных, весьма уродливых, почти мужских трусиков, или того же бюстгальтера, более похожего на разгрузку бравого десантника, было невозможно. Поэтому, когда внезапно она обнаружила во время стирки растущую дырочку на её любимых персиковых плавках, её просто охватило отчаяние. Зашить? Но все равно ткань уже начала истончаться.

Ей почему-то стало стыдно и грустно. Сейчас она лежала и угрюмо смотрела на свисающие с веревки износившиеся трусики и чувствовала себя нарастающе несчастной… Еще недавно, вырвавшись из тюрьмы, она буквально летала на крыльях восторженного облегчения, но теперь, спустя несколько часов ей стало грустно.