Поцелуй меня, удача!

Алексей Жарёнов, 2017

В жизни всегда есть место для хорошей шутки. А иногда и сама жизнь похожа на самую настоящую шутку или, правильнее сказать, на анекдот. И то ли плакать хочется, то ли смеяться до колик в животе, уже и не разберешь. Именно такие истории вошли в сборник Алексея Жарёнова «Поцелуй меня, удача!». Из книги читатели узнают, что может случиться, если темной ночью наряд милиции подберет на улице голую девушку, как распорядится сокровищем в размере ста тысяч рублей дворовый пьянчужка, в каких целях можно использовать творчество Оскара Уайльда, о чем думает пожилой мужчина, если видит перед собой юную девушку, одетую по июльской моде, и о многом, многом другом. Готовьтесь окунуться в омут жизненных комедий. Поверьте, скучно точно не будет!

Поцелуй меня, Удача!

— Ну, мужики, хотите — верьте, хотите — нет, но на той неделе деньжищ у меня была целая куча!

Как? А вот так!

Просыпаюсь я (в понедельник дело было) со страшного бодуна! Чувствую, всё — кранты! Не опохмелюсь — примеряй «бушлат» из сосны. Денег — шаром покати! Я уж четвёртый месяц не работал. Последний раз в больнице числился. Кем? Патологоанатомом! Чё тупые вопросы кидаешь! Числился в больнице рабочим по обслуживанию здания. Выгнали, конечно! За что? Мочу с калом перепутал! Ты чё, совсем тупой? Выгнали за пьянку, конечно!

Ну вот, в тот понедельник встал я кое-как, очухался, опохмелки организм требует! Вспомнил, что карточка у меня от больницы осталась. Да не медицинская, а зарплату получать. И на ней, вроде, 10 рублей оставалось. Ну, 10 рублей тоже деньги. Пойду, думаю, получу в банке. Тем более он рядом с моей хатой. А для начала пошёл к ближайшему банкомату. Хрен знает, может, и этих 10 рублей уже нет. Подошёл к банкомату, народу никого. Сунул я карточку… Ну, мужики, тут у меня и хмель прошёл! Смотрю: а у меня на карточке 100 тысяч лежит! Спутался? Да ни хрена я не спутался! Вынул карточку, вышел на волю, на ближайшую скамейку плюхнулся. Сердце стучит, пот холодный прошиб. Аж трусы мокрые стали.

Мозги включил, соображаю. Что делать? Чувствую, ошибка какая-то произошла. Кто-то с большим лбом что-то где-то напутал. А моя какая тут вина? А никакой! Как говорится: дают — бери; бьют — беги! Эх, думаю, один раз живём! И трусцой к банкомату. Беретку свою старую на самые зенки натянул и сую снова карточку. Так и есть — 100 тысяч «рябчиков», как с куста!

И давай я тот банкомат «доить»! Сую деньги по всем карманам! Потом вспомнил, что в правом кармане брюк дырища. Я давай оттуда деньги доставать. Баба какая-то подошла, спрашивает:

— Вы, — говорит, — снимаете ещё?

— Я, говорю, — ещё долго снимать буду!

Она фыркнула и ушла. Короче, отошёл я от банкомата, как кочан круглый, полный «капусты». Ну, думаю, это раз в жизни бывает! Обмыть это дело надо!

Захожу в нашу «круглосутку». Танька-продавщица (я ей 50 рублей должен был) рожу искривила и жопой ко мне повернулась. Типа не видит! А я ей так вежливенько говорю:

— Здравствуй, Танюшка! Всё хорошеешь, проказница! А продай-ка мне, Танечка, бутылочку «Хенесси»!

У Таньки челюсть книзу пошла.

— Чего? Чего тебе продать? — переспрашивает.

— Да вон, — говорю, — тот пузатенький пузырёчек! Не палёный коньячок-то у вас? Да к бутылочке, Танюша, прицепи икорочки красненькой баночку, маслица сливочного пачечку да батончик помягче! Вот так, моя радость! Сколько я должен? Да, должок мой скромный приплюсуй!

У Таньки глаза как у мороженого окуня стали. Смотрела она на меня, мужики, с большим изумлением!

Вышел я из «круглосутки», домой не пошёл, а направился в сквер. Там на сучке меня всегда стакан ожидает. Вкатил я стакан «Хенессёнка» (кстати, ничего особенного — у соседки Даниловны самогонка лучше), икорочкой красной закусил, и тут меня осенило…

Через час я стоял у рыбного ларька, где моя бывшая мороженую-перемороженную рыбу людям втюхивала. Подошёл к окошку сбоку, стою смиренно. Моя увидела и заорала:

— Опять, скотина, за деньгами припёрся! Давай, вали отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели!

— Тише, — говорю, — Софочка! Если я выпил, так как писал Владимир Семёныч, «для просветленья».

— Всю жизнь, — орёт, — мне и детям изломал, дерьмо лысое!

— Соня! — говорю. — Я тебе подарок принёс — крестик золотой с цепочкой. Свой-то ты утопила, когда бельё полоскала! Я ведь всё помню!

— Украл, что ли? — спрашивает, но уже тише.

— Почему украл? Заработал на «шабашке»!

— Да, какая «шабашка»! Ты лопаешь — не просыхаешь!

— Нет, — говорю, — у нас в жизни всегда есть место подвигу! Вот возьми от любимого супруга наборчик — крестик золотой и цепочка! Всего-то и стоит 10 тысяч!

Сцапала она у меня коробочку ручищей своей красной, как из фильма ужасов. Затихла, стоит, разглядывает. Тут баба какая-то сунулась:

— У вас путассу есть?

Сонька ей, не поднимая головы, рявкнула:

— Нет!

— А на витрине ценник путассу есть!

— Сказали «нет», значит, «нет»! «Путассу»… Ты сама, как путассу!

Сонька бабу отшила, а мне так ласково уже говорит:

— Гриш! Ты на самом деле, что ли, заработал?

А я улыбнулся и говорю:

— Некогда мне с тобой лясы точить! Пойду деньги в сбербанк положу!

В сбербанк я, конечно, не пошёл. Домой вернулся, сел, думаю, куда ещё халявные деньги приспособить. Вдруг дверь открывается. Ментяра и двое в штатском заходят.

— Гражданин Обухов Григорий Петрович?

— Точно! — отвечаю.

— Тут вот ошибка вышла, и на вашу карточку отпускные заведующей больницей попали! Нужно разобраться!

Вот попал!!! Ё-моё!!!

— Ну что, — говорю, — давайте разбираться…